Одиссея Атани Дюбарри. Начало

Маргарита Мартынова

Атани Дюбарри – потомственная пиратка, выросшая среди бурь, кораблей и канонады. Она продолжает дело своего отца, но что ею движет? Привычка или презрение к обычной жизни для девушки ее возраста?Когда Атани останавливается в гостинице на одном из островов Полинезии, то ради своей безопасности вынуждена взять заложников.О том, что ее план не только окажется провальным, но и невообразимым образом повлияет на её судьбу, Атани узнает гораздо позднее…

* * * *

— А потом он спустился и ушел, — сказала Марта Суронте, упирая руки в бока. — И все. Так что я тебе второй раз могу повторить — даже в качестве игрушки барышня странная…

— Но очень красивая, — произнес Филипп, который, кажется, слышал из её слов только половину, и откинулся на спинку стула. — И, по-моему, мама, насчет неё ты не права…

— Я ничего не берусь утверждать, я всякого насмотрелась за эти годы. Это я тебя хочу опустить на землю из облаков… Ох, уж эти мужчины! Увидят юбку — и голова прочь! Просто катастрофа! — проворчала женщина, презрительно фыркая, и снова покосилась на сына.

Прекрасно зная её характер, Филипп даже не пытался спорить, тем более, понимая, что все возмущения её происходят исключительно за спиной той, о которой шла речь. Внезапное появление этой незнакомки в «Серебряном льве» явилось странным предзнаменованием перемен. Чего только стоило прибытие лорда Хьюстона с женой: здесь уже несколько лет не видели знатных персон. Поневоле поверишь в слова Леандра Суронте о том, что успешный человек приносит везение с собой всюду, где бы ни появился.

За несколько месяцев пустования гостиницы, Марта привыкла тратить свое время на вышивание и ни о чем не беспокоиться. Сейчас же она нервно открывала и закрывала журнал регистрации постояльцев, каждые полчаса отправляла кого-нибудь узнать, все ли нормально на кухне и посматривала на лестницу. После того, как утром лорд Хьюстон пожаловался на плохо выглаженные рубашки, она устроила огромный выговор Галарос, и теперь боялась, что тому ещё что-то может не понравиться. Филипп вдруг встал с места и стал мерить шагами залу, видимо, надеясь, что загадочная красотка внезапно спустится, но получилось все совсем иначе.

На улице прозвучали шаги и голоса, колокольчик нервно задребезжал, дверь открылась от толчка какого-то поселкового мальчишки и, кутаясь в накидку из лисы, показалась высокая худая женщина с бесцветными волосами, густо присыпанными пудрой. Остановившись в дверях, она вдруг обернулась назад и сказала идущей за ней служанке.

— Входи быстро и закрывай двери! Мне дует!

Марта вскочила с места и выбежала на середину залы, прижав к груди ладонь.

— Этель?!

Та странно взмахнула узкими кистями с тонкими пальцами.

— Дорогая Марта! Я так рада тебя видеть!

И в порыве радости обе женщины кинулись в объятия друг друга.

Филипп с некоторым удивлением наблюдал эту эмоциональную картину: в ней было столько неожиданности и противопоставления. Воздушные формы румяной Марты Суронте странным образом контрастировали с нездоровой бледностью и сухостью графини Монгори. Черные волосы одной и изрядно напудренные блеклые волосы другой. Ночь и день. Дождь и ветер. Восход и закат. Пустыня и океан.

— Ты не поверишь! — всплеснула руками Марта, успокаиваясь. — Я только вчера получила твое письмо! Но это был такой замечательный сюрприз!

— Я отправила его в день отъезда, — графиня помассировала виски костлявыми пальцами. — Это было утомительное путешествие, но я так устала от однообразия, от одиночества… И вот я здесь! Армида, не стой там в углу! Заплати мальчишке и пусть идет… Это — Марта Суронте, о которой я тебе столько рассказывала, — она уставилась на Филиппа. — А этот красавец — неужели Филипп? Он так вырос за эти годы! Мужчина!

Тот сжал губы и, ничего не ответив, отвесил вежливый полупоклон. Стареющая графиня его мало интересовала. Он думал об Атани.

— Этель, ты сама похорошела! Ничто тебя не испортит! — воскликнула Марта.

— Да что ты, милочка! — та опустилась на стоящий у одного из столиков стул и нервно замахала на себя своей накидкой. — На меня все валится и валится… Мне казалось, только недавно я тебе писала о своем замужестве и вот — вдова… Снова. Признаться, я не хочу выходить замуж в четвертый раз… Какие-то грустные перспективы. Что у тебя произошло за последнее время?

— Ох, да как же сразу все рассказать! Да и зачем, — всплеснула руками Марта. — Ты ведь не уедешь завтра?

— Знаешь, признаться, я пока никуда ехать уже не хочу…

— И не надо! Мой дом — твой дом! Филипп, позови Кассандру, пусть поприветствует графиню!

Но та, видимо, услышав необычное оживление, уже сама появилась в зале.

— Девочка моя! — оживилась Марта. — Подойди к нам! Ты ведь хорошо помнишь графиню Монгори?

— Помнится, тогда она ею не была, — улыбнулась девушка. — Но все же помню, да. Добрый день, мадам, как добрались?

— Устала, юная леди, устала. Марта, она похожа на тебя стала!

— Ох, — заметно обрадовалась та. — Полагаешь?

— Конечно! Твой взгляд и лоб! Девушка на выданье. Я приехала к свадьбе или как?

— Нет пока, — ответила Марта, взглянув на дочь, и повторила. — Пока нет…

— Я не претендую на титул знатной дамы, графиня, — немного сухо ответила Кассандра. — Думаю, ещё успею выйти замуж. Разве это главное?

Занятые разговором и гостьей, никто не обратил внимания на то, что на лестнице появилась Атани и, остановившись на месте, теперь наблюдала за происходящим с выражением крайнего изумления. Её брови изобразили дугу.

Графиня Монгори снова потерла виски тонкими пальцами:

— Да, девочка моя, — устало сказала она. — Я тебе могу точно сказать, что носить титул — это труд… Это условия, образ жизни… Не все так просто и дано не каждому. Главное — соответствовать этому внутри, я думаю. Я сейчас о себе, как понимаешь…

— Да я, скорее, писать зубами научусь! — цинично выпалила Атани наверху, и все, как по команде подняли головы. Повисла пауза. Графиня смотрела на девушку в недоумении несколько секунд, потом встала:

— Атани?! — протянула она пораженно.

Та шевельнула бровями и презрительно фыркнула.

— Почти девятнадцать лет, как Атани! Двадцать футов над ватерлинией, почему вы, мадам, встретились мне именно здесь?! Ничего себе, тихий остров!

Графиня протянула к ней тонкие руки.

— Девочка моя… С ума сойти!

— Я не ваша девочка, уж точно! — нахмурилась та, медленно спускаясь вниз. — И я абсолютно не рада вас видеть, ясно?!

— Я была бы склона думать, что твои детские капризы… — начала было та, но девушка снова её перебила, взмахнув рукой:

— Мои детские капризы, мадам, стали взрослой уверенностью! Чего вы от меня ждете? Восторга?! Пушечных выстрелов приветствия?

Графиня окинула её взглядом и покачала головой.

— Вид… Манеры… — вздохнула она. — Я хотела сделать из тебя леди…

— Не стоит беспокоиться! При необходимости я могу быть и ею, уж поверьте! Благо, папа вовремя убрал меня от вашего влияния…

— Не вижу, чтобы это сильно тебе помогло… — чуть приподняла брови графиня Монгори, но тон ее не был язвительным.

— Ой, — произнесла Кассандра, смотревшая все это время то на одну, то на другую. — Так вы знакомы?

— Дочь Пьера… — устало выдохнула графиня и села. — Моего второго мужа. Атани.

— Атани… — мечтательно прошептал Филипп, прислоняясь к стене. — Какое шикарное имя…

— Уж и сразу тогда скажите, — нахмурилась та, не замечая никого, кроме своей мачехи. — Что вы свели на смертное ложе его первую жену!

— Что?! — голос графини Монгори сорвался на крик, она сделала попытку встать с места, но передумала. — Это ложь! Я тут ни при чем!

— Конечно! — Атани повысила голос, распаляясь. — Давайте начистоту! Зачем вы тогда меня забрали на целый день, не сказав ничего матери?! Вы тупо меня выкрали!

— Кто знал, что…! — попыталась вставить та, покрываясь красными пятнами.

— Знал, что?! Что бедная женщина впадет в истерику, сляжет резко и потом скончается через три дня?! Вы получили того, кого хотели, и?! Вам это помогло?! — гнев придал красоте девушки палящее очарование.

— Кто вбил это в твою голову?! — графиня встала и выпрямилась, выпятив грудь, её бледное лицо порозовело. — Где твой отец! Пусть он нас рассудит!

Атани провела языком по зубам.

— К сожалению, папа может рассудить нас только тогда, когда мы обе окажемся там, где он, — она сделала паузу. — Его два года, как нет на этом свете…

— Ох, — графиня помрачнела, опять села и мгновенно успокоилась. — Мне очень жаль…

— Да, — хмыкнула Атани. — Я вам даже верю… А вы, как я понимаю, ещё раз вышли замуж, получив право признания моего отца пропавшим!

Та пожевала губами.

— Я овдовела в прошлом году…

— Боже мой! — наигранно воскликнула девушка. — Все ваши мужья на этом свете не задерживаются! Пожалейте других — не выходите замуж больше!

Кровь снова бросилась в лицо графини Монгори. Её голос сорвался на хриплый визг.

— Что знаешь ты о потерях?! Много ли видела ты на свете, деточка?! В добрый час не видеть тебе горя от потери тех, кому бы ещё жить и жить! — воскликнула она, с силой хлопая ладонь по столу.

Кассандра вздрогнула. Где-то на кухне с адским грохотом упало что-то тяжелое. Марта нервно перекрестилась.

Повисло молчание. Облизав губы, Атани взмахнула юбкой и пошла к дверям, бросив на ходу только:

— И это называется, тихая и неприметная гостиница, акулы всех забери!

Выйдя на улицу, она быстрым шагом направилась к скалам, потом стала спускаться вниз, нарочито выбирая самые неудобные места для спуска. Подол платья она заткнула за пояс и легко взмахивала руками для равновесия. Со стороны она напоминала горную газель: так легко давались ей скалы. Каштановые локоны с шоколадным отливом блестели на солнце, играя на нежно-голубом платье. Солнце пробивалось сквозь плотные облака, отражалось от камней, улетало в море, и снова возвращалось на скалы в виде гневных искорок в глазах девушки.

Через несколько минут такой своеобразной прогулки её эмоции утихли, она остановилась, сделала глубокий вдох, словно пытаясь прочувствовать морскую гладь, и взобравшись на высокий валун, обняла себя за плечи. Несколько минут девушка смотрела вдаль, не замечая, как брызги обдают её оголенные ноги, потом обвела взглядом берег и по её губам против воли скользнула легкая улыбка.

На огромном камне, почти у самой воды сидела леди Карла Хьюстон, зябко обнимая себя за плечи, и смотрела куда-то в одну точку перед собой. Большой пеликан теребил свою добычу в поразительной близости от молодой женщины, но она даже не поворачивалась в его сторону, хотя, даже привычная к подобному зрелищу, Атани на секунду заинтересовалась картинкой.

Нарочито сильно махая руками, она двинулась в сторону леди Хьюстон, забавно прыгая по камням. Заметив ее, та подняла голову, заулыбалась и крикнула

— Упадете же!

— Кто, я? — Атани остановилась. — Да что вы! С детства приучена к таким штукам! Это совсем несложно и не страшно… — она сделал паузу. — Хотя, наверное, леди трудно понять девчонку, выросшую на море и островах…

— Я не всегда была леди, — ответила та с легкой улыбкой. — Разве что последние десять лет. Я всегда помню о своих корнях, мать моя была дочерью кабатчика и история её брака с сэром Далласом достойна лучших традиций даже прошлых столетий…

Атани на секунду задумалась:

— Года четыре назад мы были в Лондоне, видела я тамошних… кабатчиков…

Это было сказан как-то странно, леди Хьюстон засмеялась:

— Не лондонского в моем случае, а йоркширского. И, когда этот кабатчик сказал одному своему посетителю, что если не женится на его дочери, которой расточает столько внимания, то получит пулю в зад… — она хихикнула, прикрыв рот ладонью.

— Не умаляю чувств вашего отца, — пошутила Атани. — Но все-таки пулю в зад никому словить не хотелось бы, я думаю! — и спросила. — Надеюсь, брак ваших родителей гармоничен и по сей день?

— Мамы нет давно… — грустно сказала леди Хьюстон. — Больше восемнадцати лет её нет со мной… Воспоминания…

Атани помрачнела

— Мои такие же, миледи… Я была слишком мала, чтобы хорошо помнить её. Рассказы… рассказы… — она вдруг встрепенулась. — Вам не холодно так сидеть?

— А вам — стоять с поднятой юбкой? — снова улыбнулась та.

— Ох, уж эта юбка! — крякнула Атани. — Она мне мешает! Я в ней себя ощущаю порой, наверное, как вы в слишком затянутом корсете… — она спрыгнула с камней и повертела головой по сторонам. — Никто не видит, надеюсь, а то и правда, эта юбка…

И прежде, чем леди Хьюстон успела что-то сказать, она прошлась колесом по каменистому берегу, сверкнув панталонами, потом выпрямилась, убрала с раскрасневшегося лица волосы и быстро опустила подол.

— А то леди ужасается…

Та снова засмеялась.

— Я восхищена и не менее того, мадемуазель…

— Атани, — сказала та. — Меня зовут Атани. Атани Дюбарри. Не люблю эту парижскую официальность! И Париж тоже не люблю!

Леди Хьюстон хотела что-то сказать, но вдруг сменилась в лице, чего-то испугавшись, и встала.

— Вы извините… то есть, Атани, я пойду… кажется, я слышу голос мужа. Не стоит ему…

Она замялась.

— Не стоит что? — шевельнула бровями та. — Видеть свою супругу в компании дикарки, да ещё и французских кровей…? Идите, леди Карла, все нормально!

Она проводила взглядом леди Хьюстон, которая устремилась наверх в сторону гостиницы и снова осталась одна. Пнув ногой гальку, Атани села на прибрежный валун и подперла подбородок кулаком, вглядываясь в морскую пену. Однако насладиться своим одиночеством в полной мере она не успела. За её спиной зазвучали шаги, и девушка резко обернулась.

— Мадемуазель… — выдохнул Филипп Суронте, замирая, и расстегнул воротник рубашки, словно ему не хватало воздуха. Он тряхнул кудрями и набрал воздуха в легкие.

Атани приподняла брови.

— Что не так? Вам дурно в моем присутствии или без меня? Вы меня объявили в розыск, любезный? — в голосе ее была здоровая насмешка.

— Просто хотел сказать вам, как вы прекрасны! — воскликнул молодой человек.

Атани молчала несколько секунд, потом облизала губы.

— Я думаю, что тебе ответить. Начистоту, Филипп… Филипп же, верно? — тот кивнул. — Мне лень ломать комедию. Благодарю за комплимент, но нечто подобное я слышала десятки раз…

— Это ещё более подкупает! — воскликнул тот, откровенно любуясь ею. — Понимаю, что вас не удивить, но…

— Удивить? — она подняла указательный палец. — Хочешь удивить меня — избавь меня от паданий на колени и слов любви. Мне неинтересно — честно! Я не хочу слушать про твою любовь. В другой раз.

Молодой человек приблизился:

— Я не могу отказать себе в счастье хотя бы попытаться растопить это сердце! — сказал он восторженно. — Ваше очарование лишает меня рассудка!

Атани посмотрела на него, отвернулась и демонстративно подперла щеку рукой.

— Что и требовалось доказать… — негромко сказал она, ни к кому не обращаясь. — Когда нормальных слов не понимают, я стреляю по ватерлинии!

Филипп подошел ещё ближе и, немного подумал, медленно присел на одно колено перед ней.

Простонав «Тысячу акул мне под киль!», девушка резко встала с места и, не обернувшись, пошла прочь по берегу со словами:

— Ещё один, что видит, туда и стреляет..! Уже даже терпения нет!

Филипп Суронте провожал её взглядом до тех пор, пока она не скрылась из виду, потом встал, пожевал губами и прошептал.

— Все равно будешь моей! Все равно!