Влюбить и обезвредить некроманта

Маргарита Блинова, 2023

Жил-был на свете Данте Праймус, одинокий некромант, который не желал влюбляться. Учил подрастающее поколение неугомонных адептов, боролся с последствиями проклятья и даже не знал, что амур работает не покладая стрел даже в канун Нового года.Берегись, Маргарет Рид, молодая журналистка газеты «Староградская правда».Это интервью ты запомнишь навсегда!

ВЛЮБИТЬ И ОБЕЗВРЕДИТЬ НЕКРОМАНТА

ГЛАВА 1. Одинокий некромант не желает знакомиться

Данте Праймус устало брел по темному коридору башни. Следом беззвучно крались тишина, тоска и очередные неприятности.

Господин Праймус только что вернулся с кладбища, где сперва читал лекцию первокурсникам, а часом позже душеспасительную проповедь прохожим. Прохожими во втором часу ночи на кладбище оказались невоспитанные гробокопатели, которые отчего-то решили, что им сойдет с рук несанкционированная эксгумация почившего с миром судьи с целью улучшить собственное благосостояние.

Гробокопатели плакали, раскаивались, звали мамочку и обещали больше так не делать. Первокурсники умоляли еще немного попугать трусишек полуразложившимся скелетом. Но Данте оказался непреклонен.

Короче, ничего существенного. Обычная для главы отделения некромантии текучка.

Данте Праймус предусмотрительно запер, а после забаррикадировал двери и окна в своих покоях, но не успел рухнуть лицом в подушку, как получил вызов от ректора.

— Где документы о зачислении на первый курс? — требовал тот, ссылаясь на категоричное «Срочно!» и ультимативное «Ты должен был сдать это еще в прошлом месяце…» — Что значит, мы тебе не говорили?! Через пятнадцать минут документы должны лежать на моем столе.

В результате Данте был вынужден восстать из постели, бросить тоскливый взгляд на примятую подушку и пойти в свой кабинет. Настроение было паршивым, состояние приблизилось к отметке «упал от усталости», но стоило в запертом на ключ кабинете главы отделения некромантии чему-то громко разбиться, вскрикнуть и ругнуться матом, как в усталом некроманте открылось седьмое по счету второе дыхание.

Хромающей походкой он пересек коридор, ворвался в кабинет и замер, пытаясь осмыслить увиденное.

— Кхр… — трагически хрипела распростертая на полу гиена, а сверху в одном банном халате сидел Кельвин Праймус и с одухотворенным видом душил саркастичного мерзавца.

При внезапном появлении хозяина кабинета оба повернули головы на шум.

— Привет, братец, — лучезарно улыбнулся Кельвин и поднажал на горло, видимо, все еще не теряя веры в свою способность заткнуть лежащий под ним фонтан красноречия на веки вечные.

— Данте! — неразборчиво сипел этот самый фонтан, отказываясь так легко сдаваться на милость победителя. — Шпашай!

Но некромант не кинулся на помощь, а лишь устало прислонился плечом к косяку и меланхолично уточнил:

— И что он натворил?

— Этот «…», — далее Кельвин сказал отнюдь не «скотина» и даже не «бессовестный гад», — просочился в наши с Миррой личные покои при дворе в тот момент, когда мы с наслаждением отдавались друг другу на супружеском ложе…

— Ложь! — возмущенно дрыгнула конечностями гиена и вывернула голову так, чтобы видеть Данте. — Это наглая ложь, не слушай его! Никакого «с наслаждением отдавались друг другу на супружеском ложе» там и в помине не было. Эти двое щелкали семечки и обсуждали свежие сплетни.

— Да что ты понимаешь в идеальной супружеской жизни! — вознегодовал Кельвин, дернул плечом и… убрал руки от шеи гиены.

— Все, — категорично заявил он, поднимаясь на ноги и отряхивая руки. — Ты как хочешь, но я его у себя больше не оставлю. Забирай!

— Ты же сам вызвался последить за Азрой, — укоризненно напомнил Данте. — Еще и заверил Кейт, что с тобой Азра станет как шелковый… Или прогуляется в застенки.

— Я был не прав! — сердито дернул полы разошедшегося халата некромант и с таким зверским выражением на лице затянул узел пояса, словно это была удавка на шее гиены. — Мы трижды делали педагогическую прогулку в казематы, педагогическую порку, педагогическое внушение, но этому… — далее, как вы догадались, было не слово «лапочка», — все хоть бы хны! Отряхнулся и дальше пошел.

— А ты не завидуй моему оптимизму, — включился в диалог Азра, переворачиваясь и вскакивая на лапы. — И вообще… попей витаминок! А то нервный какой-то, слово ему не скажи, в спальню не загляни.

— Это я-то нервный? — возмутился Кельвин и вновь двинулся на гиену. — А кто перепугался до полусмерти, что его отравят, и стащил универсальный антидот, который я вообще-то хотел подарить Тессе?

Азра торопливо перескочил через опрокинутый журнальный столик, крутанулся и вскочил на письменный стол главы отделения некромантии. Переступил с лапы на лапу, эдак ненавязчиво скинул со стола тяжелое пресс-папье в виде черепа и опустил зад на стопку с документами.

— Нет, ну я с вас категорически удивляюсь! Я редкий, практически вымирающий вид. — Азра скрестил на волосатой груди тонкие лапы. — И в отличие от некоторых, не могу так бездарно погибнуть! Я, можно сказать, только жить начал. Только-только от Тессы избавился, Кейт пристроил в загребущие руки даркина, а тебе антидота жалко…

— Ты же и так дохлый, — перебил этот поток красноречия Кельвин.

— Если я мертвый, это не значит, что не нуждаюсь в подстраховке! — возмутилась гиена.

Данте устало оттолкнулся от дверного косяка, пересек кабинет и выдернул из-под зада Азры папку с личными делами. Развернулся и направился к выходу.

— Просто признай, — напирал Кельвин. — Антидот тебе нужен исключительно как косметическое средство.

— А я никогда и не скрывал, что от него моя шкура блестит, а улыбка становится белоснежной. Так что не делай такую кислую мину на…

Дверь со щелчком затворилась, скрыв от глаз Данте Праймуса двух спорщиков, и те моментально, словно по команде, умолкли.

— Отлично сыграно, — улыбнулся некромант.

— То ли еще будет, — гордо выпятил грудь Азра и пристально глянул на заговорщика. — Смотри не спались.

Кельвин Праймус расплылся в нехорошей улыбочке, от которой в глубоких казематах дворца начинали трепетать и колоться даже самые отчаянные и несгибаемые личности. Поднял руку и изобразил поворот воображаемым ключиком, смыкающим уста.

Погруженный в свои мысли и тревоги глава отделения некромантии заторопился к ректору. И даже не заподозрил, что самопровозглашенный амур уже предвкушающе потер лапы друг о друга.

ГЛАВА 2. Делать новости

Делать новости — это настоящий ад на земле. Но делать новости в канун самого зимнего и волшебного праздника, знаменующего окончание года, — ад адский.

Это знали все сотрудники редакции «Староградская правда». Поэтому при всяком удобном случае молились богам удачи в надежде, что ну хоть в этом-то году пусть все будет иначе. И всякий раз эта самая надежда с глумливым хохотом исчезала из редакции аккурат за пару недель до часа Х.

Можно сказать, традиция.

Традиция, которая не подкачала и сейчас.

— Всем доброе утро, — мрачно сообщил вошедший в редакцию шеф, встретился с нашим коллективным скепсисом на лицах и грозно рявкнул:

— И не смотрите на меня ТАК, я в курсе, что добрым это утро назовет лишь мазохист. Однако солнышко встало. Встал и наш новогодний выпуск, поэтому давайте дружно проклянем этот день и уже возьмемся за работу!

Сотрудники редакции зароптали, заерзали в креслах и мысленно начали писать коллективные увольнительные.

Шеф, мечтавший о чем-то похожем и чашке кофе (а лучше целом кофейнике, который с превеликим удовольствием вылил бы на головы критиков, зарубивших выпуск), шумно выдохнул. Решительно стянул зимнее пальто, на плечах припорошенное хлопьями снега, и попытался спрятаться в бастионе надежды, то бишь за закрытой дверью кабинета с грозной табличкой «ШЕФ».

Но бастион так и остался недосягаемой крепостью, потому что на его пути выросла маленькая, но очень бойкая я.

— Шеф, позвольте я уточню глубину нашей задницы. Сколько статей зарезала беспощадная цензура?

Редакция притихла, мысленно моля всех богов удачи, чтобы зарубили не его статью, иначе придется собирать материал заново и все переписывать, а время не то чтобы поджимало. От него и вовсе осталась парочка белоснежных крупинок в песочных часах, установленных на главной площади Старограда в честь праздника.

Начальник обвел своих сотрудников грозным взглядом, который преподавали не иначе как на курсах повышения квалификации руководителей, и был вынужден сказать правду:

— Нам разрешили оставить лишь гороскоп.

Коллеги дружно застонали, схватились за головы и только я неунывающим островком счастья гордо поцокала за опечаленным начальством.

— Шеф, я вот что подумала… — просачиваясь следом за ним в кабинет, начала я. — А давайте вы меня на три денька раньше в отпуск отпустите по семейным обстоятельствам! На премию я все равно уже написала, гороскоп переделывать не требуется, так чего мне киснуть в редакции?

Шеф швырнул на стол папку с черновиком зарезанного критиками выпуска «Староградской правды» и скорчил такую гримасу, словно только что отбил мизинчик дверью, а не увидел своего самого любимого и жизнерадостного сотрудника редакции.

— Маргарет, мне жаль, но ты не получишь премию. Точнее, никто из нас ее не получит.

— Шеф! — Я укоризненно глянула на мужчину. — Сегодня отличный день для приколов, но вы что-то не в ударе. Или… — меня внезапно бросило в жар от мелькнувшей догадки. — Вы что… вы сейчас про премию… это серьезно?

— Серьезнее меня только мертвец.

— Но… — Я воинственно сжала кулаки и тряхнула волосами, все еще отказываясь верить в случившееся, и напомнила:

— Но мой гороскоп приняли!

Начальство сочувственно глянуло на всю такую грозную меня, вспомнило, что в новом году я напророчила львам светлую и крайне денежную полосу. Приуныло.

— Маргарет, суровые времена требуют суровых мер, — заявил шеф, после чего решительно открыл бар, нашел среди прочего маленькую баночку с успокоительным настоем и щедро плеснул в два стакана, один из которых протянул мне.

Я села в кресло напротив стола, растерянно заглянула в стакан с мутной жидкостью. Характерный запах валерианы ударил в нос, но не успокоил.

— Шеф, но мне нужна эта премия, — попыталась надавить я на жалость. — Родители ждут, что я приеду встречать этот новый год вместе с ними. А вы хоть представляете, как взлетают цены на дорогу в новогодние дни?! Слиток золота и тот дешевле!

— Очень сочувствую, — совершенно неискренне заявил шеф, залпом выпивая содержимое своего стакана и делая попытку уйти в работу, но я была непреклонна.

— Шеф, — отставив стакан, я подалась вперед и вкрадчивым голосом попросила, — а дайте мне задание.

Глава редакции «Староградская правда» поднял голову и глянул на меня с таким неописуемым недоумением, словно я была гипсовым изваянием пуделя, которое внезапно завыло.

— Ш… што? — заикаясь переспросил он.

Заикался он не на пустом месте. Надо признать, что журналист из меня ну… такой себе.

В начале карьеры я пробовала вести светскую хронику, но уже после первой статьи под окнами редакции собрался пикет модниц с плакатами «Уволить».

Дальше мне доверили обозревать жизнь братьев наших меньших. Я пару раз съездила на выставки домашних питомцев, вслух подумала, что побеждает один и тот же попугай по кличке Бульон, чем очень расстроила организатора выставок и по совместительству хозяина птички. И больше меня никуда не звали.

Тогда мне дали колонку с общепитом. Мол, там-то и там открылась замечательная кафешка со свежей выпечкой и потрясающей пастой. Я успешно рассказала про три таких заведения, траванулась в четвертом, естественно написала обо всем в статье, и на следующий день перед окнами редакции вновь стоял пикет с уже известными табличками.

Взбешенный шеф дал мне колонку с гороскопами, уточнив, что это мой последний шанс продолжить карьеру журналиста. В гороскопах я не разбиралась от слова «совсем», поэтому просто оптимистично пророчила всем знакам встречи со старыми друзьями, профессиональный успех и приятные неожиданности на любовном фронте.

И вот что странно, пока я писала правду, мной были недовольны, а как только стала врать, все разом подобрели.

— Дайте мне новое задание, — настойчиво попросила я и тут же накидала варианты. — Ну там колонку с некрологами или блок с предсказанием погоды альтернативными методами! Это, конечно, не премия, но я готова на все ради дополнительной оплаты. Правда-правда!

Мужчина откинулся на спинку кресла с видом «ого, это изваяние еще и говорить умеет», побарабанил пальцами по столу и неожиданно для нас обоих согласился.

— Знаешь что… А разбери-ка ящик с предложениями и напиши короткую заметку на любую тему. Скажем… двести слов. Сдать завтра утром.

— Да, шеф! — Я подорвалась со своего места с азартом гончей и помчалась к двери. — Я вас не подвиду, шеф! Вот увидите! Уже завтра на этом столе будет лежать такая статья… Ну прям ух какая!

Грозное начальство лишь вяло отмахнулось и с головой погрузилось в пучины бюрократических проволочек.

ГЛАВА 3. Некромантские будни

Данте Праймус хромал на практическое занятие, когда из ниши сбоку коридора материализовалась недовольная гиена.

— Как хорошо, что я тебя встретил, — возрадовался Азра и потрусил рядом. — Идем! Я тебе буду жаловаться, а ты внимай и терпи.

Некромант остановился и с трудом сложил руки на груди. Пострадавшая от проклятья конечность, с которой только пару недель назад Тесса сняла сковывающий процессы гниения металл, навсегда утратила чувствительность. Но даже теперь Данте не терял надежды вернуть ей былую подвижность.

— Азра, напомни, — некромант наклонил голову и вкрадчиво уточнил, — есть ли хоть одна причина, почему ты живешь в моей башне?

— Конечно, — уверенно кивнул тот и подмигнул, — я классный!

Данте выразительно поднял бровь, демонстрируя все, что думал относительно прозвучавшего ранее аргумента, но вслух сказать ничего не успел. В коридоре послышался сперва громкий топот, потом сосредоточенное пыхтение, которому аккомпанировал скрип колес.

Некромант с гиеной повернули головы в направлении странных звуков и увидели, как из-за поворота показалась крупная фигура Рычая.

Полуорк, таскавший не только грузы, но и личину деревенского простака, скрывающую истинный облик парня, с видом батрака на речке тянул за веревку накрытую простыней тележку. Эдвард, его всегдашний напарник по неприятностям, шел рядом и с нежной заботой любящей матери придерживал ткань, чтобы не испортить сюрприз любимому преподавателю.

— Мастер! — радостно завопил Эдвард, узрев в конце темного коридора свет, то есть Данте Праймуса. — А мы на пересдачу.

Парни прибавили шаг, и скрип колес сделался еще громче и омерзительнее. Азра сунул когтистый палец в ухо и активно им подвигал, словно рассчитывал выковырять застрявший там звук скрежета, но не преуспел в этом деле. Поэтому взялся за другое.

Он сел на пушистую попу, сложил лапы на груди и устремил свой любопытный взор всезнающего ртути на главу отделения некромантии.

— Данте, а ты вообще собираешься их отчислять? — уточнил он сварливо. — Нет, не то чтобы я подзуживал и склонял тебя к неверным решениям, но… Но посмотри же на этих недотеп! Они, не побоюсь этого слова, худшие представители твоего отделения! Позор среди некромантов даже с поправкой на Петра и его обожаемую Гертруду!

— Азра… — устало выдохнул Данте с видом «да отцепись от меня, клещ проклятущий», но оппонент не дал ему продолжить.

— Что Азра? — возмущенно развел он лапами. — Сам выглядит как свежевыкопанный покойничек, который приполз на порог башни исключительно из любви к трудоголизму, а туда же… Вот вместо того, чтобы сразу начать отпираться и уверять, что это не так, лучше бы вспомнил Тессу.

— Тесса Грей стала лучшим артефактором курса, досрочно сдала сессию и сейчас помогает гарнизону Севера на стене, — охотно сделал то, что посоветовали, господин Праймус.

— Ладно, — нисколечко не расстроился Азра. — Тогда давай припомним Кейт и ее выходки.

— Кейт Хьюстон получила второе высшее на отделении некромантии и уехала с дипломатическим визитом к Ледяным великанам.

— Воооот… — протянул Азра наставительным тоном. — О чем это говорит?

Некромант сверху вниз посмотрел на сидящую у его ног гиену и приподнял одну бровь.

— О том, что тебе не удалось испортить им жизнь и ты взялся за меня?

— Это говорит о том, что у меня чуйка на перспективных людей. И глядя на эту парочку с тележкой, моя чуйка горько плачет.

Данте устало вздохнул и переключился на подошедших адептов.

— Парни, я же сказал вам ждать у моего кабинета.

— Мастер! — Эдвард вырвался вперед. — Мы так и сделали, но пришел профессор Бендер и сказал, что…

— В башне девушка, — закончил мысль запыхавшийся Рычай, а Эдвард сделал большие глаза (хотя куда уж больше!) и заговорщицким шепотом добавил:

— Девушка, которую ни в коем случае нельзя пугать.

— Девушка? — удивился Данте.

— Нельзя пугать?! — возмутился Азра.

Эдвард быстро-быстро закивал.

— Ну да! Бендер сказал, что к нам пришла журналистка. Велел всем сидеть по комнатам, как дохлым мышкам, и пищать на три тона тише. Иначе он собственноручно каждому открутит руки и запихает так глубоко, что… — Эльф смущенно осекся и опустил глаза.

— Журналистка!!! — Азра напротив подобрался, быстрым движением лапы пригладил шерсть на загривке и вскочил. — Совсем забыл! Я же обожаю давать интервью. Где, говорите, эта чудесная девушка, что по достоинству оценит мой юмор, глубину мысли и широту сравнений?

— Азра, стой! — предостерегающе повысил голос Данте, но гиена даже не обернулась.

Некромант чертыхнулся, велел Эдварду с Рычаем пока посидеть в аудитории, а сам торопливо похромал догонять Азру.

Он еще не знал, что амур со злодейским хохотом уже достал из колчана стрелу.

ГЛАВА 4. Репортерские будни

Я пригубила кофе из стаканчика.

Поперхнулась.

На секунду зависла от возмущения и повернулась к продавщице.

— Что это?

Та изобразила вежливость на усталом лице.

— Кофе без кофеина.

По всей видимости, каждая клетка моего тела сейчас обиженно вопила: «За что?!», потому что девушка пояснила:

— В нашей кофейне новая установка на здоровый образ жизни. Вся выпечка без сахара и глютена, кофе без кофеина, а шоколад убран из продажи.

— Не уверена, что хочу быть здоровой, — проворчала я, скорбно опуская взгляд на черную унылую жижу.

Да уж… Сегодня даже мой кофе нуждается в кофе!

Оставив стаканчик с полезным, но, увы, безвкусным напитком, я покинула заведение, юркнула в соседний переулок и купила нормальный кофе и кекс с шоколадом. Чувствовала себя при этом настоящей оторвой!

Торопливо перекусив, вытащила из кармана стопку бумажек и быстро перебрала, деля на кучки.

«Староградская правда» обзавелась ящиком с предложениями всего пару месяцев назад. Его торжественно прибили рядом со входом в редакцию и благополучно игнорировали вплоть до сегодняшнего дня, когда шефу приспичило дать мне такое, мягко говоря, странное задание.

По мнению моих коллег, идей для статей хватало и без инфоповодов взволнованной общественности. По моему скромному наблюдению, это был настоящий кладезь информации.

В ящик бросили тридцать четыре листочка. Три из них носили оскорбительный характер и критику редакции, поэтому были сразу же забракованы и кинуты в мусор. Десять несли в себе ценную информацию о том, что Родик с пятой улицы растит на подоконнике запрещенную флору отнюдь не из любви к раскидистым листьям. Эльза из булочной подозрительно часто ходит в гости к соседу, а кот Валера сбежал от обнаглевшего дрессировщика и теперь скрывается у Верховной ведьмы Старограда… Ну и все в таком духе.

Оставшаяся стопочка нетерпеливо вопрошала: «Кто такие некроманты?»

— Ну некроманты так некроманты… — смирилась я с неизбежностью, связалась с секретарем главы отделения некромантии и договорилась о встрече.

Тут надо сразу оговориться, что я с детства не отличалась никакими талантами, кроме виртуозной траты денег и сочинительства историй.

Магия обошла меня стороной, как и тяга к любовным романам. Благоразумие тоже не пожелало надолго задерживаться рядом с Маргарет Рид. Авантюризм, амбиции и прочие пробивные способности тоже не захотели составить графу в моем личном деле. И только оптимизм посчитал своей. Впрочем, скептицизм так же не остался в стороне, отчего характер мой в конец испортился.

Получив пропуск, я впервые прошла на территорию Староградской магической академии всеискусств и свернула к главной башне, где жили и учились некроманты.

На просевшем крыльце башни уже ждал высокий мужчина во всем черном. Он глянул на мое ярко-желтое пальто с видом человека, который признавал только ахроматические цвета, и такой вопиющий желтый нанес ему личное оскорбление. Но вслух сказал иное.

— Меня зовут профессор Бендер. Я проведу для вас экскурсию и отвечу на большую часть волнующих вопросов.

— Маргарет Рид, «Староградская правда», — представилась я и пошутила, — я буду той, кто замучает вас многочисленными уточнениями.

Бендер глянул с легким сомнением священника, не совсем уверенного в уместности балалайки на похоронах.

— Вы не особо боитесь, — почему-то удивился он.

— Вы не очень-то пугаете, — честно отозвалась я.

— Это пока, — поспешил успокоить то ли меня, то ли себя некромант.

Мужчина толкнул двухстворчатые двери, каждая из которых легко посоперничала бы с сейфом за право назваться неприступной, после чего обернулся и сделал приглашающий жест рукой в сторону зияющего темнотой провала.

— Начнем экскурсию?

Я предвкушающе улыбнулась и решительно поднялась по ступенькам.

И знаете, забегая немного вперед, скажу, что экскурсия шла по высшему разряду. Если, конечно, вы, как и я, обожаете комнаты ужаса и пощекотать нервишки.

Но обо всем по порядку!

Сперва был краткий инструктаж:

— Маргарет, настоятельно не рекомендую трогать этот цветок. Нет, палец он вам не откусит. Нет, отравить тоже не отравит. Однако наша повариха имеет к нему слабость. И тяжелую руку… И раз мы коснулись темы нервных женщин, советую не бесить вон те занавески. Они у нас с характером. К кукле тоже лучше не приближаться. Нет, никто из учащихся ее не оставлял на подоконнике, она сама пришла. Почему на ней кандалы? Во избежание, дорогая Маргарет, во избежание…

Конец ознакомительного фрагмента.