Выбор судьбы

Маргарита Глушакова, 2023

Меня зовут Лора Саммерс. Моя жизнь была простой. В ней была работа, лучший друг, скорее сказать, мой единственный друг и, конечно же, большие перспективы в работе журналиста. Но судьба распорядилась совсем иначе с моей жизнью, и мне пришлось делать нелегкий выбор. Который, в конце концов, привел меня к тому, чтобы я смогла понять: «Кто я есть! Или же кем должна быть!»…

Глава вторая. Взгляд изнутри

Мы сотканы из тканей наших снов

У. Шекспир.

Я смотрел ей вслед и не мог понять, что же с ней происходит.

— Что это с ней?

В глазах появилась паника.

Лора изменилась. С каждым днем она словно отдалялась от меня. Где та Лора, которую я знаю, та неусидчивая девчонка, веселая, робкая? Она стала совсем другой. И я не мог понять, почему. Я хотел защитить ее, чувства к ней стали уже не теми, что раньше. Я хотел защитить ее.

Карл появился, словно ниоткуда, признаться честно, слегка меня напугал. Он смотрел на меня с таким видом. как будто это я ударил нашего друга. Я не сразу смог разобрать, что он говорил, его речь была размытой, может, из-за того, что он долго бежал к нам из деревни, ведь Карл не умел пользоваться джипом. Может, от того, что хотел сказать, не ясно. Но одно могу сказать с уверенностью, его новость меня обрадовала.

— Все! — отдышавшись, произнес Карл.

— Что, все?

Я говорил спокойно, продолжая перевязывать нос парнишке. Когда я закончил и свернул лишний кусок бинта, чтобы убрать его, Карл продолжил:

— Все! Можем ехать! — он, выдохнув, присел на траву.

— Я так понимаю, шторм прошел?!

— Да. Я только что разговаривал с пилотом, он сказал, что отвезет вас, но придется сделать одну остановку. А где Лора? Ей лучше?

— А… вроде лучше, не могу сказать. Ее нужно срочно показать врачу. Надеюсь, что это не местный вирус,—он слегка улыбнулся.

— Что? Какой вирус? Ты вообще понимаешь, что ты говоришь?

— Генри, да успокойся ты! Я просто пошутил. Вот и все!

— Ну и шуточки у тебя,—мои руки сжались в кулаки, клянусь Богом, я хотел ему врезать, но понимал, что это тупо.

Я смотрел на него, но мысли были об одном, что скоро все это закончится, и мы будем дома. И она будет опять только со мной. Может, это и звучит эгоистично, но это все, что я хочу. Быть с моей Лорой.

Если честно, я ревновал. Да, я ревновал Лору к этому самодовольному Карлу. Он словно околдовал ее. Поддерживал ее разговоры об этих легендах, ходил за ней по пятам, да и она хороша. И тут я понял, что она всегда была со мной рядом, и я не мог сказать ей о своих чувствах.

Раньше все было проще. Она была знакомым, хорошим другом. А почти год назад я стал чувствовать совсем иные чувства. Я уже не мог без нее. Без ее улыбки, капризов, смеха. Кроме меня, у нее никого нет, и я пообещал после смерти родителей, что всегда буду для нее другом, братом. Всегда буду рядом.

Но теперь появляется этот Карл, и все меняется. Я для нее просто друг. Она никогда меня не полюбит, никогда, снова руки сами сжались в кулак, и я развернулся, чтобы не видеть его. Но он как будто специально действовал мне на нервы.

— А где она? — его голос был ровным, слегка тихим, и из-за этого бесил меня еще сильнее.

— Не знаю,—слегка грубо ответил я, не поворачивая головы.

— А, ну ясно. Только не надо срываться на мне! Хорошо?

— Что?

— Я говорю, если у тебя какие — то проблемы, не надо на мне срываться.

— Единственная моя проблема — этоты!

Я сказал это так грубо, что сам удивился. С этой поездкой я стал очень нервным. И все же мне пришлось повернуть к нему голову, чтобы посмотреть на его реакцию. И, сказать по правде, она меня слегка удивила. Я ожидал нервного крика, возможно, даже драки, но то, что тогда произошло, даже меня поставило, в тупик.

— Знаешь, в чем твоя проблема? Ты думаешь, что она твоя, но это не так. Не держи ее, и тогда она, возможно, и станет твоей.

Я даже не мог ничего ему ответить, я, можно сказать, замер перед ним с открытым ртом. И тогда я просто развернулся и направился в сторону костра. Потом попытался найти глазами Лору, но ее не было видно. Он меня жутко бесил, но почему-то его слова засели у меня в голове. В чем-то он был прав. Причем очень прав. Я привык, что она всегда со мной, что она «моя», и поэтому я не мог ее отпустить. Присев на бревно, я стал ногами что-то писать на песке, и услышал крик. Я соскочил с места, какс минного поля, и помчался туда, где, по-моему, его слышал. Внизу у реки я увидел Лору, она стояла ко мне спиной и была явно чем-то напугана.

— Лора, ты в порядке? Я слышал крик.

— Да! Извини, просто нашла тут кое-что…

Она слегка отошла и посмотрела на меня. Ее взгляд был отсутствующим, а руки нервно дергали край от футболки. Я медленно стал подходить, то смотря на нее, то на землю. И наконец, среди мокрой травы и камыша я увидел труп… Нет, не пугайтесь, это был труп какого-то животного, а если конкретно, то маленького зверька. Он был похож на крысу среднего роста.

Сложно было сказать, что это за зверек. Такое чувство, что его просто загрызли, можно сказать, разорвали на куски. Страшная картина. Отойдя от него, я посмотрел на Лору, и мне стало еще больше не по себе. Такое чувство, что она была не здесь. Не поймите меня неправильно, нет. Просто как будто она смотрела не на меня, а сквозь меня.

— Что за животное могло такое сделать?

На мой вопрос она не ответила, только резко моргнула, взяла меня за руку, имы пошли в лагерь. Мы шли спокойно, как будто прогуливались по Бродвею, ее горячие пальцы крепко сжимали мою руку, и на какой-то миг мое сердце замерло. Она на секунду показалась мне той самой Лорой, которой я ее всегда знал, но я понимал, что эта поездка навсегда отдалила ее от меня,

— Ау, Лора, да что это с тобой?

— Что-то не так? — она произнесла это очень обидчиво.

— Просто ты так сжимаешь мне руку, что я не чувствую пальцев.

— Прости, я не хотела,—ее нервно бегающие глаза не давали мне покоя. В этот момент она отпустила мою руку, повернулась ко мне лицом и долго смотрела на меня, не произнося ни слова. Я не мог понять, что ее гложет, она, словно хотела мне что-то рассказать, но не могла. Если бы я мог только знать, в чем дело. Мог бы прочесть ее мысли. Но в мире нет ничего сверхъестественного.

— Почему ты убежала? Я сделал что-то не так?

— Стало не по себе, ты здесь нипричем,—она слегка наклонила голову, чтобы я не видел ее глаз.

— Боишься вида крови? — я слегка хотел ее подзадорить, развеселить, но я нарвался только на грубость.

— Я? Нет, конечно, нет! Слушай, тебе-то какая разница? А? — она смотрела на меня сильным волевым взглядом, но я знал, что она что-то не договаривает, но не мог понять, что именно. — Просто не вмешивайся в мою жизнь!

— И с каких пор ты стала грубиянкой?! Я лишь хотел…

Но она меня даже слушать не желала, она махнула рукой, развернулась и направилась в свою палатку.

— Я знаю, ты от меня, что-то скрываешь! Знаешь, Лора, ты просто не умеешь врать!

На мои слова не последовало никакой реакции, такое чувство, что звук моих слов даже не донесся до нее. Я должен был понять, в чем тут дело. Но я поймал себя на мысли, что завтра мы, наконец, летим в город, и, может, климат Нью-Йорка приведет мою Лору в нормальное русло.

Уже темнело, солнце здесь заходило куда быстрее, чем я привык, поэтому, как бы ни хотелось, мне пришлось идти спать. Лежа в палатке под покрывалом, я никак не мог заснуть. В голове творилось, что-то невообразимое. Я очень переживал за Лору, она ведь совсем одна, и, кроме меня, у нее никого нет. Она словно маленький ребенок, за которым нужен глаз да глаз.

Глаза мои после нескольких часов размышлений все же стали закрываться. Они казались мне такими тяжелыми, что у меня не было сил их держать, и я поддался сладостному сну. Нервно ворочаясь во сне, я погружался в какой-то кошмар.

«Брось, тебе ее не спасти! Ты лишь жалкий человек. Но у тебя есть выбор — последние слова за тобой… Она не сказала тебе, кто она теперь? Кто сделал с ней такое? Оставь ее». Мои глаза резко открылись, и я не мог пошевелиться. «Это всего лишь сон, всего лишь сон!» — твердил я себе. Но это был не сон. Это был ужасный кошмар. Голос, который я слышал, вызывал у меня дрожь. Было такое чувство, что рядом со мной открытый холодильник. Мне вообще не снились сны, с самого детства, а тем более кошмары. И что это могло, значит, о каком выборе шла речь? Я не мог понять. Я просто решил забыть его.

Утро выдалось на удивление приятным. Солнечный свет проникал во все клеточки моего организма. Пахло мхом и таким приятным ароматом цветов. Настроение у меня было нормальное. Я оделся, собрал все вещи и вылез из палатки, направившись к реке, чтобы умыться. Проходя мимо палатки Карла, я увидел, как ончто-то читает на непонятном мне языке. Это 6ыла смесь двух языков, местного и какого-то еще, похоже, очень древнего, даже я не слышал о таком.

Он не повернулся, спина его была изящна, и на миг я подумал, что теперь все может измениться, что он больше никогда нас не увидит. Его слова, которые он мне тогда сказал, долго не давали мне покоя, но я смог взять себя в руки. Подняв голову, я немного вздрогнул, передо мной стояла Лора. Онавыглядела усталой, измотаннойи слегка растрепанной. Лицо было бледным, на солнце оно просто блестело, губы красные, как после помады. Она смотрела на меня тем же отсутствующим взглядом, и мне стало слегка не по себе.

— Ты куда-то шел, Генри! — она произнесла это очень спокойно, как произносила всегда.

— Я шел к реке. Ты уже собрала вещи?

— Зачем? — ее лицо выдало по-настоящему сильное удивление. Даже я растерялся.

— Ну как же, мы сегодня улетаем домой, помнишь?

— А, ну да. ПОМНЮ. Еще нет, надеюсь, в самолете будут кормить, я ужасно хочу есть.

После этих слов она пошла дальше. Я пошел следом, чтобы все же умыться. Спускаясь по каменистой дорожке вниз к реке, я все думал о том, что во всем этом сумасшествии виноват я. Да, эта поездка была важной для меня, очень важной. Она должна была открыть мне дорогу в большой мир археологической науки.

Мы встретились у джипа, Карл вышел нас проводить. Его глаза были полны солнца, его взгляд пронизывал меня прямо насквозь. Но я-то знал, что он думал в тот момент о Лоре и о том, что больше никогда ее не увидит.

— Ну, удачно вам долететь!

— Спасибо, — сухо произнес я и стал скидывать рюкзаки в джип.

— Ну, до встречи,—она произнесла это так спокойно, как будто и правда верила, что они когда-нибудь снова встретятся.

Они обнялись, и мы поехали прочь от этого таинственного и в тоже время прекрасного места на земле.

— Вам что-нибудь принести? Выпить, поесть?

— Можно воду без газа. Спасибо.

Стюардесса улыбнулась и посмотрела на Лору, которая сидела в пол-оборота и смотрела в окно. Лора даже не развернула своей головы, чтобы ответить на вопрос. Она просто сидела и смотрела в окно.

— А ваша соседка, что будет пить?

— Не знаю.Лора, ты что-нибудь, будешь? — я слегка толкнул ее локтем, но никакой реакции не последовало.

— Нет. А хотя, у вас есть стейк?

— Извините, но у наснет ничего мясного, только напитки и салаты.

— Жаль, тогда воды.

— Сейчас принесу,—стюардесса бросила странный взгляд на Лору, затем на меня.

Я чуть улыбнулся ей вслед, провожая ее к выходу. Лора снова стала смотреть в окно, слегка потирая руку возле раны. Она так мне и не дала на нее взглянуть, как будто там что-то такое, от чего мне станет плохо. Да я на своем веку столько ран и переломов видел, и открытых, и закрытых, и какие только не были. Меня уже мало чем можно было удивить.

«Завтра мы будем дома, и, наконец, я смогу, что-то для нее сделать», — думал я. «Наш самолет заходит на посадку, пожалуйста, пристегните ремни безопасности и не вставайте со своих мест, благодарим», — наконец-то мы прилетели.

В этот раз Генри не скупился на билет и взял первый класс. Боже, он всю дорогу ужасно храпел, голова болит. Я толкнула его рукой, и он быстро пришел в чувства.

— Что? Что такое?

— Мы прилетели.

— Ты как?

— В порядке, вот только…

Он перебил меня, я даже растерялась.

— Что?

— Может, обойдемся без врача?!

Генри знал, что я на дух не переносила врачей, а сейчас мне было так плохо, я была очень усталой, нервной и голодной. В самолете даже стейка не оказалось, а эти их вегетарианские салаты, ужас, как они вообще едят эту траву.

«Уважаемые пассажиры, наш самолет приземлился в аэропорту Нью-Йорка. Спасибо, что выбрали наши авиалинии».

Мы сошли с трапа и направились на стоянку, где стояли машины такси. До города было где-тодвадцать четыре километра, поэтому мы доехали быстро. Родной Нью-Йорк, как я скучала по нему. Он казался еще больше, чем раньше. После деревьев в Камеруне здания высоток почти что скрывались в облаках, и это было прекрасно. Не успели мы въехать в город, как тут же встали в пробку. Вот это город, который я знаю и люблю, кругом пробки. Душные улицы наполняли многочисленные толпы людей. Мне казалось, что я нахожусь в огромном муравейнике. Все они куда-то спешат, бегут. Но куда они бегут? Куда?!

— Ну, куда теперь?

— Как куда, в больницу. И это не обсуждается!

Я слегка скривила лицо, но промолчала. Не хотелось портить и без того плохие отношения. Из-за этой поездки Генри стал сам не свой. У меня былапричина думать, что это все наш быстрый отъезд из Камеруна и, возможно, он ревновал меня к Карлу. Хотя, если честно, то это ужасно глупо и нелепо. Он смотрел на меня, осторожно держа взгляд на моей руке. Я уже и забыла о ней. Боль прошла, и я чувствовала себя нормально, вот только вид у меня был, наверное, еще хуже, чем в Камеруне. Очень хотелось спать, в мыслях стоял огромный кусок стейка, слегка прожаренного.

Мы стали подъезжать к больнице, и меня слегка затошнило. Вот она, обитель зла, звучит, как название фильма про зомби, но для меня это и был настоящий фильм ужасов. Мы вошли в белое здание, резкий запах пронзил мой нос, я слегка скривилась и закрыла нос рукой, Генри посмотрел на меня и слегка улыбнулся.

— Вот эта та Лора, которую я знаю и люблю, — он сказал это так нежно, с легкой улыбкой на лице.

— Да уж,может, пойдем отсюда, рука уже два дня как не болит, тем более не все так страшно. Это же всего лишь маленький порез!

И тут я вспомнила все: и волка, и капкан, и жуткую боль. Вспомнила как моя рука напоминала боксерскую грушу,и слегка пожала плечами. Я знала, что он не отступит, и, хочу я этого или нет, мне всеравно придется сделать этот шаг. Мы стали подходить к кабинету врача, и, сказать по правде, меня слегка подкосило. Голова закружилась, и я немного навалилась на Генри. Думаю, ему это было гораздо приятнее, чем мне.

«Вот, сейчас все начнется, — думала я. — Я не смогу».

— Проходите, садитесь.

Врач сидел за белым столом, если честно, там все было белое. Его халат, его стул, стены в кабинете, но одно отвлекло мое внимание — это ярко-красные ботинки. И почему среди всего белого и чистого он надел ярко красные ботинки? Мы прошли чуть ближе, и Генри посадил меня в кресло.

— Доктор, посмотрите, пожалуйста, ее руку, я боюсь это тропическая инфекция.

— Что? Какая еще инфекция? — мой голос задрожал. Я стала ловить на себе его взгляд, но он смотрел прямо на доктора.

— Я не знаю, но лучше проверить. Карл сказал…

— Карл? Причем туг он? Генри, что происходит?

— Так, успокойтесь, милочка.

— Может, не надо? — я периодически смотрела то на Генри, то на доктора.

— Лора! Ты мне обещала! — его слова были полны серьезностии просьбы. Я тяжело вздохнула и протянула ему руку.

–Так, давайте мне вашу руку, у меня мало времени, меня ждут пациенты.

— Вот,—рука была до сих пор перевязана клочком от моей майки, и я слегка смутилась.

Я не знала, чего ожидать. С тех пор, как я ее поранила, прошло почти несколько дней. И я не смотрела больше на рану, мне хватило только жуткой боли и невыносимого жара. Я зажмурила глаза и отвернула голову. «Я не буду на это смотреть», — говорила я сама себе, мысленно предвидя что-то ужасное. Я понимала, что простая рана не будет так болеть, я много раз падала. Правда, я лечилась дома, но такого не чувствовала никогда.

— Так, что тут у нас?—на мгновение воцарилась пауза, через некоторое время голос врача прозвучал серьезно и высокомерно. — Вы издеваетесь надо мной?

— В смысле? — Генри нагнулся посмотреть и начал дергать меня за руку.

«Да что там? Все плохо?» — я не открывала глаза, но он с такой силой меня дергал, что мне пришлось посмотреть на него.

— Лора, ты сказала, что у тебя сильный парез. Я же видел, на что была похожа твоя рука! — он нервно смотрел на меня,

–Доктор, она была похожа на огромный кабачок, понимаете?

— Молодой человек, я с вами теряю драгоценное время, а меня больные ждут. Прошу покинуть кабинет.

Я взглянула на руки и ничего не увидела. Просто, как сон. Рука была полностью в порядке, как будто этого пареза и вовсе не было. Если присмотреться, то можно было увидеть небольшой еле заметный шрам. Как будто с пореза прошло несколько лет. Я стала рассматривать ее, крутить и даже забыла, что нас попросили покинуть кабинет.

«Что это со мной? Не может быть!» — я все не могла понять, как ране удалось так быстро затянуться.

— Но как? Я не понимаю!

— Я тем более!

— Простите, нам очень стыдно… Мы прости…

— Нет, вы, наверное, точно издеваетесь надо мной! Дорогая моя, это больница, понимаете,больница! А вы устроили тут, извинитеза сравнение, какой-то цирк! Прошу. — он показал на сторону двери, затем опустил голову и стал что-то писать в блокноте.

Я встала, и мы вышли за дверь. Мы шли молча. Генри даже не смотрел на меня. Я понимала, что он чувствует себя дураком, я и сама не могла объяснить чудесное заживление моей раны. Но дело в том, что теперь я чувствовала себя виноватой. Ведь получается, Генри зря уехал из Камеруна, ая могла бы и раньше посмотреть руку. Молчание длилось, и по дороге домой слышно было только, как таксист бурчал что-то себе под нос. Меня это жутко напрягло, и я не смогла больше молчать.

— Ты мне не веришь!

Молчание продолжилось, я почувствовала себя еще более паршиво. Теперь я должна была сделать что-то. Ведь я знала правду, знала из-за чего произошла вся эта нелепая ситуация. Боли не было. По телу пробежала мелкая дрожь.

— Скажи, ты так хотела поскорей домой, что выдумала весь этот спектакль?

— Генри, нет! Послушай, мне очень жаль, что так получилось, правда.

— Не надо. Теперь, наверное, ты довольна, ведь тебя ждет твоя потрясающая статья в New York Times.

— Генри, да послушай…

Но он резко перебил меня, обернувшись, и попросил водителя притормозить.

— Хватит, Лора! Довольно! Я устал от этих игр. Ты просто карьеристка, наверняка, ты собой гордишься. Я-то думал, что у тебя серьезная травма, я места себе не находил. Я должен был защищать тебя, а ты так легкомысленно себя повела. Ты хоть представляешь, сколько времени я уговаривал Университет Археологии разрешить мне эту поездку.

— Прошу, послушай меня, я, правда, поранила руку, я не знаю, как такое могло произойти, правда! Я удивлена не меньше твоего…

— Все, я больше не хочу слушать этот бред!

Он резко открыл дверь, отдал деньги таксисту и вышел. На мгновение комок прилип к горлу, все сдавило. Слезы нахлынули потоком к глазам. Я резко выбежала из машины.

— Генри, ну подожди!

Я кричала ему вслед, но он лишь махнул рукой и, не обернувшись, пошел дальше. А я все стаяла и смотрела как он уходит все дальше и дальше. Боже, как же я тогда себя ненавидела.

Я просто лишила его будущею, я не могла себе это простить. Но что теперь я могла поделать?! Я медленно пошла домой. Идя по Таймс-сквер, я мечтала стать невидимкой. Казалось, что прохожие так и смотрят на меня, словно и они меня тоже корили. Как бы я хотела повернуть время вспять. Но ничего уже исправить было нельзя. Тут на мою щеку попала маленькая капля дождя. На улице начался ливень.

Если честно, я очень соскучилась по этому запаху мокрого асфальта. С меня стекала вода, а я лишь слегка улыбалась,на мгновение я почувствовала себя такой сильной, я вдыхала этот легкий и влажный запах ночного города. Ина миг забыла обо всем: о Генри, о Камеруне и о проблемах. Казалось, что простые человеческие проблемы мне были не страшны. Я испытывала то, что никогда раньше не чувствовала. Наверное, это любовь…. Хотя, откуда мне знать. У меня-то и парня никогда не было. Мне было не до глупостей с парнями и любовью.

Странно, но мне тогда было хорошо. Я любила, но представьте себя на моем месте: любить того, кого ты даже ни разу не видела и не знаешь. Того, кого вообще может не существовать на этом свете. Но я чувствовала, что скоро мы обязательно с ним встретимся. Надеюсь, я его узнаю! Медленно я стала кружиться под ночным небом.Казалось, что среди всех этих огней большого города и небоскребов я видела звезды. И они были прекрасны, я никогда не чувствовала себя так хорошо.