Последняя из Племени Роха

Мара Зорич, 2020

Добро пожаловать в Нью-Белфорд, город, в котором магия и технологии работают бок о бок во имя процветания цивилизации! Здесь вы можете насладиться уникальным шоу русалок, посетить старейший на континенте Университет или воплотить в жизнь свои самые смелые фантазии во мрачном квартале Доков. Внимание: не выходите за стены города без крайней необходимости и ни в коем случае не заходите в леса! Администрация города активно работает над решением проблемы проявляющих агрессию Орков. Нет повода для паники – за нами технологии! В конце концов, мы же не виноваты, что пришли на их землю.

Глава 3

«Живые говорят, мертвые пишут»

Первые три месяца в племени Роха были… Неоднозначными. Не зная ни языка орков, ни традиций, все свое время я проводила либо с Шептухой, либо с Турами. Орки уважали решения старухи, ведь та говорила с самой Матерью-Богиней, но меня не жаловали. Дети, принимающие меня то за неизвестное животное, то за игрушку, пытались играть, но, учитывая, что почти каждый орк старше одного года мог легко переломать мне ребра, я спасалась от этих затей бегством. Орки выносливые, но медленные. Я легко обгоняла детей на коротких дистанциях и пряталась при первой же возможности. Из этих игр я узнала, что, несмотря на когти, орки плохо лазают по деревьям.

Спустя несколько недель Шептуха объяснила детям, что их гостья хрупкая и починить меня, в случае чего, будет сложно. Дети продолжали играть со мной в догонялки, но уже не пытались схватить и забросить на плечо.

Из-за белой кожи и хрупких костей, взрослым оркам я казалась больной. Они прозвали меня Шта Кират — «белый призрак». На собраниях и праздниках меня терпели, но вокруг неизбежно образовывалось пустое пространство.

Первое время я была единственной, кто заботился о Турах. Обычно смирные животные, они приходили в ужас при виде орков, начинали угрожающе рыть землю копытами и опускали могучие рога в сторону ближайших чужаков, приводя последних в не меньший ужас. Так что я в одиночку расчесывала их шерсть, чистила копыта, кормила, доила и выводила в поле под надежной защитой пятерых самых крепких орков-воинов.

Возможно, как раз умение управляться с огромными животными позволило мне завоевать определенный авторитет среди детей. Они часто наблюдали за Турами с безопасного расстояния, каждый день подходя чуть ближе. Вскоре Туры, умиротворенные присутствием хозяйки, которая возилась с ними с детства, позволили детям-оркам гладить шерсть и даже забираться себе на спины, пока животные мирно дремали на солнце.

Чтобы наладить коммуникацию, я стала ходить на занятия к малышам. Школы как таковой в племени Роха не было, так же как и письменности. Старики и старухи рассказывали детям легенды, истории семей племени, передавали традиции. Малыши не возражали моей компании, а я внимательно слушала, пытаясь вникнуть в структуру языка.

Когда дети-орки прониклись ко мне симпатией, понадобилось всего одна фраза «ко вараг кар» ‘что это’, чтобы углубиться в изучение языка. Я показывала детям предмет или действие, спрашивала: «Что это?» — и те охотно отвечали. Когда жестов и предметов под рукой стало недостаточно, я начала рисовать картинки в своих тетрадях, чтобы донести до детей смысл вопроса, чем привела их в восторг.

Однажды я подарила им несколько тетрадей и две самопишущие ручки, и малыши самоотверженно малевали в них целый день. А вечером в дом к Шептухе пришли их родители.

Орки всегда выглядят свирепыми из-за полос на коже и развитых челюстей. Но те, кто пришел в тот день, были просто в бешенстве. Деревянная дверь в жилище Шептухи с грохотом распахнулась и ударилась о стену. На пороге стояли мужчина и женщина, но говорили они от лица многих. Глаза их горели желтым огнем, а остроконечные уши трепетали при каждом слове. В руках они держали исписанные детьми тетради. Они говорили со старухой, тыча пальцами то в тетради, то на меня, сжавшуюся в углу. Шептуха внимательно посмотрела на меня, и глаза ее тоже загорелись желтым огнем, но всего на несколько секунд. Потом она вздохнула, повела плечами, поправляя одну из бесчисленных шерстяных накидок, укутывающих ее, и заговорила с разъяренными орками спокойным, почти убаюкивающим голосом. Орки попытались возразить, но Шептуха подняла ладони, и они мигом присмирели. Бросив на меня последний злой взгляд, они поклонились старухе, бросили тетради к ее ногам и вышли из хижины.

Я наконец осмелилась вздохнуть и спросила:

— Что плохо?

Шептуха покачала головой, глядя на тетради под ногами.

— Мы не пишем, мы сказываем, — сказала она. — Живые сказывают. Пишут мертвые. Когда больше некому сказывать.

Я искренне попыталась понять смысл сказанного.

— Это — плохо, — продолжила Шептуха, тщательно подбирая слова. — Знак дурного будущего для всего племени.

— Мне жаль, — тихо сказала я, чувствуя, как кровь отливает от лица, и голова становится пустой и легкой. — Ты… Я должна уйти?

Шептуха снова покачала головой, когтем ноги поддев одну из тетрадей. Та открылась, обнажая детские каракули.

— Можешь остаться. Но завтра — сжечь, — она указала на тетради. — Сжечь все, — добавила она с нажимом, внимательно глядя мне лицо.

***

Рина внимательно огляделась по сторонам. Вардана нигде не было видно и, собрав всю волю в кулак, она вышла в зал, тут же окунувшись в звон бокалов, гул голосов и мерцание света на дорогих украшениях. Женщина как раз заметила в толпе Илаю, когда раздался звон серебра по стеклу.

Разговоры постепенно стихли, и все взгляды обратились в центр зала, где стоял профессор Кларксон с бокалом в руках.

— Дамы и господа, — начал он, и его звучный голос разнесся по залу, будто существовал отдельно от хозяина и вовсе не старился и не увядал последние тридцать лет. — Много мне хочется сказать в эту торжественную минуту, но все же… Я воздержусь. Пусть за меня как за истинного ученого говорит дело моих рук. Вы все прекрасно знаете причину нашей встречи. И я не смею вас больше томить в ожидании. Так что позвольте вам представить, господин Вардан!

Кларксон вытянул руку вперед, и толпа расступилась. Орк неспешно проследовал в центр зала и встал рядом с профессором. Воцарилась абсолютная тишина, словно все разом перестали дышать. Хотя, возможно, так и было.

— Боже… — выдохнула Рина, лицезрея скромно улыбающегося орка под взглядами десятков пар глаз.

— Господин Вардан! — прозвенел в тишине знакомый голос, и из толпы появился мистер Когсмит с фотоаппаратом. — Не возражаете, фото для «Новостного Дирижабля»?

— Нисколько, — вежливо откликнулся Вардан.

Рину кто-то взял под локоть, и она резко крутанулась, ударив свободной рукой Илаю под дых.

— Черт!.. — выдавил он, когда из него разом вышел весь воздух. — С ума сошла?!

— Прости, я подумала… — она замолчала и оглянулась через плечо на орка. Толпа снова ожила, и возбужденное гудение голосов наполнило помещение. Жена командующего стражей Хога фотографировалась вместе с Варданом под пристальным взглядом мужа.

— Он же просто ряженая обезьянка для них, — грустно сказала Рина.

— Меня больше беспокоит отношение Кларксона, — откликнулся Илая. — Творение моих рук… — он покачал головой, не закончив мысль.

Несколько секунд они стояли в тишине.

— Пойдем, нужно убираться отсюда, — сказал Рина, хватая юношу за руку.

— Разве ты не хочешь с ним познакомиться? Мы же ради этого сюда пришли.

— Нет, спасибо, — хмуро откликнулась женщина, прокладывая себе путь через толпу.

— Мисс Баттерби! — справа от нее из толпы показалось лучащееся доброжелательностью лицо Когсмита. — Пожалуйста, прокомментируйте! Каково это, видеть орка спустя столько лет?

— Когсмит! — рыкнула Рина, подпрыгнув на месте от неожиданности. — Как ты это делаешь, черт возьми?! Ты только что был в другом конце зала!

— Баттерби? Рина Баттерби? — переспросила, оборачиваясь, женщина, стоявшая достаточно близко, чтобы слышать их разговор. По толпе разошелся ропот.

— Рина?

— Баттерби?

— Та самая?!

Несколько секунд — и все взгляды в зале оказались направлены на нее. Рина попятилась, но ощутила теплое прикосновение руки Илаи. От души отлегло, когда он миролюбиво улыбнулся толпе и открыл было рот, чтобы сделать какое-нибудь дипломатичное заявление, как…

— Действительно, мисс Баттерби, — раскатистый голос Блэквелла разнесся по залу, исходя из того места, где пару минут назад стояли Рина и Илая.

Младший Чандлер стиснул челюсти.

— Мы все хотим услышать ваше мнение, — Блэквелл приближался к Рине с холодной улыбкой акулы на губах. — Что вы думает об этом животном? — спросил он, махнув рукой в сторону Вардана. — Он похож на тех животных, с которыми вы жили? Или это, — он хохотнул, — другая порода?

Рина сжала кулаки. Илая предостерегающе тронул ее за плечо, но она не обратила внимания.

— Как вы смеете, Блэквелл?! — она выплюнула его фамилию как отравленного жука.

— Я? О! Прошу простить, или я неверно вас понял, когда вы назвали его… Как? Ряженой обезьянкой?

И снова воцарилась тишина.

— Я… — Рина чувствовала, как голос предательски дрожит. — Я не имела в виду Вардана. А отношение к нему…

— То есть, это мы все животные? — Блэквелл снова хохотнул. Зал неуверенно поддержал его. У Рины закружилась голова и она оперлась на руку Илаи.

— Так что мне записать, мисс Баттерби? — встрял Когсмит.

— Живые — говорят, — вдруг рявкнула Рина, и хихиканье в толпе стихло. — Мертвые — пишут!

Она посмотрела на Вардана через весь зал, затем развернулась на каблуках и бросилась прочь из зала. Илая спешно простился со всеми, кто попал в его поле зрения, бросил на Блэквелла уничтожающий взгляд и последовал за ней.

Две Чашки встретил их радостным ором. Рина сняла пальто, присела на корточки рядом с котом и рассеяно погладила мягкую рыжую шерсть. Взгляд ее опустел, словно сознание женщины осталось в доме на Эбни восемнадцать. Кот заурчал и перевернулся на спину, подставляя почесываниям круглое белое брюхо.

Илая неуверенно переступил с ноги на ногу.

— Я приготовлю горячий шоколад? — предложил он.

Ответа не последовало. Рина медленно скинула сапоги и направилась в ванную, на ходу расстегивая пуговицы платья. Илая остался в прихожей наедине с котом.

— Предположим, это было «да», — буркнул юноша и направился на кухню.

Илая быстро разыскал все компоненты для приготовления нехитрого напитка. Сварил и выпил свою порцию, прочел сегодняшнюю газету, предварительно прогулявшись до ближайшего перекрестка и купив ее у мальчишки-торговца, попробовал вычесать Двум Чашкам шерсть и обзавелся четырьмя свежими царапинами на руке, когда Рина наконец вышла из душа. Кожа ее раскраснелась от горячей воды, а глаза сверкали.

— Рина… Ты в порядке?

Женщина в ответ фыркнула, прошла на кухню и вернулась оттуда с ножом в руке. Илая невольно отшатнулся, быстро прикидывая в голове возможность того, что подруга двинулась умом от всего случившегося сегодня. Но Рина прошла мимо него в ледник, отрезала большой кусок мяса и бросила его в кормушку Двух Чашек. Кот настиг добычу одним грациозным прыжком еще до того, как она коснулась земли. Разорвал лапами на две части и впился в мясо зубами, с тошнотворными звуками отрывая и поглощая большие куски.

— Я уже говорил, что не хотел бы стоять между ним и едой?

— Ты говоришь это каждый раз, когда застаешь его за трапезой, — хмыкнула Рина, взяла чашку с шоколадом, сделала глоток и поморщилась.

— Холодный!

— Потому что ты просидела в ванной не меньше часа! — возмутился Илая, хотя в душе он с облегчением вздохнул. Рина все-таки не сошла с ума. — Что можно делать там так долго?

— Я размышляла, — ответила женщина, снова разжигая плиту. — И вот что… — она немного помолчала, собираясь с духом. — Ты был прав.

— Что?

— Я не повторю этого дважды! — рявкнула она, разогревая на огне сотейник и смешивая сливки с шоколадом так усердно, словно головой отвечала за результат. Все еще стоя спиной к Илае, она продолжила:

— Даже если я останусь дома, не буду ни с кем ни разговаривать, ни читать газет… Это уже происходит, со мной или без меня. Оставаясь безучастной… Я принимаю участие.

Она замолчала, опустив голову. Слышны были только шипение огня да бульканье закипающего шоколада. Илая терпеливо ждал, пока она продолжит.

— Так что я решила, — произнесла наконец Рина, снимая сотейник с огня. — Я буду работать с профессором Кларксоном над его… проектом, — последнее слово она произнесла с явной неприязнью, но лучшего не нашлось. — Орки не могут измеряться нашими законами, вся эта идея изначально нелепая, но… Если Блэквелл добьется своего… — она не закончила, а лишь покачала головой, разливая ароматный напиток в кружки.

— Что худшее может произойти, Рина? — все же решил уточнить Илая. Женщина удивленно вскинула на него глаза.

— А как ты думаешь?

— Я могу предположить варианты развития со стороны людей, но понятия не имею, как отреагируют Орки. Думаю, никто в городе не представляет себе их реакции.

Женщина невесело усмехнулась:

— Пожалуй, так. Горожане представляют себе орков чем-то вроде Туров, только диких. Но орки — хищники. Они не станут ни убегать, ни прятаться. Как только люди начнут рубить лес — они нападут.

Она сделала глоток горячего шоколада. Помолчала несколько секунд.

— Они нападут, и будет война.

Повисла пауза. Рина маленькими глотками пила шоколад, а Илая с чашкой в руках смотрел на нее. Свет масляной лампы падал на женщину сверху, вырисовывая глубокие драматичные тени на лице. Он заметил, что на лбу и возле глаз у нее появились первые неглубокие морщины. И вспомнил, как десять лет назад они строили планы на будущее, в которых планировали перевернуть Нью-Белфорд вверх дном как минимум. Он тряхнул головой, возвращаясь в реальность.

— Может, сходим на шоу русалок? — предложил он, бросая взгляд на карманные часы. — Мы еще успеем на последний сеанс.

— Нет, — покачала головой Рина. — Поедем к Кларксону, я сообщу ему о своем решении.

— Уже довольно поздно для вежливого визита.

— Вежливость здесь ни при чем. К тому же старик никогда не ложится раньше трех пополуночи.

Рина решительно поставила чашку на стол и направилась в прихожую.

— Почему не подождать до утра? — спросил Илая.

— Завтра я могу передумать, — отрезала Рина, натягивая сапоги.

— Хорошо, но ты хотя бы наденешь платье?

Женщина бросила рассеянный взгляд на свое отражение в настенном зеркале и поняла, что после душа переоделась в ночную рубашку. Выругавшись, она бросилась в комнату.

— Скажи Хью, мы отъезжаем через минуту! — донеслось оттуда.

По ночам основные улицы города освещались фонарями, а остальная часть Нью-Белфорда тонула во тьме. Официально комендантского часа не было, но негласные законы и инстинкт самосохранения призывали оставаться дома в темное время суток или, по крайней мере, держаться освещенной части города. Во тьме пышным цветом цвела криминальная сторона Нью-Белфорда. Наркотики текли через город рекой. Орочья ягода, красавка, золотая вода — каждый третий в городе был связан или знал того, кто связан с наркоторговлей. Главнокомандующий стражей Хог вел непримиримую борьбу с этой тайной жизнью Нью-Белфорда и отправлял патрулировать ночные улицы самых матерых и самых безумных подчиненных, которые отличались от бандитов, пожалуй, только наличием значка.

Дороги в это время были свободны, и они добрались до дома на Эбни восемнадцать меньше чем за двадцать минут.

Рина выскочила из экипажа, едва тот успел затормозить, и направилась к черному ходу.

— Не лучше ли войти через парадную дверь? — спросил Илая, всматриваясь в темные окна дома.

— Никто не откроет. Эрл ночует у себя, так у них заведено, двери заперты, так что войти в дом может только тот, кто знает… — женщина сунула руку в один из цветочных горшков, стоящих около задней двери, пошарила там и торжественно извлекла наружу что-то маленькое: — Где лежит ключ!

Она отперла замок и вернула ключ обратно в горшок.

В доме профессор Кларксона царила тишина.

— Ты уверена, что он еще не спит? — шепотом спросил Илая.

— Наверняка читает у себя в кабинете, — откликнулась Рина, но голос ее звучал неуверенно. — Когда была студенткой, я часто приходила к нему по вечерам, чтобы обсудить что-нибудь. Он… приветствовал пытливые умы.

Они тихо поднялись по лестнице в левое крыло дома. Из-под двери кабинета профессора и правда пробивалась тонкая полоска света. Рина торжествующе взглянула на Илаю. Тот в ответ закатил глаза.

Женщина повернула дверную ручку, чтобы открыть дверь, но та застряла, едва приоткрывшись. Женщина бросила на Илаю вопросительный взгляд. Тот мягко ее отстранил и толкнул дверь посильнее. Та еще немного поддалась.

— Кажется, там лежит что-то тяжелое, прямо под дверью, — прошептал юноша.

— Профессор? — предположила Рина, бледнея.

Илая сильно толкнул дверь еще несколько раз и та, наконец, открылась. Илая заглянул внутрь и не сдержал удивленного вздоха. Рина нетерпеливо протиснулась мимо него в кабинет и замерла.

На полу, под дверью, лежало неподвижное тело Вардана.