Ущелье

Маргарита Епатко

Где захоронен легендарный меч? Отчего оборотни боятся переходить реку? К чему может привести поход в горы к развалинам старого храма? Собираясь сменить суматошную городскую жизнь на отдых в горном отеле, семья скульптора Петра не собиралась искать ответы на все эти вопросы. Но кого интересует, чего хотят люди, выбравшие для отпуска не то место и не то время.

Глава 3

1840 год

Степь уже давно сменилась холмами. Вдалеке замаячили поросшие лесом горы.

— А ну, братцы, погодь, — писарь натянул поводья, заставив лошадь, полученную в очередном казачьем секрете-заставе, остановиться.

— Чего там у тебя? — проехавшие было мимо казаки, развернули коней.

— Да захромала кобылка. Небось, неладно подковали, — Антип слез с лошади и, подволакивая ногу, обошел ее, присматриваясь.

— А по мне, так все ладно, — проворчал Грицко.

— Может, доедешь? — хмуро сказал Никола, от непредвиденной остановки у него неожиданно защемило сердце. — Нам до кунака атамана не боле часу езды осталось.

— И то дело, — поддакнул Грицко, — поедим, отдохнем. А лошадку эту пока здесь оставь. Вот хоть к Максимке подсядь. У него не конь, а буйвол. Настоящий войсковой. Такой двоих вынесет.

— Тебе бы только пожрать, — огрызнулся писарь, — а эта животина — имущество войска. Вы сходили конвоем и все. А я потом полгода отписки буду писать: где, да почему, да что произошло. Спешивайтесь. Отдохнем. Коней попоим. Речка ж рядом. Авось поможет.

Максимка послушно слез с коня. Грицко с недоумением следил за тем, как писарь собственноручно собирает поводья, ведя лошадей на водопой.

— Странный он стал, — Грицко присел на траву рядом с Николой, изучающим карту, переданную полковником. — То сам с собой говорит. То вон, лошадей потащился поить.

— Есть немного, — усмехнулся Никола. — Старик. Тяжело ему в походе, вот и чудит, — он посмотрел в спину писарю, идущему к камышам.

— А того, — Грицко придвинулся поближе. — Скажи-ка мне, господин помощник атамана, — Мы в этом ауле у бея надолго задержимся или как?

— Хотелось бы побыстрее, но думаю, дня два придется погостить. А то ведь до места назначения от аула того еще столько же. А тебе-то что?

— Да, я слышал черкешенки больно бабы красивые. Вон у хана крымского, бают, весь гарем из черкешенок.

— Грицко, я тебя прошу, нет, я тебе как старший приказываю, выброси из головы глупости. — разозлился Никола. — Еще не хватало с беем из-за юбок разругаться. Нам может помощь его понадобиться.

— Да я че, я ниче, — Анрюха мечтательно вздохнул и лег на траву, уставившись бездонными темными глазами в синее небо.

Четыре коня бились в предсмертных судорогах на берегу. Ласково шелестя, вода брызгами вздыбливалась под копытами умирающих животных. Антип с тоской посмотрел на лошадей, вытерев краем рукава невольную слезу. Он обернулся на шелест камышей. Поручик, улыбаясь, манил его рукой. И так страшна была его улыбка, что мурашки ползли по спине у писаря.

— Ага, щас, — мотнул он головой и сам не понимая, что делает, стрелой вылетел на откос. — Беда, братцы! — завопил писарь. — Кони-то подохли!

— Тю, — привстал озадаченный Грицко, но пуля, выпущенная с откоса, заставила его вжаться в землю.

— Пригнись, — крикнул он Максиму, ошалело глядящему на писаря, бегущего прочь от реки. Грицко выругался и по-пластунски пополз к мальчишке. Протянув руку, он впечатал его голову в траву, смешанную с речным песком.

— Ты чего, дядя Андрей, — повернул лицо парень, отплевываясь от травы.

— Того, что пристрелят тебя дурья башка. Пистолет где?

— Рядом. Его как батаня дал, маманя в сумки запаковала.

— Итить твою, — выругался Грицко, понимая, что спасая мальчишку оставил ружье у костра и у него ничего нет кроме сабли. А ей с пулями не повоюешь. — Лежи тихохонько, я возьму, — Грицко пополз к сумкам, кожей ощущая мелкие камешки, фонтанчиками летящие от впивающихся в землю пуль.

Выстрел со стороны казаков заставил нападающих уже высунувшихся из-за берега, снова лечь.

— Грицко, я прикрою, — крикнул Никола, перезаряжая черкесское ружье с серебряным прибором.

Казак протянул руку к сумке и стал торопливо развязывать завязки. Блеснул пистолет.

— Не тульский, — протянул он разочарованно.

— С английским замком, — раздался рядом шепот Максимки. — Дай, дядя. Я хорошо стреляю. Грицко молча протянул бесполезное для него оружие.

Парнишка прицелился. Из-за берега показалась мохнатая шапка, а потом и голова седого мужичка с горбатыми носом. Максим нажал на курок. Голова дернулась и исчезла. Следующим выстрелом уже Никола уложил здорового мужика, словно выросшего на спуске к реке.

— Кажись, скачет кто, — пробормотал Грицко, прижимаясь ухом к земле.

Выстрелы со стороны камышей стихли. Зато явно послышался топот приближающегося конного отряда. — Черкесы, итить твою, — пробормотал Грицко, вытаскивая из неудобных железных ножен саблю.

Подъехавший отряд смуглых стройных всадников на великолепных лошадях остановился в нескольких метрах от распластанных на земле казаков. Никола оправился первым. Опираясь на ружье, он поднялся с земли.

— Здрав будь, — поприветствовал он молодого всадника, чье богато украшенное оружие явно выдавало предводителя отряда. — Не знаешь ли, Исмаил-бея? Мы кунаки его. С подарками едем.

— Может, и знаю, — с легким акцентом, но по-русски сказал молодой человек. — Вот только не похожи вы на кунаков его, — он вопросительно поднял вверх тонкую, почти девичью бровь.

— Так будут кунаками, — подал голос, улыбающийся Максимка. — Ты братец, не узнал меня, что ли? Осенью же вместе на торжище встречались.

— Максим? — С лица черкеса слетела надменная гордость. Он легко спрыгнул с коня и обнял парня. — Гость дорогой. Твои друзья — мои друзья. Твои враги — мои враги. Мы стрельбу слышали, на нее и приехали. Кто напал на моего брата во владеньях моего отца? — он гневно посмотрел в сторону реки.

— Да хрен его знает, — пожал плечами Грицко, глядя на подвывающего писаря на четвереньках ползущего к ним от реки.

— Антип, вставай уже, — подошел к нему Никола.

— Ага, я тут… немножко того… — он посмотрел на горца, на отряд. — Вовремя вы поспели. А у нас незадача. Кони померли.

— А мы подарки от атамана крепости бею везем, — бесцеремонно встрял в разговор Максимка.

— Подарки, — улыбнулся горец. — Так вы на свадьбу? Ай, да молодцы. Не волнуйтесь, — он сделал знак и несколько горцев, спрыгнув с лошадей, передали поводья казакам. — Отец будет рад вас видеть.

— Слышь, Никола, — Грицко ехал рядом с другом, задумчиво теребя ус. — Я к речке успел спуститься. Там нет никого. Ни раненных, ни убитых. А ведь малец попал. Голову даю на отсечение, попал.

— И я попал, — задумчиво произнес Никола. — Ты бы головой своей не клялся. Чую, представится еще возможность и под пули, и под сабли подставиться.

Наше время

— Она не принимает откуп. Вот, — худая женщина продемонстрировала главе администрации пустой платок.

В этот вечерний час в его кабинет был битком набит народом. Мужчины и женщины в ужасе смотрели на тетку трясущую платком.

— А может, хрень все это, — молодой человек в яркой футболке выступил вперед. — Сперла ты Лидия сама все безделушки. А теперь сказками запугиваешь.

— Ты Роман не лезь. Отучился пять лет в городе. Не знаешь, что здесь происходит, — оборвал его глава.

— А я думаю, парень прав, — выступил участковый. — Сыт я по горло этой чертовщиной. Думаю, надо подкрепление из города вызвать.

— И что скажешь? — недобро улыбнулся мужик в комбинезоне. — Что привидения местных жителей запугивают?

— Найду что сказать, — упрямо кивнул Петр Кузьмич.

— Если из поселка сможешь уехать, — угрожающе прошептала тетка с платком.

— А я попробую, — участковый вышел из кабинета, хлопнув дверью.

— Дядя Петр, я с вами, — бросился за ним парень в майке.

— Можно подумать, мне это нравится, — беспомощно развел руками глава.

— И нам не нравится, — раздались крики среди людей.

— Мы тоже, того, хотели бы уехать, — выступил вперед седой мужик со слезящимися глазами, — И это, приезжих надо предупредить. Не дело сейчас по горам лазить.

Еще несколько человек, выражая свое намерения уехать, хлопая дверью, вышли и кабинета.

— А теперь, когда остались только истинно верующие, скажу я, — взвизгнула Лидия.

Наступила тишина.

— Если кто-то не верит, что я ходила в грот с подношениями, может проверить, — продолжала она звенящим голосом. — Все до единого украшениями оставлены мной у горы. Я могу провести к этому месту. Кто пойдет? — она по одному обошла людей, старясь заглянуть в старательно отводимые ими глаза. — Нет желающих? Возможно потому, что все знают: оттуда не возвращается никто. Или почти никто. Только я беспрепятственно хожу туда и обратно. И почему? Ответьте мне?

— Она хочет этого, — провозгласил тип в комбинезоне. Глаза его лихорадочно блестели. — Она хочет, чтобы ты приводила туда людей.

Тощая тетка удовлетворенно кивнула.

— Ответьте еще на один вопрос. То, что происходит здесь каждый год, продолжается всего неделю. Почему же никто из вас за это время не уехал отсюда? Хоть в город, хоть в соседний поселок. Добро нажитое боитесь оставить?

Люди, потупившись, продолжали молчать.

— Каждый год вы спохватываетесь именно в эту неделю и пытаетесь убежать. Именно в то время, когда все пути перекрыты. Почему?

— Так словно морок на нас находит. Забываем мы все, — подал кто-то голос.

— Или вы знаете, что приеду я и снова сделаю за вас грязную работу, — сказала Лидия гордо выпячивая тощую грудь. — Я ведь не живу здесь. Я единственная кто может приехать и уехать отсюда в любое время. И если вам не нужна моя помощь…

— Нужна, конечно, нужна, — подскочил к ней глава.

— Нужна, — закричал мужик в комбинезоне.

Разноголосый хор поддержал его.

— Тогда, давайте определимся. Во-первых, мы не несем ответственность за чужаков. И, во-вторых, кто не с нами, тот против нас. Согласны? — она оглядела присутствующих. Вот теперь выражение их угрюмых, но решительных лиц нравилось ей гораздо больше.

После собрания Палыч вышел, довольно ухмыляясь.

— Чего лыбишься? — догнал его лысый напарник.

— Так все путем, — усмехнулся тип в комбинезоне. — Еще немножко и золотишко наше будет.

— Потише, как бы припадочная не услышала, — мужчина оглянулся. — Думаешь, она, и правда, украшения в пещеру отнесла?

— Точно, — кивнул Палыч, — у этой тетки давно не все дома. Я за ней с прошлого года слежу. Но каждый раз упускаю в лесу. Как исчезает куда-то, зараза. Представь, сколько она туда добра натаскала.

— Ниче, вдвоем выследим. А еще лучше, набьемся ей в помощники. Не покажет по-хорошему, отдаст по-плохому, — мужик полез в карман куртки и достал пистолет.

— Откуда это? — спросил Палыч.

— Не твое дело, — отрезал напарник.

Палыч остановился.

На пустынной улице они были вдвоем. Жители поселка после собрания, как мыши попрятались по домам.

— Я тут слышал, из колонии побег был месяц назад. Потом ты, так кстати в гости к старому другу приехал. И стрижка у тебя подходящая и это, — он скосил глаза на оружие.

— Придурок, — хмыкнул лысый, проводя рукой по бритой голове. — Мода щас такая, понял? А откуда ствол — неважно. Поговорку вспомни: кто много знает, недолго живет.

— Понял, не дурак, — пожал плечами Палыч.

— А вот и наша дуреха, — лысый показал на Лидию, последней выходящую из здания. — Гляди, как работать надо, — он уверенно двинулся к женщине.

— Я сразу понял, что только ты нас спасешь, — мужик бесцеремонно вцепился в руку тетки.

— Правда? — Лидия просияла.

— Мы того, тоже хотели бы познакомиться с хозяйкой, увидеть храм, — продолжал лысый.

— Это невозможно, — тяжело вздохнула экскурсовод.

— Да ну? — лысый напрягся и положил руку в карман с оружием.

— Вот если бы нам удалось найти жертвы… — не обращая на движение мужчины, продолжала она.

— И отвезти их в храм, — закончил за нее фразу он.

— Да, тогда бы она вам показалась, — закивала тетка.

— Не вопрос, — лысый и Палыч переглянулись. — Сегодня все и сделаем.

Глава администрации поселка проводил последнего человека и торопливо закрыл дверь на замок. Потом подошел к окну и выглянул на улицу. Там о чем-то беседовали Лидия, Палыч и недавно приехавший к нему в гости знакомый. Степаныч тяжело вздохнул. Происходящее нравилось ему все меньше и меньше. Но как говорила бабка: «Всей птичке попасть, коль увяз коготок.» А у него не то, что коготок, его по пояс затянуло.

Мужчина шумно вздохнул и подошел к столу. Там стоял телефон. Надо было всего-навсего взять трубку и позвонить в город.

— И что сказать? — спросил он сам себя. — Что поселок и он вместе с ним потихоньку сходят с ума?

Глава обошел вокруг стола, не смея оторвать глаз от телефона.

— Это просто приезжие. Чужие люди, — произнес он вслух, стараясь себя в чем-то убедить. — Вот именно, люди, — добавил он и дрожащей рукой потянулся к аппарату.

Пластиковая трубка радиотелефона удобно легла в ладонь. Он набрал куратора поселка в администрации города.

— Черт с ними, пусть думают, что хотят. Одному не справиться с этим безумием, — трубка ответила короткими гудами.

— Ничего, попробуем еще раз, — он говорил вслух, стараясь себя подбодрить.

Длинные гудки. Пауза. Соединение.

— Алло! — закричал обрадованный глава.

— Да, слушаю, — послышался усталый голос чиновника.

— Антон Андреевич, это Арнольд Степанович беспокоит. В поселке проблемы. Мне нужен ваш совет, а скорее помощь. Нет, скорее нужна милиция или военные, — затараторил он.

— Алло, вас не слышно. Перезвоните еще раз, — раздалось в ответ.

Прерванный звонок. Короткие гудки.

— Что за черт, — Степаныч раздраженно набрал номер снова.

В ответ — шипенье неработающей телефонной линии.

Что-то закрыло свет в окне. Тень легла на письменный стол, подгребая под себя неестественно длинными руками бумаги и телефонный аппарат. Глава испуганно обернулся. Но у окна уже никого не было.

Телефонная трубка выпала из рук на ковровое покрытие. Не обратив на это внимание, Степаныч попятился к двери. Кабинет стал казаться ловушкой. В его углах шуршал кто-то невидимый. Дверцы старого шкафа со скрипом раскрылись. Мужчина добрался до двери, повернул ключ в замке и выскочил на улицу.

Петляя, как заяц, прячась за каждым кустом, он понесся домой.

Милицейский уазик несся по дороге, ведущей из поселка. Грунтовка быстро закончилась и за мостом они въехали на вполне приличный асфальт. Поселок считался курортным и власти, как могли, заботились об удобстве туристов.

— Молодец ты, дядя Петр, — восхищенно сказал парень в яркой майке.

— Оно может и молодец, да почему я весь год молчал? — не отрывая взгляд от дороги, ответил участковый. И не один год. Эта катавасия уж пять лет продолжается, не меньше.

— Не знаю, — Роман пожал плечами. — Когда я на учебу уезжал, никаких привидений не было.

— И я о том же, — участковый бросил взгляд в зеркальце заднего вида и удовлетворенно хмыкнул. За ним вереницей пристроилось еще с десяток машин таких же беглецов. — Вот только не хорошо мы поступили, — добавил он нахмурившись.

— Это почему? — удивился парень.

— Да потому, Рома, что сами уезжаем, а приезжих не предупредили. Но ничего. Мы по быстрому. До ближайшего поселка пару часов езды. Авось, там кого соберем и вернемся. Очень надеюсь, что не набедокурят они с этой истеричкой за два часа. А ты как думаешь? — он снова взглянул в зеркальце, недоумевая, почему такая простая мысль не пришла ему в голову раньше. — Чего молчишь, племянничек, — он бросил взгляд на парня.

Тот сидел, глядя прямо перед собой, не в силах произнести ни слова. Участковый посмотрел на дорогу и нажал на тормоз. Перед ним плотной высокой стеной стоял непроглядный туман. Уазик по инерции понесло вперед. Наконец, он натужно заскрипел и остановился.

— Эй, ты в порядке? — участковый потряс Романа за плечо.

— Д-да, — заикаясь, сказал он.

— Вот очумел, это ж просто туман. Сейчас дальше поедем. Я уж думал тебе плохо, — Петр Кузьмич повернул ключ зажигания, мотор заурчал, но не завелся. Вторая попытка так же не принесла успеха. — Говорил я, докладные писал, что надо новую машину покупать, — пробурчал он.

— Дядя Петр, — подал голос племянник. — Не рассказывал я никому. Но на днях у леса я такой же туман видел.

— И что? Здесь же горы. В любое время года туман может быть, — участковый открыл дверцу и, держась за поясницу, вылез из машины. — Прихватило меня некстати, — с трудом разгибаясь, произнес он.

— Там были монстры, — высунулся из машины Роман. — Как в американских фильмах. С вот такими головами и зубами.

— На то они и фильмы, — участковый открыл капот машины, стараясь рассмотреть хоть что-нибудь в белой мгле.

— Нет, у нашего леса, — Роман подошел к дяде, пугливо оглядываясь по сторонам.

— Совсем сдурели вы от телека, — покачал головой Петр.

Раздался глухой звук, и машина вздрогнула. Затем еще один. Словно кто-то большой решил вытряхнуть полотно дороги от мусора, как запылившийся ковер.

— Это они, — упавшим голосом сказал Роман, глядя куда-то в сторону.

Участковый повернул голову. Из молочно-белого пространства на них надвигался многометровый силуэт.

— Он такой большой, как его земля держит, — прошептал парень губами в цвет тумана. И в тот же миг, будто отзываясь на его слова, дорога просела. Уазик наклонился, валясь передними колесами в образовавшуюся пустоту.

— Уходим, — Петр за шиворот потянул парня прочь.

— Но они могут, — пробормотал он.

— Начихать мне, что они могут, — участковый отвесил парню пощечину и посмотрел в глаза, приобретающее осмысленное выражение. — Бежим.

И они бросили прочь из тумана.

Вечерело. После потрясающего ужина предоставленного отелем семья спустилась к речке, вытекающей из ущелья. Благо идти до нее было не более двадцати метров. Одетая в цивилизованную набережную рядом с приютом, дальше она текла через поселок то широким, то узким своевольным потоком.

— Странный тут цвет у камней, красный, как кровь, — задумчиво сказала Кора.

— В воде много железа, да и закат добавляет окраски, — улыбнулся Петр.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

— Похоже, мы поменялись местами, — вытер выступившие от смеха слезы Петр. — Теперь ты романтик, а я серьезный парень, имеющий на все разумное объяснение.

— Надо же и деловой женщине расслабиться, — смешно наморщила нос Кора и распустила волосы, стянутые в тугой узел. Темные пряди весело рассыпались, вырвавшись из строгой прически.

— Я все время хотел спросить, — Петр наклонился к ней. — Почему ты перекрасила волосы?

— Потому, что руководители в основном мужчины. А они вряд ли будут вести серьезные переговоры с зеленоглазой платиновой блондинкой. У меня и линзы припасены коричневого цвета для особо мачистых клиентов. Психология, дружочек. Приходится приспосабливаться.

— Как у вас в бизнесе все запущено, — покачал он головой.

Брызги от булыжника, брошенного в воду, плеснули им на ноги.

— Димка! — обернулись они одновременно.

Мальчишка, оставленный без присмотра, азартно швырял в речку камни.

— Ого, как маршируют. Вот тебе и неторопливая сельская жизнь, — посмотрел Петр на дорогу. В конце улицы в их сторону целеустремленно двигалось несколько мужчин во главе с человеком в промасленном комбинезоне. — Неужели решили поменять нам разбитую фару? У них же «забота о туристах является приоритетной политикой», — прогугнивил он, подражая главе.

Кора снова рассмеялась. Пряди подхваченные ветром упали на лицо. Петр протянул руку и откинул волосы.

— Ты само совершенство, — задумчиво сказал он. — Такая линия лба и носа. Древние греки моли бы позавидовать. Я тебе говорил, что ты красавица?

— Говорил, когда ухаживал, — в глазах Коры блеснули озорные огоньки.

— Извини, — раздался мужской голос.

Бесшумно подобравшийся джип стоял в нескольких метрах от них на дороге. Из открытой дверцы выглядывал человек с белозубой улыбкой: — Извини, дорогой, как найти усадьбу «Серебряный ручей»?

— Так вы ее проскочили. Она на въезде, — ответил Петр.

— Спасибо, дорогой. Красивая у тебя жена. Береги ее, — человек хлопнул дверцей и поехал в сторону спешащих людей.

— А он прав, — задумчиво сказал Петр. — Места здесь пустынные. Не вернутся ли нам в отель?

— И лечь пораньше спать. — Кора снова была серьезной, собирая волосы в узел. — Тем более за сегодняшний день с этой бесконечной дорогой мы основательно вымотались.

Темный джип остановился перед группой людей, идущих к отелю. Он перегородил узкую дорогу, ограниченную с одной стороны высоким забором частного домовладения, а с другой обрывистым берегом реки.

— Добрый вечер, уважаемые, — тонированное до черноты стекло дверцы плавно съехало вниз. — Куда торопитесь?

— Не твое дело! — рявкнул мужик в комбинезоне, — убери машину.

— Ну, разумеется, не мое, — спокойно согласился мужчина. — А вы не подскажете, как до усадьбы добраться? «Серебряный ручей» называется.

— Кончай придуриваться, — подал голос человек с гаечным ключом в руке. — Вы ж там каждый год собираетесь.

— Ну, зачем так гостей встречать? — улыбнулся водитель. — Гость это самый дорогой человек в доме. Или я обидел тебя чем?

— Слушай, гость, тебя не звали. Вылезь из машины, по-другому поговорим. Да, Палыч? — подскочил к дверце высокий парень с кустистыми бровями.

— А он не может вылезти, — усмехнулся Палыч. — У этого отродья земля под ногами горит. Так ты сам подвинешься или нам машину в речку столкнуть?

— Зачем ругаешься, дорогой? Уже уезжаю, — мужчина положил забинтованные руки на руль. Джип плавно сдал назад и, чуть отъехав, устремился к выезду из поселка.

— Вот, гаденыш, — выругался кто-то из воинственной пятерки. — Пока он нам зубы заговаривал, туристы ушли.

Петр лег на неожиданно удобную двуспальную кровать и потянулся за толстой книгой в кожаном переплете, отданной стариком. Кора мирно посапывала рядом, поплескавшись в летнем душе.

— Это даже забавно, — сказала она ему, вбегая в домик закутанная в махровое полотенце. Димка, умаявшись, заснул на верхней кровати, свесив ногу. Петр пододвинулся ближе к ночнику и открыл первую страницу. Ее местами желтая, местами сероватая поверхность была покрыта довольно разборчивым почерком с «ятями».

— Если и подделка, то очень качественная, — отметил Петр.

И тут кто-то тихонько постучал в дверь.

— Только не говорите, что здесь есть обслуживание в номере, — пробурчал он, накидывая на себя халат.

На деревянной веранде у дома стояла худенькая женщина в джинсах и детской майке со смайликом. В тусклом свете фонаря ее лицо было едва различимо.

— Я ваш экскурсовод, — она протянула ему узенькую ладошку.

— Очень приятно, — сказал Петр, — На экскурсию прямо сейчас пойдем?

— Если хотите, — с готовностью кивнула она. — Я могу подождать вас на веранде.

— Я пошутил, — озадаченно ответил скульптор. — Вообще-то, мы уже спим.

Женщина застыла. Нерешительно потопталась.

— Я тоже пошутила, — наконец, произнесла она. — Я так зашла. Познакомиться. Ну, тогда до завтра, — она потопталась еще немного и сбежала по деревянной лесенке, исчезая в темноте.

— Познакомились, — пробурчал Петр, недовольный тем, что его вытащили из постели. Только укладываясь поудобнее на кровати, он понял, что посетительница не назвала имени. — Паноптикум, а не поселок. Под машину кидаются, книги дарят, ночью вламываются.

— Ты чего ворчишь? — повернулась сонная Кора.

— Ничего. Спи, дорогая, — он заботливо укрыл ее одеялом, ловя себя на мысли, что после подписания документов о разводе их отношения явно пошли на поправку. Затем взял старую книгу и снова открыл.

«Лета 1840 года, месяца июня, числа осьмнадцатого прибыл в линейную крепость полковник из столицы с императорским поручением. И был при нем меч…»

Петр пролистнул несколько страниц, чувствуя, как слипаются глаза, и выключил ночник. Практически сразу он провалился в сон, где бравые казаки гарцевали на конях и воевали с черкесами.

Пять мужчин у реки обернулись на едва слышное шуршание шагов. На берегу стояла женщина. Луна, смотрящая ей в спину, делала силуэт призрачным и почти нереальным.

— Все верно, — сказала она. — Дом у реки. Удивительно, что еще не спят. Марк им ужин с начинкой дал. Попробуйте ближе к утру. — И она отошла в сторону, растворяясь в ночи.

— Хорошо сказать, подождите, — гаечный ключ звякнул о камни на берегу. — У нас горы, ночи-то холодные.

— Заткнись, боров, и без тебя тошно, — ответил кто-то, и наступила тишина.

1840-й год

В ауле казаков встретили как самых дорогих гостей. И, несмотря на прибывающий на свадьбу народ, выделили для них целых два домика-сакли. Грицко, оставив Максимку на хозяйстве, поспешил к Николе.

— Ты что это вытворяешь? — услышал Андрюха голос Николы, заходя в саклю.

Помощник атамана навис над Антипом, скрючившемся на коврике в углу комнаты.

— Я того, — замялся Андрей, понимая, что не вовремя решил проведать начальство. — Князь ихний, то есть бей, к столу нас кличет.

— Уже идем, — отозвался хмурый Никола. — Подожди снаружи.

Грицко стоял у входа, слыша брань помощника и жалкие оправдания писаря. Слов было не разобрать. Но интонации не оставляли сомнений в том, что Антип извинялся.

И тут к сакле плавной походкой подошла девушка. Тонкую талию красавицы, казалось, можно был обхватить двумя пальцами одной руки. Толстые черные косы, с вплетенными в них лентами, спускались почти до земли. Небольшая шапочка на голове была украшена яркими камнями. Густые ресницы красавицы опахалом легли на щечки. Девушка попыталась проскочить мимо Грицко в саклю.

— Куда? — казак перегородил ей дорогу. — Туда не можно. У господина помощника атамана важный момент разговора.

— Бей приказал отнести мне подарок помощнику атамана, — почти неслышно прошептала красавица.

— Так я помощников помощник. Наиглавнейший. Могу передать, — он постарался вложить в голос всю силу своего природного обаяния. Но черкешенка даже не подняла на него глаз, сжимая в руках маленький медный поднос с лежащим нем свертком.

— Грицко, опять? Я ж предупреждал, — раздался голос Николы из-за спины у казака.

— А я че, я ниче. Это к тебе господин помощник.

— Ко мне? — Никола уставился на девушку.

Робея, красавица всунула казаку в руки поднос и украдкой взглянула на Николу. Будто ножом по сердцу полоснули его темные очи. Девушка от смущения вспыхнула и, ничего не сказав, быстро посеменила прочь от сакли.

— Ты гляди, — удивился Грицко. — На меня как на пень, а тебе глазки строит. Да она, поди, не знает, что ты женат.

Никола одарил друга тяжелым взглядом и обернулся к писарю.

— Антип, от души тебя прошу, присмотри за этим красавцем, — он развернул ткань на подносе, обнаруживая внутри расшитый бисером кошель. — Я за Максимом. Пора и нам к бею с подарками идти. А то ведь это уже третий поднос с утра.

Наше время

Кора сладко потянулась, открывая глаза. Давно она не чувствовала себя так хорошо с утра. Женщина посмотрела на правую сторону кровати. Там было привычно пусто. А что она ожидала? Все-таки вовремя подготовленные документы — хорошая вещь. Если их отношения рухнули, то, по крайней мере, сын не пострадает от бесконечных ссор и склок. А уж она постарается сохранить с бывшим мужем хорошие отношения.

Кора надела халат и вышла в утреннюю свежесть, прихватив зубную щетку и пасту. Умывальник, насколько она помнила, был недалеко от душевой. На веранде, склонившись над маленьким столиком, рисовал Петр. Его счастливая папка с альбомными листами была завалена десятком легких набросков. На них вставали на дыбы лошади. Казаки неслись вскачь по степи, размахивали шашками, прицеливались из необычных ружей с длинными стволами.

— Доброе утро. Давно работаешь? — Кора перекинула через плечо полотенце.

— Как рассвело встал, — не отрываясь от рисунка ответил Петр, — тут с утра шум поднялся. Стройка у них что-ли? Не смог заснуть. Тем более, что мыслей полно.

— Стройка? — Кора огляделась и пожала с плечами. Два домика рядом с ними зияли выбитыми окнами и дверьми. Складывалось впечатление, что строители не разбирали их, а штурмовали подручными средствами. — Странно, что я ничего не слышала. Спала как убитая. Хотя они вполне могли бы заняться этим днем, — покачала она головой и обернулась.

Под карандашом у Петра оживал нестарый еще казак. Чуб, высовывающийся из под кубанки, не мог прикрыть сдвинутые в раздумьях брови. Лихие усы делали видной лишь нижнюю полную губу. Мужчина на рисунке держал перед собой меч, словно размышляя как с ним поступить.

— Персонаж классный, — нагнулась Кора. — А меч нереальный. Средневековый какой-то. У казаков ведь были шашки.

— Ага, и еще сабли, — согласился Петр. — Только именно этот меч мне вчера показывал дед из музея. А в старой книжке, рассказывается о том, как конвой казаков вез его через Кубань.

— Думаю, это не более, чем легенда, — сказала Кора.

— Я тоже. Вот только меч выглядит как настоящий. Слушай, а ты ноутбук брала? У тебя ведь лэп-топ. Может в интернете поискать что-то по поводу меча?

— Брала, — спокойно сказала Кора, спускаясь по ступенькам веранды. — Но он здесь, как и сотовый, не работает.

1840-й год

Никола задумчиво держал в руках меч, решая непростую проблему.

— Я того, готов, — подал голос Максим, распаковавший все сумки с подарками. Только одному мне это не унести.

— Кликни Грицко и писаря сюда, — приказал Никола.

Здоровый казак через минуту ввалился в саклю.

— Снимай саблю, — приказал Андрею Никола.

— За что, господин помощник атамана? Я ж той девке и пары слов не сказал.

— Грицко, выполняй приказ, — рявкнул на него Никола.

Казак хмуро отстегнул ремень.

— Вот, — помощник атамана протянул ему меч. — Будешь носить и беречь. Как зеницу ока. Он тебе и по росту, кстати, в самый раз. И не смотри на меня бараньими глазами. Не лежит у меня сердце ценный груз без присмотра оставлять. А в футляре таскать — еще за подарок для бея примут: как выкрутимся?

Никола быстро вытащил из ножен саблю и засунул ее в футляр вместо меча. Потом аккуратно поставил его в угол и закидал сверху шкурами, разбросанными по сакле.

— Так, теперь подарки делим на троих: писаря, Максима и меня. Подносим бею. Я речь толкну. А ты, Грицко, держись рядом, но не на виду. Будешь у нас вроде охраны. И меч на показ не выставляй. Свиткой его прикрой, что ли.

Был теплый день. Возможно, именно поэтому бей устроил прием гостей по случаю свадьбы одного из своих сыновей во дворе у дома. Все пространство перед ним было застелено коврами. Низенькие столики, груженные едой, в сложном порядке теснились вокруг невысокого подиума, на котором с почетом расположился князь. Было очевидно, что гости с подарками прибывают не один день. Все подношения красиво расставленные расположились по правую руку от бея.

— Добро пожаловать, гости дорогие, — махнул он им и приподнялся, делая несколько шагов вперед. Гости затихли, внимательно глядя на подошедших. Было очевидно, что они пользуются особым расположением хозяина.

— Хорошо ли вас разместили? Получали ли мои подарки? — улыбаясь, спросил седой смуглый мужчина.

— Получили. Спасибо тебе за щедрость и приют, — кивнул Никола. — Позволь и нам в ответ преподнести тебе дары с благими пожеланиями и в благодарность за гостеприимство.

Казаки положили на ковер перед князем пару штук сукна, упряжь явно арабской выделки и почти целый набор заводской посуды с клеймом самого Петербургского завода.

Бей, кивая и цокая языком, внимательно осмотрел подарки.

— Чего ты все крутишься, — писарь в полголоса шикнул на Грицко, наступившего ему на больную ногу.

— Дак, если это свадьба, то где ж невеста? — свистящим шепотом ответил Андрюха, продолжая тянуть шею.

Писарь хотел выругаться, но тут Никола начал речь, суть ее сводилась к тому, что б бей был здоров, богат, а сын принес ему много наследников и так далее и тому подобное.

Конец ознакомительного фрагмента.