Человек с другого берега. Книга вторая

Маргарита Водецкая

Приключения Йохана, Маргит и Роувема продолжаются. Пойдёт ли новый диктатор по стопам деда, который пытался построить сбалансированное, справедливое и процветающее общество, или же выберет путь террора, стирая грани между правосудием и местью? Какие дела остались у Маргит в родном городе? Что заставило Йохана полностью изменить свою жизнь? И почему кто-то не верит в гибель Дария и продолжает его разыскивать?Социальная фантастика, приключения и психологический роман в одной книге.

Глава 13. Мстительница. Настоящее время

Зима выдалась мокрой, серой и тоскливой. Свинцовая серость давила Яну на нервы и вызывала постоянную сонливость. С тех пор, как он вернулся из Новой Иудеи домой, его жизнь сделала неожиданный кульбит. Его прочный, как он считал много лет, брак рухнул и закончился быстрым и тихим, без трагедий и серьёзных имущественных разногласий, разводом, неинтересным из-за своей будничности даже самым «жёлтым» изданиям. Ян долго выслушивал жалобы жены на то, что он слишком скрытен и холоден, что чрезмерно погружён в свою профессию, и соглашался с ней, понимая, что дальнейшая совместная жизнь может для каждого из них превратиться в сплошное насилие над собой и друг над другом. Естественно, он не рассказывал ей ни о том, как его вылечили, ни о других своих приключениях. Просто сказал, что обследовался в другой клинике, ничего опасного у него не нашли, и он, чтобы снять накопившееся нервное напряжение, согласился на первое попавшееся предложение о съёмках от небольшой киностудии.

Дом на берегу реки он оставил за собой, впрочем, жена на него и не претендовала, так как он ей казался слишком маленьким и скромным. Ян провёл в этом доме всю позднюю осень и зиму, лишь изредка выбираясь в город по делам. Ему поступало много интересных предложений по работе, его приглашали театры и университет актёрского мастерства. Ян всем отвечал, что занят до лета. Летом, да, конечно, он будет рад оговорить условия сотрудничества. А пока он просто отдыхал, писал книгу, о которой задумывался ещё много лет назад, часто и подолгу общался по вайберу с младшим сыном и ждал тепла. Как ему казалось, тепло должно было что-то изменить в его жизни.

Иногда Яну казалось, что всё, что с ним случилось — болезнь, приключения на озере, кровавые инциденты — ему просто приснилось. Тогда он включал свой последний фильм («Скорее всего, действительно последний», — думал он) и, прокручивая те кадры, на которых был он сам, снова и снова пересматривал сцены, в которых немолодой интеллектуал легко подшучивает за завтраком над дочкой и зятем («В любой ситуации Дарий первым бросается в глаза. Энергетика? Внешность? Скорее, непреодолимое желание всегда быть в центре внимания», — Ян вспомнил, как американец «дирижировал» разборами инцидентов в кабинете шефа безопасности), смотрел, как носится по городу в поисках пропавшей жены энергичный рыжий парень («Яркий тип, не зажатый, харизматичный, но, чтобы его „полюбила“ камера, он должен сбросить килограммов десять-двенадцать»), и, конечно, как что-то рассказывает, нарезает рыбу, танцует на плоту уверенная в себе и смелая блондинка («Не актриса, не сыграет больше ни одной роли, — думал Ян, — хотя свой вклад в яркость сюжета и естественность сцен она честно внесла»).

Яна преследовало ощущение, что он забыл что-то важное — то, что лежало на поверхности, но постоянно ускользало от него. Ему постоянно казалось, что он посещал Новую Иудею несколько раз, и он не мог понять, случилось ли это на самом деле или приснилось. Часть его воспоминаний была неявной, спутанной и отрывочной. Ян хотел поговорить с человеком, который, как он считал, был причастен к съёмкам фильма, но в соседнем доме уже несколько месяцев никто не появлялся. Только однажды он услышал шум на участке, но это оказались рабочие, занимавшиеся уборкой территории и ремонтом веранды.

Несколько раз Ян хотел набрать телефонный номер, который нашёл в своём кармане, вернувшись из Новой Иудеи, но одёргивал себя, понимая, что это номер экстренной связи, и на другом конце он услышит вовсе не голос Маргит.

Так он и пережил эту зиму, в сонном ожидании тепла. К счастью, здоровье его больше не беспокоило, и в некоторые моменты Ян даже наслаждался своим отшельничеством. В феврале он купил каталоги садовых растений и, чтобы чем-то занять себя, увлёкся ландшафтным дизайном.

В тот день Ян, следуя своей многолетней привычке, вышел на задний двор с чашкой вечернего чая в руке и резко остановился, забыв о чаепитии: в окнах соседского дома горел свет. Решив, что завтра таинственный хозяин может снова исчезнуть на неопределённое время, Ян оставил чашку и, прихватив каталог растений, направился в соседний дом с визитом. Если раньше они с соседом лишь издали приветствовали друг друга, изредка перекидываясь незначительными короткими диалогами на отвлечённые темы, то теперь, когда Ян решил высадить новые растения, его добрососедским долгом было бы выяснить, не вызовут ли у кого-то аллергии его астры и садовые ромашки.

Он нажал кнопку звонка, готовясь сыграть свою заранее подготовленную роль, но, когда дверь открыли, забыл все реплики.

— Если бы я знал, что ты здесь, я надел бы свой лучший костюм, — сказал Ян шутливо.

— Он отлично сочетался бы с моей пижамой, — ответил до боли знакомый тихий голос с акцентом. — Проходи.

Ян вошёл и остановился на пороге, улыбаясь и разглядывая Маргит, превратившуюся из блондинки в шатенку, одетую в легкомысленную толстовку с весёлыми жирафами. Повинуясь импульсу, он обнял её и прижал к себе, ощущая, что девушка не сопротивляется.

— Пойдём, — она потащила его в гостиную, где пахло какао и ванилью. — Позвать Алекса? Он уже спит наверху.

— Кого? — не понял Ян.

— Хозяина дома, — пояснила Маргит. — Ты же к нему пришёл?

— А, да. То есть нет, — Ян очень коротко рассказал о своих подозрениях, что сосед имеет какое-то отношение к его приключениям в Новой Иудее.

— Ну да, он инициатор и главный виновник того, что с тобой произошло, — подтвердила Маргит. — А с другой стороны, тебя бы уже не было в живых, если бы не он. Ты ужинал? Сделать тебе какао? — она перевела разговор на более приятную тему.

Ян снова привлёк её к себе и обнял, но в этот раз ощутил сопротивление.

— Сделай, — попросил он, — я скучал по твоей готовке, — и, увидев недоумевающий взгляд Маргит, шутливо добавил: — Ты так аппетитно нарезала рыбу.

Усевшись друг против друга с горячими чашками, они молчали, не отводя друг от друга глаз.

— Прежде, чем мы продолжим разговор, я обязана тебе что-то сказать, — Маргит оставалась такой же уверенной в себе и спокойной, какой Ян помнил её раньше. — Ро в день операции немного, как он это называет, «надавил» тебе на мозг. Чтобы ты испытывал ко мне симпатию, некоторое влечение и был послушным, когда я позову тебя в Новую Иудею. Поэтому я осознаю искусственный характер твоей влюблённости и отношусь к ней как к неестественной.

— Надавил, как тому учёному, который хотел тебя отравить? — Ян заодно вспомнил, как шеф безопасности «продемонстрировал» ему несуществующий шрам на своей голове. — Он часто такое проделывает?

— Нет, — Маргит отрицательно покачала головой. — И только с чужими. Понимаешь, у него есть маркер «свой — чужой». Свои — табу, со своими всё по-честному, своих он защищает любой ценой. Свои — в широком смысле, не только члены семьи или друзья, — добавила она, подумав. — К чужим он не испытывает жалости, может быть крайне жесток и непредсказуем. С ними он может валять дурака, но человек при этом будет испытывать не веселье, а ужас.

— То есть я для него чужой, — резюмировал Ян.

— Вначале был чужим. Потом, когда помог нам уничтожить нападавших, стал своим. Сейчас… сейчас я не могу сказать, своя ли для него даже я.

— Что-то случилось? — напрягся Ян. — Поэтому ты здесь?

— Отец внезапно заболел и умер. А Ро неожиданно дал мне развод и отправил меня сюда, к брату. Алекс — родной сын Дария, наверное, ты тоже заметил это феноменальное сходство.

— Ничего себе, — присвистнул от удивления Ян. — Ро же тебя любит до сумасшествия.

— Вот именно, сумасшествие — самое подходящее слово. Не знала бы его столько лет, подумала бы, что у него совершенно поехала крыша.

— А как же дети? Ро говорил, что у вас близнецы. Остались с ним?

— Наши девочки с двух лет живут с его родителями, мы проводили с ними практически все свои свободные дни. Это было наше совместное решение, бабушка и дедушка — ещё молодые и очень деятельные люди. Там это не считается чем-то необычным, сам Ро и его младшие сестры выросли в резиденции своего деда.

Ян наблюдал, как Маргит греет руки о свою чашку. Тёмные волосы делали её лицо выразительнее, подчёркивая нежные черты.

— Его должны были назначить диктатором Новой Иудеи, — в голосе Маргит слышалось недоумение.

— Ро — диктатор? — переспросил Ян. — Это шутка? Он совершенно не авторитарен, не настаивает на собственной правоте и легко признаёт ошибки. Он скорее стремится к познанию мира и общества, к исследованиям, чем к власти над окружающими.

— Понимаешь, он прекрасно себя чувствовал, когда был главой медицинской службы. Он был спокоен, доволен, на своём месте и в любимой профессии. Зачем понадобилось делать его сначала шефом безопасности, а теперь диктатором? Есть другие менеджеры достойного уровня, и военные, и гражданские. Да и царь Новой Иудеи — неплохой человек, умный. Его любят и уважают, правда, скорее, как символ, как английскую королеву.

— Маргит, — сказал Ян, подумав, — ты и сама понимаешь, что никто бы не смог заставить Ро делать что-то против его воли, верно? Тем более, против его интересов. Он делает только то, что его привлекает по каким-то причинам, что имеет для него какую-то ценность, в том числе и познавательную, с некоторой оглядкой на закон и мораль. Если он отправил тебя сюда, значит… — он сделал паузу. — Значит, он чувствует опасность и, возможно, не для тебя, а от тебя.

— Но я ему ничего плохого не сделала. Мы с ним за почти восемь лет знакомства ни разу не ссорились. Как ты до такого додумался?

— Я постарался вжиться в роль Роувема. Ты говоришь, Дарий умер? Что случилось? Он выглядел здоровым и активным. Сколько ему было лет?

— У него произошёл инфаркт, а через несколько дней второй. Ро пытался сделать операцию, но, видимо, ничего не получилось. Неудивительно, отцу было восемьдесят два года, хотя это не так много по их меркам.

— Ничего себе, — удивился Ян, — он выглядел максимум на шестьдесят, а физически мог дать фору сорокалетнему.

Он подумал, что никак не может вспомнить что-то важное и странное.

— Ты давно здесь? — спросил он. — Я имею в виду — на этом берегу.

— Больше трёх месяцев. Мы жили в… другом месте. Пока у меня появилось много свободного времени, я решила, так сказать, повысить квалификацию, — Маргит показала рукой на раскрытый ноутбук, стоящий на краю стола, на котором работала до вторжения неожиданного гостя.

— Послушай, — сказал Ян. — Мы с тобой познакомились почти год назад.

— Десять месяцев, если говорить точно. Две недели мы провели на озере, ещё около двух месяцев ты провёл в нашем мире.

— Хорошо, десять месяцев. Я могу предположить, что Ро внушил мне некую долю влюблённости, чтобы ты могла управлять мною. Но скажи, ты действительно считаешь, что за это время искусственно вызванное состояние симпатии и влечения давно не растаяло бы и не забылось?

— Если честно, я не сильна в романтических отношениях. Я ни с кем не встречалась, а с Ро до свадьбы виделась от силы раз двадцать, и то, только на людях.

— Тогда к чёрту твоего Ро! Мы оба теперь свободны, я уже решил, кого хочу видеть рядом с собой, а у тебя будет время об этом подумать, — он обнял Маргит и впервые поцеловал.

— А я всё слышал, я всё слышал! — гнусным голосом кричал Алекс, подпрыгивая и изображая вредного младшего брата.

— Ты всю ночь дрых без задних ног и храпел как трактор, — заметила Маргит, оторвавшись от монитора своего ноутбука.

— Ну и что, у меня хороший слух. Я слышал, как вы с соседом целовались.

— Это не более, чем твои фантазии. Мы не целовались, — возразила девушка. — Ладно, каюсь, только один раз.

— О, я не переживу предательства! Горе мне! Моя сестра! Вместе со своим хахалем она сожрала мои миндальные пирожные! Пусть треснут на ней все её джинсы и бюстгальтеры!

— Пирожные в пакете на верхней полке. Мы ничего не трогали. Я вообще сладкое не люблю.

— А это что? — Алекс стучал посудой в холодильнике. — Неужели ты приготовила суп? Почему у него такой странный цвет?

— В нем свёкла и томат. Это борщ.

— Не волнуйся, я так тебя люблю, что съем из твоих рук любую бурду.

— Я тебя тоже обожаю, — рассмеялась Маргит.

— Не пытайся меня соблазнить, я заколдован против женщин, — Алекс плюхнулся на стул с тарелкой в руках. — Зачем он приходил? Каким-то образом заметил тебя? А, я знаю! Его привёл нюх, он пришёл на твой запах, — он так похоже изобразил идущего по следу пса, что Маргит прыснула от смеха.

— Он ничего не знал о твоём участии во всей этой истории, но тебя выдало сходство с отцом, и он решил прояснить свои предположения.

— Кстати, — Алекс закинул в рот очередное пирожное, — неужели этот парень тебе совершенно не нравится? Хорош собой, богат, знаменит, свободен. На сколько он тебя старше? Лет на двадцать?

— На семнадцать. Не в возрасте дело. Вот с тобой, при других обстоятельствах и родственных связях, я бы с удовольствием закрутила роман.

— Послушай, сестрёнка, почему бы нам с тобой не сходить куда-то, кроме стрелкового клуба? На выставку, в салон красоты, в модные магазины? Давай я тебя познакомлю с кем-то, в конце концов.

— Не в ближайшее время. Позже.

— Ладно. Молчу. У тебя интернет включён? Открой прогноз погоды. Может, завтра, если не будет дождя, устроим барбекю? Соседа позовём. Что ты на меня так зыркаешь? Если тебе он не пришёлся по душе, то ты же не станешь возражать, чтобы с ним встречался я? — Алекс посмотрел на экран ноутбука. — Ой, что ты читаешь? Зачем тебе эти ужасные новости из твоей страны, к счастью, бывшей?

— Хочу смотаться туда на некоторое время. У меня там остались неоконченные дела.

— О каких делах идёт речь? Пользуйся вынужденной паузой: отдыхай, наслаждайся жизнью. У тебя хватало дел на том берегу, почему бы не расслабиться сейчас?

— Виктор пишет, что кто-то интересуется нашим отцом, — Маргит щёлкнула мышкой, открыв нужное письмо. — Вернее, его самого не называют, разыскивают актёра, который сыграл в нашем фильме.

— Неужели? — шутливый тон Алекса мгновенно сменился на серьёзный и даже жёсткий. — Думаю, ты имеешь право кое-что узнать.

Он вскочил, не доев свои пирожные, и поднялся на чердак. Через несколько минут перед Маргит веером лежали несколько фотографий, на каждой из которых в кадр попал молодой, но вполне узнаваемый Дарий в военной форме и с оружием. На одном из снимков он стоял возле таблички с указателем на населённый пункт, название которого когда-то прогремело на весь мир в новостях об одном из самых страшных военных преступлений двадцатого века. Доказательством страшной догадки стала ещё одна фотография, где Дарий стоял среди других одетых в камуфляж людей на фоне трупов в гражданской одежде.

— Он… он участвовал в той бойне? — спросила Маргит, стараясь контролировать пытающийся сорваться голос.

— Да, — подтвердил брат. — Но если бы его там не было, то жертв могло бы быть значительно больше. Кому-то он успел хорошенько насолить и сломать планы. Естественно, что его ищут и через восемнадцать лет после его исчезновения. За меня не волнуйся, — добавил он, — родители не состояли в браке, я ношу фамилию отчима. Официально меня с отцом ничего не связывает.

— В любом случае, мне нужно попасть в родной город по моим личным делам.

— Ты девочка взрослая, — заявил Алекс. — Если надо, значит, надо. Надеюсь, что тебя там ждёт симпатичный любовник.

***

Маргит с нескрываемым восхищением рассматривала разложенные перед ней вещи.

Арсенал оружия был представлен десятком абсолютно идентичных пистолетов «глок», лёгких и компактных, к каждому из которых прилагался глушитель. Модель была хорошо знакома Маргит по событиям более чем десятилетней давности и неплохо себя зарекомендовала, без глушителя её можно было легко спрятать в небольшой сумочке, кармане верхней одежды или потайной кобуре.

Тут же лежали несколько курток-трансформеров, которые можно было не только выворачивать и носить на обе стороны, меняя яркую запоминающуюся расцветку на скромную однотонную, но и легко превращать пуховик, прикрывающий бедра, в длинный плащ, и наоборот.

Контрастные парики, тонкие перчатки, грим и несколько аксессуаров, подходящих скорее для арсенала спецслужб, чем для женских нужд, дополняли эту необычную коллекцию.

— Великолепная работа, дядя Витя, — восторженно сказала Маргит.

— Я в детстве обожал фильмы о шпионах, — вздохнул Виктор. — Хотел быть разведчиком, спортом занимался, с парашютом прыгал. Фантазировал, какие и где можно использовать шпионские штучки. Так что у меня для тебя есть ещё много идей. Вот, например, оцени сапожки со съёмным каблуком. Смотри — нажимаешь на кнопку, и каблучок снимается. Разница в росте до семи сантиметров. Если скомбинировать такую обувь с твоими куртками, то при твоей комплекции можно за минуту превращаться из визуально достаточно высокой и стройной дамы в невысокую толстушку.

— Слишком сложно, — возразила Маргит. — Я каблуки никогда не носила, споткнусь на ровном месте. Так что вашу шикарную обувь я примерю в другой раз. Как у нас обстоят дела с автомобилями?

— У меня подготовлены две машины. Мы их уже обтянули плёнкой другого цвета. То есть чтобы сменить расцветку, нужно ободрать покрытие, это дела на пятнадцать минут максимум. А вот, если авто нужно будет использовать в следующий раз, то повторное перетягивание плёнки займёт у нас несколько часов работы в четыре руки. Планируй, исходя из таких соображений.

— Всё отлично. Кроме того, что я пока не знаю, что делать со всей этой фантастикой, которую вы для меня приготовили. У меня нет ни плана, ни даже понимания, как всё организовать. Я не могу найти практически никого из бывших знакомых, в социальных сетях никого нет, а телефонов я не знаю. В любом случае, мне придётся ехать на мою малую родину и там уже ориентироваться по ситуации.

— Я тебя отвезу, — предложил Виктор. — Самому интересно посмотреть, как восстановили ваш городок после войны.

— Хорошо, я для вас проведу экскурсию, заодно и сама вспомню местность. Но потом вы сразу же вернётесь обратно и будете ждать моих распоряжений.

— Красивое место, — заметил Виктор, сидя за рулём автомобиля. — Исторический центр, к счастью, не пострадал от артобстрелов. Сколько лет этим домам? — он указал на ряд зданий в стиле «ампир» с барельефами и лепниной, вытянувшихся вдоль одной из сторон широкого бульвара.

— То, что слева, построено сто двадцать лет назад, — ответила Маргит. — А справа, как видите, новодел.

Она не узнавала улицу, на которой выросла. На углу, на месте родного двухэтажного дома, построенного ещё прадедом, возвышался современный торговый центр, протянувшийся на несколько десятков метров по сопредельной улице.

— Как интересно, — произнесла она задумчиво. — Выходит, что наши соседи во всём квартале тоже продали свои дома. Или их к этому принудили.

— Если тебе станет легче, расскажи мне, что произошло, — предложил спутник.

— Да у меня уже всё перегорело, дядь Вить, — Маргит могла без проявления эмоций говорить о давно пережитых событиях. — Отцу, родному отцу, а не Дарию, предложили за наш дом, который стоял вот здесь на углу, очень хорошую сумму, если он уговорит и соседа тоже продать свой дом. Отец всё сделал, как договаривались, но их с матерью обнаружили мёртвыми вскоре после сделки, а денег не нашли. И того, что они выручили раньше от продажи участка земли за городом и всякого хозяйства, тоже нигде не было.

— Ты знаешь, кто их убил?

— Раньше догадывалась. А сейчас, когда вы для меня сделали выписки из имущественных реестров, полностью уверена.

— Значит, ты решила восстановить справедливость, — грустно предположил Виктор.

— Я следую закону равного возмездия. Если вы не хотите ввязываться, я вас пойму и принуждать не стану.

— Нет уж, — возразил спутник, — у меня есть свои причины тебе помогать. Главное теперь, чтобы у тебя всё получилось.

— Простые бандитские приёмы работают надёжнее всего. А в сочетании с современными технологиями — и того лучше. Высадите меня за поворотом, пройдусь, подумаю о жизни. И о смерти.

***

Дверь в подъезд не закрывалась, внутри жутко воняло помойкой, по-видимому, мусоропровод давно требовал ремонта и уборки, но никого это не волновало. Стены были грязными, кое-как покрашенными когда-то весёленькой зелёной краской, а ступени сбитыми. Над головой висели не прикрытые коробом провода. Маргит не стала рисковать и вызывать лифт и поднялась по лестнице пешком, удивляясь, как быстро в Новой Иудее она забыла о бедности и связанных с нею неприятностях и неудобствах.

Маргит остановилась перед знакомой дверью, обитой старомодным дерматином. Собравшись с духом, нажала кнопку звонка. Услышала шаги, кто-то долго смотрел в глазок, не задавая вопросов, отпёр замок и отступил вглубь темной прихожей, пропуская её внутрь. Маргит вошла, закрыв за собой дверь, и остановилась. В тусклом освещении перед ней стоял, сжав кулаки, рано постаревший человек, седой, худой и остроносый. Только глаза горели, как раньше.

— Ну здравствуй, Сова, — произнёс он, назвав Маргит школьным прозвищем, которое потом стало её позывным.

— Я вернулась, чтобы отомстить, — сказала она.

Человек сделал знак следовать за ним. Маргит прошла в комнату, в которой был включён старенький монитор, служивший единственным источником света. Сбросив на пол рюкзак и куртку, она уселась по детской привычке на пол, на старенький бордовый ковёр, лежавший тут целую вечность.

— Мать жива? — спросила она.

Человек отрицательно покачал головой.

— Один я. Говори, зачем я тебе понадобился. И откуда ты взялась? Я думал, что тебя убили… Как всех ваших.

— Как видишь, до меня не добрались, — заметила Маргит. — Служу в армии другой страны. Сейчас хочу восстановить справедливость, насколько это возможно.

— Служишь в армии, — грустно рассмеялся собеседник. — Одна ты нашла своё призвание в этой кровавой бане.

— Адам, я ничего не знаю, что здесь происходило после того, как родители отправили меня подальше отсюда. Через три года после отъезда я вообще выпала из этого мира, можно так сказать. Сейчас у меня есть время и средства, чтобы… Ты сам понимаешь… Но мне нужны адреса и контакты. Я почти никого из знакомых не смогла найти с помощью интернета, поэтому я здесь, у тебя. Ты всегда был главным хранилищем информации.

— Кого ты хотела найти? У власти сейчас стоят люди, которые воспользовались вашей наивностью, вашим оружием и вашими жизнями. Твой бывший командир — большой чин в одной частной армии. А твоих сослуживцев, кто не погиб во время военных действий, уничтожили позже. Белку поймали, насиловали и били арматурой, пока она не сошла с ума, а потом облили бензином и подожгли. Ламбаду нашли утопленной в Солёном озере, она была на пятом месяце. Солярику подложили бомбу в автомобиль, он умудрился выбраться из машины, пока зеваки вокруг стояли и смотрели, как он умирает. В вашем взводе живых не осталось. Только ты, если это на самом деле ты…

— Ага, — Маргит рассеянно кивнула. Она вспоминала подруг: шуструю стройную Белку-Лену, крупную, мягкую и добрую Ламбаду-Кристину, в которую со старших классов был влюблён Адам.

— Почему ты жив? — спросила она. — Неужели тебя не тронули?

— Со мной провели разъяснительную работу, — зло ухмыльнулся собеседник. Он разжал кулаки и протянул руки, чтобы Маргит могла их получше разглядеть: пальцы на обеих его кистях были отрублены по третью фалангу. — Любуйся, на протезы пока не накопил. Сказали, что если бы могли доказать мою вину, то убили бы, как всех. А так только за связь с Ламбадой наказали. Но если тебя здесь кто-то узнает, то мне точно конец.

— Чем ты занимаешься?

— На могилку хожу, — подумав несколько мгновений, ответил Адам. — К ней и ребёнку. Пишу исторические статьи на военную тематику, на хлеб и курево хватает, а мне больше не нужно.

— Послушай, — Маргит постаралась, чтобы её голос звучал мягко, но убедительно. — Конечно, трудно назвать близкими отношениями то, что мы с тобой просидели в школе три года за одной партой, и то, что ты пять лет встречался с моей лучшей подругой. Но ответь мне, как не чужому человеку, неужели ты думаешь, что Кристина хотела бы, чтобы ты жил так, как ты сейчас живёшь? Разве она любила не самого умного парня в школе, который умел на лету схватывать информацию и делать выводы, человека, который всегда был сосредоточением знаний и холодной логики? Разве она обрадовалась бы, увидев того запуганного инвалида, в которого ты превратился?

— Ты всегда была не от сего мира, Сова. Ты, наверное, всё это время провела в стране розовых единорогов и голубых пони. У меня есть выбор? Мне не хватает денег на элементарное, мне некуда уехать, и никто не берёт меня на работу.

— Я предлагаю сделку, — Маргит порылась в рюкзаке. — Вот ключи от квартиры, я напишу адрес. Вот некоторая сумма, которой тебе хватит на первое время, а там, куда ты приедешь, найдутся ещё деньги и хороший человек, который поможет тебе устроиться. Как я сказала, мне нужны имена, адреса, контакты. Если дополнительно найдутся должности, распорядок дня, привычки, это мне очень поможет. И не говори, что ты не в теме. Я знаю тебя много лет и помню, как скрупулёзно ты фиксировал и сопоставлял все известные тебе факты, если они затрагивали сферу твоих интересов. Сразу же после того, как ты дашь мне эту информацию, ты возьмёшь минимум вещей: документы, жёсткий диск из своего компьютера, фотографию Кристины… Что там ещё у тебя осталось из памятного? Мамино колечко, бабушкины серёжки… И с маленькой сумочкой, будто вышел за сигаретами, уедешь в столицу. Там на вокзале ты выбросишь свой мобильный телефон и навсегда забудешь дорогу сюда.

Школьный товарищ смотрел куда-то вбок и подёргивал губами и носом. Маргит отвернулась, давая ему время принять решение.

— Уезжай, пожалуйста, — попросила Маргит. — В ближайшее время здесь ничего хорошего не произойдёт.

— Ты приехала одна? — спросил он после некоторого размышления.

— У меня есть помощники, — ответила Маргит. — Не совсем такие, как ты мог бы себе представить. Они не знают того, что знаем мы с тобой. У них нет никакого субъективного отношения к происходящему, понимаешь?

— Хорошо, я помогу тебе, — решился Адам. — Куда тебе выслать то, что у меня есть? Ты не ошиблась, я действительно собрал нужные тебе сведения. Я хотел бы сам… Но как?

Он сел за компьютер и застучал культями пальцев по клавиатуре.

Через два часа, побрившись, напившись чая с засахаренным вареньем и оставив на столе ключи от своего жилища, он отправился на вокзал. Когда Маргит получила от Адама сообщение, что он благополучно сел в поезд и отъехал от станции, она облегчённо вздохнула и принялась думать над планом дальнейших действий.

***

— Подъехали, — раздалось в наушнике. — Внизу и на этажах чисто. Боевая готовность.

Маргит оторвалась от размышлений и выглянула в окно. Она ждала в подъезде, поднявшись на один этаж выше, чем находилась квартира её будущей жертвы. С её точки наблюдения не было видно, что происходит внизу, она всецело полагалась на своего невидимого помощника.

— Двое, один ростом метр семьдесят пять — метр восемьдесят, в тёмно-сером костюме. Второй выше на пятнадцать-семнадцать сантиметров, в каске и бронежилете, с автоматом, — коротко и бесстрастно диктовал голос. — Прошли консьержа, поднимаются по лестнице, объект идёт вторым, дистанция два метра. На этажах чисто.

Маргит перекинула сумку-кроссбоди поудобнее, взялась за рукоятку пистолета с глушителем и начала медленно спускаться навстречу мужчинам.

— Эй, стой где… — сказал охранник, угрожающе поднимая автомат, но договорить не успел: пуля из «глока» в её левой руке оставила дыру на месте его правого глаза. Маргит сделала контрольный выстрел в голову, не выпуская из вида второго человека, который и был её основной мишенью. Тот в свою очередь времени не терял и немедленно сунул руку под полу пиджака, однако вынуть её не успел: Маргит сделала выстрел из второго пистолета в правой руке — пуля красиво вошла точно между глаз.

Бросив на тело бывшего командира короткий взгляд, она положила рядом с трупами оба пистолета и сбежала по лестнице.

— Ждать, — скомандовал голос. — Остановись на втором этаже.

Она остановилась и, пользуясь короткой паузой, осмотрела одежду и обувь, не попала ли на них кровь.

— Выходи, поворачивай налево и ещё раз налево. Быстро.

Маргит прошла мимо консьержки и помахала женщине на прощание рукой, стараясь, чтобы та её запомнила, но не увидела лица. Завернув за угол, она стянула и сунула в сумку рыжий в кудряшках парик и тонкие перчатки, а затем вывернула наизнанку и надела обратно куртку, сменив яркую зелёно-оранжевую клетку на скромный серый тон. Пройдя бодрым шагом двести метров и свернув на бульвар, она смешалась с гуляющими горожанами.

***

— Никого нет. Вперёд, — скомандовал голос.

Маргит вошла на территорию автомастерской, одним движением вскрыла замок автомобиля и устроилась на заднем сидении. Тонированные стекла, которые, как считалось у местных обывателей, придавали авто роскоши и шика, играли ей на руку и позволяли дождаться жертву незамеченной.

После недолгого ожидания грузный молодой человек ввалился в салон и принялся шумно ёрзать, устраиваясь за рулём. Почувствовав, что ему в шею упёрлось что-то холодное, он замер и посмотрел в зеркало заднего вида.

— Если будешь дёргаться — пристрелю без разговоров, — предупредила Маргит. — А я хочу поговорить. Понял?

Мужчина медленно кивнул.

— Умничка. Медленно выезжай со двора и поезжай к Солёному озеру. И без фокусов — это твой единственный шанс.

Толстяк, не теряя самообладания, тронулся с места.

— Кто приказал утопить Ламбаду? — задала вопрос Маргит. — Беременную девушку из снайперского взвода.

Мужчина молчал.

— Тебе нужно освежить память? — Маргит убрала дуло пистолета. Толстяк дёрнулся было, чтобы открыть дверцу, но его шею неожиданно обвила тонкая петля, вонзившаяся в складки шеи.

— Это кабельная стяжка, — предупредила Маргит, придерживая свободный конец своего нехитрого оружия. — Не хочешь разговаривать — затяну полностью. Спрашиваю последний раз: кто приказал утопить Ламбаду и кто там был вместе с тобой?

Конец ознакомительного фрагмента.