Если любишь, то борись!

Маргарита Смирновская, 2022

Юля – современная, уверенная в себе девушка, наделенная умом и красотой. Как многие юные особы, она мечтает встретить свою половинку. Только запросы у Юли высокие. Шансы найти именно своего принца ничтожны. Однако коварная судьба преподносит ей сюрприз. Она влюбляется в парня, у которого совсем иные ценности.Легкий, веселый роман о любви, который расскажет, как юная красавица борется за свою любовь, проходя сквозь чужие принципы.Возможно ли влюбить в себя парня, у которого совсем другие убеждения?Возможно ли построить отношения, когда у вас разные взгляды на жизнь?Юля – боевая девушка! Она вам все покажет;)

Глава 2

Мне почти каждую ночь снился его затылок и это голубое одеяние. Я все на него смотрела и ждала, чтобы он обернулся, но напрасно… Вообще-то, я не верю снам, просто все мои мысли были только о Романе, и, конечно же, я не сдержалась и рассказала моей единственной подруге Женьке про свою невероятную встречу.

— Ну, ты в своем репертуаре! Что теперь делать будешь? В монашки подашься? Теперь тебе надо монахиней стать, чтобы вам видеться…

— С чего ты взяла?

— Ну, он, наверное, евнух… Ему нельзя теперь, понимаешь? То есть он не может.

Блин! А что если это правда? Откуда мне знать, что им можно, а что нельзя? Как мне брат говорит, церковь еврейская, а у евреев ведь принято обрезание. Что они им там обрезают? Женька меня стала убеждать, что он не мой вариант, ведь я атеистка, поэтому меня не примут в монастырь, да и вообще меня любовь платоническая не устроит. Она была права. В монастырь я не хочу, да и то, что он евнух… Нет, ну не похож он, хоть убейте! Не может евнух так обжигать глазами! Я решила дождаться брата и спросить его, что он знает про веру православную. Выслушав меня, он дико рассмеялся:

— Лучше бы их всех и вправду кастрировали! Тогда бы их вера давно вымерла!

— Так он не евнух?

— Нет. Он такой же, как и я. Помощник жреца-волхва, помогает совершать обряды. Он не должен курить и не должен иметь вредных привычек. Хотя не факт. У них есть святой, который всю жизнь курил, святитель Филарет. У них многое допустимо. Вера очень удобная. Согрешил — покаялся, снова согрешил — опять кайся, и так до смерти, а потом местные чиновники сделают твой труп святым, если это им выгодно. Как это сделали с князьями Александром Невским и Дмитрием Донским и многими другими. Вера для рабов, а сами чиновники ни в кого не верят, они же знают правду. Чистая политика, для подчинения народа власти.

— Прямо как я, атеисты, — заметила я.

— Ты не еврейка.

Брат почему-то продолжал смеяться.

— Ты пока слепая. И он тоже слепой. Если он мужчина, то ему надоест быть рабом, и он освободится от еврейских уз. Ты же раба не хочешь иметь?

— Ну почему же. Для женщины всегда заманчиво иметь любимого раба.

— Юла, ты жестокая.

— Ты тоже раб, но Велеса и его системы, — надулась я.

Ярослав словно взорвался:

— Сколько раз тебе говорил, не смей! Мы потомки богов! Мы люди свободные, и наша вера никак не взаимосвязана с политикой и деньгами! Мы не наживаемся на богах!

В общем, всегда одно и то же. Ну нет здесь для меня разницы! Они оба поклоняются своим богам. Только один по-гречески одетый, в помещении и у стола, а другой в русской рубахе, под чистым небом и у костра. Все одна фигня. Ну атеистка я, поймите меня!

Несмотря на наши терки с братом, я все же успокоилась, что Роман парень обычный, никакой не кастрат, просто слепой, как и мой брат. Первые три дня я так и не дождалась от него ни звонка, ни эсэмэски. В институте, как и ожидалось, Костя только и говорил о грядущей войне, что он о ней прочел и посмотрел. Он решил спасаться с отцом Львом: когда тот уедет в Дивеево, Костя последует за ним. Оказывается, отец Лев и об этом говорил! Только я этого не слышала, я о Романе думала. Кирилл решил с Костиком съездить, так, на всякий случай. И они спросили меня, еду ли я с ними. Но я сказала, что подумаю. Мне надо знать, едет ли туда Роман. Просто так я туда не потащусь. Мне и так братишка каждый день мозг выносит. Еще меня ребята спрашивали, зачем я поехала на электричке и в другую сторону. Пришлось приврать, что в Люберцы надо было, к тете. Они мне не поверили. Ничего не сказали, но по лицам я поняла, что не поверили. Как говорится, шутка не удалась.

В среду вечером у меня началась ломка. Я не могла поверить, что красавчик мог обо мне забыть. Как можно забыть самую красивую девушку, которую он когда-либо встречал?! Выпендривается? Нет, меня это злит и сильно. Неужели он решил продолжать встречаться с этой Настей-террористкой?! Да она смотрится с ним как скунс с прекрасной хаски. Если он мне не будет звонить, то как я узнаю, будет он на выходных в храме или нет? Я позвонила подруге Жене и рассказала о наболевшем:

— Забей на него. Видимо, он считает себя красивее тебя. И потом, я уверена, что с той татаркой он не встречается. Если бы встречался, то тебе бы давно об этом сказал.

— Не успел. Я вышла из электрички, прежде чем он мне что-либо ответил, — грустно заметила я.

— Позвонил бы или написал. Он парень верующий, а значит, честный.

— Да видела бы ты их духовного отца! Какой он честный?! Гипнотизер, мозгоправ, похлеще моей мамы! — начала спорить я.

— Тебе грех так говорить. Про священников такое не говорят, Бог накажет! — завелась Женя.

— Это тебя он накажет! Ты в него веришь, а я нет! По твоему мнению, священнику врать о войне можно, а мне говорить о своих подозрениях нельзя?!

— Так ты говоришь о том, чего не знаешь…

— А он знает? Он видит Бога и может Его нам показать? Все одинаково…

Наша перепалка затянулась на час. Брат сидел рядом и усмехался времени от времени. Ему было интересно слушать, как я наезжаю на веру своего красавчика. Когда я, обессиленная, рухнула на свою кровать, Ярослав спросил меня:

— Что тебя интересует про твоего парня?

— Яр, почему он мне не звонит? Разве я могла ему не понравиться? Мне даже столбы улыбаются! — Я ударила кулаком по подушке. — Учителя, ректоры, таксисты, проезжающие машины, школьники — любой готов встречаться со мной, дай я только повод так думать! Ему я телефон свой вбила! В чем дело, Яр, скажи?!

Он вздохнул и стал раскладывать на столе атрибуты. Потом выключил свет и зажег свечи:

— Я у тебя отстригу волос, — предупредил он, и прежде чем я успела возразить, он выстриг мне тоненькую прядь.

— Яр, ты с ума сошел! Кто тебя просил?!

— Но ты же меня завалила вопросами и ноешь под боком, медитировать не даешь. — Он положил мою прядь на какую-то серебряную ритуальную тарелочку. — Сейчас все расскажу. И потом не говори мне, что я это просчитал логически или это совпадение. Я, кстати, тебе говорил, что весной ты встретишь парня не нашей веры.

— Ну а кого я могла встретить, живя в России, где язычников не так много?

— Ты опять за свое! Вот ничего тебе не скажу.

Мне стало интересно, что он еще придумает, и поэтому я его успокоила:

— Извини, у меня постоянно это вырывается. Ты знаешь, я у тебя дурочка-атеистка. Давай уже, доказывай мне свою истинную веру.

Он что-то бубнил о Велесе и природе и разжигал травы. Мне нравился этот запах не меньше ладана. Это тоже живой аромат, жизни и огня. До сих пор не понимаю, как они видят в дыму и огне какие-то события или информацию. Скорее всего, они играют в экстрасенсов.

— Он недавно встречался с девушкой. Очень переживает за нее. А также у него есть еще девушка, за которую он переживает. Он ее любит. Но эта любовь не такая… Нет у него сейчас никого. Еще у него душа поломанная. Он сейчас на перепутье стоит. Ты вовремя появилась. Может, к нам в общину его заведешь?

— Ага, жди!

— Учится. Скорее всего, на лекаря… или нет… Там инновации видны.

Я уже давилась, чтобы не заржать в голос, наблюдая, как мой брат смотрит на пепел в блюдце. Какие инновации в горстке пыли?!

— Он один в семье. И о тебе думает. Он не забыл тебя. — Брат развалился на стуле и посмотрел на меня с победным выражением лица. Такое же лицо было у Романа, когда он взял свой мобильник из моих рук.

— И? — Я уже не понимала, к чему клонит брат.

— Ты еще что-то хочешь знать?

— Что он обо мне думает?

Добивать — так до конца! Давай, справляйся, ведун ты наш.

Ярослав опять наклонился над тарелкой и зажег другую ветку. Уже пахло горько, мне даже захотелось окно открыть. Но брат в таких случаях не разрешал, пока ритуал не закончится.

— Хм… Он ждет, чтобы ты позвонила. У него неуверенность какая-то. Я не пойму, но почему-то Юля… Юля… Юля… Много Юль. Ты не знаешь, почему?

— Вообще-то я тебя спрашивала. Я себя ведуном не называю. Ты считаешь, что он ждет, чтобы я позвонила?

— Да. Не веришь — сама у него спроси.

— И что он еще думает?

— Что у тебя красивая попа. — Глаза брата расползлись в хитрой улыбке. Он понял, что в него сейчас полетит подушка.

— Прекрати! Я серьезно!

— Я тоже. Тебе все рассказать, что он заметил, пока тебя разглядывал?

— Все, хватит. Я пошла.

Мне вдруг стало грустно. И я решила расслабиться в горячей ванной.

— Даже спасибо не скажешь?

— Нет. Я за тебя курсовую сделаю.

Я долго отмокала. Наверное, часа два. Брат специально так сказал, чтобы я не мучилась и сама все разрулила. Конечно, лучше одним махом прийти к решению, чем долго рваться на части. Но до двенадцати ночи я так и не смогла нажать на кнопку вызова на своем телефоне. Мне было страшно. И я не знала, чего я боялась. Ведь он уж точно не послал бы, не оскорбил… Так чего же? Неужели он смог убить мою уверенность в себе?

Утром в институте Кирилл сказал мне одну потрясающую вещь:

— Давай поедем в храм вместе. Церковь объединяет души. Дай мне шанс надеяться, что мы еще можем быть вместе, что благодаря Богу ты полюбишь меня.

Не знаю, что со мной стало, но после этих слов на меня вдруг нахлынула сентиментальность. Я даже не смогла посмеяться над глупостью друга, а вместо этого подумала, действительно ли церковь соединяет…

— Я подумаю, — ответила я.

— Ну сколько можно думать?!

— Сегодня только четверг, — ответила я расстроенному Кириллу. — Только четверг… — уже себе под нос повторила я. Да, он еще, возможно, позвонит.

— Она странная, да? — заметил Костик. Это было правдой. Я почти не записывала лекции, а рисовала косички, цветочки, шарики, и не общалась с учителями, как я это делала обычно. В обеденный перерыв я снова взяла телефон, чтобы все-таки позвонить Роману и объяснить, какой он бесчувственный лох, потерял такую красавицу ради татаровидной. Но когда я открыла имя «Красавчик», у меня в груди зажглось пламя, словно он смотрел на меня через эти буквы, и я опять не смогла нажать кнопку вызова. У меня горло пересохло, и я понимала, что не смогу сказать этому дураку все, что я о нем думаю. Я просто тупо буду молчать и потом отключусь. А меня эта дурость не устраивала. Я должна правильно себя ему преподнести.

Так и не дождавшись от него звонка, я приехала домой. Брата не было, и мне стало совсем скучно. Полное одиночество. Сейчас мне очень хотелось, чтобы скорее настал выходной, приехать в церковь и устроить красавчику хорошую порку. Сейчас он заслуживал только это. Как Роман посмел пренебречь мной?! Разве на него так часто западают красавицы? Или он действительно болен этой татаровидной девицей? Я решила себе голову не ломать, а сесть и доделать брату курсовую по финансам. Это спасло. Я так увлеклась, что не увидела, как пришла с работы мама и уже приготовила ужин. Не заметила брата, который, возможно, уже час сидел сзади меня в позе лотоса и медитировал. Когда у меня затекла шея и я откинулась на спинку стула, Ярослав заговорил:

— От тебя сильный негатив идет. Позвони ему. Он ждет.

— Да что ты понимаешь? Я и так уже сделала первый шаг… С меня достаточно!

Я почувствовала запах трав, и сильные руки брата меня обняли:

— Ты глупая. Определись, чего ты хочешь больше: продолжить с ним отношения или забить на него.

— Я хочу, чтобы он сам позвонил!

— Тогда напиши ему, чтобы он перезвонил. Он перезвонит, поверь мне. Давай! — Он щелкнул меня по затылку и, взяв книгу, лег на мою кровать. Я посмотрела на брата. Да, так всегда. У нас разные комнаты, но мы всегда приходим друг к другу. Можем заниматься абсолютно разными делами, но сидим только рядом. Если брат в своей комнате, то я иду к нему. Если я в своей, то он приходит ко мне… И, несмотря на все наши дрязги, он все равно заботится обо мне.

— Набирай ему. Я подготовил комнату. Все будет как я говорил, — не отрываясь от книги, сказал Ярослав. — Но потом курсовую доделаешь. Мне завтра сдавать, а я ее еще не читал.

Да уж! Он в своем репертуаре.

Я вздохнула и взяла свой мобильник. Надо писать, а то теперь Ярик от меня не отстанет. Но то ли я уже больше боялась брата, чем последствия от сообщения, то ли его слова на меня так подействовали, но я спокойно стала набирать текст сообщения: «Должно быть, ты не оценил моего снисхождения к тебе, и твоя татаровидная Настька тебе интереснее. Бай!». Отправила. И только тогда я поняла, что я наделала. Я же его бросила!

— Ну что еще? — Ярослав отвлекся от книги и посмотрел на меня. Неужели у меня вид настолько глупый?! — Я же тебе сказал написать ему «Перезвони», а не «Прощай, любимый».

— А… — скрипнула я, почувствовав, как мое сердце раскалывается на мелкие кусочки и вот-вот рассыпется. Я же встретила идеального парня, но он такой же чокнутый, как мой брат! И что же я натворила?! Это было всего несколько секунд, но каких… Я их, наверное, никогда не забуду. «Я буду ждать тебя и буду верить в чудеса…» — запела Валерия из моего мобильника. Честно говоря, я не думала, что увижу на табло «Красавчик». Я сняла трубку:

— Почему тебе надо дать пинка, чтобы ты позвонил мне?! — Я как всегда уже по инерции действовала по принципу «лучшая защита — нападение».

— Ты что-то хотела?

Почему мужчины так безбожно тормозят? Им почти прямолинейно говорят, что они нравятся, а они не понимают, что от них надо.

— Вспомни!

— Я помню. Понимаешь, я не смог разобраться, какой именно твой телефон…

Бог мой! Он смущается!

— У меня забито несколько Юлий… — добавил Роман.

— Что? Я же «красотуля»! Я тебе так и забила: «Юля-красотуля»! Что непонятного?

— «Юля-красотуля» тоже не одна. Ты хотела, чтобы я тебе позвонил? А зачем?

Вот ведь вредный какой!

— За надом! — не сдержалась я. — Ты встречаешься с татар… с Настасьей?

— А что за нездоровый интерес?

Похоже, он уже прикалывался.

— Ну, если для тебя это не имеет значения, тогда для меня тоже. Но встречаться с ней я тебе не дам. Понятно? Так что в воскресенье я приезжаю в храм, и ты чтобы там был.

— Ну ладно… — Он, видно, растерялся. — Вообще-то, я туда и собирался…

— Тогда до встречи!

Я повесила трубку. Тут мой брат стал громко ржать. До этого дня я даже не знала, что он умеет так смеяться. И я поняла, почему. Вместо того чтобы клеить парня, как это делают все девчонки, я просто на него наезжаю, да еще в очень грубой форме. Но зато с меня в этот день сошли все страхи. Только непонятно, зачем я трубку бросила так быстро, почему не поинтересовалась, как у него дела… Ждал ли он моего звонка сам? Я стала вести себя как круглая дура!

Я успокоилась. Не знаю даже, почему. Я перестала нервничать и смогла закончить для брата курсовую, а потом почти всю ночь делала еще и свою. Меня прорвало. Я стала очень работоспособной. Брату пришлось насильно меня усаживать за еду, чтобы я хоть что-то перекусила, а потом он проследил, чтобы я легла спать. В пятницу я уже вела себя почти так же, как и прежде, общалась с преподавателями. Потом обрадовала Кирилла, что поеду с ними в храм. И казалось, что жизнь уже налаживается. Всю субботу я провела, готовясь к сессии своей и своего любимого брата. И все это ради того, чтобы в воскресенье поехать в храм на встречу с красавчиком. В семь вечера меня вдруг осенило, что мне нечего надеть! Ведь в джинсах туда не пустят! А юбки, которые у меня есть, очень отличаются от того формата, который там позволителен… Я задумалась. Что же делать? Я позвонила подруге Женьке, но она была на свидании. Меня ужалила маленькая пчелка зависти, но я быстро переключилась на брата. Буквально заставив его уделить мне внимание со словами:

— Ну кто кроме тебя мне сможет подсказать, как верующая и при этом модная, красивая девушка должна выглядеть, чтобы понравиться больному на всю голову парню?!

Впрочем, это даже лучше, что он пошел со мной к некой Раде. Мой брат нестандартно мыслит, а следовательно, я овцой не стану. Он меня привел к какой-то девушке, которая была одета довольно модно, но в духе русского народного стиля. Она была светленькой, худой и ростом почти с Ярослава. Вообще не красилась, и волосы у нее были прямые и такие длинные! У меня даже дух перехватило.

— Рада, это моя сестра. Она хочет одеться как верующая, но не так, как все, и в то же время модно и стильно. Можешь что-нибудь посоветовать?

— Заходите. Я ее одену как истинную родноверку!

Мы зашли в квартиру, которая была вся заставлена и украшена в чисто русских мотивах и в то же время выглядела очень уютной. В квартире я встретила двух кошек. Одна была очень красивой, с яркими голубыми глазами. Позже я узнала, что это порода рэгдолл. Кошечка буквально обмякла у меня в руках. Я сразу захотела себе такую же. Даже подумала, что если бы смогла, то украла бы ее.

— У меня на твой рост и размер что-то есть, но немного… Вот, примерь это. Мне кажется, тебе пойдет.

Какая же она симпатичная! И почему брат на нее не смотрит? У Рады очень чистая улыбка. Она всегда улыбается и такая аккуратная.

Рада дала мне темно сине-серую юбку. Очень приятный цвет, длина почти до пола. К ней белую блузку с вышивкой, по фигуре и довольно современную, и сверху ветровку, тоже в славянском стиле. Ветровка была лиловая, приталенная. К юбке Рада дала толстый кожаный ремень с веревочками, к которым были прикреплены руны или знаки богов.

— Они не выгонят меня за это? — поинтересовалась я.

— Начнем с того, знают ли они, что это, — улыбнулся брат, довольный моим видом. Только сейчас я поняла, что он давно хотел меня одеть по-своему, как я его всегда одеваю. Рада мне дала еще платье и несколько блуз и маек. Я выбрала себе то, что мне понравилось. Кое-что она подогнала мне по фигуре. Но я уже знала, что мой идеальный образ готов. Я выделюсь из общего стада! На прощание Рада мне сказала:

— У тебя сильная свадхистхана. Вторая чакра. У тебя все будет хорошо.

Столько у нее грусти в глазах!

— А что это за чакра? — Мне вдруг захотелось понять ее. Чакра мне была по барабану.

— Она отвечает за красоту и привлекательность.

— Это не чакра, а генетика, — возразила ей я.

— Я же говорил, что она атеистка, — усмехался брат. Но Рада все так же со спокойной улыбкой мне сказала:

— Можно быть очень красивой, но иметь грязную чакру и никого не привлечь. У тебя же чистая чакра. К тебе тянутся и хорошие, и плохие ребята, я уверена. А вот у меня слабая чакра.

Тут я уже не знала, что ей ответить. Сказать, что она красавица, это соврать. Но она вполне симпатичная. Высоковата, но это смотря как преподнести свой рост. И чакра тут ни при чем. Вон она как себя выделяет! Ей Юдашкин может позавидовать! Когда мы вышли от нее, я спросила брата:

— Кто она такая?

— Ведунья. Очень сильная и талантливая.

— И давно ты с ней знаком?

— Три года, а что? Ревнуешь? — засмеялся Ярослав.

— Прекрати! Ты знаешь, о чем я! Она же привлекательная, и язычница… Чем не девушка, а?

Ярослав сразу изменился в лице:

— Не лезь не в свои дела!

— Что? Так значит, она тебе нравится?

— Не лезь в это!

Больше мои вопросы ни к чему хорошему не привели. Он только еще больше замкнулся и ко мне вечером впервые не пришел, мне пришлось перед сном самой зайти к нему в комнату и извиниться за свое глупое поведение. Но я поняла только одно: между ними что-то есть или было. Но как я не заметила? Я же ни разу не видела его влюбленным или радостным. Нет, здесь что-то другое. Но что? Почему разговор про нее для него запретный?

***

В воскресенье в десять утра меня ждали у подъезда Костик и Кирилл. При виде меня у них случился легкий шок.

— А тебе идет… — только и смог выговорить Костик. А Кирилл как будто язык проглотил. Промычал что-то непонятное. Ну и ладно. Значит, я не ошиблась. Я выделяюсь! Ура! Мы направились в сторону Конюхова. В машине я сразу предупредила ребят, что домой снова поеду на электричке. Они опять на меня с непониманием посмотрели, но ничего не сказали.

На территории храма все еще цвели нарциссы. Их сладкий запах мне ясно напомнил нашу встречу с красавчиком на прошлой неделе. Перед храмом я повязала бандану, так, чтобы сзади мои длинные волосы струились по спине.

— Я все думал, кого ты мне напоминаешь. Вспомнил: славянку. Девушку-славянку, — сказал мне на паперти Кирилл.

— А кто я, по-твоему? Я русская и славянка.

Меня все это радовало. В храме я взглядом искала красавчика, но его нигде не было видно. Зато эта тощая и Настасья были на месте. Костя и Кирилл ставили свечи. Я расстроилась: неужели обманул? Хор пел как-то медленно и сонно. Я разобрала только «трисвятую песнь припевающе». В храме никто не двигался и все стояли с опущенными головами. Я вспомнила совет Романа, что надо делать как все, тогда я не привлеку к себе внимание священника. Но священник в алтаре стоял ко мне спиной, а это значит, что можно расслабиться. Но тут одна из маленьких дверец открылась и оттуда вышел мой красавчик со свечой, а за ним священник и еще один алтарник. Алтарники сошли с возвышенности, да так ровно, шаг в шаг! Как солдаты в армии. Это было так красиво, что я даже забыла склонить голову. Стоп! Все на коленях… Ну нет уж! Так я не смогу! Просто наклоню голову. Священник закончил фразу, и хор запел: «Яко да царя всех…» И люди встали с колен. А мой красавчик с другим алтарником со свечами поднялись, поклонились друг другу и зашли в алтарь. Все заняло ровно секунду, и там перед престолом они тоже поклонились и разошлись. Есть все-таки красота в этой службе. Одеты красиво, и под акапельное пение, как ангелы ходят алтарники. Интересно, у брата так же красиво, и такие же красивые парни?

Дальше время очень медленно тянулось. У меня даже заболела спина. Тут вышел один из алтарников и стал прихожанами дирижировать. И приход пел! Но потом появился священник и закричал:

— Не тяните резину! Пойте уверенно и быстрее! Слава, уйди. Галина, иди руководи, а его выучи сначала.

Вот так вот при всех… Я бы не выдержала…

Вышла женщина со сморщенным лицом и огромными глазами. Взгляд у нее был такой радостный! Тут мне что-то стало не по себе. Ей что, нравится, что алтарника прогнали?! Во дела! Прямо как волки. Еще римляне говорили: «Homo homini lupus est»¹. Здесь, наверное, хорошо помнят этот закон. В храме все как по мановению волшебной палочки с серьезным видом стали петь быстрее. Да, быстрее лучше. Но методы этого духовного лица мне не нравятся. Нельзя так с людьми. Потом опять люди свалились на пол и долго молились на коленях. Но алтарь был закрыт, отец Лев там, и я просто стояла и думала. Как этот храм меня может с Ромой соединить? Только лишь как место встреч? Нет, это не пойдет. Надо узнать, где он живет, и выбрать другое место. Все надо обдумать. Наконец-то люди встали с колен. Из алтаря вышел мой красавчик. Он еще издалека увидел меня и как-то уж очень довольно улыбнулся. Самое странное, что я почувствовала себя лысым одуванчиком. Как будто он меня раздел. Это так на меня подействовала его улыбка. Нет, я не ошиблась, он самый красивый парень. И я пошла следом за ним. На дорожке он обернулся, видимо, заметил меня. Я подошла к нему ближе. От него пахло ладаном и лавандой. Такой приятный запах… Солнце уже встало, и в ветровке было жарко.

— Ты куда? — спросил он.

— За тобой. Ты все ходишь в этот домик. Что там?

— Там помещение для воскресной школы, — ответил он.

Мы вошли в это помещение. Я увидела узенький коридор и множество дверей. Роман сказал:

— Если устала, то в комнате можешь посидеть. — И он пошел на кухню. Я зашла в комнатку. Там сидела одна из старушек, что торговали свечами, и разговаривала с какой-то женщиной:

— Да, батюшка нам даже покупателя нашел! Мы в июне поедем в Дивеево дом выбирать.

— Не боитесь? Ведь московской прописки лишитесь… — говорила женщина.

— Нет, ты же слышала сама: последние времена настали. Чего же бояться? Там, в Дивеево, тропа Богородицы. Там и спасемся, — отвечала старушка.

Мне стало не по себе. Что со своей жизнью делают люди?! Кому верят? Чему верят?! То конец света в 2012 году, по календарю майя, то планета Нибиру в 2013 году должна была столкнуться с нашей планетой и вызвать конец света, то какая-то комета… Чего только не придумают! Я вышла в коридор. Ту появился Рома с чайником в руке, и мы отправились обратно в храм. По дороге я его спросила:

— Ты тоже переезжаешь в Дивеево, спасаться от войны?

Он засмеялся:

— С чего такие мысли?

Как же он красив!

— У вас же многие переезжают, как я поняла, спасаться от Третьей мировой.

— Это так отец Лев говорит. А последние времена настали уже после Воскресения Христа и могут протянуться еще две тысячи лет. Когда что случится, один Бог знает. Старцы только предупреждают об опасности времени, чтобы люди каялись в своих грехах.

Мы зашли в храм, и Роман скрылся в комнатке, откуда продавали свечки. То, что он мне сказал, это честнее, чем утверждать, что завтра ты, возможно, не проснешься, потому что бомба упадет на твой город. Я, конечно, и к заявлению апостолов тоже отношусь критически. Легко так говорить, что последние времена — это много тысячелетий, а начало времен — два века, например. Не смешно ли?

В храме читали. Мне стало скучно, да и Роман ушел в алтарь. Но потом вдруг выбежал отец Лев и стал отчитывать чтеца. Я поняла, что он велел чтецу бить поклоны за то, что тот неверно делает ударения. Другой чтец с перепугу стал читать дрожащим голосом. Они все боялись отца Льва. Потом открылся алтарь, вышли алтарники и развернули красную ткань. Священник, прочитав молитву, стал всех кормить из одной ложки. Мамочка моя! Какая антисанитария! Я заметила, что из этой ложки есть не все хотят. Многие стоят в сторонке. Что ж, я тоже постою. А тот чтец бил поклоны! Ничего себе, как их дрессируют!

Чуть погодя началась проповедь. Мой красавчик опять подошел к тощей и дал ей булку. Ну что мне с ним делать?! Опять ей! Ну как ему доказать, что у него теперь есть я? Ладно, еще не осыпалась сакура. Она так ужасно улыбается и при этом глупо смотрит! Ну как можно кормить такую?! Будь она собакой, ее тогда бы жальче было. Когда она поет с убитым видом, и то делается милее. Только не улыбайся, пожалуйста! Тебе не идет. Сначала потренируйся у зеркала…

— В Ветхом завете женщины всегда ходили с покрытой головой и в длинной юбке. И никто, заметьте, этого не отменял! — вдохновенно говорил отец Лев. — С покрытой головой женщина ходит под покровом Пресвятой Богородицы. А снимая его, она как бы говорит: не нужна мне твоя помощь! И как вы думаете, не обижает ли этим женщина свою Небесную мать?!

Это он сейчас на что намекает? На то, чтобы мы все как татарки ходили, в платках?! Он ума лишился, что ли? Так в Ветхом завете Лот женился на своих дочерях — давайте теперь все за отцов и братьев выходить будем! Моисей на родной своей сестре Саре женился! А он в Церкви как святой праотец! Никто же этого закона не отменял! И у меня, кстати, проблем с женихом не будет. Черт, что я говорю… Брат — он и есть брат!

— Все голосуют за безбожную власть, а потом удивляются, почему мы плохо живем. Потому что у России нет законного царя…

Ну вот, опять про рабство… Дальше снова было про войну. Но я в этот раз не ходила, а смотрела на красавчика. Он опять нахмурился, глаза его стали черными. О чем же он так переживал? Пусть не слушает эти пугалки для пионеров… Потом все опять подходили к кресту. Роман стоял позади меня. Когда успел? Уже второй раз так. Но мне было приятно. После я помахала Кириллу. Ребята все поняли и ликвидировались. Я дождалась Романа. Но оказывается, у храма его ждала Настасья, вместе, как я поняла, с мамой. Стало быть, мы будем идти не одни. Меня это расстроило.

— Так в какую сторону тебе надо? — спросил меня Роман. Что он, отделаться от меня хочет?

— На электричку, — ответила я и взяла его под руку, чтобы Настасье дать понять, что я за него взялась конкретно.

— Ты в какой стороне живешь?

— В Коломне, — ответила я. Он обернулся и распахнул глаза. При дневном свете они так блестят и такие красивые! Люблю я, когда он так задумывается. Интересно, сколько ему лет?

— Почему тогда ехала с нами? — продолжал Роман.

— Хотела познакомиться…

— Рома, мне Женечка сказала, что ты опять спорил с батюшкой… — перебила нас женщина. — Знаешь, ты нам уже давно не чужой, и мы волнуемся за тебя. Ты ведь умный, начитанный мальчик и понимаешь, что в тебе сейчас гордыня говорит…

— Почему считается гордыней задать священнику вопрос? Он кто? Старец? Так про старцев еще Игнатий Брянчанинов сказал, что их времена давно закончились. И это еще при Пимене и Макарии Великом. По словам Игнатия Брянчанинова, сейчас сплошное младостарчество. Как нас учил этот святой? Он говорил: вы сами умные. Читайте больше книжек и Евангелие, пастырей не слушайте. А я просто задал вопрос. И он мне на него не ответил! Он только обзывается и прогоняет, а разве так поступают духовные отцы со своей паствой, а?

— Сейчас разговор о том, что тебе нравится с ним спорить. А это уже гордыня.

— Мне нет до него дела. Я вас пытаюсь заставить задавать вопросы! — почти выкрикнул он.

— Ты специально пытаешься посеять сомнения в наших сердцах, и только ради гордыни, — сказала она. — Если ты думаешь, что Настя будет мыслить по-другому, то ты сильно ошибаешься. У вас ничего не получится, пока ты не начнешь уважать своего батюшку.

— Он мне не мой батюшка.

— Тогда зачем ты ездишь? Я тебе уже сказала, ничего у вас не выйдет, — строго говорила она. И тут уже я встряла:

— Правильно, ничего у вас не выйдет. Вы слишком разные. Вы хотите ходить как зомби и жить чужими мозгами, а мы не такие. Прощайте! — И с этими словами я потянула Романа в другую сторону.

Мы зашли в проулок между домами. Пришлось от него отцепиться. Он недоуменно посмотрел на меня:

— Что это сейчас было? Зачем ты влезла?

— Я не хочу, чтобы они тебя унижали, путая ум с гордыней. И ты уже встречаешься со мной.

— Что-о?! — Он даже остановился, и мне на мгновение показалось, что сейчас он от меня сбежит. Но он стоял растерянный, а я продолжала:

— Они правы, Анастасии ты не пара.

— Я это давно понял, но ты-то тут при чем?! Я тебе не предлагал и даже не намекал на романтические отношения.

Я внимательно рассматривала Романа. Какая у него красивая улыбка! Улыбается, немного стесняясь, но ему это идет.

— Ну и что, — пожала плечами я. — От того, предлагал ты мне их или нет, ничего не изменится. Сегодня ты провожаешь меня, ведь в прошлый раз я тебя проводила.

Он усмехнулся и сделался еще более очаровательным:

— Я сегодня не могу ехать в Коломну. Я должен успеть подготовить задание и потом ехать на дежурство. Так что ничего выйдет.

Он даже не извинился! Смотрел на меня и посмеивался. Я набрала воздуха в грудь и сказала:

— Хорошо. Я еще раз провожу тебя. Но только чтобы получше познакомиться.

Мы вышли на широкую дорогу, и я снова взяла Рому под руку.

— А у тебя интересный прикид, — заметил он, и я увидела, как заблестели его глаза. В них сверкали золотинки. Я нравлюсь ему! Но почему он упирается?

— Так я ж старалась!

К электричке мы еле успели. Я села напротив него. И вспомнила, как отобрала у него телефон… Что он мне там говорил? Что у него много Юль?

— Дай телефон, — попросила я.

— Зачем? Номер ты мне уже оставила.

— Тебе что, жалко?

Он неохотно вытащил телефон и сунул мне в руку. Я нашла себя уже как «Юля 2».

— Что за «два»?! Послушай меня, я никогда, слышишь, никогда не буду «два»!

Роман даже немного испугался моего взгляда, но потом улыбнулся. А в телефоне у него было целых четыре Юли. И среди них одна «красотуля».

— Это кто? — спросила я.

Он отвернулся к окну и ответил:

— Одноклассница.

Все понятно. Бывшая девушка. Но что она для него значит? Имя у меня редкое. Ну, не то чтобы совсем, но не такое как Арина, Полина… И у него четыре Юли! Я переделала «красотулю» на «Юля-одноклассница», а себя — «Юленька-богиня» и показала ему.

— Запомни, это я.

— А не слишком ли высоко ты себя превозносишь? — Глаза Ромы горели каким-то новым огоньком, который я раньше не замечала. Меня от этих искринок кольнуло, я даже немного растерялась.

— Для тебя нормально.

Что он со мной делает? Я теряюсь только от его взгляда.

— Где ты учишься? — перевела я тему.

— В Москве. На врача.

— Вот это да! — Я обомлела. И спустя две минуты узнала у него адрес института и курс и даже кто его ректор. Вообще, то, что он будущий врач, мне очень понравилось. Работает и учится. Он точно мой идеал!

А он тем временем увлеченно говорил о современной медицине. Я поняла, что он этим дышит, этим живет. Самое смешное, что мне все это было интересно, хотя я многие термины не знала и даже смысл улавливала приблизительно… Но мне ужасно нравилось на него смотреть: как горят его глаза, какое у него счастливое выражение лица и вдохновенная улыбка. Мне нравилось слушать его голос, в котором чувствовались нотки волнения, и эта его мягкая французская «р»…

Я смотрела на Романа, и мое сердце замирало всякий раз, как встречались наши глаза. Меня всю сковывало, и я не могла дышать… Наверное, именно так определяется состояние «по уши влюбилась». Ведь я сижу и слушаю вещи, в которых ни бум-бум, но слушаю внимательно и при этом старательно пытаюсь понять то, что мне по определению в жизни не пригодится. Ну согласитесь, зачем мне знать, из чего состоит операционная аппаратура и для чего она докторам нужна? Из его повествования я запомнила только Сашку Полякова. О нем он говорил с восхищением. И, как выяснилось, Саша его друг со школы. И тогда я дала себе обет: во что бы то ни стало я должна подружиться с его другом! Я должна в компании красавчика быть своей, тогда уж он от меня точно не сбежит. Так мы сидели друг напротив друга. За окном мелькала только что распустившаяся свежая зеленая листва, и солнышко было как никогда ярким и теплым… Небо чистое… Это светлое, нежное, романтичное состояние меня выбивало из реальности. Я даже не сразу поняла, куда мой красавчик направился. Оказывается, мы уже приехали. Я вышла следом за ним. Рома даже не позаботился обернуться, чтобы посмотреть, не отстала ли я. Я его сама догнала и вцепилась в него. Потом мы сели в маршрутку, и она привезла нас в его район. Райончик у него такой старый, все дома либо сталинки, либо хрущевки. Давно пора его обновлять. Вдали виднелась стройка. Роман жил в сталинке. У подъезда мы остановились.

— Ну все, — обратился он ко мне. — Мы пришли. — И посмотрел на меня так вопросительно, с претензией даже. Я покраснела и сказала:

— Да, мне пора. — И тут я вспомнила: — Попробуй только мне не позвонить!

Он засмеялся:

— Обычно девушки наоборот говорят: «Попробуй только позвонить!»

— Мы встречаемся, и абсолютно нормально будет, если парень позвонит своей девушке. А вот если не будет звонить, то ненормально.

— Да, только если парень согласился встречаться с девушкой, — заметил с довольной улыбкой мой красавчик. — Ведь есть разница?

Он уже начинал меня бесить. Блин, как уверенно он вел себя! Я стояла и думала: обидеться на него и послать куда подальше или все-таки добить, чтобы он стал моим? Но я так долго искала такого парня… Нет, никуда он от меня не денется — уломаю!

— Ты уже согласился, — уверенно заявила я.

— Да когда?!

Он реально удивился. Мне оставалось только попрощаться с ним, пока он не начал со мной спорить и доказывать, что не давал своего согласия. В принципе, это так. Он прав. Но он согласился мне дать телефон, согласился, чтобы я его провожала, и не отрицал, что в следующие выходные сам поедет меня провожать. А это уже согласие на свидания. Стала бы я впустую тратить на него свое драгоценное время?!

— Я что-то не припомню такого… — продолжал он.

Я молча подошла и поцеловала его в щеку, тихо на ухо шепнув: «Пока». Он удивился и замолчал. Стоял и смотрел мне вслед. Почему я это знала? Я обернулась. Да, он действительно стоял и смотрел. Сердце мое радостно забилось. Я подарила ему свою фирменную улыбку и махнула рукой, перед тем как повернуть за угол дома.

***

Домой я приехала около пяти вечера. Усталая, голодная. Пройдя на кухню, я даже не увидела брата и, молча налив тарелку щей, поставила ее в микроволновку.

Как же трудно быть влюбленной! Ты ревнуешь свой объект вожделения к каждой девчонке, особенно когда он к тебе безразличен… Вот скажите, чем я ему не угодила? Я красивая, как с обложки журналов, молодая, ухоженная и красиво одета… И умная, что немаловажно. А он брыкается! Ходил бы счастливый и радовался, что ему счастье привалило!

Я вытерла слезу со щеки. Микроволновка запищала, и я достала щи. Нет, я их не хочу! Я хочу конфет! И хочу, чтобы этот идиот мне позвонил! А ведь не позвонит! Теперь он мне будет доказывать, что он со мной не соглашался встречаться. Вот придурок! И зачем он мне сдался…

— Юлек, ну что ты? — поднял мое лицо брат. — И разревелась из-за парня! Ай-ай!

Ненавижу, когда он так прикалывается!

— Замолчи! Не видишь, я ем! — Я подвинула к себе тарелку со щами, которые совсем не хотела, и задумалась: а ведь он, поди, спокойно навернул кастрюльку супа и сидит строчит курсовую… А я тут сижу и мучаюсь от потери аппетита…

— Что, не добила его?

Господи, да почему у Ярослава лицо такое счастливое?! Чему он так радуется?

— Он не из тех, кем так просто можно управлять. Но ты же и хотела парня с мозгами, ведь так? Не переживай, он тоже думает о тебе. Не каждый же день за ним так упорно бегают красавицы! — Брат опять засмеялся, как будто все видел своими глазами. Я даже на миг поверила в его экстрасенсорные способности.

— Ты сейчас прикалываешься?! — Я встала из-за стола. Но Ярослав кинул мне в руки мешочек:

— Носи его с собой и нюхай иногда. Сразу спокойнее станет, и аппетит появится.

Я развязала этот льняной мешок и увидела разные сушеные травы. Мне в нос ударил запах свежести. Я обожаю запах еще не высохшей травы. Это действительно отвлекало от ненужных мыслей. А брат продолжал говорить:

— Одно я точно могу сказать: если он и будет рядом с тобой, то только благодаря тебе. Я посмотрел его через твой генетический материал… Он очень сложный человек и непробиваемый. Из него бы отличный маг вышел.

— Так он такой же шарлатан, как и ты! — Я не заметила, как начала есть остывающие щи. — Начитался всякого мусора и теперь ходит весь уверенный в своих знаниях. Остается только его поддерживать и всеми силами не дать понять, что я атеистка.

Брат молча захихикал.

— Что? — Ненавижу, когда он так делает. Чувствую себя дурой.

— Ты думаешь, он еще не понял?

— Он так в себя влюблен, что вряд ли это заметил. Тем более я ему всячески поддакивала.

Брат опять хмыкнул, но ничего не сказал, молча углубился в книгу, а я поняла, что уплела целую тарелку щей и мне действительно стало лучше. Вечером я смогла заняться учебой брата, забыв о своем красавчике. Его я вспомнила только в ванной. Но у меня было очень даже боевое и оптимистичное настроение.

Примечания

1

«Человек человеку волк» (лат.).