Кангюй. Парфяне

Марат Байпаков

177 год до нашей эры, молодой Аргей, сын вельможи, покидает родную Бактрию с отцовским напутствием – никогда не возвращается домой, ибо это грозит юноше неминуемой смертью. Но не сам человек управляет своей судьбой – предрешена судьба его богами. После двух лет отсутствия устремляется по призыву Аргей обратно в родную Бактрию. Но путь его будет не прям, и ждут его на том пути непростые и опасные испытания. Удастся ли ему выйти из них с честью и счастливо добраться до дома? Ведомо то только богам.

Глава 1. Прерванные сны

Едва базилевс Селевк с влиятельными мужами сатрапии и полиса покинул палестру эфебии, как эфебы устремились с поздравлениями к Аргею. Помимо непосредственных участников состязания, ещё пятен сотен юношей-эфебов окружили награждённого. Палестру наполняют возгласы ликования. Всяк стремится прикоснуться к счастливчику.

— О-о-о!

— Боги, я это видел!

— Да здравствует эфебия родная!

— Ты отмечен! Ты отмечен самим базилевсом!

— Аргей прославил эфебию Селевкии!

— Позволь потрогать хламиду друга базилевса!

— Ах-ах, какая восхитительная фибула с ликом Селевка!

— Наш Аргей — влиятельный вельможа!

— Пред Аргеем всегда открыты ворота царского двора!

— Аргей, товарищ мой, ты гостишь у меня до зимы!

— И у меня гостишь!

— И у меня!

— Нет! Аргей будет гостевать у нас всех по жребию!

— Аргей, мой сотрапезник, я одарю тебя одеждой, достойной для служения базилевсу!

— Мы все тебя одарим!

Эх, юность, славна ты щедростью посулов. И щедростью проделок тоже. Пока иные товарищи уверяли Аргея в искренности чувств, трое весельчаков выгнали из хранилища деревянного коня для обучения бою верхом. Деревянный, мастью белый, на скрипящих колёсах вместо ног, конь расталкивает толпу эфебов. Десяток рук подхватывает Аргея и усаживает верхом. В безобидную шутку лицом наездник смотрит на круп. Герой чествования поднимает высоко над головой кифару. Эфебия неистовствует. Конь с кифаристом переходит на бег вокруг колоннады. Коня тащат трое зачинателей проделки, им помогают с боков, с крупа. В толпе, бегущей за конём, часты падения. Падающие увлекают за собой бегущих следом. И вот вокруг колонн палестры в пыли лежат, смеются, хлопают в ладоши, гогочут, ругаются, барахтаются с сотню незадачливых последователей белого коня. Кто-то из них бросает клич:

— Наш Аргей, любимец богини Тихе³⁵!

Клич подхватывают пять сотен голосов. По их разрозненности клич сливается в волну ликования.

— Аргей! Тихе! Славься… Тихе! Аргей!

Бравый конь, проделав три с половиной круга, замирает у возвратившихся наставников эфебии, риторов и педотрибов. Кифарист покидает белого коня. Приходит черёд риторов и педотрибов выразить радость от награды для эфебии. Кифариста душат в объятиях вечно серьёзные учёные мужи. В тех объятиях раздаётся смущённо-удивлённое:

— Апполодор, учитель мой, вы гордитесь мною?

— Да, мой ученик! Апполодор из Селевкии твой учитель.

— Антипатр! И вы поздравляете меня?

— Я задушу тебя, Аргей! Ты дал мне повод гордиться самим собой!

Но поздравления затихают, когда появляется начальник эфебии. Важного вида муж, лет сорока пяти, небольшого роста, жилистый и крепкий, в простых одеждах, седой, с сияющей лысиной, проходит с непроницаемо-суровым лицом через расступившихся эфебов, педотрибов, служек, рабов. Сблизившись с Аргеем, начальник эфебии без объяснений снимает с кифариста оливковый венок и… увенчивает им сам себя.

— Слушайте все! Я, Диоген из Селевкии³⁶, воспитал этого знатного юношу! Его награда и моя тоже! Славься, мой ученик!

Начальник эфебии стискивает Аргея. Аргей пребывает в полнейшем счастье. И, разжав руки, Диоген хвалой отправляет в небо:

— Восславим же бога, огнём жизни нас наполнившего! Бога — разумного устроителя миропорядка! Призовём на наше празднество эфебии космос в образе Диониса! Откупорим амфоры с вином! Дионис, приди, почти нас присутствием!

Такое предложение не вызывает оспаривания. Вновь Аргея усаживают на белого коня, теперь уже наставники эфебии и лицом к голове коня. Первым возглавляет торжественное шествие важный Диоген, начальник эфебии, следом за ним педотрибы с превеликим достоинством чинно ведут под уздцы коня Аргея. Диоген направляется к стое³⁷ эфебии, к креслу, где ещё недавно восседал Селевк.

Аргея перемещают на руках с коня в кресло. Почести победителю не в шутку возданы.

— Аргей, ты понимаешь, какую честь ты добыл для эфебии? — Педотриб, ответственный за фехтование, запугивает друга базилевса.

Но счастливый кифарист не успевает ответить на вопрос.

— Базилевс впервые посетил эфебию Селевкии. Понимаешь, впервые с основания! — Педотриб-борец вежливо подсказывает ответ важной персоне.

–…И впервые с основания эфеб награждён базилевсом в палестре!

На тех словах первая амфора с вином, неполная, с остатками от вечерней трапезы, откупоривается. В простой глиняный ритон³⁸ льётся неразбавленное вино. Кусочек драгоценного льда из подвалов столовой становится единственным украшением подношения другу базилевса. Оживает кифара. Торжественно-громко поёт Аргей:

— Эрикипай, Загрей³⁹ и Дионис, космоса великолепия устроитель, вечно живое создание, испепелённый и из пепла восставший, дважды рождённый Вакх — бассарей, быколикий⁴⁰, многочтимое семя святое, сын Лето⁴¹, лекарство людское от скорби, всеблагой бог-разрешитель! Владетель кифары моей, внемли мне и приди, раздели со мной радость! Я же славлю вином за победу тебя!

Вино, хоть и неохлаждённое, поглощается жадными глотками в полдень жаркого осеннего дня, а ведь так и захмелеть легко.

— Друг базилевса Селевка, Аргей, о достойный, убываешь ты на службу базилевсу, не забудь о нас, скромных педотрибах. Яви к нам доброту! Осыпь же нас почестями, когда в силу войдёшь.

Мольба педотриба-воителя в словах серьёзных, сказанная меж тем тоном иронично-насмешливым, тут же поддерживается солидными басами учёных мужей. К тем просьбам присоединяются и радостные эфебы. Всяк принимается припоминать благодеяния, свершённые для друга Селевка. Кто катался на спине награждённого, кто дрался и в драке вышел удачно побеждённым, кто за уши таскал, но слышатся и иные: «свозил на лодке до Ктесифона⁴², когда пожелал ты», «на рынке снедью потчевал в праздник богов», «на симпосий⁴³ торговой гетерии часто приглашал и пел ты нам».

— Я вас люблю, эфебия моя! — под кифару отвечает чествуемый. Его опустевший ритон вновь полон вина. — Буду помнить вас всегда.

— Кассандр, сын Аминты, скажет речь! — Один из трёх весельчаков, тех самых, что выпустили белого коня, бесцеремонно локтями расталкивает эфебов. Узкоплечий, среднего роста юноша с нагловатым квадратным лицом принимает позу оратора, выставляет левую ногу вперёд, закладывает правую руку за хитон, левую за спину. Слушатели замирают.

— Не ты ли, Аргей, товарищ мой, два года назад при знакомстве в палестре — а свёл нас в тот день Персей и он мне свидетель… — На призыв оратора появляется ещё один из погонщиков белого коня, долговязый нескладный Персей. — …Говорил мне…

Аргей, подражая в позе властителя, указывает Кассандру ритоном на некую колонну чуть поодаль от себя.

–…Да-да, именно под той колонной, — принимает правку оратор, — слова известные, в печали изгнания у поэта явившиеся, печаль навевающие, и спорили мы с тобой горячо над теми словами:

…никогда не сбывается то,

что смертный желает,

жалко-беспомощен он,

силы ничтожны его…⁴⁴

Спор наш ничем не закончился в день знакомства. Много привёл ты примеров, против них я ещё более выставил. Не свалил ниц ты меня доводами. Ныне ты сам примером своим опроверг любимую истину многих. Сбывается, что смертный желает, ибо горделиво-могуч он! И нет хаоса случая в твоей победе для эфебии. Не обманывал ты судьбу. Не подкупал судей. В радении же добыл ты, смертный, славу. Грезил ты, смертный, спал в обнимку с кифарой. Изо всех развлечений оставил себе ты только значительно-важное, а именно познание гармонии космоса в семи струнах, и потому само проведение привело тебя к победе. Божественное повсюду. И то божественное добро к нам. Тебе досталась очевидная справедливость свыше за познание логоса. Потому и мы будем дерзать, как ты. И мы будем трудиться, как ты. Сбылось у тебя, да сбудется и у нас, верных товарищей твоих!

Речь Кассандра вызывает живую поддержку у эфебов. Всяк из них поминает радение в ученичестве Аргея. «Любимец муз!» — восторженно раздаётся среди юношей.

В ответ Аргей вручает товарищу полупустой ритон, предлагает жестом выпить вино, перебирая струны кифары, обращается к педотрибам:

— Стоя эфебии, священное место познания учения стои расписной. Благодарю вас, мои наставники, за стою эту в Селевкии и ту стою, афинскую, за слова великого философа Зенона, что услышал от вас. Покидаю я вас…

–…Ко мне гостить он отбывает… — громко бахвалится оратор Кассандр и допивает ритон до дна.

–…С верою в добрый миропорядок бога, во всех его божественных ипостасях, и приму я от него долю свою без страха и надежды, и буду желать ту долю, какой она прибудет мне, и добьюсь преуспевания мудрости в жизни своей. Благодарю вас.

К тем словам Аргея стараниями служек-рабов прибывают во множестве тяжеловесные амфоры с вином, ритоны, посуда, родниковая вода, мёд и душистые травы. Юноши ликуют. Вино приготовляется, разливается в питейную посуду, раздаётся эфебии. Диоген, с удовольствием выпив ритон, в сопровождении Апполодора и Антипатра покидает палестру.

Ближе к рассвету

— Это он? В соревновании был красивее. Лицо от вина опухло. Да точно он — вижу фибулу друга базилевса и хламиду вельможи с золотыми полосками. Пробудись, Аргей!

Кто-то с силой трясёт за плечи юношу. Юноша невнятно бормочет. Не открывая глаз, машет ладонью перед лицом.

— Мой элефантарх⁴⁵, Аргей беспробудно пьян. — Из-за колонны отзывается грубый голос. — Я могу его нести, если скажешь.

— Аргей, кифарист, базилевс Селевк призывает тебя на службу, — в ухо кричит властный муж, помощник стратега.

Аргей мотает головой, не открывая глаз.

— В Бактрию отправляешься ты, Аргей, — в другое ухо кричит стратег. — Мы прибыли за тобой из слоновников Апамеи⁴⁶.

Магия свершается на глазах у воителей. Беспробудно пьяный эфеб пробуждается, самостоятельно, опираясь на тела спящих товарищей, встаёт, ощупывает себя, найдя на себе одежду, фибулу и хламиду, криво улыбается сам себе.

— Бактрия? Тебя послал ко мне отец мой? Назови себя, — трёт кулаками глаза Аргей. Эфеб отнюдь не пьян, всего лишь сонный. — Ты не похож ни на кого из тех, кого я знаю.

— Друг базилевса, знай, я Архелай, стратег, командующий царской элефантерии. Ты отбываешь вместе с нами. Такова воля Селевка.

Аргей наклоняется к месту, где только что спал.

— Держи же его, Формион! Падает он. Лоб себе расшибёт. — Соратник элефантарха пытается перехватить Аргея за талию, но юноша и не думает падать, склонившись, тщательно разглаживает плотное льняное одеяло, на котором лежал. Тщательно разровняв ткань, устранив ладонью даже лёгкие складки, холодно обращается к воителям:

— Надо собрать вещи в дорогу.

— Вещи твои давно собраны. Два мешка неказистых одежд, свитки, кифара и авлос в чехлах, всё это добро в нашей телеге. — Формион ухмыляется. Обмеривает уничижающим взглядом юношу с ног до головы. — Не ускользнёшь от нас, сладкоголосый Аргей. По ночи, лазами да тайными тропами! Новобранец, и не таких я ловил хитрюг-дезертиров…

–…Посетили твою келью. Хотел сказать тебе, друг базилевса, мой подчинённый, — поправляет подчинённого элефантарх, прикрывая рот Формиону ладонью. — Прости его за грубость. Привычки по общению у моего Формиона армейские. Старательный в надзоре за порядком, предусмотрительный гегемон⁴⁷.

Формион под властным взглядом Архелая смолкает. Трое покидают палестру эфебии. На выходе, в дверях, Аргей оглядывается, тяжело вздыхает, машет обеими руками спящим эфебам.

— Прощай, эфебия родная!

Полдень

Уже далеко позади осталась пёстро-шумная Селевкия. Проследовав через три моста, телега с Аргеем прибыла в полевой лагерь в трёх стадиях от северных, при двух низких каменных башнях, ворот скромного соседнего полиса Ксенофонта. На стоянке другу базилевса не позволили покинуть телегу, вежливо сославшись на «недальнее отбытие и возможное воровство безнадзорных вещей». Сменился возничий, место Формиона занял обычный воитель, нагой эллин лет тридцати, загорелый дочерна, бритый наголо на манер вавилонян, в мозолях на плечах и спине, при ксифосе на портупее.

— Смотри же у меня, Клеон! Береги друга базилевса! — выкрикнул Формион, грозно угрожая кулаком возничему. Подали коней Архелаю и Формиону. Более Аргей не видел старших командиров.

Лагерь мирный, без защитных ограждений и грозных стражей, только что обоз, жёны воинов, дети, торговцы. В телегу добавили поклажи, то амфоры с оливковым маслом и дорогим вином, с известными клеймами Эллады, пара мешков отборных сушёных фиг, и она, гружённая едва вполовину, присоединилась к веренице подобных ей телег обоза.

Аргей после неудачных попыток завязать разговор с невежливым молчуном-возничим, нахлобучив до бровей пурпурную кавсию, удобно расположился на мешках со своей одеждой, закинул ноги на мешки с зерном и задремал. Приятную дрёму прервала назойливая муха, прыгающая по носу. Муха сказалась длинным гусиным пером в руке Архелая.

— Вельможа, мы на коротком привале. Поторопись испить свежей воды. — Свесившись с попоны коня, командующий элефантерией протягивает юноше вавилонский кувшин с водой. Учтиво поблагодарив стратега, Аргей жадно пьёт воду. Вокруг его телеги собрались всадники, с три десятка надменных гегемонов.

— Аргей, почему ты разглаживал складки на ночлеге? — Архелай оглядывается вокруг себя. — Наслышан я про некие строгие правила у скрытных пифагорейцев. Объясни мне, для чего вы это делаете?

— Стратег, в том правиле сокрыта истина. Новый день надо начинать без сожалений о дне прошедшем.

Одарённый истиной, элефантарх согласно кивает головой.

— Прекрасно сказано, Аргей. Мера за меру. Будет тебе и от меня откровение. — Позади элефантарха появляется на гнедом коне любопытствующий Формион. — Верно, знаешь ты стихи известные про неразлучную пару?

Давно среди смертных живёт молва,

Будто бедою чревато счастье⁴⁸.

— Знаю, о чём стихи предостерегают. — Аргей добродушен.

— А мне жаль тебя. Стихи про тебя. — Стратег забирает у юноши полупустой кувшин. Допивает воду. — Твоё короткое счастье обернулось бедой. Базилевс тебя наградил вчера, а сегодня считай что казнил. Едешь ты в Бактрию на верную смерть. Видения твои сбудутся. Не страшно тебе, вельможа, расстаться с жизнью?

— Всею душой увидеть желаю могилу родителя моего. — Аргей печально улыбается. — Обещанное базилевсу выполню неукоснительно, даже если он, базилевс, об этом никогда не узнает.

— Предложу я тебе исчезнуть. Не возвращайся, вельможа, в Бактрию. Себя сохранишь. Обещаю тебе — не буду преследовать тебя. — Элефантарх передаёт Аргею весомый ломоть свежего ароматного хлеба из рук Формиона. — Начни жизнь без сожалений об утратах, что поджидают в будущем. Искусный ты кифарист. Сладкоголосый. Гомера знаешь наизусть. Чтишь богов. Демон твой останется с тобой. Отдай только мне хламиду, кавсию и фибулу друга базилевса. Их верну я владельцу.

— Сбежать? По жалкой трусости предать блистательного Селевка? Нарушить справедливые законы клятвы? — Ломоть хлеба оказывается на дне телеги. Руки воздеваются к небу с мольбой. — Помилуй, стратег, в унизительном спасении нет радости. Добродетель эллина заключена в почитании законов. Нарушив закон, предам я и самого себя.

Аргей удивлён попечительством со стороны элефантарха. Однако юноша не тугодум, являет находчивость в беседе и возвращает Архелаю его же предложение.

— Но ведь и ты, стратег, отправлен базилевсом на смерть? Почему же ты не покинешь боевых слонов Сирии? Закончи воинскую службу. Мирно встреть старость. Верно, есть у тебя надел плодородной земли? Вернись к земле своей. Укрась её трудами. Растить фрукты — чем не безмятежное и приятное занятие на склоне лет?

В руки вопрошающего переходит лук, чеснок и жёлтый конус сыра, формой — женская грудь.

— Вельможа, до войны с варварами ещё далеко, — смеётся Архелай. Ему поддакивает не только Формион, но и прочие гегемоны тоже. — И если и приключится битва, кою и битвой не назовёшь, то только года через три, и только тогда, когда базилевс Селевк прибудет с огромной армией. Сражение краткое окончится нещадным избиением толп дикарей, как это происходило многосчастно ранее. Горцы, восставшие землевладельцы из Гиркании, беглый подневольный ойкетский сброд из сатрапий, а с ними и прочие недовольные менялы рассеются при одном лишь виде слонов. Та же горькая участь постигнет орды глупых пастухов овец из Парфии. Подо мной двадцать слонов и тысяча пеших воинов. Неодолимая сила! По приказу базилевса встану я над отрядами гоплитов сатрапа Гиркании. Где ты видишь смерть мою, друг базилевса?

— Счастье в войне переменчиво. Слова поэта обратимы к тебе тоже, стратег. — Юный друг базилевса удивительно спокоен. — Ведом и ты божественной волей. Судьба твоя тебе не принадлежит. Как знать, кого из нас двоих враги отрешат от жизни первым?

— Заключим пари? — Голодному Аргею не дают опробовать сыр и хлеб. Формион, минуя элефантарха, передаёт вельможе ритон в виде головы барана с вином. — На полновесную драхму⁴⁹?

— Какое пари? — Стратег выражает подчинённому своё недовольство. — Что ты задумал, Формион?

— Пари на «кто из вас двоих погибнет первым в Бактрии или Гиркании». — Формион хитро прищуривает глаза.

— Ты мне смерти скорой желаешь? — Элефантарх разворачивается всем телом к подчинённому. Сжимает пальцы в кулаки. Вот-вот замахнётся Архелай во гневе на Формиона.

Формион под угрозой стратега преображается в саму радость. Достав из походной сумы некий свиток из папируса, звонко трясёт глиняными печатями, целует свиток, разматывает и громко читает вслух:

— Базилевс Селевк приветствует Филиппа. Мы, Селевк Четвёртый Филопатр, базилевс Сирии и полисов сатрапий, волей своей, по здравому размышлению, назначаем Формиона, сына Прокла, македонянина, гиппархом кавалерии сатрапии Гиркании. Как только ты получишь письмо, прикажи подготовить кавалерию сатрапии к смотру. Впредь окажи гиппарху поддержку, ему необходимую для службы. И пусть пребудет так, а не иначе. Будь здоров. Третьего артемисия⁵⁰, 137 год⁵¹. Канцелярия дел Селевка Четвёртого Филопатра.

Формион снисходительно похлопывает разгневанного Архелая по плечу. Нагло улыбается во весь рот. Заговор Формиона с покушением на влияние элефантарха прилюдно свершился. За незначительным разговором на привале начальник элефантерия был коварно застигнут врасплох.

— С тобой я ровня, элефантарх. Базилевс наградил меня доверием. Подо мной будет две тысячи благородных всадников в броне. В гиппархии моей восемь ил из македонян и две илы оруженосцев из местной знати. Десять ил всадников подо мной, это поболе воителей, чем у тебя сейчас. Не обязан я выполнять твоих приказов более. Достаточно терпел твоё высокомерие. Не служка тебе я. Приказа базилевса, о котором ты разливался, что станешь ты командующим над отрядами гоплитов сатрапии, никто из нас не слышал из уст Селевка. Может, ты хранишь таковой приказ на папирусе базилевса? Предъяви воинству доказательство своих речей. Не отводи глаза. Посмотри мне в глаза. Нет у тебя папируса из канцелярии базилевса! Лгал ты нам, элефантарх. Были то речи дерзновенного самоуправства? Да! Обличил я тебя, Архелай. Опсонион⁵² ты не выплатил вперёд, как обещано было воинству в Апамее. Казну элефантерии с корыстью удерживаешь? Хочешь присвоить себе три таланта⁵³ серебра? Шутливыми речами вербуешь союзников? Быть может, ты сатрапом Гиркании вознамерился стать с нашей помощью? Мятежу твоему грядущему не случиться. Не буду я свидетельствовать слов твоих. Двадцать тысяч пехоты тебе не достанется. Сатрап Гиркании останется стратегом гоплитов. Общее командование армии будет у сатрапа. И не притязать тебе на сводную армию сатрапии! Недалеко ушли мы от Селевкии, могу и вестового послать к базилевсу Селевку.

Среди гегемонов сумятица. Кто-то из них бросается с жаром поздравлять Формиона, кто-то отказывается верить в возвышение в должности, а двое старших гегемонов громко трижды перечитывают свиток канцелярии Селевка.

— Печати на глине настоящие. Оттиск барельефа, оттиск якоря и шести полумесяцев вокруг якоря, оттиск канцелярии, оттиск с образом бога Аполлона. — Гегемоны подтверждают подлинность приказа. Раскол среди командиров довершается печатями. Всяк из них желает потрогать оттиски печатей базилевса.

— Верен я Селевку. Жалованье выдам. Бунт поднимаешь ты, не я. За спиной моей ты злые козни устроил. Кем был ты, Формион? Начальником ничтожной катойкии⁵⁴. Тебя я поднял из безвестности. Научил тебя всему. Формион, ты неблагодарен. — Два стратега, элефантарх и гиппарх, некогда неразлучные товарищи, обмениваются ненавидящими взглядами. Отбывают стратеги горделиво молча, порознь. Гегемоны негромко шумят, разделяются на две группы. Большая из групп, скорее по старой привычке, следует за Архелаем, группа меньшая числом, то юноши в надеждах, отбывает за Формионом.

Оставшись наедине с хлебом, сыром и вином, Аргей принимается за еду. Возничий часто оглядывается назад. В его животе жалостно бурчит. Однако вельможа поглощён размышлениями о недавнем разговоре. Наконец невежда оформляет немую просьбу в слова.

— Друг базилевса, поделись съестным, — грубовато, дерзким повелением, обращается возничий.

— Клеон, а ты, оказывается, можешь говорить? Думал, ты немой. Никак что-то просишь у вельможи? — насмешничает в ответ Аргей.

— Я прошу у вас еду. — Грубость сменяется на учтивую вежливость.

— Держи, приятель. — Аргей делит запасы еды в щедрую половину. У Клеона вновь громко бурчит живот. Разделив, взвешивает на руках, взвесив, зло цокает языком, уменьшает долю возничему вполовину. Взвешивает, вновь делит вполовину и малую долю милостиво отдаёт.

— Отец советовал мне, когда воспитывал я непослушную собаку: «Голод — надёжный смиритель гордыни».

— Допью вино? — Клеон, не поблагодарив, пропускает мимо ушей поучение, ретиво тянется за ритоном.

— Нет, возничий, ты на службе. — Следует резкий хлопок ладонью по руке. Клеон отдёргивает руку. — Нельзя. Только представь себе последствия пития вина: охмелеешь, свалишься с телеги, телега тебя переедет, колёса кости сломают тебе. Да не дерзи мне, охальник, памятуй — я друг базилевса.

— Благодарю, — запоздало спохватывается Клеон. Робеет. Краснеет. — Простите за наглость.

— Помолчи, как раньше молчал, — властным тоном осекает просителя Аргей. — Знай надлежащую меру, возничий Клеон.

Вельможа забывает о возничем. Медленно потягивает сладковато-кислое вино. Сальпинга⁵⁵ нехотя-угрюмо подаёт сигнал окончания привала. Слоны далеко впереди отвечают ей рёвом. Обоз трогается в путь. Перед глазами довольного Аргея вновь сгорбленная спина возничего, в мозолях от портупей.

Примечания

35

Тихе — богиня счастливого случая.

36

Диоген из Селевкии (ок. 240—150 гг. до н. э.) — древнегреческий философ-стоик, ученик Хрисиппа, во главе стоической школы.

37

Стоя (др.-греч Στοά) — портик, крытая длинная галерея с рядом колонн и стеной.

38

Ритон (др.-греч. ῥυτόν) — сосуд для питья, воронкообразный рог, часто в виде головы животного.

39

Загрей — первое имя бога Диониса. После трагической смерти, будучи растерзанным титанами, сын Зевса и Персефоны воскресает уже как Дионис, сын Зевса и Семелы.

40

Основной ипостасью Диониса был бык, но бог мог появляться и в образах льва или змея.

41

Сын Лето — то есть забвение, отсылка к Дионису как богу виноградной лозы.

42

Полис на противоположном от Селевкии берегу Тигра.

43

Симпосий (др.-греч. συμπόσιον) — мужское ритуализованное пиршество с элементами религиозных песнопений, возлияниями, играми и музыкой.

44

Феогнид.

45

Элефантарх (др.-греч. ελεφαντάρχης) — командир элефантерии (корпуса слонов) в целом или ещё командир подразделения из 16 слонов.

46

Апамея — город в Южной Фригии (современная Сирия). Во времена Селевкидов Апамея была военным центром державы. Здесь располагалась крупная (на несколько сотен голов) военная база для содержания, выведения и дрессировки боевых слонов. Там же находились военное управление, большая часть регулярной армии, конный завод с объездчиками лошадей на 300 жеребцов-производителей и 30 000 кобылиц, центр обучения с мастерами конного спорта, фехтования, учителями воинских искусств на жалованье.

47

Гегемон — офицер, командир.

48

Эсхил.

49

Драхма (др.-греч. δραχμή — схваченный рукой) — греческая весовая и денежная единица различного достоинства. Масса афинской серебряной драхмы составляла 4,36 грамма (равнялась 6 оболам).

50

Артемисий (др.-греч. Ἀρτεμίσιος) — месяц македонского календаря.

51

Отсчёт эры Селевкидов производился начиная с 312 г. до н. э., с первого года царствования Селевка Ι.

52

Опсонион (др.-греч. οψώνιον) — содержание, солдатское жалование. В переносном смысле вознаграждение, награда.

53

Талант (др.-греч. τάλαντον — буквально «вес», «весы») — самая крупная весовая и денежно-счётная единица Древней Греции, Египта, Вавилонии, Персии и ряда областей Малой Азии. В Древней Греции был равен 60 минам или 6000 драхмам.

54

Катойкии (κατοικίαι) — военные поселения с постоянным греко-македонским гарнизоном или их разновидность статмос (σταθμοί) — укреплённый пост на главных дорогах, с небольшим гарнизоном, одновременно являвшийся местом нахождения местной царской администрации, основанные ещё Александром, населялись воинами. По статусу катойкии находились между городом (полисом) и деревней и не располагали полисными свободами. Каждый из военных поселенцев наделялся клером из общего домена царской земли. За пользование землёй в военное время колонист был обязан служить в войске царя. Держатели наделов, клерухи, использовали труд рядового местного населения, эта практика осуществлялась на протяжении всей эпохи эллинизма. Распределение клеров находилось в ведении сатрапа, с ведома царской канцелярии.

55

Сальпинга — древнегреческий музыкальный инструмент, составная труба. Использовалась в армии для подачи сигналов.