Главная роль

Маргарита Мартынова

Семнадцатилетняя Арабелла, оставшись одна после смерти отца, вынуждена выйти замуж за его компаньона. После замужества юная девушка оказывается в Париже – столице социального неравенства и порока. Когда от приставаний пьяных мастеровых ее спасает пожилой старьевщик, она искренне верит, что, наконец, обрела друга. Однако Арабелла еще не знает границы своей доверчивости. У всех происходящих событий есть свое объяснение, но оно сильно отличается от предположений девушки.

* * * *

За кулисами маленького театра комедии в Руане в этот вечер было очень оживленно. За пару часов до премьеры спектакля в театре появился Генрих Дюпен — владелец заведения, и все актеры сейчас толпились вокруг него. Было шумно и весело. Кто-то пытался репетировать сцену, но периодически врывался в разговор.

— Мне хотелось взглянуть, вот и все, — Генрих сел в любезно предложенное ему кресло, снял шляпу и закинул ногу на ногу. — Тем более, я в городе проездом…

— Как поживает мадам Жаклин? — молоденькая танцовщица в блестящем парике покрутилась вокруг его кресла и уже хотела сесть на подлокотник, но сразу же вскочила, заметив выражение лица Генриха.

Тот мрачно сдвинул низко посаженные брови.

— Она заболела… — и, не желая обсуждать эту тему, обратился к одному из актеров: — Любезный мой, а вот борода — враг вашей профессии…

— Да, месье, я знаю, — смутился тот, трогая свое лицо. — Но пока идет этот спектакль…

— Сегодня у вас эта роль, а завтра может быть любая другая, — поднял указательный палец Генрих. — Вы не должны быть привязаны к образу, такие детали, как лишняя растительность на лице, могут ограничивать ваши способности и профессиональную востребованность…

— Да… Я понял, — пробормотал молодой человек и постарался затесаться в толпу, стоящую вокруг гостя.

— Месье Генрих, скажите, — спросил кто-то. — Правда ли, что ваш отец был актером?

— Режиссером, — шевельнул бровью тот, стряхивая пыль со своей шляпы. — Поэтому отправить мне сценарий я просил тогда не просто так…

Он вдруг хлопнул себя по колену и откинулся назад:

— Покажите мне финальную сцену… Где Марго?

* * * *

Придержав край платья, Арабелла ловко перескочила через грязную лужу и легкой походкой направилась дальше по разбитому лошадиными копытами тротуару, когда из подворотни на неё вдруг бросилась собака. Рыжая псина с подпаленным хвостом припала на передние лапы, агрессивно залаяла и вцепилась зубами в подол платья. Арабелла взвизгнула и попятилась, едва не упав, потом вырвала одежду из пасти животного и отбежала назад. Зарычав, собака выставила хвост и снова кинулась на девушку. Та в страхе закрыла лицо ладонями, сжимаясь в комок.

— А ну, поди прочь! — прогремел рядом мужской голос и затем послышалось обиженное поскуливание.

Арабелла повела плечами, медленно открывая лицо, и улыбнулась против воли. Перед ней стоял ее недавний знакомый — старьёвщик Жак. Он опирался на свою огромную палку и слегка хмурился. Пыльная борода его топорщилась в разные стороны.

— Это вы, милое дитя? — спросил он. — Снова…

Девушка испытала облегчение и улыбнулась еще шире.

— Жак! Очень рада вас видеть… Вы снова пришли мне на помощь. Я обычно не боюсь собак, но сейчас…

Она не договорила, опасливо вытянув шею в сторону подворотни.

— Милая Арабелла, — сказал старик, — бездомные парижские собаки часто бывают агрессивны. Им достается от пьяниц и юных сорванцов… Вы, верно, путаете их с ухоженными собаками жителей вашего квартала.

Арабелла помрачнела:

— Я в ваших глазах безумная, да?

Жак почесал затылок под шляпой и перевалился на другую ногу, постучав палкой по земле.

— Силюсь лишь понять, что ищет юная особа твоего класса в таких местах, как это…

Девушка вздохнула и изучила порванный собакой подол платья.

— Ах, ничего. Я никогда не была в Париже ранее. И мне очень интересно, как существуют люди за пределами той части, где я теперь живу… — она заметила короб за плечами Жака и встрепенулась. — Он тяжелый? Давайте, я его понесу…

Старик мягко улыбнулся:

— Да, парижские женщины — они другие, — сказал он вдруг. — Я это вижу… Они более смелые и независимые сейчас, чем двадцать лет назад. Но я все же, — он выпрямился и приосанился. — предпочитаю справляться со своей работой сам… Идем отсюда…

Они двинулись в противоположную сторону той, откуда шла Арабелла. Оторванное кружево на платье девушки волочилось следом по неровной мостовой. Жак слегка опирался на свою палку, но шаг его был бодрый и крепкий. Некоторую часть пути они шли молча, затем Арабелла вдруг спросила:

— Жак, скажите, вы всю жизнь живете здесь? Вы видели другие города?

— Я видел всю Францию, — ответил тот и прибавил: — В свое время… Шумный портовый Нант, истинно лотарингский Нанси, многоэтажную Тулузу…

— Как вы считаете, Париж лучше или хуже?

— Милая Арабелла, — старьевщик замедлил шаг. — какие простые вопросы задает юность. Париж — огромный город со своей жизнью. Здесь небезопасно молодой девушке гулять в одиночку по некоторым районам… Таков Париж — вот и все.

Арабелла улыбнулась:

— И вы снова меня спасли…

— Удивительное совпадение, — пробормотал тот и взглянул на девушку. — Ты, в самом деле, никого не разыскивала?

— Я здесь никого не знаю, — ответила та. — Кроме вас… И тех людей, что живут в моем районе, как вы выразились. Но там я давно не гуляю, там ужасно вульгарно и скучно.

Жак слегка прищурил на неё синие глаза и прищурился от солнца, которое светило ему прямо в лицо. От этой гримасы его морщины, казалось, стали еще глубже.

— Почему же ты покинула родной город? — спросил он и, заметив, как сжала губы его юная спутница, прибавил. — Нет, не отвечай, если не хочешь…

— У меня не было выбора, — ответила коротко Арабелла после небольшого молчания и вдруг оживилась: — Скажите, Жак, вы знаете весь Париж, правда?

— С моей-то деятельностью, — улыбнулся тот, стряхивая со своего плеча какую-то козявку. — Конечно, знаю. Я тут всю жизнь прожил. Я видел революцию, я вижу драки по случаю бесплатной раздачи еды… — он внезапно замолчал и склонил голову к плечу, наблюдая за Арабеллой.

По лицу девушки прополз румянец.

— А вы покажете мне Монфокон? Я одна… — Арабелла вдруг смутилась и уже шепотом прибавила: — немного боюсь туда идти…

Старьевщик явно опешил. Его суховатые бесцветные губы дернулись, показывая на удивление целые зубы, глаза прищурились, потом широко распахнулись.

— Городская свалка? — переспросил он. — Самая обширная из всех? Место, где забивают скот? — и пробормотал с легкой иронией: — Странное теперь молодое поколение, гниющие трупы лошадей им подавай…

Арабелла смутилась еще сильнее:

— Я об этом не думала.

— Очаровательная особа, — по-отечески пробубнил вдруг Жак. — Может, ты все-таки мне признаешься, что ты ищешь? И будем искать вместе…

Он как-то многозначительно похлопал по коробу у себя за спиной.

Девушка вздохнула:

— Ничего. Честно. Рассматриваю Париж…

Жак повернулся в сторону и взмахнул палкой:

— Видишь гипсовые мельницы? Монмартр… Была там?

— Пыталась, — сказала Арабелла. — Прошла половину пути, мне навстречу бежали крысы, я испугалась…

— Я могу сходить с тобой туда. Но не сейчас. Мне надо работать…

— Я не подумала о том, что докучаю вам, Жак, — сконфузилась она, заломив пальцы. — Ваше ремесло требует времени, а я лишь бесцельно трачу свое, чтобы не находиться дома.

Старик постучал металлическим наконечником своей палки о мостовую, видимо, что-то обдумывая.

— Одна не ходи. Совесть меня измучает. Три дня назад я тебя случайно спас, сейчас снова… Ты слишком отчаянная. Я схожу с тобой на Монмартр, но не сейчас. И тебе нужно другое платье. Не такого уровня… — и так как девушка в недоумении взглянула на него, прибавил. — Ты выглядишь, как жительница своего округа. Это привлекает очень много лишнего внимания. Монмартр — район, где проживают рабочие. В таком платье не стоит там появляться…

Арабелла коснулась вышивки на лифе, что — то обдумывая.

— Все, что я ношу в Париже, шилось специально по этой моде, моих старых нарядов со мной не осталось… — потом вдруг кивнула. — Но, кажется, я придумала, Жак! Хорошо, я найду простое платье.

— Если ты сможешь пойти рано утром в среду. После восхода.

— Жак, — Арабелла вдруг стала серьёзной, и в ее голосе появилась болезненная суровость. — Я свободна практически двадцать часов в сутки. Я могу даже не являться домой. Не думаю, что Генриха встревожит мое отсутствие. В среду я вас буду ждать на этом месте, а сейчас мне неловко задерживать вас… Идите, благодарю вас, вы снова оказали мне услугу!

Старик взглянул на девушку со странной улыбкой, тряхнул коробом за плечами и, слегка шаркая стертыми подошвами сапог, свернул в проулок. Проводив взглядом своего нового знакомого, Арабелла наступила ногой на волочащееся по земле кружево платья, оторвала его полностью, столкнула носком туфельки в сточную канаву и уверенным шагом пошла в другую сторону. Её путь лежал домой.

— Матильда! — сказала она, едва завидев горничную, менявшую цветы в вазе. — Можешь подарить мне свое платье?

— Простите, мадам? — та бросила свое занятие и взглянула на молодую госпожу в легком недоумении.

— Мне нужно любое твое платье, — спокойно повторила Арабелла. — Из тех, что ты надеваешь, когда выходишь в город…

Матильда сжала тонкие губы и кивнула:

— Хорошо, мадам, — ее по обыкновению суровое лицо сохраняло хладнокровие. — Вам нужно принести его сейчас?

— Нет. Как освободишься, — сказала Арабелла и шевельнула бровями.

— Даже, если она и это доложит Генриху, — подумала девушка про себя, — то вряд ли его будет волновать какое-то платье. Удивлюсь, если он об этом вдруг спросит.