Альфонс ошибается однажды

Маргарита Южина, 2011

Все, буквально все, презирают альфонсов. А подумали ли вы, как трудна их жизнь? Эти профессиональные рыцари и умелые соблазнители ежедневно рискуют своими молодыми жизнями, ходят, будто по минному полю, – того и гляди разоблачат. А изображать сутки напролет влюбленного принца вы пробовали? Вот то-то! Хлопотное это дело, а бывает, что и неблагодарное. Вот и наш герой играл самозабвенно, а в финале вместо заслуженного гонорара – тухлые помидоры! Да, не ценят дамы высокое искусство перевоплощения…

Глава 2

Теперь Лянка не бегала, а просто летала от счастья! Господи! Как же это расчудесно, когда не надо прятаться от собственной матери! Когда ты не видишь ее тусклых глаз и не чувствуешь себя последней мерзавкой, убегая на свидания к любимому! И сколько дел, оказалось, нужно переделать! Времени на пустое прозябание в постели совсем не остается!

— Милка! У меня к тебе срочное, серьезнейшее дело! — влетела в офис Лянка.

— Лян… если горящая путевка, то только в Египет. А чего? Нормальная путевочка… — залепетала Милка, елозя рукой по компьютерной мышке.

— У меня серьезнейшее дело! Я ж тебе говорю! — выпучила на нее свои глазищи Лянка. — Я переезжаю, и мне нужно срочно перетащить вещи! Перевезти.

— Да что ты! — охнула Милка и забыла про все путевки на свете. — Неужели Наталья Максимовна решила уйти в монастырь?

— Сейчас прямо! — фыркнула Лянка. — Она только жить начинает! Я ей внушила, что ей срочно нужен прекрасный принц… немножко женатый.

— То есть бэушный, да? — хихикнула Милка.

— Принцы, Милочка, бэушными не бывают! — назидательно дернула головой Лянка. — Они потом королями становятся. Короче… Маманя еще себе кандидатуру не отыскала, как я понимаю, но… уже прониклась идеей и меня отпустила переезжать! Так что… Времени терять нельзя! А то у нее возникнет какой-нибудь сердечный интерес, сорвется из-за моего присутствия — и все, начинай сначала. Да и новоселье уже пора бы отметить.

— Новоселье!!! Уххх! — завизжала Милка и радостно забарабанила кулачками по столу.

В этот же миг в дверях появились два молодца — Корнеев и Васяткин.

— Вызывали, Людмила Глебовна? — вежливо спросил Корнеев.

— Зачем? — вытаращилась на него Милка.

— Ну… мы слышали, будто бы вы сказали: «Господин Корнеев, зайдите, пожалуйста, очень вас прошу». Я и зашел… — с достоинством объяснил Корнеев и тут же кивнул в сторону друга. — А этот так… довеском.

— Я не довеском, — уточнил Васяткин. — Я подумал, что один господин Корнеев может и не справиться, так вот и… в качестве дополнительной мозговой извилины, так ска-ать…

— Знаете что! — покраснела Милка. — Между прочим, я не звала вас, а просто… просто радовалась так. У нас тут новоселье намечается, так что… чего б и не порадоваться?! Вы вообще-то свободны. Идите работайте.

— На благо новоселья? — поинтересовался Корнеев. — Деньги сдать?

Лянка была в прекраснейшем настроении, поэтому с самым серьезным видом кивнула:

— Вообще-то новоселье у меня дома, но… вы как образцовые сотрудники, которые искренне радуются процветанию своего начальника, можете сдать!

Образцовые сотрудники переглянулись, и Корнеев растянул рот до ушей:

— Мы уже искренне радуемся! И заметьте — совершенно бескорыстно! Без всяких денег! — и, дабы с них чего-нибудь не стрясли в приказном порядке, Корнеев счел нужным убраться восвояси. — Васяткин, да иди уже ты на рабочее место!

— Нет, ну ты посмотри! — старалась гневаться Милка, но глаза ее так и горели восхищением. — Если б ты знала, что они мне тут устраивают! Каждый день цирк! Нет, их надо срочно увольнять, сразу двоих…

Лянке некогда было заниматься рабочими вопросами, к тому же на это у нее была Милка. Сейчас ее волновало совсем другое.

— Мил, ты мне скажи, вот когда Пашка к тебе переезжал, ты грузчиков где нанимала?

— Да я что — помню? Ой, Лянка, я тебе скажу — эти грузчики! Приволоклись под градусом, деньги запросили большие, а потом, представь — каждую коробку по полчаса поднимали! И еще ведь что делали — главное, видят, что мы им помогаем, так они выбирают коробочки полегче, а холодильник, значит, я перла!!! С соседом дядей Витей! Вдвоем! Мы — холодильник, а они — хлебницу! И тоже — заметь — вдвоем!

— А на фига ты за холодильник уцепилась? — не поняла Лянка.

— Так… дура потому что! Мне ж жалко его стало! Грузчики и вовсе ни тяти ни мамы! А холодильник новый! Думаю — грохнут, покупай потом!

— Ты, Мила, дура, — сообщила ей подруга.

— Так кто спорит? — легко согласилась та. — Но только я тебе говорю, грузчики — это на каких нарвешься! А то пьяные притащатся! А ты… куда тебе деваться — у тебя машина стоит ждет, оплата почасовая! Вот и будешь сама корячиться.

Лянка растерялась. Она и не думала, что здесь возникнут какие-нибудь проблемы.

— Может быть, какую-нибудь фирму порядочную подыскать? — робко предложила она.

— А что — тебе много перевозить надо?

— Не много, так не на себе ж я таскать буду!

— Ой, ну и какие проблемы? — фыркнула Милка. — Позовешь своего Даню, моего Пашку…

— Нет, я как раз для Дани хотела сюрприз сделать. Он придет, а у меня все новое, перестановка, опять же. И… обновление чувств…

— Тогда… пусть и у моего Пашки сюрприз будет, обновление чувств… — вдруг загорелись глаза у Милки. Она повернулась к двери и звонко гаркнула: — Корнеев! Васяткин! Где вы там?

Парни появились не сразу, зато оба пришли с чашками и теперь стояли перед начальством, вальяжно попивая кофе.

— Вы нас вызывали или снова радуетесь? — спросил Корнеев и повернулся к другу: — Какое нам радостное начальство попалось.

— Сейчас я вас радовать буду, — грозно начала Милка. — Имеется денежное дело! Рекомендую быстро соглашаться, а то…

— Согласны! — не стал дослушивать начальницу Васяткин и вытянулся струной. — Если денежное, мы в полной боевой!

Корнеев с удивлением уставился на друга. А потом кивнул Милке:

— Вы говорите, Людмила Глебовна, пока этот алчный… особь воодушевился.

— В общем, так, — повернулась к ним Ляна. — В четверг надо перевезти мои вещи на новую квартиру. Предупреждаю — холодильник придется тащить вам!

— Вам! — повернулся к Васяткину Корнеев. И широко улыбнулся начальству: — Мы бы совершенно не против! Мы даже очень были бы рады, но… У Степана… у него такая проблема… у него день рождения в этот четверг, так что… сами понимаете…

Степан вытаращил глаза и стал тыкать друга локтем в бок.

— Вот видите, — кивнул на него Корнеев. — Сердится, что я проболтался. Зажать хотел… Степа! Нельзя быть таким скупым! Тебя ж никто на ресторан не раскручивает, можно вполне и Макдоналдсом обойтись.

Милка растерянно заморгала накрашенными ресницами и принялась щелкать компьютерной мышкой.

— Васяткин… Погоди-ка, а у меня в твоем личном деле написано, что ты в декабре родился! Это почему? — недоумевала она.

— Так это он должен был в декабре, — вежливо пояснил Корнеев. — Но… родился недоношенным, вот и… поэтому в июле. У вас сведения-то, наверное, еще из женской консультации?

— С какого перепугу я недоношенный? — возмутился Васяткин. — Все у меня доношенное!

— Васяткин! — рявкнула Милка. — То есть… Корнеев! Не хотите как хотите! Я могу и других найти! Им такие деньги предлагают, а они!

Васяткин нежно посмотрел на начальницу и вздохнул:

— Вы вот у нас всегда… такая заботливая… Конечно, мы согласны.

Милка явно испытывала к этим двоим работничкам теплые чувства. Да и надо отдать им должное — работали они отлично, но вот языки у них удержу не знали. Милочка быстро оттаяла и буркнула, покраснев:

— Васяткин… вы мне… вы мне просто льстите.

— Вам все льстят, Людмила Прокофьевна, — тут же вставил свои три копейки Корнеев, и, не дожидаясь вопроса, пояснил: — «Служебный роман», цитата. Ничего личного.

И выскочил за дверь.

— Васяткин, — уже спокойно объясняла оставшемуся сотруднику Ляна, — в четверг я вас жду вот по этому адресу. Помощь оплачу щедро. Ну правда, ну помогите, а?

— Да поможем, чего вы беспокоитесь, — зарумянился Васяткин. — И холодильник перетащим, и стиральную машинку, и шкафы всякие…

— Заметьте, не я это сказал, — в дверях снова показалась голова Корнеева, и он лихо выдернул друга из кабинета начальниц.

— Ну вот! И вопрос решен! — развела руками Милка и, не удержавшись, фыркнула: — Эти мне работнички… Прямо никак с ними серьезно разговаривать не могу, так и хочется расхохотаться, а ведь положение обязывает, сама понимаешь.

— Чистые дети, — тряхнула Лянка локонами, вспомнила своего серьезного, взрослого Даню и улыбнулась: — Вот поэтому, Милочка, мне и нравятся люди посолиднее! Ну смотрю вот на этих ребяток… ну чистые козлята!

— Понимаю, — посерьезнела Милка. — А тебе все больше взрослые козлы нра… Ой, Лянка, я совсем не то сказать хотела! Лян! Ну я ж… ну какой у тебя Даня козел?! Ну ты прости, вырвалось прям черт-те что!

Лянка смерила подругу суровым взглядом, убедилась, что та и впрямь не специально, и махнула рукой:

— Ладно, не отвлекайся. Давай лучше думать, кого будем приглашать на новоселье.

И она достала листок.

Они просидели над этим листком чуть ли не до конца рабочего дня. Сначала придумывали, кого позовут, потом обсуждали меню, потом долго спорили — удивить мужчин своими кулинарными умениями или же не париться и просто заказать еду в ресторане. Остановились на последнем. В конце концов, надо было еще и выглядеть, а где на себя время взять, если ты по уши в этих самых… умениях?!

Они бы и еще сидели, если бы не позвонил Данил:

— Девочка, ты где? Я за тобой сейчас заеду.

— Твой звонил? — с завистью спросила Милка, когда Ляна отключила телефон. — Ну прямо как в кино! Он — невозможно заботливый и весь из себя брутальный, она… а она вся из себя нежная… как улитка! И чего? Опять приедет?

— Конечно! — беспечно взмахнула локонами Лянка. — Ой, Мил, ты меня не весели. Мне надо изобразить унылую физию, буду Даньке ныть, что маменька меня опять никуда не пускает!

— А чего это ты? Пусть мужик тоже порадуется. Он же столько ждал, когда ты переедешь!

— Милка… — с горькой безнадежностью посмотрела на подругу Ляна. — Вот смотрю я на тебя и удивляюсь — и как это ты Пашку словила? Ведь ни грамма женского кокетства! Ни граммулечки продуманности! Сама наивность! Ну скажи — зачем мне его радовать раньше времени? Ну? Пусть он огорчится, помучается, да еще и меня поуспокаивает! А я буду безутешна. Ну надо же дать мужику испытать всю гамму чувств! Дать возможность проявить нежность, ласку, жалость! Да пусть же он себя хоть мужиком-то почувствует! Пусть немножко погорюет, ничего страшного. Зато потом, представь, я ему в пятницу позвоню и так тихонечко скажу: «Любимый, сегодня я отпросилась у мамы, и мы сможем скромненько посидеть у телевизора в моей норке». Он же не то что придет. Он прибежит!!! Принесется! А тут — вау!!! Какой сюрприз! Новоселье! И дальше — вся моя жилплощадь в нашем полном распоряжении! В любое время дня и ночи! И радость будет еще сильнее от того, что выстраданная! Ну неужели трудно сообразить?

Милка только с восхищением помотала головой:

— Ой, Лянка… какая ты… дальнозоркая. А я б не выдержала.

— Вот поэтому, милая моя, ты имеешь такого вот… Пашу, а за мной сейчас приедет такой вот… Данечка! — назидательно проговорила она, подбежала к зеркалу и пальчиком поправила невидимые неполадки в макияже. Растрепала волосы и улыбнулась ангельской улыбкой. — Кстати, у тебя стали падать продажи. И дисциплина. В понедельник будет планерка.

— Во… во вторник, — закашлялась Милка. Она никак не могла понять — каким же это образом ее подружка может бить в самую точку? Откуда она все знает? И еще — ну как можно так быстро переключаться с одного на другое!

— Да и действительно, — согласилась Ляна. — Понедельник — день тяжелый.

— Можно подумать, вторник легче… — пробурчала Милка, когда подруга выскочила за дверь.

Они валялись на диване в ее все еще неуютной квартире, Даня играл Лянкиными волосами, а та в свою очередь прилежно жаловалась на судьбу.

— Данечка, у нас, наверное, пока не получится встречаться, — шмыгала она носом. — Ну никак. Представляешь, мама совсем не хочет меня отпускать! Так волнуется, переживает и все время плачет!

— А плачет почему? — не слишком беспокоился о мамином состоянии Данил. — Может быть, ее к психологу сводить?

— Ее надо не к психологу, ей мужика нужно! — буркнула Ляна и спохватилась. — Я в том смысле, что друга! А то у нее один Диоген остался. И тот нервы треплет.

— И что нам теперь делать? — повернулся к Лянке всем телом Данил. — Мы так до самой старости можем твою маменьку успокаивать.

— Я не знаю… — горько вздыхала Ляна, и на ее прекрасные глаза набегали изумительные бриллиантовые слезки.

Лянка знала — она невероятно красиво умеет плакать. Она даже в зеркало смотрела — красиво. Вот даже непонятно — и как это женщины умудряются реветь белугами? И главное зачем?! Нос раскисает, щеки распухают, глаза… ой, да глаз и вовсе не видно! А смысл? Разве такими слезами чего-нибудь добьешься? Разве мужчина кинется такую вот… размазню успокаивать? Дарить подарки и ублажать? А еще говорят, что мужчины не переносят женских слез. Конечно! Кому же понравится такой вот ужас переносить? Нет! Лянка плакала совершенно изумительно. Щеки сразу же покрывались детским румянцем, глаза становились огромными, а личико несчастным. И любой, кто это видел, чувствовал себя последним мерзавцем, если немедленно не кидался Лянку успокаивать. И, конечно же, Даня тоже кинулся.

— Ляночка, девочка моя! Не смей плакать! Я не вынесу! Ну… я не знаю, ну поедем в ресторан, а? Поедем в ресторанчик? Закажем себе вкусную телятину, послушаем музыку, потанцуем, а? Я закажу для тебя целое море цветов! Прямо охапку! Хочешь?

— Нет… — сквозь слезы улыбалась Лянка. — Я хочу здесь… с тобой… Когда мы еще увидимся…

— Ляночка! Да я каждый… Ну хочешь, я прямо сегодня… перееду к тебе, и все! — сверкал очами Даня. — Лян, ну не плачь, ну сил моих нет… Ну иди ко мне…

Его лицо было близко-близко, глаза смотрели с такой нежностью и любовью, а губы так ехидно улыбались, что Лянка неожиданно для себя брякнула:

— Узнаю, что к жене в спальню бегаешь, — убью!

— Я не бегаю… — тихонько, растягивая слова, прошептал в самое ухо Данил. — Мне там нечего делать, там же тебя нет. Лянка… девочка моя, я скоро буду защищать одного крупного клиента… и куплю нам с тобой отдельную квартиру! И украду тебя ко всем чертям, ясно?

— Зачем же нам еще квартира? — задыхалась в его объятиях Лянка. — У нас уже есть… меня и сюда-то не пускают. А к тебе…

— Я укрррраду… — рычал он ей в шею и вытворял что-то такое… в общем, он знал, что делал.

Уже под утро Даня наклонился к Лянке, чтобы поцеловать ее и уйти.

— До завтра, детка? — пахнул он на нее дорогим парфюмом.

— Да-а-ань… — капризно протянула Лянка. — Я ж тебе говорила, а ты меня не слушал. У нас не получится завтра. И послезавтра не получится. Мама отчего-то совсем неважно себя чувствует. Я немножко с ней побуду.

— А когда увидимся? — озаботился любимый.

— Ну… я не зна-а-аю… — протянула Лянка. — Я тебе позвоню. Ты же будешь мне звонить, правда?

— Девочка моя, я оборву весь телефон, обещаю! — чмокнул он ее в нос и быстро подался в прихожую. В окнах уже брезжил рассвет, а ему нужно было хоть немного отдохнуть. — Только ты попробуй без меня не слишком скучать.

Лянка согласилась скучать не слишком, блаженно потянулась, укуталась в одеяло и сладко прикрыла глаза. И как же все-таки здорово, что не надо вскакивать в эдакую рань, бежать на кухню, творить мужу какие-то завтраки… потому что у нее вовсе и нет никакого мужа, а есть… есть просто любимый!

Скучать Ляне и в самом деле было просто некогда. Столько всего надо было переделать в самые короткие сроки — а то ведь у маменьки семь пятниц на неделе, возьмет и придумает себе опять, что ее жизнь немедленно закончится с Лянкиным переездом. Нет уж, надо ковать железо! И Лянка ковала. Она уже заказала себе какую-то дивную горку, которую нужно будет заставить цветами для создания уюта, потом еще телевизор взяла — этот у нее ну совсем ни в какие ворота! На дворе двадцать первый век, между прочим! А шторы! А постельное белье! А… Ой, а сколько всяких мелочей! И чтобы они подходили по цвету! И чтобы были качественными! И чтобы… Да просто голова кругом шла! До скуки ли тут. К тому же Даня, как и обещал, регулярно обрывал телефон:

— Ляночка моя, как ты там? Я уже весь высох от скуки! Прямо так и ночую на работе! Работники меня проклинают — никакой свободы! Я скучаю! Что ты со мной делаешь?

Ляна только хныкала в трубку, жаловалась на нестерпимую маменькину депрессию и снова кидалась по магазинам.

Еще надо было не забыть навестить маменьку. Иначе… можно себе представить, что было бы, не заявляйся к ней Лянка хотя бы раз в день. Правда… Ляна стала замечать, что ее набеги уже такой бурной радости Наталье Максимовне не доставляли. Нет, мама была рада, но… в отсутствие дочери не рвала прическу на клочки от одиночества. Прическа у мамы была в прекраснейшем состоянии. Да и макияж… И, похоже, матушка всерьез занялась фигурой, потому что в один из дней Лянка ее прямо в прихожей застала со спортивной сумкой.

— Ма, а ты куда это собралась? — даже немного обиделась дочь.

— Ляночка, детка… — очень торопилась Наталья Максимовна. — Ты, если хочешь, можешь покушать — в холодильнике салатики, отбивная, а я улетаю. У меня фитнес-клуб! Ну чего ты глаза вытаращила? Я ж должна себя чем-то занять, когда меня бросила моя единственная дочь!

— Бросила? — захлопала глазами Лянка. — Но… если ты так говоришь… я могу и не уезжать никуда!

— Девочка моя! — вытаращилась на дочурку Наталья Максимовна. — Что значит — не уезжать? Ты же решила? Мне вот такая твоя… нетвердая позиция совсем не по душе! Сказала — уеду, и… что ж теперь делать, надо переезжать!

И маменька унеслась. А в следующий раз… в следующий раз Лянка застала мать дома. Но… но той было совсем не до доченьки. Она с кем-то эмоционально ссорилась по телефону.

— А я тебе говорю, что это полный бред! Ты уже… Да не верю я тебе! — хмурила маменька брови, восседая в кресле. — Ты меня не подбивай! Знаю я тебя! Сам, значит, сделаешь, как тебе хочется, обманешь бедную девушку… Нет! Бедная девушка — это я! Да! Говорю, обманешь, а мне потом что — у разбитого корыта?

— Мам! — восторженно смотрела на мать Лянка. — Это у тебя… у тебя появился друг?! И ты так с ним говоришь? И он… он тебя еще терпит? Ну ты, мать, ты у меня… разве так можно с мужчинами?! Ты же… ты же должна быть нежной, как улитка… тьфу ты, как это… как цветок!

— Ой, да не учи ты меня жить, — недовольно отмахнулась маменька. — И ни с каким мужчиной я не говорю, это я с Досадовым. Он, зараза, опять бьет по больному! Объединяться ему приспичило! Прямо так и тянутся у него руки к моему «Жемчугу»!

— Так, может быть, он дело говорит — возьми да объединись, — пожала плечами Лянка. — Что ты теряешь?

— Это Досадов дело говорит? — возмущенно подпрыгнула Наталья Максимовна. — Он говори-и-ит! Он не дура-а-ак! Дело! Да только у него это дело выгорит, а у меня — прогорит! Сейчас он меня под себя захапает, и все! Прощай, мой бизнес! Он же не дурак! Он же умный, как обезьяна! Ты что — думаешь, он зря на меня охотится? Да он знает, что я уже от дел отошла, и мечтает мою клинику к рукам прибрать! Гад!…Погоди-ка… я еще один звоночек…

И она торопливо набрала какой-то номер.

— Яна Олеговна? Да, это Осташова вас беспокоит. Скажите мне, Яна Олеговна, что там за решения вы принимаете за моей спиной?! Да, я про Досадова! А я бы… Я бы все-таки попросила! Я бы прямо-таки настоятельно попросила не принимать без меня никаких решений! И учтите — если еще что-то подобное мне станет известно!.. Я рада, что вы все поняли.

И она с остервенением бросила трубку.

— Нет, дочь моя, как же все-таки тяжело женщине одной, без надежного мужского плеча…

Лянка решила переменить тему и ласково уткнулась матери в плечо.

— Мам, все у тебя получается. Давай сейчас о приятном. Приходи ко мне в эту субботу — новоселье будем отмечать.

— В эту субботу? — мгновенно загорелись глаза у Натальи Максимовны. — Ляночка, а можно я приду не одна, а с мужчиной?

— С Досадовым? — вытаращилась изумленная Лянка.

— Да полно тебе! — махнула рукой маменька. — Слава богу, в жизни есть мужчины с большой буквы. Я приду с… с моим хорошим знакомым, с Митенькой. Мы с ним познакомились буквально… буквально на прошлой неделе. Очень интересный мужчина! Тоже занимается медициной, приехал к нам за новым оборудованием, это принц! Ляна, это просто принц!

Лянка в растерянности хлопала глазами. Нет, она была не против нового гостя, но… чтобы маменька так скоропалительно кинулась устраивать свою личную жизнь?

— Ах, я умирррраю! — вдруг объявил Диоген. Ему совсем не нравилось, что сейчас на него ну буквально никто не обращает никакого внимания. — Бабы! Сдурели! Макаки! Принц! Принц! Ах, я умиррраю!

— Мам… а чего это он принц? — очнулась Лянка. — Он что — совсем молоденький? В вашем возрасте уже того… королями пора быть.

Наталья Максимовна недовольно дернула плечом:

— Не прикапывайся к словам. Никакой он не мальчик, он старше меня… совсем чуточку! Но так прекрасен! Я тебя с ним обязательно познакомлю! Мы придем на новоселье вместе!

— Буду очень рада! — хихикнула Лянка. — Только не опаздывать!

В четверг наступил полный кошмар. Прямо с утра принеслась Милка и прочно уселась на телефон. Подруга оказалась незаменима, потому что только ее стараниями дело с перевозкой сдвинулось с места. Как оказалось, заказ на грузовую машину куда-то подевался, и машины не было. Да и с грузчиками пришлось понервничать — Васяткин, видимо, с утра решил воспользоваться отсутствием начальства и уже начал вовсю отмечать свой день рождения; во всяком случае, ни его, ни Корнеева не наблюдалось. Конечно, после того как Милка по телефону вежливо — с помощью гортанного рева и такой-то матери — попросила их объявиться, они не заставили себя ждать. К тому же подруга позвала еще и своего братца, здоровенного детину. Тот пришел с двумя друзьями. Друзья много шумели, суетились — правда, работали они на удивление прилежно. Лянка прямо загляделась, как молодые парни быстро хватали самые тяжелые вещи и с легкостью перетаскивали с места на место. Особенно хорошо проявляли себя сотруднички. Было ощущение, что они просто подрабатывают где-то по вечерам грузчиками — так споро у них все получалось. Они еще и успевали шутить и подтрунивать друг над другом… да и Милке доставалось. Вот только над Ляной шутить не отваживались — все же высшее начальство… И Лянке было даже чуточку обидно.

Васяткин затащил большое кресло в комнату и теперь не знал, куда его поставить.

— Куда? — повернулся он к Ляне.

— Вон в тот угол, Степа, там уголок отдыха будет.

Степа покорно наклонился, уткнулся головой в сиденье и хотел было с легкостью поднять массивное кресло, да, видно, подустал — кресло не поддавалось.

— Сенька! — заорал он, не догадываясь поднять голову. — Ты, что ль, уселся?

Корнеев обернулся — он устанавливал телевизор:

— Это не я, это наша Милочка… Людмила Глебовна то есть, расслабилась, уселась сверху.

— Людмил Глебовна! Чего — совсем уже? — надрывался Степа. — Я ж вас вместе с креслом-то фиг подниму! Слазьте!

Милочка, которая расставляла на горке цветочки, вдруг оскорбилась не на шутку:

— Можно подумать, я такая толстая! Да у меня вес, между прочим, бараний!

— Вот мне еще баранов тут не хватало таскать! — наконец выпрямился Степан и, заметив Милку в другом конце комнаты, ехидно прищурился. — Ишь как быстро соскочила!

Братец Милочки, по всей видимости, не одобрял веселости Васяткина и Корнеева и решил поставить ребят на место. Несколько своеобразным путем. Когда работа была сделана и помощники уже собирались по домам, выяснилось, что Васяткину идти домой просто не в чем — в его кроссовки кто-то заботливо влил монтажную пену, она разбухла, и достать ее оттуда не было никакой возможности.

— Ну блин! Что за фигня?! — возмущался Васяткин, но от его ругани пены меньше не становилось.

— Ну что ж… — тяжко вздохнул Корнеев. — Придется Степке здесь оставаться, магазины-то уже закрыты.

— Ну почему ж закрыты? — суетилась Милочка. — Я знаю — здесь недалеко бутик, он круглосуточно работает! Я сбегаю, если уж так вышло…

— Не получится… — горько возразил Корнеев. — Степка обувается исключительно на китайском рынке, а сейчас даже у трудолюбивых китайцев сон. Придется ему остаться. Нет, я, конечно, тоже с ним останусь, послежу. Он, знаете, ночью храпит, так я его переворачивать буду, чтоб не слишком хозяйку смущал.

— Ну я не знаю… — окончательно расстроилась Милка.

Ее братец с группой поддержки, довольно усмехаясь, ждали, чем же закончится их шутка.

— Вот что, — Ляна решительно сунула в руки Корнеева довольно крупную сумму. — Сходите с Милкой в бутик и купите нормальную обувь парню. Пусть это будет… подарком, если уж так все вышло…

— Ну не-е-ет… — замахал руками Васяткин и даже сбежал от таких денег в кухню. — Ничего себе! Да за такие деньги! Да что я, девочка по вызову, чтобы за час такие шальные деньги загребать? Не-е… я не возьму…

Пока его уговаривали, в кухню вбежал удивленный братец Милки с черной кроссовкой в руках.

— Ляна! Глянь! И в мой башмак кто-то пены накидал! Блин! Как же мне теперь? — и он страдальчески морщил лицо. — Мне, наверное, тоже деньги нужны будут… ну, чтобы в бутик-то?

При этих словах отчего-то вытянулась физиономия у Корнеева.

— Бли-и-и-ин!!! Ну и какая сволочь… Блин! Да у меня ж! Вот гады! Слышь, красавец, эт ты, что ль, в мою кроссовку этой дряни натолкал?

— Чего это в твою-то?! — возмутился братец подруги. — Это я в свою натолкал! Мои ж черные!

— И мои тоже! — пожирал его глазами Корнеев. — Только у тебя шнурки белые, а у меня черные, видишь? Ты, блин, вообще башкой-то жрешь только, что ли?! Ну смотреть же надо!!!

— Да ладно! — не верил виновник. — Какие твои-то?

— Витька, слышь. Вот твои… — любезно подсказал кто-то из друзей. — А те, что ты устряпал, точно его!

На Витьку страшно было смотреть.

— Слышь, парень, я не хотел… я свои хотел… ну, блин, ну надо ж… — Неудачливый Витька не знал куда деваться. Причем не похоже было, что его терзают угрызения совести из-за кроссовок Васяткина. — Не, ну серьезно ж хотел только себе!

— Та-а-а-ак!!! — зверем глянула на него сестрица. — Значит, так, я тебе на машину денег не одолжу, пока этим парням все не оплатишь! Нет, ну ты на него посмотри — прямо Афродита! Без пены ни шагу!

Витька клятвенно пообещал занести деньги прямо сейчас же и шумно унесся вместе с друзьями, а Ляна с Милкой пригласили пострадавших поужинать — все равно Витьку ждать.

За столом речь сначала пошла о работе — а как же иначе, если ужинаешь с начальством!

— Васяткин, а у нас там горящая путевочка в Турцию была, — деловито хмурилась Милка. — Ты ее продал, что ли?

— Ее Мария Тарасовна выкупила, — пояснил Степан. — Она очень просила. У нее с зятем какие-то проблемы, вот и решила отдохнуть.

— Так она ж отдыхала уже! — вытаращилась Милка. — В том месяце ездила, и сейчас опять?

Корнеев махнул рукой:

— Людмил Глебовна, Тарасовне надо…

Мария Тарасовна была самым старым работником агентства и по стажу, и по возрасту. Пожилая женщина, работая техничкой по четыре часа в день, регулярно выкупала горящие путевки, загружалась за границей баулами, а потом торговала на рынке привезенными шмотками. В тот раз, как видно, товар быстро разошелся, и женщине снова потребовалось ехать за рубеж.

— Но ведь она совсем недавно ездила… — припомнила и Лянка.

— Да пусть едет, иначе она нас разорит совсем, — вздохнул Корнеев. — Она ж перебитая вся, как Джеки Чан, и все травмы производственные! Тут вот опять — мыла полы у нас в кабинете, составила все стулья на стол… Вы видели, сколько у нас стульев и какой стол? Так вот, она нагромоздила пирамиду и давай тряпкой возить. А сама… ну нет бы аккуратненько, так ведь своим задом стол и двинула! И вся эта пирамида… мы со Степкой думали, помрет она…

— А ей хоть бы хны, — кивнул Степка. — А вот кресло мое сдохло… жалко.

Очень скоро вернулся Милкин брат, теперь уже без друзей, притащил деньги, спиртного да еще и закуски целый пакет — очень ему нужно было, чтобы Милка деньги на машину одолжила. И началось примирение.

Сначала выпивали очень степенно, вроде бы даже нехотя, но уже через полчаса голоса стали громче, хохот веселее, а потом и вовсе — включили музыку и пустились в пляс.

Давно уже Лянка так не отрывалась. И чего, спрашивается, не танцевала? Нет, они с Даней бывали в ресторанах часто, но он не любил быстрые танцы, а одной Лянке было не совсем удобно. Сегодня же звучала только быстрая музыка, и Лянка плясала вовсю. И Милка тоже. И Витенька. А Васяткин с Корнеевым и вовсе вытворяли невесть что.

— Как здорово получилось сегодня, точно? — сверкала глазами Милка, когда они с Лянкой убежали на кухню. — Парни-то какие молодцы, да? Разве за ними какой-то там… старичок угонится?

Милка явно на кого-то намекала, и Ляна ее поняла.

— А мне вот кажется, что они бледненько смотрятся на фоне Дани, — чуть высокомерно скривила она губы. — Ну да, веселятся, ну да, пляшут, но… глубины не хватает. Проигрывают.

— Нет, ну против Дани-то конечно, — сразу же согласилась Милка. — Я Даню и не имела в виду. Я про тех… ну которые совсем уж старые. А чего ты? Такие тоже есть!

Лянка хмыкнула, и подруги заторопились в комнату.

Там звучала какая-то очень ритмичная музыка, и Васяткин с Корнеевым показывали настоящий класс! Причем их мало волновало, видит ли их мастерство кто-то еще. Они просто жили сейчас музыкой, и их тела отзывались движениями на каждую ноту. И так здорово у них получалось, так зажигательно, что не было сил просто сидеть и смотреть — надо было нестись туда, к ним! И подружки уже были на середине комнаты и с чувством выделывали ногами, руками, гибким станом черт-те что.

— Точно! — кричала Милка, стараясь переорать музыку. — Я, Лян, прямо сейчас и поняла — проигрывают!!! Сейчас они точно проигрывают Даньке! И мы с ними! Про! Иг! Ры! Ва! Ем!

Все разошлись, когда за окном уже было светло. Корнеев с Васяткиным вызвали такси и по лестнице решили спускаться просто в носках. А уж завтра…

— Завтра можете на работу не выходить, — благодушно разрешила Лянка, — вам все же… надо позаботиться об обуви.

— Спасибо! — душевно поблагодарил Степан и даже приложился к Лянкиной ручке.

Его губы были сильные и горячие… Лянка непроизвольно руку отдернула. Корнеев же только ухмыльнулся и потянул друга за собой.

— На этом лобызания считаю закрытыми, — величаво произнес он и распахнул двери.

Они вышли вместе с Витькой, который все еще считал себя виноватым и по всему подъезду так и бубнил свои извинения.

— Ну и чего ты их балуешь? — спросила Милка. — Пусть бы на работу выходили. А то прямо — надо же! Я ж тоже ночь не спала, а ведь на работу пойду!

Лянка с хитрецой уставилась на подругу.

— Милка! А тебе что — без этих двух и вовсе работать не хочется?

— Ты чего?! — испугалась Милка. — Совсем, что ли? Ну ты, Ляночка, как придумаешь! Не хочется! Ха! Кто-то меня будет спрашивать — хочется мне выходить или нет!

— А чего это ты так всполошилась? — уже внимательно присмотрелась к подруге Лянка. — Угадала я?! Ну ты даешь! Ой! Точно! Угадала! А как же Пашка?!

Пока Лянка хлопала в ладоши и верещала неизвестно с какой радости, Милка уже успела с собой совладать и теперь только небрежно фыркнула:

— Ляна, у тебя какие-то… какие-то фантазии разыгрались на свободную тему. Прямо сочинение пора писать: «Как я придумываю сплетни»! Неужели ты подумала, что я вот так сейчас возьму и брошу Павла? Ерунда какая-то! Ты же вот своего Данечку не собираешься бросать?

— Ну ты сравнила!

— Вот то-то и оно… — вздохнула Милка и махнула рукой. — И вообще, давай думать — будем приглашать Васяткина и Корнеева на новоселье или нет?

Лянка опешила:

— А их-то зачем?

— Ну все же… сотрудники, — неопределенно пожала плечом Милка. — И потом, неудобно как-то — они тебе помогали мебель таскать.

— Ой, Милка-а-а, не мудри! — погрозила ей пальцем Ляна. — Мебель! Чего-то про братца Витеньку даже не заикнулась.

— А что мне Витенька? Здесь хоть Пашка поревнует… Сама же говоришь — муж мужем, а любовник нужен!

— Так Пашка тебе еще не муж! — напомнила Ляна.

— Вот в том-то и дело! — насупилась Милка. — Живем — не пойми что! Гражданский брак называется! А по мне, так это и не гражданский, а просто — чистый брак! Бракованные какие-то отношения. Вот и пусть призадумается!

Лянка беспечно мотнула головой:

— Ну если у тебя все так продумано — мне не тяжело, пожа-а-алуйста! Давай и этих двоих пригласим. Хоть будет с кем поскакать, а то мой Данечка не больно-то быстрые танцы уважает.

После такого решения окрыленная Милка унеслась домой, а Ляна осталась одна среди полного бардака. Надо было бы лечь спать — Ляна уже забыла, когда нормально высыпалась, все время ложилась за полночь. Но спать не хотелось. Она потихоньку начала убирать посуду, потом еще раз оглядела комнату и принялась за полы.

Через два часа она уже не могла прикрыть рот — зевала не переставая, а ведь именно сейчас надо было предупредить девчонок из салона красоты, что она завтра забежит, надо было докупить кое-что к столу, ресторанная закуска — это конечно, замечательно, но надо, чтобы и холодильник не сверкал пустотой. А вино! А салфетки! А приготовить платье?! Нет, выспаться, видимо, и сегодня не получится. Это еще хорошо, что она квартиру привела в полный порядок, хоть сейчас гостей зови.

И все же она уснула. То есть ненадолго присела, чтобы позвонить в салон красоты, а проснулась уже от настойчивого звонка.

— Сейчас… — подскочила она и бросилась к двери. — Ой! Даня!

На пороге и в самом деле стоял Данил. Он сегодня выглядел как-то… не совсем обычно — при полном параде. Строгий костюм, рубашка в тон и даже галстук. Лянка на секундочку даже испугалась — не предложение ли он собрался делать? А что — как начнет сейчас руку и сердце предлагать, и чего делать? Маменька точно не перенесет.

— Ляна, что с тобой? — озабоченно спросил Данил. — Ты в порядке? Почему так долго не открывала? Я звоню-звоню…

— А сколько времени? — испуганно моргала Лянка и, вспомнив про сюрприз, который наметила сделать Дане только завтра, замахала руками. — Ой, Дань, ты не заходи… я лучше сама выйду.

Брови у Данила изумленно полезли на лоб.

— А что случилось-то? Я не вовремя? Ты не одна?

— Ну что ты такое говоришь? Я совершенно одна! Только… я сплю. Ну… бывает же такое — захотел человек спать, ну и… уснул.

— В девять часов вечера? Ты? — не поверил Данил. — Странно… А мы что — так и будем стоять в подъезде?

— Так я ж говорю, я сейчас сама выйду!

Но Данил не стал ждать, когда Лянка выйдет к нему сама, он быстро подхватил ее на руки и затащил в прихожую.

— Даня! Ну не заходи! — кричала Лянка, болтая ногами изо всех сил. — Я же ведь сказала, я сама выйду!

Но чем громче и яростнее она кричала, тем упрямее Данил продвигался в комнату.

— Ого!!! — увидел он преобразившуюся гостиную и от удивления выпустил Лянку из рук. — Вот это… это хоромы! И когда ты только все успела? А кресла какие! Ух ты! Это у тебя домашний кинотеатр, да?

Лянка неловко приземлилась на ногу и теперь стояла надувшись — мало того, что сюрприз погиб, так еще и нога теперь…

— Ляночка! А чего ж ты мне не сказала? Это ж… сколько всего перелопатила! Я бы помог!

— Я тебе сюрприз сделать хотела, а ты! — обиженно отвернулась она к окну. — Теперь вот… завтра ничего интересного тебе не будет.

— Зато сегодня будет! — снова подхватил он ее на руки и понес в спальню. — Лянка, я по тебе так соскучился! Из дома сбежал, принесся, а ты открывать не хочешь! А потом еще придумала — не заходи! Да разве я могу не зайти?! Да я ж себе сразу представил, что у тебя здесь целый батальон… поклонников!

— Даня! Не трогай меня! Ты меня сейчас всю помнешь своим галстуком! Это он ко мне из дома сбежал! Все порядочные мужики дома в трениках ходят, и чтоб коленки вытянутые обязательно, а этот… как на собрании директоров! Кого это ты там удивлять собрался?! Ой, да пиджак-то сними!

Следующий день начался по известному сценарию — в пять утра любимый чмокнул Лянку в теплую щеку и нежно прошептал:

— До вечера, девочка моя.

— Да! Даня! — вдруг села на кровати Лянка. — Сегодня в пять часов у меня новоселье. Ты просто обязан быть, я тебе сюрприз хотела сделать, но раз уж ты раньше пришел, то… будешь теперь смотреть только на меня и моих гостей, а все новое в квартире ты уже видел.

— Хорошо, любимая, сегодня в пять, — смешно сморщил нос Данил и поспешил в прихожую.

И Лянка твердо решила — до часу дня она даже глаз не откроет! Ни за что! Она даже не поленилась вскочить и выключить телефон. Все! Теперь она будет только спать.

В пять вечера было все уже готово, не хватало сущей безделицы — гостей. Лянка слишком не переживала, скорее всего виной эта противная традиция — прийти надо обязательно на полчаса позже. А то и на весь час. То есть чем важнее персона, тем большее опоздание она себе позволяет. Чтобы уже все сидели за столом, а последний гость пришел, и к нему сразу повышенное внимание, а он, опоздавший, вроде как и смущается, и просит на него не обращать внимания, а возле него между тем вьюном вьется хозяйка, а гости уже и забыли, кто же виновник торжества! Ох, и не любила эту традицию Лянка!

В половине шестого раздался звонок. Лянка побежала открывать — на пороге стояли образцовые сотрудники Васяткин и Корнеев с букетом цветов и с какой-то коробкой.

— Вот, — протянул коробку Корнеев. — Это вам! Ваза такая специальная, вся в дырках. Говорят, что очень стильная.

— Спасибо, — дежурно улыбнулась Ляна. — Она мне… очень нужна… на журнальный столик.

С вазой и в самом деле столик заиграл по-новому, но это Лянку мало утешало. И что это гости себе позволяют?!

— Проходите, садитесь… я сейчас… — быстренько усадила парней за стол Лянка и побежала в кухню звонить.

Сначала она, конечно же, позвонила Данилу — он никогда себе не позволял так ее подводить.

— Даня! Алло, Даня! — кричала Лянка, но в трубке раздалось непонятное шипение, а потом и вовсе побежали короткие гудки — сброс. Она набрала номер еще раз, но теперь и вовсе бездушный голос ответил, что абонент находится вне зоны доступа.

— Вот блин… — прошипела Лянка и набрала номер матери. Мать откликнулась сразу. И сразу же в трубку защебетала:

— Ляночка! Я еду! Но тут такая пробка! Ты не представляешь, я… ой… сейчас… ага… так вот, даже и не знаю, когда получится вырваться…

— Мама! Ну какая же пробка?! Ты же от меня живешь в двух остановках! — чуть не плакала Лянка.

Конец ознакомительного фрагмента.