Самба на острове невезения. Том 1. Таинственное животное

Маргарита Малинина, 2020

Подруги Юля и Катя, не раз уже распутавшие самые таинственные криминальные дела, получают новое опасное задание – вычислить террористов среди участников реалити-шоу. Неразлучным подругам приходится разделиться: Юля остается в Москве на шоу «Спорт для неспортивных», а Катя отправляется в Тихий океан на шоу «Герой необитаемого острова». О террористах, планирующих устроить взрыв в прямом эфире двух игр одновременно, известно только, что это мужчина и женщина, но неясно, кто из них попал на какое шоу. Под подозрением все! Вскоре выясняется, что террористы – не главная проблема. На острове происходит убийство, вокруг тела находят следы гигантской рептилии. Кто убивает – прожорливый крокодил-мутант или киллер? Как повлияет убийство на планы террористов? Сумеют ли девушки вычислить их, прежде чем на двух телешоу произойдет настоящий взрыв?

Глава 5

В половине четвертого явился Рахат. Открыв на звонок дверь, я пронаблюдала сперва большущий букет, сунутый мне прямо под нос, а затем уже и самого дарителя — коротышку Лукумидзе. Он был в своей кожаной куртке, черных свободных джинсах и стоптанных башмаках. Небритый и улыбающийся.

— Вы опоздали, — сурово заметила я, пропуская горе-тренера внутрь. Букет все-таки взяла, чего уж там!

— Знаю, я ходить за цхетами! Цхеты — для самый красивый девушк на свэте! — Барсук подкрутил густой ус и сверкнул золотым зубом. — Ну щто, пощел на трэнэровка?

— Нет, не пошел, — грустно покачала я головой. — И я не пошла. Потому что заняли место.

— Занял? Хто занял?

Против воли я опять расплакалась. Голова болела, кости ломило, щеки горели огнем.

— Эй, красавиц, ты нездорова?

— Да, похоже опять температура.

Чего удивляться? После таких-то событий. Конечно, организм дал слабину.

— Тхемператур? Я знать отличное средство! М-ма, — причмокнул пузатый енот, используя, как и положено, все пять пальцев руки.

— Не надо мне средств. Мы выбываем из передачи, понимаете? Теперь я вовсе не против поболеть.

— Какь выбывать? Ны за щто!

От его реплики повеяло таким могучим оптимизмом и самоуверенностью, что в уголке моей души зародилась маленькая надежда, что это еще не конец. Вот ведь как, оказывается, мне совсем не безразлично это дебильное шоу! С этими тренировками я полностью позабыла о первоначальной миссии — обличить преступника, присылавшего угрожающие письма, или его подругу. Все мои мысли отныне занимало желание не быть на конкурсе хуже всех.

— У вас есть какой-то план? — робко поинтересовалась я.

— Я так понять, нужен место под тхенировку?

— Да.

— Есть такой мест!

— Правда? — обрадованная, в следующую секунду я уже поникла. — Подождите, соревнование все равно будет проходить на стадионе, там уже организованы дорожки, выставлены препятствия и мишени для стрельбы. Так что просто место мне не нужно, мне нужен именно стадион! Иначе вся тренировка теряет смысл.

— Так в чем проблема?

Он что, тупой?

— Я ж говорю, до вечера там тренируются Одноногий и Зараза. По темноте не выйдет: ничего не видно, да и в девять его закрывают. Завтра с утра начнут приготовления к съемке: вывески там разные, места для членов жюри, установки камер и так далее, короче, тренироваться не разрешат. Да и потом, меня не выпустят из дома раньше срока, в десять приедут костюмеры и стилисты, будут нас наряжать для эфира. Теперь поняли? Выхода нет, на стадион мы до соревнования не попадем.

— Да почему нэ попадем, а? — со свойственным южным людям темпераментом возразил Рашик, всплеснув руками. — Есть место с точно такой обстановка, как на стадион!

— Да-а? — Я долго не могла поверить такому счастью. — Так пошли же быстрее!

Обрадованная, я заметалась по коридору, ища свою обувь, но почему-то все кружилось перед глазами, и, перебирая предметы, я то и дело забывала, а что, собственно, пытаюсь найти и как это выглядит.

— Нэт, сначала мы долщны сбит тхемператур! В такой состояние ты ничего не смочь! Идем.

Он по-свойски прошел на кухню, я за ним. Взял стакан и принялся что-то в него намешивать, доставая ингредиенты то из холодильника, то из буфета, а последние и вовсе высыпал из собственных карманов. Затем, подобно бармену, взболтал и дал мне.

— Пэй!

Я оглядела пахучую жидкость.

— А что здесь?

— Пэй! Пэй! Потом скажу! Толко одным заходом!

Одним заходом? Ладно.

Поверив представителю иной нации, я задержала дыхание, так как воняла дрянь омерзительно, и за один раз в несколько глотков осушила стакан.

…Такого визга Москва еще не слыхивала. Глотку раздирало на части, ноги сами по себе забегали по квартире.

— А-а-а-а!! — тарахтела я не переставая, готовясь сиюминутно отбросить копыта. Видимо, Рахат-Лукум был подослан оппонентами для ликвидации сыщика-дилетанта. Почему избрали столь жестокий путь умерщвления, оставалось для меня загадкой. Возможно, враги питали слабость к истории Средних веков, когда в моде были заговоры против королей и убийства последних при помощи разных диковинных ядов.

Продолжая безумно орать, я носилась по всем помещениям общежития, мужчины ругались, когда я вламывалась к ним, но не успевали и подняться, чтобы прогнать, как ноги уже сами выносили тело в коридор, далее они забегали в женскую часть, потом снова в кухню, и так по кругу. Я мысленно приказывала им стоять, но ноги меня ни капли не слушались и продолжали совершать свои ярые манипуляции. Рот в свою очередь не прекращал орать.

Наконец мозг додумался, как это прекратить, и с большим усилием направил спятившие конечности в сторону стены. Я боялась, что они последуют привычному маршруту и свернут в кухню, но нет, слава богу, разум для них еще имел какой-никакой вес, и, послушавшись авторитета, они со всего маху вломили мое туловище в стену возле двери в ванную, в результате чего оно оказалось на полу.

Этот аборигенский ор наконец прекратился, а на потолке появились веселые разноцветные звезды. Они помахали мне рукой и принялись танцевать самбу. На секунду я закрыла глаза, а когда открыла, звезды испарились, и я поняла, что тотально здорова.

Рахат-Лукум, несмотря на рост каракатицы, довольно ловко помог мне принять вертикальное положение. Действовал слегка грубо, но наверняка.

— Спасибо, — от души поблагодарила я избавителя. Приятно было, первое, что болезнь миновала, вернув телу состояние боевой готовности, второе, что я обрела человека, на которого могу положиться, так как выходка с микстурой однозначно показала, на чьей он стороне. Желал бы моего провала — не стал бы лечить.

— Спасиб — нэ то! Спасиб — мало! — радуясь еще пуще моего, развел руками усатый чихуахуа.

— А что не мало?

— Выходы за меня замущь!

— Ах, ну да, это мы уже проходили. Послушайте, Рахат, а что там было?

— Хде?

— Ну в этой… микстуре?

— Рэцепт очень прост: пэрэц болгарский красный, — принялся перечислять компаньон, загибая пальцы, — пэрэц кавказский черный, пэрэц индийский стручковый, специй карри, специй хмели-сунели, корица домашний грузинский, ну и… как жешь его… о, ваш русский водка!

Для того чтобы попасть в место тренировки, мы, выйдя на улицу, направились к его машине. Это была раздолбанная вишневая «шестерка», которая, несмотря на общую невзрачность, была еще вполне на ходу. Это мне с удовольствием продемонстрировал Рашик, вжимая педаль газа до упора и приближая тем самым стрелку спидометра к роковой отметке в сто двадцать.

Такая чумовая поездочка была для меня в диковинку, я будто ощущала задним местом каждый камешек, по которому проезжали колеса подпрыгивающего старого автомобильчика, но не чувствовала никакого страха. Теперь, поняв, что у меня есть напарник, я всецело ему доверяла.

Мы ехали очень долго. Выехав за пределы Москвы, а после свернув с шоссе, еще полчаса маялись по отвратительному бездорожью, вынужденно сбавив скорость до ста семнадцати. При ста двадцати там, естественно, не проедешь.

Ремень безопасности с моей стороны был порван, потому теперь я не сидела, испытывая твердость камней на чисто абстрактном уровне, а скакала как напружиненный кенгуру, на каждой кочке ударяясь макушкой о потолок. Водитель тоже подпрыгивал, но по известной причине до потолка «шестерки» достать никак не мог. Вот при каких условиях начинаешь завидовать низкорослым!

Привезя меня в какую-то тмутаракань, шофер заглушил мотор, и мы вышли из машины. Это был маленький деревянный домишко, почти разваленный ввиду гнилости досок, за которым начиналось большое поле, лишенное растительности. Живописный окрестный пейзаж подсказывал, что данное лишение на участке проводили искусственным путем. Я так и представила себе Рашика, выдергивающего с корнями в жаркий сезон всякую полынь-осоку из земли. Ему даже наклоняться для этого не пришлось бы.

— Прошу! — Кавказец показал мне на то самое поле и счастливо растянул губы. Солнце, поймав его улыбку, заиграло по очереди на всех золотых зубах. От этого сумасшедшего сверкания у меня заслезились глаза, и я отвернулась. Владельцы ювелирных магазинов должны взахлеб предлагать Лукумидзе должность швейцара на входе: во-первых, золотое сияние его улыбки видно издалека, то есть близрасположенным конкурентам тут же настанет коммерческий конец; во-вторых, уже вблизи создастся иллюзия достаточно низких цен, мол, раз уж оборванец пару зубов из чистейшего золота себе вставил, то как минимум одно колечко, а то и в комплекте с сережками я себе позволю точно; ну и, в-третьих, зависть, дескать, у такого урода столько золота, чем я хуже?

«Надо ему намекнуть на смену профессии», — думала я, обходя дом и вступая на территорию поля.

Вручную были выстроены две беговые дорожки. Сначала бежишь, потом перепрыгиваешь, затем проползаешь, прыгаешь по кочкам, еще немного бежишь — и вот он финиш. Ерунда, я в школе часто такие полосы преодолевала и, кстати, быстрее всех в классе. Жюри должно будет смотреть, кто собьет препятствие, а кто прыгнет мимо кочки, за это начисляются штрафные очки.

— И что, это в точности повторяет диспозицию препятствий на стадионе? — не могла я поверить в чудо.

— Именно! С тхочностью до сантиметра, Рахат сам вымерял!

— Рашик, ты прелесть! — обрадовалась я и бросилась ему на шею. Хм, точнее будет сказать, прижала его голову к своей… ну неважно это, суть вы поняли: я была счастлива и благодарна.

Прибалдевший Рашик по обычаю произнес:

— Ты выйдещь за мэня?

Я засмеялась и стала пробовать пройти испытание. Бегаю я превосходно, но от препятствий давно отвыкла, так что пару раз свалила ограждение, а однажды вообще пнула деревянную кочку так, что она пролетела в одном миллиметре от глаза Лукумидзе. Тот, дурачась, изобразил пантомиму, якобы она попала-таки ему в глаз, и вот он, корчась в предсмертной конвульсии, падает навзничь. Я хохотала.

Спустя еще девять попыток, я получила-таки свои законные четыре пятерки. В роли членов жюри, ясен свет, выступал опять же Рахат. Конечно, я уже давно не задевала ни одно из ограждений, перепрыгивая их, и ни разу не попала стопой мимо кочки, но судья был строг чрезвычайно, то ему не нравилось, как сильно я зад выпячиваю, проползая под преградой (кстати, по голой холодной земле!), то я наступала не в центр кочки, а на край.

Трижды повторив безупречный результат, я его попросила перейти к стрельбе.

Второй этап начинался чуть дальше. Здесь тоже было только две тропы, в обязанности тренера входило бежать рядом с участником, неся колчан со стрелами. В руках у соревнующегося лук, он останавливается возле каждого стенда с мишенями и стреляет. Кто быстрее, тут не смотрят, учитывается только меткость. Но время, разумеется, ограничено, чтобы не затягивали.

Итак, после объяснений, мой карманный тренер наконец допустил свою подопечную до святая святых — дал в руки лук. Он оказался неожиданно тяжелым, и я его чуть не уронила.

— Эй, сломаещь — другой не получищь, понять?

— Понять, понять, — закивала я.

Когда я привыкла к этому предмету в своей руке, дала ему знак, и он подвел к первому стенду.

Здесь мишени были большими, в форме человечков. Расстояние было минимальным. Рашик подал стрелу, показал жестами, как натягивать тетиву, я справилась, но противная стрела пролетела между двумя дядьками, ни одного из них не задев.

— Блин! — разозлилась я.

— Это ничего! — успокоил тренер. — Есть время, ты научишься!

Ну, это он погорячился. Уже было шесть часов, а нам еще обратно ехать, и желательно засветло.

Я протянула руку, в которую тут же была вложена следующая стрела. Взяла лук поудобнее, натянула тетиву, прицелилась.

Ну вот, отлично! Стрела, правда, отскочила, зато попала деревянной мишени прямо в живот! Какая я молодец, горжусь собой!

— Да щто ты дэлаещь, а? Савсэм стрэлят не умеещь, да?

— Да что не так? — внезапная критика меня сильно удивила. — Я же попала!

— Так, во-пэрвых, атайди! — Пузом он оттаранил меня на пару шагов назад. — Вот, идеальный расстояние! А целиться надо в голову, в голову, а не в брюхо! Тада и отскакивать не будет!

— А-а! — поняла я.

Через некоторое время у меня стало получаться.

— Блистательно! Белиссимо! Хочещь правду?

— А она хорошая?

— Хорошая!

— Тогда хочу. Кто ж не хочет хорошую правду? — разумно откликнулась я.

— Слюшай, ты стрэляешь лучше всехь, каво я знать!

— Фи, грубая лесть! — сморщилась я, не поверив вракам горного человека, и перешла к следующей группе мишеней.

— Ничего нэ лэсть! Такой красивый девушк нельзя лэсть! Всё, что скажешь, всё будет чиста правда!

— Ну спасибо, спасибо…

По-моему, я даже покраснела. Наверняка сказать не могу, за зеркалом лезть неохота, да и не до него мне сейчас.

Пока я пыталась осилить новые мишени, в форме небольших птичек, Рахат развлекал меня как мог, в частности рассказывал неприличные анекдоты:

— Грузынский щкола. Урок русского языка. Учытэль: «Дэти, разбэрите по составу предложение. Муж с женой в банэ». Дэти: «Жена — подлежащее, муж — надлежащие, в банэ — обстоятельство». Учитэль: «Маладцы, дэти, все правыльно, кроме одного: в банэ — это место-имения».

Я прыснула со смеху и в этот чудесный момент попала-таки в первую птичку.

— Ура!

— Нужно попасть в тры как минимум! — активизировался строгий судья.

— Уф, — утерла я пот со лба. Несмотря на вечер октября, мне было безумно жарко и хотелось снять с себя куртку. — Будет тебе три, не бранись.

Только я потянулась к молнии на куртке, как Лукумидзе упредил это движение своим недовольным замечанием:

— Голый будешь — мерзнуть будешь, мерзнуть будешь — заболеешь! — Эта сентенция не произвела на меня должного впечатления, пока хитрый чебурашка не добавил: — А заболеешь — настойка будешь пить!

— Нет, только не настойка! Все что угодно, но только не это! — Я тут же оставила куртку в покое.

Немного передохнув на лавочке, я вернулась к надоевшим птицам и безжалостно истребила еще двух.

— Всё?

— Нэт! — Он показал на третий, последний, стенд.

Конец ознакомительного фрагмента.