Адекватность

Марат Константинович Мельник, 2017

«Исповедаться, уйдя в себя… Я не сумасшедший, но… Да, это всегда чревато… Впрочем, как иначе понять, что есть одиночество, страдание, несправедливость?.. Это моя адекватность». Главный герой обнаруживает себя заблудившимся ночью посреди дороги, окруженный тишиной нескончаемых полей вокруг. Не помня, как он здесь очутился, он продолжает отвлекаться от дороги воспоминаниями своего детства, навеянными пейзажами за окном, как однажды провел лето в деревне, пока не замечает одиноко стоящий вдали дом. Незнакомке, живущей в том доме, он доверяет самое сокровенное, на ощупь пробираясь по пути к своему главному открытию и озвучивая тревожащие его мысли. Впервые испытав настоящее спокойствие, герой задерживается на дольше, чем мог предположить, излечиваясь, как ему кажется, душевными разговорами. Он не задается лишь вопросами, почему судьба завела его в эти края и как суметь сохранить пережитое чувство. Вероятно, жизнь готовит его к новому испытанию? О ценности разговоров, излечении беседами; о поиске утешения, умиротворения; о доверии сокровенного незнакомцу; о крике потерявшейся души; об отрицании общества, навязанных стандартов, логических решений; об относительности реальности и сумасшествии.

Нуждающимся.

Пролог

Знаете, я не раз по себе замечал, когда приходит ночь, человек становится другим. Вполне вероятно, перемены эти столь незначимы, что даже не всякий может распознать их в себе. Мне кажется, ночь заставляет чувствовать себя живим, в то время когда все, пожалуй, спят. От этой мысли я испытываю слегка будоражащее волнение — вероятно, в организме происходят сложные процессы, порой выброс адреналина.

Довольно угнетающая картина. На улице было то самое время суток, когда без часов не разобрать, стемнело ли только или скоро будет светать. Небо было затянуто — об этом можно было легко судить, так как тьма была кромешная. В этих краях при лунном свете или даже просто при ярких звездах не сбиться с пути. Я не уверен, как должным образом назвать эти несколько домов вдоль дороги. Да и разве современный человек смог бы назвать оставшийся след автомобильных колес на земле дорогой? Мне нравится называть эти места деревушкой. Для человека среднего роста открывается одна картина — вокруг лишь бесшумно колышется растительность полей. Где-то вдали пейзаж искажается розовыми горами, да и те находятся, кажется, так далеко, что их не стоит причислять к этим краям…

Сон этот столь сладок,

что я готов был признать свою слабость,

уснув раз — не проснуться,

приняв другую реальность.

Нет нам спасенья, душа оголена —

знаю, сам тому виною я.

Боюсь, мне вещий сон во сне приснился.

Я был уже один, на том же месте во вселенной.

Тревога овладела мною,

И опьяневший чувствами, как от вина,

я знал, я видел свысока —

ночь, теплые огни, туман, стелящийся к утру.

Я слышал звон —

как тот, что людям счастья на санях развозит,

разрезая небо пополам.

Мне он сулил печаль, оттенки страшной грусти.

Что сделал я, как я остался сам?

Всему виною я.

И вот он я — теперь не я. На тех же санях,

я словно новогодний шар, в себе хранящий тайны.

Нас много там, но я один живой —

любил и все еще люблю.

Мое холодное стекло так бережно хранит уютную картинку —

фигурки нас былых, застывшие навеки.

И вновь все как наяву, я знаю точно, я смогу —

забравшись высоко, в преддверьях жизни, я заслужил на смерть лишь.

Я нахожу спасенье —

лишенный сил, я вырываюсь и устремляюсь вниз.

Тишина, покой, я слышу звуки скрипки —

и вот теряются они.

Свободное паденье —

казалось, жизнь была короче;

морозный ветер отрезвляет,

охладевает грудь, спина.

Я знаю, недалеко уже земля —

небо устремляется все прочь от меня.

Вина моя неискупима, лишь там внизу —

земля избавит меня от мук.

Готов, бери, уж вовсе близок я,

уж нет в душе следов тревоги.

Нет, не суметь мне обмануть тебя;

лишь только я поверю в это —

могучая медвежья лапа окажет мне услугу.

Хватает и терзает − мучает меня,

от боли не вымолвлю я больше слова —

того, что подарил мне миг.