Двадцать два дня. Из цикла «Кто я?»

Маргарита Мартынова

Казалось бы, незначительное происшествие — падение с лестницы, но Жанна Обедьен столкнулась с тем, что не может вспомнить ни кто она, ни что произошло. Вокруг неё любящий муж и преданные слуги, но на самом ли деле все является тем, чем ей кажется?

Мы любим тех, кто нас не любит,

Мы губим тех, кто в нас влюблен

© Маргарита Мартынова, 2022

ISBN 978-5-4493-0753-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

— Доктор! Скорее! У нас беда! Мадам Жанна упала с лестницы!

— Святой Петр! А ваш месье?

— Ой! Это другая история! Он сейчас совсем помешается! Мадам упала, но в себя не приходит! Сделайте же что-нибудь!

— Успокойся, Аннет, уже одеваюсь! Что за беды вечно падают на этот дом…

* * * *

Граф Анри де Барвиль вернулся домой под утро, когда на небосклоне уже поднималось солнце, обливая своей краснотой спящий Париж, и устало сел в кресло, предоставив заспанному слуге возможность снять с себя сапоги.

Сзади прозвучали легкие шаги, сопровождаемые шуршанием ткани, и молодой женский голос сказал:

— Дорогой супруг, вы сегодня играли дольше обычного…

— Моя Луиза, прости, ты совершенно права! — тот повернул голову и посмотрел на жену. — В клубе в этот раз было чрезвычайно интересно, — граф вытянул ноги и, жестом подозвав к себе молодую жену, усадил её на свои колени. — Если бы я был беден, то после сегодняшнего вечера мог бы стать богат.

— Анри! — с укором воскликнула Луиза. — Ты пользуешься правом сильного игрока, разве это правильно?

— Ничего подобного. Я играю ради процесса, а не результата. Ты представляешь, бедняга все проиграл. Всё. Совсем. Даже заложил под расписку фамильное кольцо жены, — граф нервно хохотнул. — А ведь я и другие не раз просили его прекратить делать ставки. Эх, игра-игра…

— И… — девушка пристально посмотрела на мужа. — Что вы теперь с друзьями хотите сделать?

— Ничего. Завтра я хочу навестить его и предложить реванш, — граф почесал под усами. — Конечно, я поддамся, позволю ему вернуть назад все, что он проиграл. Может быть, даже сверх этого… Эх, игра-игра! Вся жизнь — это игра! Никогда нельзя чрезмерно увлекаться! Ты бы видела лицо этого бедного нотариуса, я уж хотел оплатить ему кучера, чтобы он мог добраться домой, но он ушел пешком… О, жизнь это загадка! Дорогая, ты почему не в постели?

— Я там уже была. По традиции жду, когда мой муж возвратится с клуба…

— Семейная жизнь тоже, как игра, Луиза… — граф встал с кресла. — Идем спать…

* * * *

Доктор Сажо поневоле подумал о том, как удачлива его новая пациентка. Лестница дома четы Обедьен была высокой и довольно крутой. Упасть оттуда — могло быть равносильным самоубийству, но, к счастью, молодая женщина была абсолютно цела. Правда, прежде, чем осмотреть её, доктору пришлось настойчиво попросить слуг отвести подальше убитого отчаяньем и ужасом мужа молодой женщины. Жанну Обедьен перенесли на второй этаж и уложили в постель.

— Доктор, и что теперь? — спросила горничная Аннет, теребя свои манжеты.

— Будем ждать, — он развел руками. — Очень затяжной обморок, ушиб на лбу. Больше никаких травм я не увидел. Она везучая. Как её угораздило?

— Потеряла равновесие, — немного сухо ответила служанка и покосилась в сторону двери. — Бедный месье Жан…

— Сварите ему что-нибудь горячее и угомоните хоть как-нибудь, а то мне придется заняться ещё и им… — вздохнул доктор и сочувственно покачал головой. — Тут не знаешь, что пожелать этому бедняге…

Прошло несколько минут гнетущей тишины. Ничего не менялось. В просторной комнате вокруг постели стояли врач и служанка. Огромный подсвечник на прикроватной тумбочке придавал происходящему оттенок мрачной суровости. Дверь в спальню осторожно открылась и внутрь заглянула слегка лохматая седая мужская голова.

— Есть изменения?

— Никаких, Жером, — ответила Аннет. — Как месье Жан?

— Мари внизу все продолжает свои маневры и пытается заставить его съесть что-нибудь…

Горничная снова потеребила свои манжеты и бросила на постель робкий взгляд.

Жанна Обедьен была высокой изящной блондинкой с аристократически длинными руками и пухлыми губами. Её нельзя была назвать красавицей, но и дурнушкой она не слыла. Гасконский профиль странно сочетался со светлой кожей молодой женщины, порой, порождая странные сплетни о ее происхождении, которое было малоизвестным. Сейчас практически весь Сен-Жермен её знал, как мадам Объеден, несколькими месяцами ранее её девичье имя звучало иногда только в Париже.

Доктор Сажо наклонился к больной, потрогал её лоб, пощупал пульс и снова вздохнул.

— Может, ещё нашатырь? — предложила Аннет.

На удивление, это сработало. Жанна Обедьен конвульсивно дернулась и широко открыла глаза. Растерянный взгляд уставился в потолок, на котором плясали тени от свечей.

— Боже! — Аннет подняла руки к потолку. — Хвала тебе! Мадам! Мадам, как вы себя чувствуете? Жером, скажи месье!

Тот быстро скрылся за дверью.

— Я… — Жанна беспомощно пискнула и замолчала, завертев головой по сторонам. Доктор Сажо коснулся её руки:

— Мы перенесли вас в постель. Вы упали с лестницы. Все хорошо, не волнуйтесь. Вы больше двух часов были без сознания, сейчас вам надо отдохнуть…

Молодая женщина молчала, ноздри её раздувались, губы дрожали. Темно-синие глаза беспомощно бегали туда-сюда.

— Аннет, открой окно! — сказал доктор, и та бросилась выполнять просьбу.

— Жанна, поговорите со мной. У вас что-нибудь болит? Вы понимаете меня? — доктор показал ей кисть руки. — Вы видите мою руку? Сколько на ней пальцев?

Та нервно закивала:

— Пять пальцев. Да, я вижу вас… Я только…

В этот момент в спальню буквально ворвался взъерошенный молодой человек и плюхнулся на колени перед кроватью.

— Жанна! — он схватил её руку и прижал к своим тонким губам. — Жанна, любимая моя… Боже… Я чуть с ума не сошел…

Голос его прерывался.

Она смотрела на него несколько секунд в недоумении, потом довольно резко вырвала свою руку. Тот со стоном раненого отпрянул назад и повторил её имя, в карих глазах стояло нечеловеческое отчаяние.

— Я прошу прощения… — вдруг неуверенно сказала Жанна, втягивая голову в плечи и не сводя с него глаз. — Но… Кто вы? — она перевела взгляд на доктора. — И кто вы все?

Повисла тишина. Глаза хозяина дома буквально остекленели от шока, Аннет вдавилась в стену, возле которой стояла. Хладнокровие сохранил только доктор Сажо.

— Я — врач, которого к вам вызвали. Это — ваш супруг. Месье Жан Обедьен. Вы у себя дома в Сен-Жермене…

Она поморщилась и замотала головой:

— Не помню! Я не помню!

— Жанна… — доктор сжал её ладонь. — Главное — не надо паники! Никакой паники! Я не в силах вернуть вам память, это последствия вашего падения. Может быть, завтра все вспомнится…

— А… — она жалобно смотрела по сторонам. — А если нет?

— Не волнуйтесь вы так. Вас окружают любящие вас люди, вам все расскажут, вам не о чем волноваться. Отдыхайте…

Жан снова схватил руки жены, но доктор отстранил его:

— Не стоит. Вы её пугаете сейчас… Ей надо поспать… И вам тоже, дорогой коллега, выглядите вы ужасно…