В поисках сердца. Сказка для взрослых, которым хочется вернуться в детство

Маргарита Федорова

В детстве мы верим в чудеса, но чем старше становимся, тем крепче разочарования сжимают нас в тисках. В этой битве утрачивается способность чувствовать, а тьма начинает поедать изнутри. Вновь научиться слышать себя и ощущать вкус жизни непросто. Вместе с героем сказки «В поисках сердца» каждый может отправиться в путешествие навстречу позабытому себе.

© Маргарита Федорова, 2020

ISBN 978-5-4498-5809-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава I

Договор

Появившись на свет, мальчик получил имя Александр. Мама ласково звала его Санечка, а папа, ругая за шалости, строго гремел: «Сан Саныч, ну сколько можно?! Пора взрослеть, ведь вам, батенька, скоро десять лет». Самому мальчику ни одно из этих имен не нравилось — все они казались ему слишком скучными и приземленными. Санечка пах, пусть и любимой, но гречкой с молоком, а Сан Саныч и того хуже — папиным кожаным портфелем. Папа почему-то всегда начинал в нем рыться, как только речь заходила о разбитом окне, чужих огородах или фингале под глазом ненавистного соседа Юрки, живущего этажом ниже. Нет, ни Санечка, ни Сан Саныч его не устраивали — не тот масштаб. Другое дело — Александр Македонский.

Имя великого полководца заставляло сердце мальчика учащенно биться от восхищения. Перед его глазами проносились бесчисленные воины в блестящих доспехах, ревели боевые слоны, и вот появлялся он, Александр Македонский, в шлеме и развивающемся плаще, верхом на огромном белом коне. Обычно именно в этот самый момент уже не великий полководец, а сам Александр Красильников с гордостью осматривал свои войска, зная, что по первому его зову они бросятся в бой. И как после этих видений, порой столь реалистичных, что ему казалось, он слышит нетерпеливое фырканье лошадей и крики солдат, он мог смириться с домашним Санечкой?! Нет, отныне и вовек он был Александр Великий, и имя требовало жертв.

Первым от рук Властителя всего мира пострадал Васька. Ни в чем неповинный, кроме своего задиристого характера, кот был загнан в угол и после долгой битвы взят в плен и в кандалах отправлен на рудники в бабушкину комнату. При попытке к бегству пленник разбил аквариум с рыбками, за что был беспощадно наказан — выкрашен серебряной краской в знак предательства и вечного позора.

Следующей пострадала младшая сестра Мася. Ее вылазки в холодильник, в ходе которых она всегда подъедала все самое вкусное, уже давно действовали Великому Полководцу на нервы. К тому же девочка ни в какую не хотела признавать его первенство в выборе мультфильмов на ночь — она начинала крутиться юлой вокруг родителей, и на все свои протесты мальчик слышал всегда одни и те же слова: «Ты же старше, к тому же мужчина: должен уступать, младшей сестре». Мася с наслаждением упивалась многочисленными победами, с улыбкой наблюдая за молчаливой яростью брата.

Последней каплей стал продемонстрированный ему во всей красе язык. Этого Александр Беспощадный стерпеть уже не мог. Месть была страшна. Сначала извращенным пыткам подверглись две самые любимые Масины куклы: одной были обгрызены пятки и откусан нос, другая — разрисована синей ручкой. Такие татуировки носили рабы, пригнанные из Африки в ходе последней сильно потрепавшей его войско кампании. Но самая жестокая расправа ждала саму Масю. Истошный крик, разразившийся через несколько секунд после того, как девочка утром зашла в ванну, подтвердил правильность его расчетов:

— Мама!!! Где мои волосы!?! Мама!!!

Бесстрашного и Беспощадного Воина совсем не тронуло последовавшее за этим наказание: он стойко перенес жгучие удары ремня, упреки и угрозы родителей отскакивали от него словно шарики для пинг-понга. Главное, что его победный трофей — рыжая коса Маси — был надежно спрятан, и позже, как только Великий Воин выйдет на свободу, будет сожжен на ритуальном костре.

Империя росла и требовала все новых побед и захваченных территорий, и уже ничто не могло усмирить жадность, охватившую Великого Императора. И до этого мальчик не отличался особой щедростью, но теперь все, подпадавшее ему на глаза, сразу и без каких либо колебаний признавалось исключительно его собственностью. Несогласным предлагалось сразиться без промедления.

Вскоре у Бесстрашного Полководца не осталось друзей. После нескольких стычек, увенчавшихся разбитыми носами и синяками, дворовые ребята решили не связываться с совсем зазнавшимся и съехавшим с катушек, как выразился один из них, психом. Последним ушел его лучший друг Петька.

Они гуляли по берегу моря и наткнулись на бутылку, полную разноцветных стекляшек, собранных кем-то и забытых у входа в старый маяк. Это было настоящее богатство — зеленые, синие, алые — они переливались в руках, нашептывая что-то сказочное о далеких странах и опасных путешествиях.

— Они мои, — заявил Властитель всего мира, вырвав бутылку у Петьки.

— Я так и знал, — Петька с грустью посмотрел на своего друга. — Я так и знал, что ты это скажешь. Я не хочу ругаться с тобой и спорить. Забирай. Я так больше не могу. Ты изменился. Ты стал жадным и очень жестоким.

Петька встал и, молча, пошел прочь.

Обида душила Великого Полководца.

— Да, как ты смеешь?! Слабак! Дурак! — сквозь зубы шипел Бесстрашный и Беспощадный Воин. От бессилия и ярости у него на глазах выступили слезы.

— Ну и катись. Я и без тебя проживу, — крикнул он в след другу, но тот даже не обернулся.

Великий Полководец остался один. Пекло солнце. Где-то неподалеку шумело море. Рваные порывы ветра обдавали песочным дождем.

— Как же я ненавижу весь этот глупый мир! Этих глупых, занудных, слабых людишек. Горите в аду! Катитесь к черту! Ненавижу вас всех, — прокричал мальчик, и со всего размаха запустил вдаль бутылку.

— Зачем же так кричать? — спросил откуда-то сверху незнакомый голос.

Сердце стукнуло и провалилось куда-то. Мальчик попятился, испуганно озираясь по сторонам. Вокруг никого не было кроме большой черной птицы, прогуливающейся у самой кромки воды.

— Я не кричу, — еле слышно прошептал паренек, чувствуя как от страха у него начало сводить живот. Хотя солнце уже достигло зенита и нещадно палило, мальчика бил озноб. Ему показалось, что огромная ледяная рука легла ему на голову, затем опустилась на плечо. От навалившейся тяжести его ноги подкосились, и он рухнул на колени.

— Так-то лучше, — запел голос. — Ненависть, обида, гордыня, жадность — какой прекрасный букет вы смогли собрать в столь юном возрасте, мой друг. Это выше всяческих похвал. Я даже подумывал, а не предложить ли вам перебраться в другой мир, где ваши навыки были бы оценены по достоинству, но, поразмыслив, отказался от этой идеи. Вы — непревзойденный мечтатель, а с фантазиями в том мире, к сожалению, вышла накладка: не предусмотрены проектом. Увы! Но это все лирика, вернемся к вашему запросу, юный воитель. Чего же вы так искренне пожелали, что ваш тоненький писк смог пробиться через мириады миров, кипящих от мыслей и поступков бесчисленных душ? И не просто пробиться ко мне, а заинтересовать меня.

Слова застряли у мальчика в горле. Голова кружилась, во рту пересохло.

— Вы, черт?! Сатана?! — это было единственное, что Великий Полководец смог выдавить из себя. Ему вспомнились бабушкины рассказы про чертей — вот маленькое, юркое, похожее на черного козла, существо крадет месяц, вот оно несет кого-то на своих плечах за тридевять земель. Да, он точно помнил, что эти создания панически боялись церквей и молитв.

— Надо перекреститься! Немедленно, прямо сейчас, и все исчезнет, — подумал мальчик про себя, но руки, будто связанные намертво невидимой веревкой, не слушались.

— Очень глубокомысленное заключение, особенно на фоне картинок в вашей голове. Вы уже почти разочаровали меня, мой юный друг. Я, как и вы, не люблю банальщины и не очень-то жалую обычных людей. Смотрите, еще чуть-чуть и я навсегда потеряю к вам всякий интерес, — голос презрительно хмыкнул и замолк.

Поднялся сильный ветер, песок хлестал мальчика по лицу. Солнце потускнело, превратившись в мутный шар над головой. Первым растворилось море — синюю бесконечность словно за секунду стерли ластиком. Затем исчез маяк, растаяли деревья, кусты и заросли тростника. Еще мгновение и вокруг не осталось ничего кроме золотисто-белого песка. Песчинки словно ожили: они переливались и медленно куда-то текли. Мальчику показалось, что если он останется здесь хотя бы еще на несколько минут, его уже никто никогда не найдет — песок проглотит его.

— Так зачем ты звал меня? — сурово спросил Голос.

— Я не звал, — жалобно ответил мальчик.

— Если бы не звал, я бы не пришел. Поверь, многие всю жизнь молят меня об аудиенции, но лишь единицы удостаиваются этой чести, — продолжал наставить голос.

— Но где вы? Я не вижу, — тихо проговорил паренек.

Смех голоса походил на карканье вороны, сменившееся уханьем филина.

— Насмешил, старика. Мальчик, не будь столь самонадеян — твой разум не справится с увиденным. Он лопнет как воздушный шарик или просто растворится во мне, как тонет песчинка в пустыне.

Когда мальчика начинали брать «на слабо», в нем сразу же как спичка вспыхивало бычье упрямство:

— А я рискну! — огрызнулся паренек, и после этих слов его сердце заколотилось ещё сильнее.

Наступила пугающая тишина, которую тут же разорвал яростный волчий вой. Запели трубы, заголосили наперебой на незнакомых языках люди, грянул гром, и тут же все разом стихло. На мальчика пристально смотрел огромный глаз — синий, с золотыми дорожками, расходящимися в разные стороны от то сужающегося, то расширяющегося зрачка. Глаз парил в воздухе, словно далекая планета, покрытая океанами, над которыми проносились смертоносные ураганы. Он засасывал в себя, подчинял волю, и мальчику уже казалось, что кроме глаза в мире больше ничего не существует.

— Не смотри. Не смотри. Не смотри, — упорно и еле слышно твердили ему звенящие голоса. — Не смотри. Не смотри.

Но мальчик не мог оторвать взгляда от пульсирующей синей бесконечности.

— Не смотри. Не смотри, — все громче взывали голоса. Он почувствовал, как по ногам поползли сотни крохотных лапок. Тысячи иголок впились в кожу. Боль была столь нестерпима, что он на секунду очнулся и отвел взгляд от глаза. Его ноги были облеплены песчинками, но не золотыми как все вокруг, а черными.

— Не смотри. Не смотри, — пищали они.

— Дело говорят. Скажи спасибо, — в тоне голоса звучало легкое разочарование. Глаз моргнул и исчез.

— Вернемся к главной теме нашего разговора. У тебя последняя попытка.

— Я хочу стать сводным! — выпалил мальчик.

— Свободным? Как интересно! Рискну спросить, свободным от чего?

— От людей! Я хочу делать только то, что я хочу, а они мне мешают. Я злюсь на них, и они уходят от меня, и мне становится плохо. Я хочу освободиться от чувств и эмоций: я не хочу больше грустить, сомневаться, злиться, плакать. Я не хочу больше страдать. Эти чувства мешают мне идти к моей цели — завоевать мир! — паренек говорил очень быстро, словно за ним кто-то гнался.

— Как интересно. И что ты будешь делать с этим миром, когда он станет твоим? — засмеялся голос.

— Я буду править, — зло заявил мальчик, продолжая сидеть на коленях и смотреть вверх, откуда еще несколько минут назад на него смотрел глаз.

— Похвальное желание. Я исполню его, но взамен ты будешь должен отдать мне кое-что, — задумчиво проговорил голос.

— Что? Я готов, — глаза мальчика засветились от восторга.

— Сердце. Твое сердце, — отрезал голос, обдав паренька холодом презрения.

Мальчик опешил. Его сердце на секунду будто провалилось куда-то и вновь заколотилось с неистовой скоростью. На секунду пареньку показалось, что оно прорвет его грудь и унесется далеко-далеко, где никто, даже всевидящий Голос, не сможет его найти. Но такого места не существовало, и мальчик это знал, как и знал, что ему придется держать ответ.

— Как сердце?! Я же тогда умру, — промямлил он и инстинктивно закрыл руками грудь.

— Нет, ты будешь жить, как живут многие, предавшие свое сердце. Да, и какой мне прок от тебя мертвого, глупый ребенок? — Голос устало вздохнул.

— Зачем тебе мое сердце? — спросил мальчик.

— А разве я спрашиваю, зачем тебе этот, по мне так, слишком суетной и примитивный мирок, когда внутри тебя бесконечность, которую ты просто не хочешь замечать? Давай, о Повелитель планеты Земля, избавим друг друга от необходимости отвечать на неудобные вопросы. У нас же с тобой дружеская беседа, а не допрос с пристрастием, — ответил Голос. Чувствовалось, что ему уже порядком надоел этот разговор.

— Тогда я хочу точно знать, что именно получу за свое сердце? — требовательно заявил паренек.

— О, это уже другой разговор, — засмеялся Голос. — То, что ты хочешь — свободу от гнетущих тебя эмоций и этот мир, который будет исполнять твои желания.

— Ты еще можешь отказаться, отказаться, — звенели песчинки, но было уже поздно. Разве мог Великий Полководец и Бесстрашный Воин отказаться от такой сделки — какое-то ноющее сердце против целого мира? Нет.

— По рукам, — твердо сказал мальчик.

— Отлично, тогда скрепим нашу сделку, — радостно ответил Голос.

Ворот майки паренька зашевелился, как будто его оттягивала невидимая рука. На смуглой коже, там, где пока еще бешено колотилось сердце, стал проступать рисунок. Сначала появилась крохотная капля крови, от нее побежали два ручейка, превратившиеся в глаз. Глаз моргнул, и в его зрачке против часовой стрелки закрутилась спираль. Затаив дыхание, мальчик наблюдал. Он ничего не чувствовал, даже прикосновения, словно рисовали не на нем, а на ком-то другом.

— Может быть мне все это снится?! — подумал он, но тут невидимая рука остановилась, сердце мальчика стукнуло в последний раз и замолкло.

Такой страшной пустоты он никогда не ощущал. Внутри него с космической скоростью стала расти дыра, жадно засасывающая в себя все, что было ему дорого. Первыми она стала сжирать его воспоминания — улыбающееся лицо мамы, парящее где-то в высоте, в солнечных лучах, папины огромные руки, подбрасывающие его к потолку, грязного и пищащего Ваську, найденного у подъезда, Масю, с которой они уминали малину на крыше дачной беседки. За воспоминаниями дыра, причмокивая, забрала то, что мучило его — обиду на Петьку, злость на глупых друзей, ревность к успехам Вани, самого умного мальчика из его класса. Вместе с этими чувствами ушла и радость — в одну секунду мальчик понял, что ему больше никто и ничто не нужны, он ни по кому больше не скучает, и что самое ужасное, ничего больше не хочет. Там где когда-то билось непослушное сердце, теперь царило мертвое молчание, от которого ему стало невыносимо больно. Эта боль была последней, что он почувствовал. Со всех сторон на него навалилась тьма и камнем потянула за собой куда-то вниз.