Дети для родителей или родители для детей? Осторожное размышление

Маргарита Пличко

В книге представлены размышления об отношениях между родителями и детьми, которые могут быть как сплочёнными, так и натянутыми или даже враждебными. Здесь тонко переплетается художественный вымысел автора, подкреплённый реальными историями из жизни, и научное обоснование поступков людей. Основной замысел заключается в поиске ответа на вопрос: можно ли достичь гармоничных, высокодуховных отношений между детьми и родителями, чтобы все участники этих отношений были довольны и удовлетворены?

ГЛАВА 3. ЛЮБАША

Любаша сидела напротив маленького корявого зеркальца и пыталась соорудить нехитрый начёс на голове. Получалось плохо, а ей хотелось, чтобы получилось хорошо. Сегодня она собиралась посетить танцплощадку, где надеялась понравиться всей мужской половине населения её маленького городка в возрасте от пятнадцати до двадцати пяти лет. В свои семнадцать она жила в коммуналке с удобствами на улице, с матерью, тремя братьями и пьющим не вполне адекватным отчимом. Простая до обморока жизнь угнетала. Отсутствие какой бы то ни было приличной одежды и обуви, вкусной еды и такой заветной косметики казалось ужасным непреодолимым барьером между ней и её сверстницами. Мать работала одна и тянула на своих плечах всю семью. Хоть мать и любила своих детей, но, вымотавшись на заводе, была не в состоянии уделять много внимания отпрыскам. Вся её забота заключалась в приготовлении нехитрого обеда или ужина и стирке белья. Любаша мечтала выбраться из этой нищеты и увидеть иную жизнь, жизнь, в которой есть хотя бы туфли и платье, есть возможность лишний раз сходить на танцы или в кино и не завидовать при этом своим сверстницам, имеющим красивые босоножки и помаду фирмы Estée Lauder. Она, конечно, часто гуляла с подружками, и даже иногда прогуливала школу, поэтому назвать её домашней девочкой было трудно. Но всё это было как-то по-детски наивно.

В тот вечер она надеялась на чудо: возможно, именно сегодня она встретит прекрасного принца из другой жизни и, как Золушка из сказки, уедет в эту самую новую жизнь на золотой карете, ну или хотя бы на автобусе. Судьба не заставила её долго ждать. В самый разгар танцевального драйва на площадке появилась компания симпатичных молодых людей. Любаша сразу узнала их: это был всем известный в её районе местный авторитет и так называемый решала Санёк со своей свитой. Все присутствующие девушки сразу оживились и воодушевились: а вдруг какой-нибудь из них посчастливится быть сопровождённой до дома этим красавчиком? Любаша даже не надеялась, что Санёк посмотрит в её сторону, но она глубоко заблуждалась. Саньку сегодня очень хотелось покуражиться, и на очередной танец он пригласил именно её. Кровь горячей струёй хлынула к Любашиной голове: то ли от счастья, то ли оттого, что верилось ей во всё происходящее с трудом. Она неловко протянула ему навстречу свою руку. Пара, нежно держась за руки, двинулась к середине танцплощадки, а достигнув самого её центра, не спеша поплыла по танцполу. Он был вежлив и даже нежен. Сказал ей пару-тройку приятных слов, от которых голова закружилась ещё сильнее. Его друзья посмеивались, глядя на них со стороны: робкая, неловкая и угловатая Любаша совсем нелепо смотрелась рядом с этим красавчиком, отчего друзья заходились просто гомерическим хохотом. Но Санёк был настроен решительно: он в очередной раз хотел доказать всем и вся, что от его чар не может устоять ни дурнушка, ни красавица, только с первой потребуется гораздо меньше возни: ведь она и так уже счастлива до обморока только оттого, что он просто стоит рядом с ней. Понять, чего именно в тот момент было нужно Саньку от Любаши, у неё просто не хватило опыта, да и чувства затмевали разум. Он, такой красивый и знаменитый на всю округу донжуан, танцевал именно с ней, а не с Наташкой из 10 «А», за которой пытались ухаживать все местные мальчишки, но, как правило, получали отказ. В её голове уже нарисовалась картинка, как она стоит напротив дверей ЗАГСа в красивом свадебном платье и фате, её поздравляют подружки и многочисленные родственники, а на тонком пальчике красуется золотое колечко. Она пойдёт работать на завод, через некоторое время им дадут отдельную квартиру, Санёк тоже образумится и закончит заниматься сомнительными делишками, слухи о которых ходили не только по их микрорайону, но и городку, в котором они жили.

Танец закончился быстро: Любаша была как будто в тумане, поэтому время пролетело незаметно. Вечер подходил к концу, а ей так хотелось подольше побыть рядом с ним, ведь от него веяло такой силой и смелостью, такой решительностью и бесконечным обаянием. Поэтому, когда Санёк предложил проводить её до дома, от переизбытка чувств она не сразу поверила в услышанное и восприняла эту информацию как манну небесную. К дому они шли неторопливо, он много шутил. От внезапно свалившегося счастья Люба душой как будто бы оторвалась от своего тела, вознеслась в небо и наблюдала за всем происходящим с высоты. Эта же душа и стала первой и последней свидетельницей того, что произошло с ней потом: вот они заходят в подъезд, вот он предлагает ей полюбоваться на ночное небо с крыши их старенького дома. Вот они поднимаются, вот он обнимает её за плечи, потом за талию, потом укладывает на пол… Она даже не сопротивлялась, хотя прекрасно понимала, что именно произойдёт в следующую минуту, было полное ощущение того, что это происходит не с ней. За несколько минут она перенеслась из детской жизни во взрослую, хотя совершенно этого не хотела и не была к этому готова. Почему не закричала и не позвала на помощь, она и сама не поняла. Потом она тихо поднялась, тихо отряхнулась, тихо поправила на себе одежду, тихо зашла в свою квартиру и тихо, чтобы не привлекать постороннего внимания, легла в кровать. В голове крутилась фраза, сказанная Саньком напоследок: «Не маленькая, сама должна была всё понимать, вздумаешь ментам настучать — убью!»

Жаловаться она не собиралась, просто пребывала некоторое время как в тумане. Рассказывать о случившемся матери было бессмысленно: та бы её лишь отругала за то, что шляется по ночам непонятно где и непонятно с кем. И к слову сказать, её родной брат был хорошим приятелем Санька, они вместе решали какие-то вопросы, забивали какие-то стрелки, и брат просто сказал бы, что, мол, тебе повезло, что такой крутой пацан вообще обратил на тебя внимание!

Лето пронеслось быстро: Любаша устроилась на завод, иногда по вечерам с подружками выходила погулять по району. Она и не сразу заметила, что у неё задержка. Когда поняла, что беременна, аборт было уже поздно делать, поэтому решила рожать, тем более что мать, узнав о её беременности, не сильно и возмущалась, а просто в очередной раз сказала, что та дура, но раз уж так получилось, то будущий ребёнок ни в чём не виноват. В начале весны Люба родила здорового красивого мальчика, как две капли воды похожего на Санька, и не понимала: то ли ей любить своего сына, то ли ненавидеть. Материнский инстинкт победил. Она стала как могла ухаживать за новорождённым. Её мать помогала материально. Вскоре Люба познакомилась с очень хорошим человеком, который сразу полюбил её и взял в жёны с ребёнком на руках. Общество и сейчас с неодобрением смотрит на женитьбу мужчин на женщинах с детьми от предыдущих отношений, а во времена социализма-коммунизма — особенно. Это обстоятельство было частой причиной того, что женщины не торопились с разводом, даже если муж был тираном или хроническим алкоголиком. Главное было не остаться одной с ребёнком на руках. Но Любаше повезло. Чтобы компенсировать горечь прошлого опыта, Господь послал ей добропорядочного человека, который вскоре стал её мужем. Мальчика он полюбил сразу и стал относиться к нему как к родному. Вскоре у Любаши один за другим появилось ещё трое детей: две девочки и мальчик. Так в свои двадцать с небольшим она стала многодетной матерью. Всю жизнь она работала на фабрике и, как умела, воспитывала своих детей. Но мыслями часто возвращалась в тот злополучный вечер, который разделил её жизнь на до и после. Несмотря на то что Санёк обошёлся с ней очень грубо, она простила его, поскольку где-то в глубине души тайно испытывала к нему непонятное чувство: микс из любви, восхищения и ненависти. Когда её первенцу исполнилось три года, Санёк разыскал её. Он, конечно, понимал, от кого Любаша родила ребёнка, поэтому при встрече сразу предупредил, что если с его сына упадёт хотя бы один волос, то мало ей не покажется — он её просто убьёт. Любаша знала, что это была не шутка, убить он мог кого угодно, поэтому всё сказанное Саньком восприняла всерьёз. Сына она не обижала, тем более что и отчим любил его не меньше, чем своих родных детей: увлечение марками, рыбалка, турпоходы, поездки к родственникам — всё это было неотъемлемой частью их совместной жизни. Со своим не биологическим, но всё же любимым отцом он проводил гораздо больше времени, чем с матерью, поэтому очень привязался к нему, а вот к матери, напротив, особой привязанности не испытывал.

Тимофей, так звали Любашиного первенца, быстро подрастал, и вот он уже ученик первого класса, а потом и выпускник восьмого. Отношения с матерью были чисто соседскими: она никогда не могла дать дельного совета и особенно не интересовалась проблемами сына. Не советовала ему, с кем встречаться, какую выбрать профессию, с кем дружить и тому подобные вещи. Окончив восемь классов, он поступил в училище и, благополучно его окончив, отправился на срочную службу в ряды Российской армии. Отслужил положенные два года, вернулся домой, вскоре женился, переехал от родителей в другой дом и практически перестал с ними видеться. Но мать не сильно огорчилась такому повороту событий. На встречах она не настаивала, в гости не звала, гостинцы для сына и внуков не передавала, вкусненьким не баловала. Во время редких встреч вела себя очень сухо и скованно: вся беседа обычно сводилась к разговорам о погоде и природе, о низком уровне медицинского обслуживания в стране, о высоких тарифах на ЖКХ и сплетнях о многочисленных соседях. Отец держал в этих отношениях нейтралитет, поскольку сын уже вырос и стал самостоятельным, а жена оставалась частью его жизни, и спорить с ней он не хотел, считая её домашним генералом. При разговорах с матерью сын чувствовал себя беспокойно и даже испытывал некоторое напряжение. Пробовал находить разные интересные темы для общения, пытался понять, чем вызвана её замкнутость, осторожность и недоверие. Но мать никак не могла раскрыться, беседы поддерживала без энтузиазма и всякий раз пыталась закончить их как можно скорее. И поскольку каждое слово приходилось буквально высасывать из пальца, Тимофей в эти минуты думал только об одном: когда же закончится эта встреча и он наконец сможет вернуться к себе домой. Поистине родным домом он считал тот, в котором жил, создав свою новую семью. Только там он чувствовал себя спокойно и комфортно.

Подбирать слова для разговоров с матерью становилось всё труднее и труднее, и вскоре они вовсе прекратились. Тимофея огорчало, что, когда он приглашал её на семейные торжества, она всегда находила отговорки, чтобы их не посещать: плохое самочувствие, нечего надеть, долгая дорога, плохая погода, отсутствие настроения — вот неполный перечень дежурных отговорок, которые ему приходилось слышать. Отношения матери и сына с каждым годом становились всё холоднее. Было видно, что она ввела ему вакцину в виде равнодушия, а выработка антител не заставила себя ждать. Он уже не переживал и не страдал, когда кто-то оставался к нему равнодушным, и особенно не спешил на помощь другим. Так с годами закалился его характер. Он привык сам справляться со всеми трудностями, научился никому ни на что не жаловаться, не омрачать жизнь окружающих людей плохим настроением. Он справедливо полагал, что жизнь весьма скоротечна, поэтому не стоить тратить её на взаимные упрёки, надо просто избегать людей, с которыми вам не о чем говорить. Все новости из жизни его прежней семьи Тимофей узнавал из разных источников: от отца, друзей, дальних родственников, знакомых, — но только не от матери. Она как будто бы намеренно скрывала информацию от сына. Непонятно было только — почему. Можно было предположить, что так происходило от обиды на сына за то, что всё своё внимание он уделяет новой семье, морально и материально не поддерживает мать, а потому в её душе и поселилась обида, которая незаметно душит её сознание и разумный подход к детско-родительским отношениям. А возможно, это последствия травмы, которую Люба перенесла в молодости. Сын стал для неё внешним раздражителем, поскольку всегда напоминал ей о том неприятном, а скорее даже страшном событии, произошедшем тёплым летним вечером много лет назад.

Причина взаимных обид родителей и детей друг на друга — это предмет долгого разговора, которому можно посвятить отдельную главу. Психологи утверждают, что основной ошибкой в поведении в схеме «взрослая мать — взрослый ребёнок» является мысль о том, что он ей обязан (за то, что родился; за то, что его вырастили; за то, что заботились о нём). Это заблуждение. Сын или дочь ничем не обязаны пожилому родителю. Когда человек решает завести ребёнка, он принимает это решение самостоятельно, и надежда на то, что, когда ребёнок вырастет, будет заботиться о родителях до гробовой доски, очень призрачна. Другое дело, что воспитывать детей нужно так, чтобы в них развивалось чувство глубокой благодарности и нежности к родителям, которое перерастёт в потребность быть с ними рядом и помогать. А если такой потребности нет? Да и особого чувства благодарности тоже? Что делать с несформированными отношениями между взрослым родителем и взрослым ребёнком? Попытаться их наладить или пусть всё остаётся как есть? Продолжать чисто формальное общение? Давайте ещё раз обратимся на этот счёт к мнению психологов. Психологи отмечают, что на разрушающую эмоциональную связь с ребёнком в числе прочих влияет проявление формального интереса. «Сынок, у тебя же всё нормально в университете (с девушкой, с деньгами, на работе), правда?» То есть вопрос задаётся с посылом: «Я не хочу вникать в твои проблемы, но переживать из-за отсутствия информации тоже не хочу, поэтому просто соври мне, что у тебя всё в порядке, чтобы я была спокойна и с чувством выполненного родительского долга отправилась читать книжечку и попивать кофеёк». В этом нет искреннего интереса, и ребёнок это чувствует. Он всегда пытается получить ваше одобрение, даже будучи взрослым: «Посмотри, какой я себе телефон (машину) купил!» — или: «Меня сегодня на работе назвали лучшим сотрудником месяца!» И родитель должен искренне этому порадоваться, а в идеале испытать чувство особой гордости за каждое даже самое маленькое достижение своего ребёнка, не говоря уже о большом.

Проблема отношений родителей и детей — сложная и парадоксальная. Сложность её — в скрытом, интимном характере человеческих отношений, щепетильности «внешнего» проникновения в эти отношения. А парадоксальность — в том, что при всей её важности родители её обычно не замечают, потому что не имеют для этого необходимой психолого-педагогической информации. В классическом психоанализе З. Фрейда отношения между ребёнком и родителем рассматривались в качестве главного фактора детского развития. Согласно З. Фрейду, мать выступает для ребёнка, с одной стороны, как первый и самый важный источник удовольствия, как первый объект либидо, а с другой — как первый законодатель и «контролёр». Общение с родителями на разных стадиях развития личности, родительское влияние на способы решения различных сложных ситуаций, конфликты и неудачи впоследствии проявляются характерными проблемами уже у взрослого человека. Неплохо было бы, если бы в нашей стране существовал закон, согласно которому, прежде чем родить ребёнка, родителям следовало пройти соответствующее обучение и получить диплом по специальности «основы воспитания, или психология детско-родительских отношений». Это нужно лишь для того, чтобы потенциальные родители понимали, что нужно научиться не только правильно купать или кормить малыша, но и взаимодействовать с ним и выстраивать те отношения, следствием которых станет эмоционально-личностное благополучие ребёнка. Возможно, тогда у нас в стране не было бы такого количества брошенных детей, которые воспитываются в детских домах при живых родителях. И не было бы конфликтных ситуаций между взрослым и ребёнком внутри семьи. Нередко на детских площадках от гуляющих с детьми мамочек приходится слышать подобного рода высказывания: «Вот в сад пойдёт, его там всему и научат». То есть мама заранее умывает руки и расписывается в своей родительской несостоятельности. Зачем обращать внимание на капризы ребёнка, раскладывать их по полочкам, анализировать его поведение и добираться до сути проблемы, если можно просто отправить ребёнка в детский сад и спокойно ждать вечера? Вечером она заберёт его домой, уложит спать, а наутро вновь приведёт обратно. Так, глядишь, и до школы протянуть можно. А потом — да здравствует среднее образование! Родители школьников почему-то более важным считают проконтролировать именно успеваемость ребёнка, а не возникающие у него проблемы в общении со сверстниками и педагогами. Они стараются найти хорошего репетитора, подтянуть успеваемость, отдают ребёнка на дополнительные занятия и записывают в сто тысяч кружков по интересам. Но они забывают о важности личного общения и поддержания эмоциональной связи в цепочке родитель — ребёнок. А в случае нарушений в поведении ребёнка с лёгкостью перекладывают всю вину на школу: это там его чадушко научили плохому, а вообще он белый и пушистый. Но, к сожалению, в большинстве случаев дети ведут себя вызывающе только потому, что недополучают от родителей того самого общения и внимания. Когда маленький ребёнок дерётся с другим или запускает в голову соперника машинкой, а находясь в детском саду, катается по полу и выкрикивает разные иногда приличные, а иногда и совсем неприличные слова, тем самым он просто хочет сказать: «Ну хоть кто-нибудь, обратите на меня внимание! Мне его категорически не хватает!» Но кто же в этом виноват? Подумайте сами! И отговорки, что, мол, я устала на работе, тут не действуют. Потом родители сами же и пострадают от такого перекладывания ответственности со своих плеч на чужие, но это будет потом, а взрослые, к сожалению, не смотрят вперёд: вот в данную минуту он не плачет (читай: не хулиганит, не дерётся, не таскает за хвост кошку), а молча сидит с планшетом в руках, ну и слава богу. А если он и подрался с кем-то, то, значит, он молодец, умеет постоять за себя! Такая воспитательная политика может обернуться очень печальными последствиями.

Вернёмся к Любаше. Наша героиня совершенно не была привязана к сыну — другими словами, не испытывала физиологической потребности видеться с ним, вникать в его проблемы. Возможно, так происходило потому, что помимо него у неё было ещё трое детей и разделить свою душу и время в равных пропорциях между всеми она просто не смогла. Ни она, ни дети в этом не виноваты — так уж сложилась жизнь. Со взрослым всё понятно: потребность не обнаружена, а раз нет потребности, то и нет необходимости в её удовлетворении. Но то, что потребность в эмоциональной связи и общении со значимым для него взрослым испытывает ребёнок, давно доказано наукой. В понимание источников формирования потребности в общении внесла вклад и М. И. Лисина в своей концепции генезиса общения в онтогенезе. Она утверждает, что для ребёнка потребность в общении — это стремление к познанию окружающего мира и оцениванию других людей, а через них человек приходит к оцениванию и познанию себя. А существует ли она у взрослого? Может быть, её просто нет и мы напрасно тратим время? Действительно, у взрослых потребность в общении выражается несколько иначе. Им уже не нужно познавать окружающий мир. Как они наивно полагают, они его уже познали. Взрослые люди — это зрелые личности, которые прекрасно знают, чего они хотят достичь в жизни. Поэтому часто их общение складывается из удовлетворения своих главных потребностей: признание, престиж, выражение индивидуальности, получение знаний. Скорее всего, именно этим и можно объяснить поведение Любы.

Ведь она спокойно отпустила своего сына во взрослую жизнь и ни секунды не тосковала без него, не испытывала ни малейшего желания порадоваться его успехам, не испытывала удовольствия от общения с ним — скорее, это было не удовольствие, а, наоборот, раздражение: почему она должна терять ради него своё драгоценное время? Не возникало желания даже позвонить, поэтому связывалась она с сыном очень редко и редко интересовалась, что вообще в его жизни происходит. А ему наверняка был нужен какой-то совет, или поддержка, или просто жилетка, в которую можно поплакать. Потребность потребностью, но куда же подевался материнский инстинкт? Чем объяснить отсутствие даже малейшего волнения за судьбу ребёнка и отсутствие стремления испытать радость или гордость за его успехи и похвастаться ими своим знакомым? Ведь успехи детей — это и наши успехи тоже: успехи правильного воспитания и эмоционального взаимодействия с ребёнком. Быть может, нежелание общаться и тратить свои душевные силы на взрослого ребёнка можно объяснить отсутствием привязанности (о ней мы поговорим позже). А возможно, и это не главное и не столь значимое, а самим объяснением такого отношения является всё-таки горькое воспоминание о том страшном вечере, когда Люба оказалась наедине с Саньком? Может быть, своего сына она считала не данной Богом радостью, а обузой, которую надо было тянуть, чтобы не прослыть кукушкой в глазах соседей и не получить общественного осуждения?

Предположим, что во всём виновата наша память. Это она не даёт забыть нам давние обиды и подстёгивает к глупым неосознанным и часто необъяснимым поступкам. Но ведь взрослые старше и поэтому должны быть мудрее своих детей — хотя бы потому, что набили больше шишек в жизни. Они имеют большой жизненный опыт и должны делиться им со своими детьми, не так ли? В душе у любящих родителей априори живёт некая привязанность и волнение за судьбу своего отпрыска, хотя бы на уровне подсознания. Живёт тоска по любимому голосу, повороту головы, улыбке, хитрым уловкам, неожиданным вопросам и просьбам своего чадушки. Давайте обратимся к классикам.

Позволю себе процитировать несколько эпизодов из романа Тургенева «Отцы и дети».

— Наконец пожаловал, — проговорил отец Базарова, все продолжая курить, хотя чубук так и прыгал у него между пальцами. — Ну, вылезай, вылезай, почеломкаемся.

Он стал обнимать сына… «Енюшка, Енюша», — раздался трепещущий женский голос. Дверь распахнулась, и на пороге показалась кругленькая, низенькая старушка в белом чепце и короткой пестрой кофточке. Она ахнула, пошатнулась и наверно бы упала, если бы Базаров не поддержал ее. Пухлые ее ручки мгновенно обвились вокруг его шеи, голова прижалась к его груди, и все замолкло. Только слышались ее прерывистые всхлипывания.

Старик Базаров глубоко дышал и щурился пуще прежнего.

— Ну, полно, полно, Ариша! перестань, — заговорил он, поменявшись взглядом с Аркадием, который стоял неподвижно у тарантаса, между тем как мужик на козлах даже отвернулся. — Это совсем не нужно! пожалуйста, перестань.

— Ах, Василий Иваныч, — пролепетала старушка, — в кои-то веки батюшку-то моего, голубчика-то, Енюшеньку… — И, не разжимая рук, она отодвинула от Базарова свое мокрое от слез, смятое и умиленное лицо, посмотрела на него какими-то блаженными и смешными глазами и опять к нему припала.

— Ну да, конечно, это все в натуре вещей, — промолвил Василий Иваныч, — только лучше уж в комнату пойдем. С Евгением вот гость приехал. Извините, — прибавил он, обращаясь к Аркадию, и шаркнул слегка ногой, — вы понимаете, женская слабость; ну, и сердце матери…

А у самого и губы и брови дергало, и подбородок трясся… но он, видимо, желал победить себя и казаться чуть не равнодушным. Аркадий наклонился.

— Пойдемте, матушка, в самом деле, — промолвил Базаров и повел в дом ослабевшую старушку.

Вот ещё один эпизод из этого же романа.

— Да… чуть было не забыл тебе сказать… Вели-ка завтра наших лошадей к Федоту выслать на подставу.

Василий Иванович изумился:

— Разве господин Кирсанов от нас уезжает?

— Да; и я с ним уезжаю.

Василий Иванович перевернулся на месте.

— Ты уезжаешь?

— Да… мне нужно. Распорядись, пожалуйста, насчет лошадей.

— Хорошо… — залепетал старик, — на подставу… хорошо… только… только… Как же это?

— Мне нужно съездить к нему на короткое время. Я потом опять сюда вернусь.

— Да! На короткое время… Хорошо. — Василий Иванович вынул платок и, сморкаясь, наклонился чуть не до земли. — Что ж? это… все будет. Я было думал, что ты у нас… подольше. Три дня… Это, это, после трех лет, маловато; маловато, Евгений!

— Да я ж тебе говорю, что я скоро вернусь. Мне необходимо.

— Необходимо… Что ж? Прежде всего надо долг исполнять… Так выслать лошадей? Хорошо. Мы, конечно, с Ариной этого не ожидали. Она вот цветов выпросила у соседки, хотела комнату тебе убрать. (Василий Иванович уже не упомянул о том, что каждое утро, чуть свет, стоя о босу ногу в туфлях, он совещался с Тимофеичем и, доставая дрожащими пальцами одну изорванную ассигнацию за другою, поручал ему разные закупки, особенно налегая на съестные припасы и на красное вино, которое, сколько можно было заметить, очень понравилось молодым людям.) Главное — свобода; это мое правило… не надо стеснять… не…

Он вдруг умолк и направился к двери.

— Мы скоро увидимся, отец, право.

Но Василий Иванович, не оборачиваясь, только рукой махнул и вышел. Возвратясь в спальню, он застал свою жену в постели и начал молиться шепотом, чтобы ее не разбудить. Однако она проснулась.

— Это ты, Василий Иваныч? — спросила она.

— Я, матушка!

— Ты от Енюши? Знаешь ли, я боюсь: покойно ли ему спать на диване? Я Анфисушке велела положить ему твой походный матрасик и новые подушки; я бы наш пуховик ему дала, да он, помнится, не любит мягко спать.

— Ничего, матушка, не беспокойся. Ему хорошо. Господи, помилуй нас грешных, — продолжал он вполголоса свою молитву. Василий Иванович пожалел свою старушку; он не захотел сказать ей на ночь, какое горе ее ожидало.

Базаров с Аркадием уехали на другой день. С утра уже все приуныло в доме; у Анфисушки посуда из рук валилась; даже Федька недоумевал и кончил тем, что снял сапоги. Василий Иванович суетился больше чем когда-либо: он видимо храбрился, громко говорил и стучал ногами, но лицо его осунулось, и взгляды постоянно скользили мимо сына. Арина Власьевна тихо плакала; она совсем бы растерялась и не совладела бы с собой, если бы муж рано утром целые два часа ее не уговаривал. Когда же Базаров, после неоднократных обещаний вернуться никак не позже месяца, вырвался наконец из удерживавших его объятий и сел в тарантас; когда лошади тронулись, и колокольчик зазвенел, и колеса завертелись, — и вот уже глядеть вслед было незачем, и пыль улеглась, и Тимофеич, весь сгорбленный и шатаясь на ходу, поплелся назад в свою каморку; когда старички остались одни в своем, тоже как будто внезапно съежившемся и подряхлевшем доме, — Василий Иванович, еще за несколько мгновений молодцевато махавший платком на крыльце, опустился на стул и уронил голову на грудь. «Бросил, бросил нас, — залепетал он, — бросил; скучно ему стало с нами. Один как перст теперь, один!» — повторил он несколько раз и каждый раз выносил вперед свою руку с отделенным указательным пальцем. Тогда Арина Власьевна приблизилась к нему и, прислонив свою седую голову к его седой голове, сказала: «Что делать, Вася! Сын — отрезанный ломоть».

Как трогательно описывается в романе сцена встречи с родителями! Редкое появление сына в отчем доме является для матери с отцом необычайной радостью, великим Божьим благословением! Они не знают, как ему угодить: чем накормить, на какой диван спать уложить, как создать комфортные условия. Сын является для них светочем, с появлением которого они испытывают великое ощущение счастья! И когда они узнают о его отъезде, то от горя чуть не лишаются чувств.

Вспомним ещё один пример из великого романа Льва Толстого «Война и мир», где Ростов проигрывает в карточной игре огромную сумму денег, потом сообщает об этом своему отцу, но отец не корит его за это, а находит в себе силы понять его и находит средства, чтобы расплатиться с долгом.

Давно уже Ростов не испытывал такого наслаждения от музыки, как в этот день. Но как только Наташа кончила свою баркароллу, действительность опять вспомнилась ему. Он, ничего не сказав, вышел и пошел вниз в свою комнату. Через четверть часа старый граф, веселый и довольный, приехал из клуба. Николай, услыхав его приезд, пошел к нему.

— Ну что́, повеселился? — сказал Илья Андреич, радостно и гордо улыбаясь на своего сына. Николай хотел сказать, что «да», но не мог: он чуть было не зарыдал. Граф раскуривал трубку и не заметил состояния сына.

«Эх, неизбежно!» — подумал Николай в первый и последний раз. И вдруг самым небрежным тоном, таким, что он сам себе гадок казался, как будто он просил экипажа съездить в город, он сказал отцу:

— Папа, а я к вам за делом пришел. Я было и забыл. Мне денег нужно.

— Вот как, — сказал отец, находившийся в особенно веселом духе. — Я тебе говорил, что недостанет. Много ли?

— Очень много, — краснея и с глупою, небрежною улыбкой, которую он долго потом не мог себе простить, сказал Николай. — Я немного проиграл, то есть много, даже очень много, сорок три тысячи.

— Что́? Кому?.. Шутишь! — крикнул граф, вдруг апоплексически краснея шеей и затылком, как краснеют старые люди.

— Я обещал заплатить завтра, — сказал Николай.

— Ну!.. — сказал старый граф, разводя руками и бессильно опустился на диван.

— Что́ же делать! С кем это не случалось, — сказал сын развязным, смелым тоном, тогда как в душе своей он считал себя негодяем, подлецом, который целою жизнью не мог искупить своего преступления. Ему хотелось бы целовать руки своего отца, на коленях просить его прощения, а он небрежным и даже грубым тоном говорил, что это со всяким случается.

Граф Илья Андреич опустил глаза, услыхав эти слова сына, и заторопился, отыскивая что-то.

— Да, да, — проговорил он, — трудно, я боюсь, трудно достать… с кем не бывало! да, с кем не бывало… — И граф мельком взглянул в лицо сыну и пошел вон из комнаты… Николай готовился на отпор, но никак не ожидал этого.

— Папенька! па… пенька! — закричал он ему вслед, рыдая, — простите меня! — И, схватив руку отца, он прижался к ней губами и заплакал.

Что же происходит с современными родителями? Всегда ли они радуются приезду своих детей так, как радовалась Арина Власьевна приезду своего сына? Смогут ли закрыть ваш долг перед кредиторами, не укоряя вас за ненужные траты, как это сделал граф Ростов? Где разорвалась духовная связь, а остался лишь голый расчёт и постоянное размышление над вопросом, кто кому и сколько должен? Почему мы очень ценим купленный шкаф или телевизор, но совершенно обесцениваем важность человеческого общения? Сколько оно стоит, если посчитать в МРОТах? Вы не допускаете, что сумма, потраченная на такси, с лихвой обернётся удовольствием от полученного общения с близкими? А может, жизнь распорядится так, что сегодня помогаете вы, а завтра помогут вам? И причём совершенно безвозмездно. Подумайте об этом. Жизнь — это бумеранг: вы запускаете его, стараясь, чтобы он летел как можно дальше, а он всякий раз возвращается к вам в руки.

Конец ознакомительного фрагмента.