Гнездо для купидона

Маргарита Южина, 2011

Тяжела и безрадостна была жизнь Марии: муж бездельник, дочь тунеядка, тяжелая работа. Так бы все и продолжалось, но тут шалунишка-купидон обратил на беднягу свое благосклонное внимание. «А ведь эта красавица и умница достойна лучшего», – подумал он. В избранники Марии он выбрал Глеба Савельева – мужчину основательного, состоятельного, с чувством юмора. Одним словом, не мужчину, а мечту любой женщины. Любой, но только не Марии. Ведь у нее муж, дочь, хозяйство, работа. Разве тут до любви? «Да, придется потрудиться», – решил купидон и незамедлительно принялся за дело…

Глава 2

«Одинокая бабушка желает…»

В этот день с самого утра все не заладилось. Маша, как всегда, проснулась раньше всех, уже собралась на работу, когда заметила грязное пятно на своем пальто. Пятно было возле самого кармана — будто кто-то, не помыв рук, лазил внутрь.

Маша сунулась в карман, точно — именно здесь она вчера оставила кошелек! Всегда выкладывает в ящичек, а вчера замоталась и оставила в кармане. Она открыла кошелек и… увидела то, что и ожидала: ни одной купюры, даже мелочь добросовестно выпотрошена.

— Роман!! — пыхтя от гнева, толкнула она супруга в бок. — А ну, вставай! Вставай, я тебе говорю!.. Ты, дрянь такая, опять по моим карманам шарил, да?!

Роман суетливо вскочил, некоторое время пялился на жену, ничего не понимая, но та так выразительно трясла перед его глазами пустым кошельком, что сознаться пришлось.

— Ты как мельница какая-то… чего руками машешь? Ты ж можешь… мне по лицу задеть нечаянно, — наконец придумал возмутиться он.

— Я сейчас не нечаянно, я специально сейчас как задену!! Как вот так вот… по уху! Да по башке пустой!! — уже кричала Маша. — Сколько раз говорила: не фиг лазить по моим карманам!!!

— А я лазил! Да! А потому что ревную тебя, дурочку! — мокрым воробышком зачирикал супруг. — А потому что мы — семья! А ты…

— Нет, ты скажи, на кой черт ты все деньги выгреб, убожище?!

— А потому что мне надо! Я, может быть, сегодня пойду на работу устраиваться! И как я без денег доберусь, ты не подумала?

— Ты еще, может, устроишься, а может, и нет, а я как теперь на работу попаду? — кипятилась Маша. — Короче — отдавай деньги! На дорогу я тебе выдам. Где они у тебя?

Супруг как-то странно замялся, стал отводить глаза в строну да и сам решил ненавязчиво удалиться в туалет, но был тут же пойман крепкой рукой супружницы.

— Куда?! Я говорю — деньги давай!! Мне ехать не на что. Не мог же ты вчера ночью их пропить! Я позже тебя легла, ты уже спал.

— Не мог… так я и не пропил! Это… Васька вчера уже в полночь забегал, попросил занять. Ему надо срочно! На… ремонт… организма.

— Да ты в своем уме?! Мало того, что я тебя кормлю-пою, так я теперь еще и твоих собутыльников содержать буду!!

— Не кричи! — старался держать лицо муж. — Василий обязательно отдаст! Я его знаю. У него когда появляются деньги, он всегда отдает.

— Да откуда они у него появятся? У своей Наташки разве что стянет!

Из комнаты показалась недовольная мордаха Иветты.

— Нет, ну что ж такое-то опять? Ну здесь кто-нибудь будет уважать чужой сон? Прямо с самого утра! Чего случилось-то? Свекровь померла?

— Да ты что?! — возмутилась Маша. — Как тебе такое в голову пришло?

— Да, кстати, — встрепенулся муж, — а как там мама? Ты давно у нее была? Как она себя чувствует? Может, и правда уже… того? Чего-то я давненько ее не видел.

— Вчера прибегала, по кастрюлям любопытствовала, думала, ей здесь борщей наварили, — фыркнула Иветта. — А вы со своим… товарищем за пивом бегали. Марь Игоревна, а вы чего не на работе? Уволились, что ли?

Маша бессильно опустилась на диван.

— Какое там… ехать не на что. Этот… аскарид! Он у меня вчера все деньги выудил, даже на дорогу не оставил.

— А мне потому что тоже… нужно! — вякнул Роман Викторович, не желая в глазах невестки выглядеть этим самым аскаридом.

— Ну я вам дам сто рублей… только мне до воскресенья надо отдать, — смилостивилась невестка.

— Да отдам я… — вздохнула Маша. — В пятницу и отдам, получка будет.

— В пятницу? — ожил супруг. — Тогда я у Лехи перезайму, а то мне надо ж на работу устраиваться, а как я без денег-то?

Ссориться уже не было времени. Маша выскочила на улицу и решила немедленно настроить себя на хороший лад. Ее подопечные не должны были страдать из-за Машиного супруга-идиота.

— Солнышко-то какое!.. И автобус подошел сразу же… И хорошо, что я сапоги себе в прошлом году купила, вон как в них тепло… И не беда, что зимние, осенние сапоги и вовсе расточительство… тем более что и первый снежок выпал! Красота!

Но как бы она себя ни настраивала, сегодня ей предстояло хлебать неудачу полной ложкой.

Еще одной подопечной, Дарье Николаевне, срочно приспичило кастрировать кота. Котейку предстояло везти в ветеринарку, конечно же, Маше, и аж в центр города, потому что только тамошним кошачьим докторам доверилась трепетная старушка. Она уже созвонилась, их уже ждали, и Маше ничего не оставалось делать, как вздохнуть поглубже, посадить котика в специальный домик и переть на себе этот домик черт-те куда. Правда, бабушка вписала в журнальчик деньги на такси, но Маша решила, что на такси отправится обратно, а эти деньги сэкономит для личных нужд.

Поездка случилась хлопотной. Кот без хозяйки чувствовал себя неспокойно, орал диким мявом и сильно тревожил пассажиров. Но еще хуже он себя повел в ветеринарке. Кусался, шипел, орал и вообще всячески пытался сохранить себя для потомков. Маша извелась вся — она плохо переносила вид крови, не знала, как управляться с орущими животными, и уже в который раз пожалела, что родилась не в семье нефтяного магната.

Такси ей вызвали работники ветеринарной клиники, потому что теперь котик спал и ничего не чувствовал, зато сама Маша готова была вот-вот рухнуть в обморок от пережитого напряжения.

А когда она вернулась в дом Дарьи Николаевны, там ее ждало новое потрясение — старушка в слезах, с распухшим носом и красными глазами и даже выражаться вразумительно не в состоянии.

— Дарья Николаевна! Да что вы так расстраиваетесь? Он живой, просто спит… — попыталась успокоить старушку Маша, но та отчего-то вовсе не успокаивалась.

Некоторое время Маша ничего не могла понять, но, напоив хозяйку страдальца валерьянкой, выяснила, отчего такая печаль. Оказывается, котик был жутко дорогой породы, и у дочери Дарьи Николаевны на киску имелись серьезные планы. Она только ждала, когда зверю исполнится два года, чтобы развернуть производство породистых котят. Но… случилось то, что случилось.

— Дарья Николаевна… ну нельзя вам так переживать… ну Дарья же Николаевна… — не знала, как утешить бабушку, Маша. И в конце концов пошла на хитрость: — Мне вообще ветеринар сказал, что вы все правильно сделали. Котик этот изначально детей иметь не мог. А если б не операция, то… то… то у него бы собрались камни в почках, вот.

— Откуда у него камни? Можно подумать, я кормлю его гравием! — не могла поверить старушка.

— Да, но вы-то тоже не асфальтом обедали, однако ж у вас у самой-то камни были, — напомнила Маша.

— Ну да… асфальт не ела, точно… — ненадолго задумалась старушка и уже с надеждой уставилась на Машу: — А что, в самом деле сказали, что котят иметь не мог?

— Да… я, во всяком случае, так поняла.

С Дарьей Николаевной удалось ситуацию разрулить, и, уже окончательно вымотанная, Маша направилась к Капитолине Семеновне. Но сегодня она к ней шла совершенно спокойно. Бабушка вела себя уже столько дней пристойно, ничто не предвещало ее очередного буйства. Даже нервно куривший сосед на детской площадке Машу, не растерявшую в свои годы детской наивности, не насторожил.

— А-а, вот и вы, а я вас жду, — ухватил Машу за локоть сосед.

— Позвольте, чего это вы уцепились? — испуганно таращилась на него Маша и пыталась тормозить каблуками. — Это у вас такой способ ухаживания, что ли?

— Вот мне больше делать нечего! — недобро процедил сосед. — Вы вот сюда посмотрите! Да смотрите, смотрите!

Он тащил ее вовсе даже не к подъезду, а… к ближайшему ларьку.

— Да вы сдурели совсем?! Я не… не пойду! Мне надо… работать! — как могла упиралась Маша, но ее сил явно не хватало, чтобы устоять. — Ну вообще какой-то… идиот прямо, честное слово.

— Да! Я идиот, а вы не идиотка, да? Да не упирайтесь вы, я ж все равно дотащу… Вот! Читайте! — Он подтащил ее к самой двери киоска и чуть ли не носом ткнул в объявление. — Ну чего вы? Онемели, что ли? Читайте вслух!

— А чего здесь странного? — обернулась к нему Маша с непониманием. Однако, увидев его перекосившееся лицо, послушно стала читать: — Ну… «Сдам комнату веселой семье гастарбайтеров. Наличие жен и детей приветствуется». Ну и чего?

— Нет, вы особо обратите внимание — веселой! — перекатывался с пятки на носок Савельев. — Вы на адресок посмотрите, вас ничего не настораживает?

— Слушайте, ну хватит уже кривляться, — не знала что и подумать Маша. — Говорите прямо, почему вы не хотите, чтобы по вот этому адресу поселилась веселая семья несчастных гастарбайтеров?

— Ну… — закатил глаза к небу Савельев. — Может быть, потому что по этому адресу проживает моя престарелая мать? И что ей, к примеру, нужен отдых, покой, а?

— То есть… — смутно начала догадываться Маша.

— Да-да-да, вы все правильно подумали, — скривился Савельев и с силой сорвал объявление. — Ваша подопечная снова придумала веселуху! И теперь моя несчастная мать не может отойти от двери — столько желающих весело проживать у нас вместе со своими женами и детьми.

— А… а почему вы решили, что это Капитолина Семеновна? — склонила голову набок Маша.

— А кто? — мило уставился на нее сын бедной старушки.

— Да мало ли кто! Ребятишки шутили, взяли наобум адрес и написали! — кинулась защищать свою подопечную Маша.

Но соседа не так легко было переубедить, он подготовился серьезно.

— Не получается, — пощелкал он языком, — я с продавцом из киоска говорил, так она мне красочно описала, что подходила с этим листочком бабуля в эдакой курточке с пингвинами во всю спину. У вас есть еще знакомые с пингвинами?

— Н-нет… но…

— Да бросьте вы, — уже устал доказывать Савельев. — Вы что, хотите, чтобы я вашу старушку на очную ставку сюда приволок?

— Нет! — торопливо ответила Маша. Она и в самом деле боялась, что этот верзила притащит сюда еще и бабушку Капитолину. — Нет, не хочу.

— А тогда стойте сами возле нашего подъезда и караульте, чтобы мою мать никто не тревожил, понятно вам? Ну достали уже все эти ваши заигрывания! Я замучился двери туда-сюда открывать! У меня свои дела, заботы, мне столько… а, да что вам говорить! Я занятой человек! А из-за вашей старухи!.. У матери день рождения завтра, она гостей назвала, что-то там готовит, печет, стряпает, а к ней каждую минуту дзынь-дзынь-дзынь! И каждый раз один краше другого! Понятное дело, она звонит мне, я прибегаю и, чтобы мать не тревожить, сижу возле подъезда, курю и выгоняю всех товарищей, кто похож на гостя из дружественных республик… Правда, одного вытурил, а он здесь на девятом этаже живет… накладочка получилась… Ну сколько ж можно? Я вам точно говорю — поймаю вашу бабку и… ноги ей выдерну!

— Вы… вы знаете что… — торопливо семенила за ним Маша. Она отчего-то сразу ему поверила — точно, поймает и выдернет. — Вы вот, вместо того чтобы ругаться, подумали бы: а отчего Капитолина Семеновна так к вашей маме относится? А может быть, она завидует, что у нее такой заботливый сын? Или ей обидно, что ее сынок взял да и оставил ее одну, а сам только деньгами отмазывается. Ну и горько ей… может быть, ее понять, а?

— И что дальше? Понять и пустить всех желающих в квартиру моей матери? Или утонуть в потопе, который она устраивает? Скажите — что?

— А знаете… — вдруг придумала Маша. — А давайте мы наших бабушек подружим, а?

Савельев серьезно посмотрел на нее, потом так же серьезно мотнул головой.

— Вы такая же больная, как ваша бабка, — на всю голову. Это чтобы мы! С ней! Добровольно! Еще и дружить начали?

— Ну конечно. Орать на беззащитную женщину куда легче. А вот понять… Тоже мне, мужик! — И, вздохнув, Маша побрела к подъезду Капитолины Семеновны.

Она уже поднималась на первый этаж, когда за руку ее снова схватил ненавистный сосед.

— Ну хорошо… вы, наверное, правы… старушка и в самом деле обижена… Но как их подружить-то?

Маша с готовностью обернулась к нему и стала говорить тише:

— Вот вы же сами говорите, что у вашей мамы день рождения и она уже гостей назвала. Так пусть она и Капитолину Семеновну пригласит! Старушка не станет думать, что она никому не нужная, ее такой поступок проймет. Она изменится, вот увидите. И мы с вами еще будем вместе над этим смеяться.

— А если не проймет? — серьезно посмотрел на нее Савельев. — Вы только представьте, во что она превратит день рождения матери!

Маша на минутку задумалась, а потом решительно кивнула:

— Обязательно проймет! Проникнется!

— Ну смотрите! Вы мне за нее головой отвечаете.

Маше очень не хотелось отвечать головой этому внушительному мужчине, однако бегать по тревожным звонкам ей нравилось еще меньше.

— Ну смотрите, вы мне обещали, — еще раз напомнил он и по старинке, как боевому соратнику, пожал руку.

Маша, не выдержав, фыркнула. Савельев засмущался, а потом тоже фыркнул и побежал на свой этаж, перескакивая через две ступеньки.

К Капитолине Семеновне Маша вошла решительной, строгой походкой.

— Теть Капа, и что опять за выкрутасы? — сурово посмотрела она на старушку. — Зачем объявление вешали?

— Какое такое объявление? — невинно заморгала проказница.

— Ой, ну прямо куколка Барби, — кивала Маша. — Ваших пингвинов весь район видел… Между прочим, соседушка ваша объявление оставила, а только номер квартиры ваш написала. Прямо красным фломастером. Так что ждите.

— Вот пакость какая, а?! — немедленно взвилась Капитолина Семеновна. — Ну ты ж посмотри, какая дрянь! Сама ничего путного придумать не может, так она мне же своих гастарбайтеров направила! Ну не паразитка ли, ты скажи!

— А откуда вы знаете, что там про гастарбайтеров написано? — прищурилась Маша. — Вы ж ничего не писали!

— Ну да… не писала… Так ты ж сказала!! — не знала, как увильнуть, тетя Капа.

— Я ничего про них не говорила.

— Ой, Машенька, ты ее не защищай! Она такая вредная! Вот прямо всю кровь у меня выпила!!

— Где-то я уже это слышала…

— Так еще и не раз услышишь! Это ж такая зараза, соседка-то моя! Все тихонькой да добренькой прикидывается, а сама… жаба! Жаба и есть.

В этот раз Маше так и не удалось убедить подопечную, что соседка ее вовсе даже спокойная и мирная женщина, поэтому она решила просто ждать: как-то заговорит Капа, когда милая старушка пригласит ее на день рождения.

Домой Маша шла сегодня налегке — денег не было, а значит, в магазин идти не с чем. И все равно — на душе у нее пели соловьи.

А дома опять надрывался усердный супруг.

— «Не надо печалиться-я-я-я… вся жисть спереди-и-и…»

— Господи, Роман, ну что ж тебя так распирает-то? — поморщилась Маша. — Опять грязь на кухне. Ну посуду-то за собой можно было помыть… Как у тебя с работой?

Супруг торжественно поднялся, засиял новенькой копейкой и выпятил грудь вперед.

— Марья! Ты не поверишь! Я… я все-таки нашел!!!

— Неужели? — От неожиданности чуть не села мимо стула Маша. — Взяли? Куда берут? Тебе когда выходить? Ой, да чего ж мы сидим-то? Надо ж… Рома, я сейчас картошку пожарю, и мы… мы поедим. Ну надо же — взяли!! Ты снова будешь работать! Сколько обещают?

Роман неторопливо уселся за стол и вальяжно облокотился на батарею. Руку обожгло мгновенно, он взвизгнул, отдернулся, однако важности не потерял.

— Марья, там очень хорошо платят. Очень!

— Да что ты? — не могла поверить Маша. — А… а точную цифру ты сказать не можешь?

— Я озвучу ее позже.

Она на радостях даже прощала мужу некую театральность. Ну радуется мужик так, да бог с ним. Главное — он будет работать! И Маша за несколько лет сможет хоть раз взять отпуск!

— Так ты скажи — куда устроился-то? — допытывалась она.

— Ты обещала картошку, — напомнил супруг, сохраняя интригу. — Сначала, как говорится, накорми, напои, спать уложи, а там и…

–…Там уже меня от любопытства разорвет.

— А-а, значит, интересно, да? Ну скажи — интересно, да? — маслеными глазками щурился Роман и лез к Маше маслеными же руками.

— Ром, ты хоть бы руки помыл, чего ж они у тебя грязные такие, дома ведь сидишь, — не смогла удержаться Маша. — Давай иди мой руки да девчонок зови.

— Девчонок нету! Наша унеслась за новым хахалем, надо думать, а Ивка побежала с подругами в кино. Ты ей потом внушение-то сделай. Чего ж это она — Сашка упирается, горбатится на нее, а ей лишь бы киношки! Какая фифа! А может, нам того?.. Молодость вспомнить? — снова слащаво сощурился муж и сильно ущипнул жену чуть пониже спины. А потом и вовсе подскочил, обхватил ее за талию и, дыша прямо в лицо луком и кислой капустой, стал ее давить, прижимая все ближе к себе, то бишь выражать нежность.

— Да ладно тебе, очумел совсем, что ли?! — с силой оттолкнула его Маша и вдруг с испугом почувствовала, насколько ей противен собственный муж. Вот с этими сальными глазами, с этими грубыми, нахальными руками… Как она могла добровольно жить с этим человеком, ложиться с ним в одну постель и еще рожать от него детей? Как она могла все эти тычки, щипки принимать за ласку, а терзание ее тела — за необузданную любовь? Или он раньше не был таким? Или она не была такой раньше? Или… или она уже настолько махнула на себя рукой, что ей все равно — как к ней относится собственный муж? Ну а чего тогда от него требовать? Он же не умеет иначе проявлять свои чувства… она его этому просто не научила. Принимала как есть и считала, что все нормально. И он так считал… Какой кошмар! А кому-то дарят бриллианты…

— Рома… Ромочка, я, конечно, перед тобой виновата… — начала было Маша, но супруг ее тихий голос принял как предложение к действиям.

— Во-во! Кривляешься, как первоклассница! Давай к Зойке в комнату, пока никого нет, ух ты! — Теперь муж уверенно и с самодовольным смехом больно ущипнул Машу за грудь и с гоготом помчался в комнату дочери. Вероятно, готовиться к романтическому вечеру.

У Маши моментально прошел прилив жалости, она выключила картошку, схватила халат, полотенце и заперлась в ванной. Ничего, пускай подождет, перебесится, а она пока в горячей водичке полежит, понежится.

Через полчаса она услышала такой крик, который заглушил даже звук шумящей воды.

Маша выскочила из ванны, наскоро обтерлась полотенцем, накинула халатик и с мокрыми волосами прибежала в комнату.

— Мам! Ну ты посмотри! — чуть не ревела Зойка. — Я тут с парнем пришла, а этот!!. Мам, ну давай его уже закодируем, а?! Ну какого черта он пьет как верблюд!! Ну ты посмотри, что он делает!

Маша заглянула в комнату и увидела побелевшего Романа в широченных трусах с веселыми васильками и в длинных зеленых носках на волосатых ногах. Испуганный супруг нервно метался по комнате и пытался прикрыть красоту своего обнаженного тела маленькой Зойкиной подушкой.

— Зоя! — строго прервала рев дочери Маша. — Ничего страшного не произошло! Отец просто хотел отдохнуть, а своей комнаты у нас с ним нет, если ты помнишь. Так что… посидите со своим другом в гостиной!

— Ма! Да ты че?! В какой гостиной мы «посидите»? — вытаращилась Зойка. — Мы ж… нам же…

— Еще раз говорю: отец устроился на работу, поэтому ему нужен полноценный отдых, и теперь ты своих друзей будешь принимать в гостиной. И не слишком удивляйся, если через эту гостиную буду пробегать я в ночной рубашке. Я заметила — у нас довольно стесненные условия.

— Ты у нас прямо такая наблюдательная… — поджала губы Зойка и принялась подчеркнуто печально прощаться со своим кавалером: — Пока, Лешик, сегодня нам с тобой… не судьба… порешать логарифмы… а так хотелось, я в них полный дуб.

Конец ознакомительного фрагмента.