Глава 2
За истиной, теряя юбки!
Утром Акакия Игоревича разбудил трубный бас супруги. Он уже столько лет прожил с Клавдией, но никак не мог привыкнуть к ее утреннему басу, каждый раз казалось, будто в окно врывается пароходный гудок.
— Ка-а-ка-а! Кака, вставай! У меня несчастье! — голосила Клавдия на одной ноте.
Акакий Игоревич зарылся поглубже в подушки, иногда это срабатывало, но сейчас жена уцепилась за его голую пятку и выдернула мужа из постели, точно морковку с грядки.
— Кака, у рыбок эпидемия! Ты посмотри, опять четыре гупешки выкинулись из аквариума! Кака, это невыносимо! Они покончили жизнь самоубийством! Скажи, отчего они не хотят жить?! Ах, Кака, лучше молчи, опять ляпнешь какую-нибудь мерзость.
Клавдия Сидоровна была ярой аквариумисткой. Правда, по неизвестной причине никакие рыбы, кроме гупешек, у нее жить не умели, но и они вот уже неделю, каждую ночь исправно выкидывались из аквариума.
— Клава, им просто скучно, — продирая сонные очи, лепетал Акакий. — Ты сама их приучила — каждую минуту перед ними приседаешь. А ночью ты ложишься спать, вот они и беспокоятся, куда это их хозяйка подевалась, ну и…
— Ты хочешь сказать, что они меня искать выпрыгивают? — недоверчиво покосилась на него Клавдия.
— Конечно, вот ты сейчас с ними поговори, успокой… а я немножечко полежу…
На самом деле Акакий знал причину эпидемии: хитрюга Тимка — кот — днем лишь лениво наблюдал за мелькавшими рыбками, зато ночью, когда гуппи неподвижно застывали посреди аквариума, хищник занимался охотой. Он ловко подцеплял лапой рыбку и выдергивал ее на ковер. Пока рыбешка весело прыгала, кот с удовольствием играл с ней, а как только она засыпала вечным сном, хищник тут же ловил другую. Акакий и сам это не раз видел, но не говорить же Клавдии!
— Ладно, бог с ними, с рыбками. Вставай, пора искать убийц, — объявила жена и сорвала с мужа одеяло.
Акакий Игоревич, проклиная все на свете, поплелся в ванную. Честно говоря, он и не думал заниматься какими-то там поисками, чего народ смешить! Но вот ведь так устроена его Клаудиа, будь она неладна, если что в голову забьет, то всю плешь проест. Сейчас еще и потребует новые идеи!
— Значит, так, — решительно объявил Акакий за завтраком, не дожидаясь, пока Клавдия обвинит его в бездействии. — Девица отдала нам в залог машины студенческий билет. Поэтому для начала надо наведаться в учебное заведение, где грызла науки пострадавшая, и узнать, кто она такая.
Клавдия Сидоровна смотрела мужу в рот и глотала каждое слово, так красиво думать и излагать мысли она умела не всегда.
— Правильно, а я назовусь ее подружкой и поговорю с девчонками! — проявила она инициативу.
— Клава, ну какая из тебя подружка? Девчонке-то лет двадцать, — скривился Акакий Игоревич. — Давай лучше сделаем так…
Через два часа чета Распузонов подъезжала к большому кирпичному зданию. До этого они внимательно изучили студенческий и уже знали, что погибшую звали Екатерина Белкина и являлась сия Белкина студенткой технического института, где познавала премудрости экономики.
В институте в этот летний день было почти пусто, только изредка пробегали стайки студентов да седенькая старушка таскалась с баночкой коричневой краски и подкрашивала свой неказистый вахтенный столик.
— Здравствуйте, нам бы узнать, где можно найти Белкину Екатерину, — сразу же поинтересовалась Клавдия.
— Белкину? А это кто ж такая? — выпрямилась старушка.
— Понимаете, эта девушка… — начал было объяснять Акакий Игоревич, но его грубо оборвали.
— Ты, милок, попусту-то не болтай, на-ка вот, крась и говори, — шустро сунула бабка ему в руки кисть и уселась на скамейку. Клавдия боялась и рот открыть, кто знает, может, бабка предложит ей полы мыть и беседовать. — Так чего ты там про девку-то?
— Эта девушка учится в вашем институте… — красил Акакий стол. — А мы… А мы ее ищем… Клава! Ты посмотри, как у меня ровненько получается!
— Кака! Немедленно пойдем искать Белкину! — потеряла терпение Клавдия.
— Сейчас, Клавочка, ты же знаешь, красить столы — это мое призвание… вот еще здесь немножко…
Клавдия безнадежно махнула рукой.
— Где у вас секретарь?
— Секретарь-то? Так на втором этаже, как на лестницу поднимешься, сразу в нее и упрешься. Ступай, милая, — объяснила старушка и побежала за новой баночкой с краской.
Клавдия Сидоровна загромыхала на второй этаж. Ну что ж, пусть Кака красит, она и сама может выспросить у секретарши все, что надо. Кабинет с секретаршей Клавдия нашла безошибочно — двери здесь были не в пример остальным добротные, красивые, из дорогого дерева и чуть приоткрытые. Секретарша — молоденькая девчонка — прихода посетителя не заметила, так как сидела спиной к двери и с упоением разглядывала по компьютеру сомнительные картинки. От такой пошлости Клавдия Сидоровна оторопела и от возмущения некоторое время не могла прийти в себя. Наконец ее прорвало:
— Да убери же ты голову! Ни фига не видно!
— Ой! — по мышиному пискнула девчонка и принялась нажимать все клавиши одновременно, отчего излишне откровенное изображение увеличилось и намертво остановилось.
Лоб девочки мгновенно покрылся испариной, а щеки стали походить на перезрелые перцы. Наконец она хлопнула где-то сбоку ладошкой по большой зеленой кнопке, и экран погас.
— Вы по какому делу? — напустила на себя серьезность девица.
— По неотложному, милочка, — вольно расселась на стуле Клавдия Сидоровна. — В вашем институте учится некая Белкина Екатерина. Мне хотелось бы узнать, где она проживает? Вы в состоянии узнать?
— Конечно, — пожала плечиками секретарша. — У нас все студенты занесены в компьютер.
— Так это мы сейчас ваших студентов смотрели?!
— Что вы такое говорите! Это… Это просто комп глючит, со всяким случается, — окончательно оправилась от испуга девчонка. — А зачем вам Белкина? Вы ей кто — мать, сестра, жена? Гм, простите, тетя?
— Да, я ей мать, сестра, жена, прощаю, тетя. Эта девушка задолжала мне крупную сумму денег и никак не может отдать. Я бы хотела сама забрать, все же мое, знаете ли.
Секретарша надменно сложила губки, но отказать в просьбе не осмелилась. Да и не такая уж секретность — место проживания студента. Пальцы ее снова нажали на кнопку, потом быстро забегали по клавиатуре.
— Хм, ваша Белкина еще до нового года институт бросила, так что ищите ее не у нас.
— Подождите! Как это бросила?! А что же делать? — растерялась Клавдия Сидоровна.
— Не знаю… Может, у девчонок из общежития спросите, она раньше с ними в общаге жила, может, они и знают, куда подевалась ваша Белкина.
— Правильно! Девчонки должны знать! Туда и побегу, а где эта общага?
— Прямо за зданием института кирпичное здание, рыжее такое. Там и табличка — «Общежитие технического института».
Клавдия пробкой вылетела из кабинета и, гулко топая, понеслась вниз по лестнице.
— Кака! Немедленно заканчивай свои художества, мы идем в общагу! — рухнула дама на скамейку и достала из сумочки зеркальце. Так, выглядит она замечательно, от быстрого бега лицо окрасилось в свекольный тон, но это только придает ему моложавости, вполне можно представиться подругой этой самой Белкиной. — Кака! Я сказала, брось немедленно эту банку и идем искать Белкину!
— Как скажешь, родная, я уже все покрасил… и даже скамеечку, на которой ты сидишь.
Клавдия Сидоровна вскочила, будто ее укусили за ягодицу. Легкую крепдешиновую юбку цвета молодого кузнечика пересекала широкая полоса грязно-коричневого колера. По лицу Клавдии пробежала легкая рябь, как по хмурой осенней луже, и Акакий, зазевавшись, не успел увернуться от карающего кулака любимой.
Вахтерша общежития дородная тетя Валя заварила себе двухрублевую китайскую лапшу, и только из чашки пополз приторный запах восточных специй, как хлопнула дверь и в холле появилась весьма красочная пара. Недорослый мужичок, облаченный в такую жару в костюм-тройку и почти удавленный галстуком, шествовал рядом с громоздкой особой. Особа была обряжена в откровенную кружевную кофту и эдакие спортивные рейтузы далеко не первой молодости. У мужичка как-то странно алела щека, и левое ухо торчало весенним тюльпаном, а у дамочки отчего-то во все стороны торчали взъерошенные волосы, а глаза метали молнии.
— Это вы к кому? — насторожилась тетя Валя, нашаривая рукой тревожную кнопку.
— Мы… Нам бы Белкину, — затравленно прошептал мужичонка.
— Нам нужна Екатерина Белкина, мы ее родители, — напыщенно вздернула голову особа в рейтузах.
— Белкиной? Катьки, что ли? Ах вот оно что… А нету вашей дочери, не живет она здесь, — уперла руки в бока тетя Валя.
Мимо вахты то и дело пробегали пареньки и девчонки, и от этого вахтерша делалась смелее и агрессивнее.
— И где же вы были, дорогие родители?! Вон, какие индюки, а дочери лишнюю копейку прислать не могли! Работать пошла ваша доченька!!
— Работать? — выдохнула Клавдия Сидоровна.
— А что ж ты думала? Она от вас помощи и не ждала вовсе! Конечно! Отец уголовник, воровством промышляет…
Акакий Игоревич втянул голову в плечи.
–…Мать — проститутка со стажем!
Клавдия Сидоровна резко сдвинула ноги.
–…Какая уж от вас помощь! А сейчас нарисовались! Чего надо?!
Вокруг живописной группы уже собирались любопытные студенты, а противная вахтерша никак не умолкала. Распузоны ловили на себе откровенные взгляды, и от этого становилось не по себе. Да еще эти рейтузы! В институте, после того как Клавдия неосмотрительно угнездилась на свежеокрашенной скамейке, а предатель-муж о такой опасности ее даже не предупредил, за что в общем-то схлопотал по наглой физии, с юбкой пришлось расстаться. Однако без юбки Клавдиному прикиду чего-то не хватало, и старушка пожалела женщину — выдала ей неизвестно откуда взявшиеся огромные спортивные штаны. Видимо, кто-то из студентов оставил. Клавдия подозревала, что ими не однажды мыли полы, но старушка убедила:
— Надень да и все! Может, ты только что с дачи.
И зачем она ее только послушалась, вон какой срам вышел!
— Нам бы только с девочками из ее комнаты поговорить, может, они что знают, — лепетал Акакий Игоревич.
— Шиш тебе! Эвон чего, после тюряги-то на девочек потянуло!! Тебя только запусти, ворюга, потом последних колготок недосчитаешься! И не думай, не пущу! — бесновалась тетя Валя.
— Кака, пойдем, — дернула за рукав мужа Клавдия Сидоровна и поспешила на улицу.
Уходить из общежития не хотелось. Столько ехали, тряслись в автобусе, чтобы вот так нелепо удрать от озверевшей вахтерши. Супруги уселись на скамейку, и тут в поле зрения Клавдии попал небольшой магазинчик.
— Смотри-ка, «Ткани»! Кака, ты сиди здесь, а я сбегаю, куплю себе какую-нибудь тряпку. Обвяжусь ею так, по-современному, я в «Бурде» видела, будет очень стильно, а то я в этих подштанниках как-то неэстетично выгляжу.
Акакий хотел было что-то сказать, но потрогал горячее ухо и согласно кивнул. Клавочка тут же, согнув руки в локтях и шумно задышав, якобы спортивной пробежкой затрусила к магазину. Не успела она скрыться за дверьми, как из общежития выпорхнуло совершенно воздушное существо. Легкую юбку задирал ветер-пошляк, шелковые кудри блестели на солнце, и длинные стройные ножки несли создание прямо к нему, к Акакию, на лавочку.
— Ой! Думала, вы уже ушли! Еле успела, — часто дыша, произнесла прекрасная девушка. — Это ведь вы папа Кати Белкиной?
Акакий судорожно сглотнул, поправил галстук и промычал что-то невнятное.
— Я так и поняла. А я Люба Ирисова — подруга Кати. Хотя теперь мы уже не подруги, просто раньше жили в одной комнате. Недолго.
— Люба… Любочка… — заблеял Акакий Игоревич, но тут же взял себя в руки. — Люба, скажите, а почему Катерина ушла из института?
— Как почему? А кто же за нее платить станет?! Она же на платном. — Собеседница вздернула кукольные бровки. — Я, конечно, понимаю, вы не могли, но сейчас-то наверняка ищете Катьку для того, чтобы ее заставить учиться.
— Н-ну…
— Только она не захочет. Если девчонка в руках деньги подержала — за парту не усадишь, проверено. Это только такие глупенькие, как я, могут целыми ночами к зачетам готовиться, — печально вздохнула Любочка и подарила Акакию Игоревичу трепетный взгляд. Акакий вытянулся, но ушибленное Клавочкой ребро противно заныло, и мужчина снова присел.
— А… а где Катя жила все это время? Потом, когда ушла из института?
Любочка легко забросила ножку на ножку и, откинув со лба великолепную, блестящую прядь, застрекотала:
— Ой, вы знаете, как только Катька ушла из института, мы с ней потеряли всякую связь. Честное слово. Ну, у нас поговаривали, что видели ее в ресторанах, в барах… Это, знаете, не для меня. Я так считаю, что девушка должна стремиться не в кабаки, а в библиотеки, вот такие у меня старомодные взгляды. А Катьку частенько видели в клубе «У Агафьи», особенно в последнее время.
— У кого, я не понял?
— «У Агафьи», клуб так называется. Это на Зеленой, восемь. Только вы сейчас туда не ездите, уже поздно, а завтра, часиков с одиннадцати. Приедете?
— Ну так…
— Хорошо, а теперь, извините, мне пора! — И девушка упорхнула легкая и светлая, как бабочка-капустница.
Любочка упорхнула весьма вовремя — от магазина уже надвигалась замотанная в тряпку Клавдия. Акакий тяжело вздохнул. Не женщина, а статуя Свободы в натуральную величину. Господи, и куда ж его глаза глядели тридцать лет назад! На голове прическа — «бараний курдюк», фигурка — хавронья на сносях, а уж норов-то! Хусейну не пожелаешь! Не то что эта милая Любочка — хрупкая, кожа гладенькая, про библиотеки говорит… А как она на него смотрела! Нет, он не придумывает, она действительно увидела в нем эдакого… Ван Дамма… Нет-нет… Луи де Фюнеса!
— Кака, какие у нас планы? — пропыхтела рядом «статуя Свободы».
— Сейчас домой, не будешь же ты шокировать горожан, замотанная в эту простыню.
На Клавдии и в самом деле было намотано нечто вроде постельного белья, но это было все, на что была способна ее фантазия.
Вечером Акакий любовно прижал кота Тимку к животу и впервые в жизни включил любовный сериал. Клавдия Сидоровна, сообщив, что бежит в магазин, срочно завихрилась к дочери.
Аня жила неподалеку — на соседней остановке. В скромной двухкомнатной квартирке. Отпуском она наслаждалась четвертый день, но еще никак не могла к нему привыкнуть — то убирала, то стирала-гладила, а вот сегодня решила плюнуть на все, отпустила Янку на дачу с бывшей свекровью, а сама завалилась на диван с книжкой. Детектив не давал оторваться, и в самый интересный момент, когда коварный преступник занес нож над головой следующей жертвы, в дверь требовательно зазвонили. Аня вздрогнула и подтянула ноги к подбородку. Звонок не умолкал, и пришлось идти открывать. На пороге стояла матушка с жизнерадостными глазами.
— Мам? Проходи, у тебя какие-то новости? Или ты так просто?
— Да, я так просто. Шла вот… за хлебом, дай, думаю, к дочери загляну, уже и забыла, когда виделись.
— Мама, ну чего ты, вчера виделись, но я все равно рада. Проходи. Чай будешь?
— Наливай. А где это Яночка?
— Свекровь забрала на дачу, — объясняла дочь, выставляя на стол конфеты, печенье и варенье в маленькой вазочке.
Клавдия Сидоровна собиралась говорить о чем-то о своем, но сообщение дочери вызвало у нее бурю негодования.
— Это что значит — свекровь забрала?! У тебя нет мужа, значит, и свекрови нет! Ты совсем не гордая, мякиш для беззубых! Этот подлец бросил тебя с маленькой дочкой…
— Из-за тебя, между прочим, — спокойно осадила ее Аня.
С мужем они, может, и сейчас бы еще жили, если бы не кипучая деятельность Клавдии Сидоровны. Ей так понравилось быть тещей, и при этом неуемная энергия так била из всех щелей ее организма, поэтому она не выпускала зятя из виду ни на минуту. Матрона тайком провожала и встречала его с работы: «А вдруг у него секретарша легкого поведения, лучше перебдеть, чем недобдеть!» Поздно ночью теща тщательно проверяла его карманы — не затерялась ли где записка от любовницы, ежедневно принюхивалась, словно натасканный спаниель, в его машине, не пахнет ли посторонними духами, в общем, денно и нощно несла вахту. Пока молодые жили в доме Распузонов, зять терпел, но когда он получил квартиру и прямо на новоселье теща заявила, что «немножко поживет вместе с дочерью», бедняга не вытерпел.
— Или я, или твоя мать! — решительно заявил он Ане.
В то время Анна была совсем глупой и выставила чемоданы супруга за новенькую дверь. А теперь уже два года и сама Аня, и ее решительный муж ходят кругами и не знают, как склеить бывшие отношения.
— Если бы ты не лезла к нему, мы бы сейчас жили счастливо. А свекровь Яне такая же родная бабушка, как и ты. Почему бы ребенку не съездить на дачу?
— Вот и я говорю. Хорошо, что Яночка у бабушки… Ты, вон, смотрю, заскучала совсем, а мы сегодня про эту девушку, ну, которую убили, очень много интересного узнали. Тебе сейчас совсем легко будет…
— Мама! — вскочила Аня и пролила горячий чай на колени. — Мама! Я в отпуске и не хочу слушать ни о каких девушках! Дай мне отдохнуть!
Клавдия Сидоровна удивленно уставилась на дочь.
— У тебя нервы, Анюта. Я тебя запишу к психиатру. Так вот, вы вместе с Жоржиком прекрасно раскрутите это непонятное дело, и тебе выпишут премию. А в довесок к наградам у тебя появится богатый и благородный муж. Я прямо-таки вижу, как вы с Жориком чудесно смотритесь!
Анна уже устала от целенаправленных хлопот родительницы. Каждую неделю мамаша исправно поставляла ей Жориков, Толиков, Шуриков и всегда видела, как дочь чудесно с ними смотрелась. Неизвестно, где она брала кандидатов на руку дочери, но все они были точно родные братья — лысоголовые, угрюмые и с ограниченными мыслительными способностями. Правда, надо отдать им должное, все претенденты были людьми состоятельными, и это для Клавдии Сидоровны решало все.
— Ну и какое приданое у этого добровольца? — усмехнулась Аня.
— Ты себе не представляешь! — обрадованно затараторила мать. — У него четыре стоянки!
— У-у, стоянки. В прошлый раз женишок был куда романтичнее — он владел двумя крупными туалетами в городе, а в позапрошлый раз ты находила приемщика стеклотары. Стоянки — неоригинально.
— Зато прибыльно!
— Мам, короче, так: или ты больше не суешься в мою личную и рабочую жизнь, или я выхожу замуж за соседа с первого этажа. Выбирай.
Сосед с первого этажа был пьянью с многолетним стажем. К тому же в его квартире проживал целый табор родственников и знакомых, которые, наглотавшись известного зелья, устраивали дебоши и разборки. У такого зятька в карманах не пошаришь.
— Неужели тебе нисколько не нравится Жорж? — с погибающей надеждой спросила Клавдия Сидоровна. — Такой славный молодой человек. Прическа, как у нашего папы, фигура, опять же, как у меня, чем плох? Ну да, глуповат, но мужья и должны быть такими!
— Мама, успокойся, обещаю, если решусь выйти замуж, он будет не менее славным.
Дочь убедить не удалось, поэтому возвращалась домой Клавдия Сидоровна в расстроенных чувствах. Пришлось даже завернуть в киоск «Подводная радость» и прикупить парочку рыбешек. Рыбки оказались неизвестной породы, с яркими полосками, плавали довольно шустро и стоили столько, сколько весь аквариум Распузонов.
— Только попробуйте выпрыгнуть, сразу сдохнете, — честно предупредила их новая хозяйка и уже веселее направилась домой.
