Тысяча жизней подряд. Вечности недостаточно

Мара Вульф, 2019

Есть три вещи, в которых Саша абсолютно уверена: 1. Она откажется от своего предназначения. 2. Она никогда не станет подвергать опасности своих близких. 3. Она навсегда откажется от магии души, которая изменила ее жизнь. Однако все меняется, когда в жизни Саши появляется таинственный юноша по имени Седрик дэ Грей. Загадочный знакомый всегда оказывается рядом в трудную минуту и приходит на помощь, когда девушке грозит смертельная опасность. Саша начинает понимать, что это не простые совпадения. Однако чтобы узнать кем является Седрик на самом деле, девушке придется открыть магию своей души и подвергнуть близких невероятной опасности. Но только так она сможет спасти того, кто становится ее спутником в каждой из тысячи жизней.

Глава 3

Олдерни, 1 сентября 2019 года

Настоящее

Иногда я спрашивала себя, как прошла бы моя жизнь, если бы мои родители не погибли. Бабушка любила меня, и, несмотря на это, мне все равно недоставало родителей, даже спустя столько времени. Я долго надеялась, что хотя бы папа мог остаться в живых. Я присутствовала на похоронах, но гроб отца, в отличие от могилы матери, был пуст. В те одинокие ночи, что я проводила без сна после их смерти, я часто думала о том, что могло с ним произойти. Я воображала, что папа скрылся от Лазаря и потерял память после случившегося, но как только ясность сознания к нему вернется, он меня найдет.

Сегодня, спустя восемь лет, я уже не питала этих надежд. В некоторые дни мне было легче пережить потерю родителей и обоих братьев, в другие — сложнее. Сегодняшний день был довольно тяжелым. Я, как и каждое воскресенье, внимательно слушала проповедь дяди Уилла, в то время как воспоминания из детства возрождались в моем сознании во всю силу. Я видела себя сидящей на кухне коттеджа, расположенного посреди Хайленда, где прежде жила моя семья. Летом окна всегда были распахнуты, и клетчатые занавески развевались на ветру. Легкий аромат вереска проникал внутрь, пока я наблюдала за мамой, которая порхала по кухне. Длинные рыжие волосы струились по ее плечам, окутывая стройную фигуру. Всякий раз, проходя мимо меня, она одаривала меня поцелуем или угощала кусочком булочки с корицей. Комната, как наяву, предстала перед моими глазами. Здесь я читала, делала домашние задания и играла с моими братьями. Мебель старая, но крепкая. Кухонные шкафчики мама выкрасила в мятно-зеленый цвет, а исцарапанная поверхность обеденного стола носила следы длительного использования. Повсюду стояли баночки с сушеными травами, а с потолка свисали связки грибов и перчиков чили. Эта комната со всем теплом, которое она излучала, знакомым запахом и голосом матери, была моим любимым местом в доме. И вновь события ночи, предшествовавшей аварии, вдруг с совершенной ясностью предстали передо мной. Я уже спала, когда меня разбудили голоса. Люди считали нас странными, поэтому гости редко бывали в нашем доме. До детских комнат доносились непонятные запахи, были слышны слова, и я внезапно ощутила, что замерзаю под своим теплым одеялом. Я заглянула к своим братьям, которые спали глубоким крепким сном, а затем по лестнице спустилась на кухню. Мама заплела мне волосы в две косички; я шла босиком, одетая в длинную белую ночную рубашку. Голоса на кухне звучали сердито. Я различила голос моего папы и еще женские голоса. Дверь оставили приоткрытой, и я заглянула в щель. У плиты стояла незнакомая женщина и деревянной ложкой что-то помешивала в сковороде. Она, должно быть, обжаривала травы, потому что запах был жуткий. У меня на глазах даже слезы выступили. Мама плакала, а папа держал ее за руку и спорил с незнакомой женщиной. Я толкнула дверь внутрь, и она заскрипела. Я хотела к своим родителям. Папа должен был взять меня на руки, отнести обратно в постель и рассказать мне сказку, как он делал всегда, когда я не могла заснуть.

Однако женщина, с которой спорил отец, внезапно повернулась ко мне, приветливо улыбаясь.

— Подойди ко мне, Саша, — попросила она. Я вопросительно посмотрела на папу и, увидев, что тот кивнул, приблизилась к ней. Незнакомок было двое, и обе они были одеты в диковинную одежду. Я никогда такой не видела. Да и волосы их были уложены как-то странно.

Сегодня мне было известно, что и платья, и прически женщин соответствовали моде XVII века. Одна из женщин опустилась передо мной на колени.

— Добрый вечер, Саша, — сказала она. — Мы разбудили тебя?

Я кивнула и крепче прижала к себе плюшевого мишку. Вообще-то десятилетняя девочка, каковой я была, могла показаться слишком взрослой для мягких игрушек, но мне нравилось засыпать с одной из них.

— Мы этого не хотели, — продолжала она. — Я Селина Монтегю, а это — Мари Шатильон. Мы здесь, потому что беспокоимся о твоей безопасности.

Папа положил руку мне на плечо, и это прикосновение столь же успокоило меня, сколько и напугало.

— Мы заботимся о ее безопасности, — твердо отчеканил он. — Вы не можете забрать ее с собой.

В глазах женщины появилось выражение, которое я не могла истолковать. Сегодня, зная Селину, я бы охарактеризовала его как неодобрительное. С тех пор мне довольно часто приходилось видеть его.

Селина не любила, когда кто-то отказывался ей повиноваться. Она погладила меня по щеке.

— Я должна была хотя бы попытаться, — сказала женщина так тихо, что я едва расслышала эти слова. Потом она вздохнула и встала. — Душа Саши слишком ценна. Со мной ей было бы лучше. Я могла бы научить ее пользоваться своей магией. Для десятилетнего ребенка она проявляет себя слишком бурно.

— Мы все это знаем, — твердым голосом ответил папа, и они впились друг в друга взглядами. — Именно поэтому мы живем так уединенно.

— Мы отвезем ее к моей матери. Она присмотрит за ней, — вступила в разговор мама. — В другое время Саша не уйдет. Ни в коем случае. Мама будет знать, что делать. Или, может, еще существует какое-то правило Круга, которое мы нарушим этим?

Моя мама сама не была колдуньей, но она была дочерью одной из них и знала наши тайны почти так же хорошо, как мы сами.

— Малышка уже теперь беспрестанно перемещается в другие времена и не в силах это контролировать. — Мари, женщина у плиты, повернулась ко мне и приветливо улыбнулась. — По крайней мере, в этом я смогу тебе помочь.

— Я не хочу уходить, — писклявым голосом произнесла я, уцепившись за талию мамы.

Мари никак не отреагировала на мои слова, направившись со сковородой в руках к столу. Затем женщина вытащила из складок своего платья что-то блестящее. Некоторое время она сосредоточенно возилась, непрерывно что-то бормоча. Я не понимала, что именно она говорит, но мне в моем десятилетнем возрасте уже было известно, что она плетет защитные чары. Как только затихли последние звуки заклинания, Мари оказалась рядом со мной. В руке она держала цепочку, которую я носила с тех самых пор.

— Этот амулет — якорь для твоей души, — пояснила она. — Он свяжет тебя с этой жизнью, чтобы ты перестала совершать бесконтрольные скачки во времени и не потерялась в нем. Твоя бабушка научит тебя пользоваться своей магией. Ты обещаешь мне следовать ее указаниям?

Я кивнула.

— Хорошо. — Мари погладила меня по голове. — Твоя бабушка — очень опытная колдунья. Она научит тебя всему, что нужно знать для выполнения твоей задачи. Передавай ей привет от меня. — Она улыбнулась, но мне показалось, что эта улыбка выглядела грустной. — Увидимся в другой жизни, — пробормотала она слова, которые члены Круга обычно произносили на прощание.

— Да будут благословенны твои жизни, — ответила я так, как меня научила бабушка во время одного из своих визитов.

Я бросила взгляд на Селину, которая больше не проронила ни слова, а потом обе женщины исчезли без следа. Бабушка уже переносилась в другое время на моих глазах. Но так легко у нее не получалось. Должно быть, эти двое прожили гораздо больше жизней, чем она или я.

— Возвращайся в постель, дорогая, — сказал папа. — Завтра отправляемся в путь.

— Я не хочу уезжать, — прошептала я. — Почему я не могу остаться с вами?

— Нельзя, — сказала мама дрожащим голосом. — Селина права. На острове бабушка сможет защитить тебя гораздо лучше, чем мы здесь.

Слезы стояли у нее на глазах, когда она поцеловала меня в лоб. Я вернулась в свою комнату, сердитая на этих двоих за то, что они не хотели меня оставить.

Кто-то плюхнулся на деревянную скамью рядом со мной, и воспоминания вмиг исчезли. Я неохотно повернула голову и заглянула в серьезные глаза Седрика.

— Прости, — сказал он тихо, без всякого приветствия. — Я не должен был бросать тебя на растерзание моим друзьям и брату. Клэр может быть настоящим зверем. Я хотел бы извиниться перед тобой за их поведение. И за свое тоже.

Ого, как неожиданно. Я недоверчиво прищурилась.

— Все в порядке, — ответила я. — Ничего страшного.

— Позволь мне все исправить, — прошептал он, положив мою руку в свою. С моим телом происходило что-то невообразимое. Прикосновение его рук было теплым и сухим, и я чувствовала себя так, словно мою кожу кололи тысячи иголочек. К счастью, мне все же удалось подавить сияние своей души, которое уже начало танцевать танго в моем теле. Седрик придвинулся еще ближе, и теперь он сидел вплотную ко мне. Даже сквозь слои нашей одежды я ощущала его тепло.

— Тебе, наверное, скучно? — с подозрением спросила я. Разве он не должен был заботиться о леди Клэр или о девушке, которая посылала ему ароматные письма? Чего он хотел от меня? Куда подевалась его отстраненность?

Свободной рукой Седрик провел по волосам, и вдруг — совершенно неожиданно — мне показалось, что он выглядит неуверенным.

— Наверное, другого я и не заслужил, но, может быть, мы начнем все сначала?

— Ты хочешь спасти мою жизнь еще раз? — вскинула я брови. — Не стоит, но спасибо за предложение.

Молли и Полли, сидевшие в нескольких рядах перед нами, обернулись на шепот и вытаращили глаза. Я не могла их винить. Был ли он таким широкоплечим во время прежних наших встреч или это эффект того плотного кашемирового свитера, который был на нем сегодня? Кто в его возрасте вообще носил такую одежду и почему Седрику она так необыкновенно шла? До сих пор я и не подозревала, что мне нравятся парни, которые столь тщательно подбирают одежду.

— Предлагаю пропустить тот эпизод и начать с этого момента. — Дотронувшись пальцем до моего подбородка, Седрик повернул мою голову к себе. Зеленый оттенок сегодня сиял ярче, чем обычно, что, безусловно, было связано с солнечным светом, проникавшим сквозь витражи церкви. Вся сила его взгляда обрушилась на меня, а потом губы Седрика прикоснулись к моей неповрежденной щеке. — Дай мне еще один шанс, — пробормотал он мягким голосом. — Мне правда очень жаль.

Мне стоило прогнать его. Это было бы разумно. Этого парня окружало слишком много тайн, которыми он явно не хотел со мной делиться.

— Хорошо, — услышала я свой голос. — Я прощаю тебя.

Он с серьезным видом взглянул на меня.

— Тебе стоило помучить меня еще немного. Я собирался упасть перед тобой на колени.

Именно так он и выглядел сейчас.

— Пол в церкви довольно жесткий, но, со своей стороны, я не против.

Седрик покачал головой:

— Оставим это на следующий раз. — Он немного помолчал. — Хотя мне вовсе не хочется снова ссориться с тобой.

— И часто тебе приходится извиняться перед подружками? — Наверняка все они прощали его так же быстро, как и я.

Наши переплетенные руки все еще покоились на его бедре.

— Послушаем, что он скажет. — Он снова не ответил на мой вопрос, кивнув в сторону дяди, о котором я совершенно забыла. — Может быть, это важно.

Наверное, так оно и было, но мне пришлось приложить немало усилий, чтобы сосредоточиться. И пока мы сидели и слушали проповедь, его большой палец нежно водил по тыльной стороне моей руки. Еще ни один парень никогда не держал так мою руку. Безумно приятное ощущение.

Сегодня дядя Уилл вещал что-то на тему лжи. Очевидно, худшим грехом было лгать самому себе. И в этом я стала чемпионкой мира. В течение многих лет я воображала, что шрамы на моей щеке — такая же неотъемлемая часть меня, как цвет моих глаз или локоны, с которыми невозможно было справиться. И они не должны были иметь никакого значения, потому что я не могла изменить то, что они у меня имелись. Но сейчас, когда Седрик держал меня за руку, я не желала ничего, кроме как избежать того несчастного случая. Шрамы абсолютно не были моей частью. Но с ними у меня не было никаких шансов против такой красавицы, как Клэр.

Проповедь закончилась, но мы с Седриком оставались на месте, пока церковь не опустела. Я подняла глаза только тогда, когда рядом с нами остановились Полли и Молли.

— Ты проводишь нас домой? — спросила Полли. — Селина ждет нас. Хочет попрощаться.

А еще прочитать мне нотацию. Все это мне уже давным-давно было известно.

— Я сейчас приду. — В какое время она собиралась вернуться на этот раз? Селина была самой младшей из бабушкиных подруг. Ей не исполнилось еще и сорока пяти, но я не знала ни одной Просветленной колдуньи, которая совершала бы путешествия во времени столь же часто. Впрочем, Селина, как Глава Круга, выполняла и немало обязанностей. Но, к сожалению, она делала из всего этого чуть ли не государственную тайну.

Молли дернула сестру за куртку, и та бросила на Седрика строгий взгляд.

— Если ты не привезешь Сашу домой целой и невредимой, будешь иметь дело с нами, — к моему ужасу, объявила она.

— Да я и пальцем ее не трону, — ответил Седрик. — Со мной она в безопасности.

— Мы найдем тебя, Седрик де Грей, — продолжала Полли. — Не думай, что сможешь ускользнуть от нас.

Она была похожа на грозного гномика. Маленькая, с торчащими в разные стороны седыми волосами, в своем любимом красном пальто и таких же резиновых сапогах, и буквально только что я ее очень любила.

В ответ Седрик только склонил голову, и сестры в конце концов ретировались, пару раз оглянувшись на нас по пути.

— Они присматривают за мной, — извиняющимся тоном пояснила я.

Моя рука все еще была в ладонях у Седрика, и он не собирался ее отпускать. Я с заинтересованным видом рассматривала фрески на стенах церкви.

— Значит, мы снова друзья? — спросил он некоторое время спустя.

— Друзья, — чуть слышно ответила я. — Да, конечно.

— Может, мы немного пройдемся и ты покажешь мне остров? Конечно, если у тебя на сегодня нет других планов и если ты не хочешь попрощаться с Селиной Монтегю.

— Да нет, не особенно.

Имя Селины в его устах звучало так естественно, словно он был знаком с ней. Я могла бы спросить Седрика о ней, но что-то подсказывало мне, что ответов я все равно не получу. Похоже, мне придется раздобыть их где-то в другом месте. Так спокойно, как только могла, я поднялась, вытянув руку из плена его пальцев. Друзья не держатся за руки.

— Ты уже видел нашу железную дорогу?

— Еще не имел удовольствия.

— Тогда я покажу ее тебе. Это обязательный пункт программы. Даже королева Виктория и принц Альберт ездили по ней, — пояснила я, стараясь, чтобы мой голос звучал обыденно. — Ее протяженность составляет чуть менее двух миль, и, кстати, сегодня один из последних шансов в этом году, когда ее можно увидеть в действии. Она используется только до последнего воскресенья сентября. А потом — уже на Пасху.

— В это время меня уже здесь не будет, — тихо произнес он.

Я ожидала этого, и тем не менее слова Седрика больно кольнули меня.

— В таком случае тебе нельзя это пропустить.

Седрик последовал за мной. Когда мы остановились у лестничных ступеней, он предложил мне свою руку. Этот старомодный жест как нельзя лучше подходил ему. У любого другого парня это выглядело бы глупо. Улыбнувшись, я оперлась на его руку. Мы медленно пошли вдоль Виктория-стрит.

— Изначально железнодорожная линия строилась для того, чтобы доставлять в порт гранит, который был найден на севере острова, — объясняла я ему. — Сегодня она служит только для развлечения туристов. Это единственные пути, по которым осуществляется железнодорожное сообщение на Нормандских островах.

— Мой гид хочет мороженого? — прервал он меня. — Исключительно для того, чтобы во рту не пересохло?

— С удовольствием.

Каждый из нас взял по шарику ванильного мороженого в брассери^[16] Джека, и мы направились дальше.

— Железная дорога находится в управлении Железнодорожного общества Олдерни, — сказала я, желая как-то заполнить тишину между нами. — Сейчас членами этого общества являются трое мужчин. Машинист, проводник и продавец билетов.

— Кажется, у вас, островитян, есть некая склонность к преувеличениям? — поддразнил меня Седрик. Он слушал меня так внимательно, словно я решила поведать ему о новаторском открытии. — Знаешь, вчера к нам и в самом деле зашел ваш почтальон. Он сообщил мне, что сегодня на стадионе Уэмбли^[17] состоится футбольный матч. Это немного сбило меня с толку.

При этом его лицо обрело такое выражение, что я не смогла сдержать смех.

— Так они называют наше футбольное поле.

— Я так и понял, сопоставив одно с другим. — Он вытащил из кармана брюк носовой платок, удерживая меня за руку. — Не двигайся, — потребовал он.

Я замерла, а он осторожно промокнул тканью уголки моего рта и вытер мои губы, стараясь не слишком приближаться к волосам, под которыми скрывались мои шрамы. Впрочем, не настолько осторожно, чтобы избавить меня от мурашек, которые пробежали по всему моему телу, едва только Седрик притронулся ко мне. Как ему это удалось?

— У тебя там было мороженое, — объяснил он, когда закончил.

— Обычно у меня получается есть, не пачкаясь.

Я сделала шаг назад. Я и правда росла в некоторой изоляции, но, конечно, время от времени встречалась с мальчиками. В основном это были те парни, что проводили здесь несколько дней на каникулах и пытались флиртовать со мной. Ни один из них не оказывал на меня такого воздействия.

— Хм. Не знаю, стоит ли мне в это верить.

Я не могла отделаться от ощущения, что Седрик видит во мне не женщину, а, скорее, маленькую девочку. Парень был любезен и извинился за поведение Клэр, но это вовсе не означало, что он был заинтересован во мне.

— Мы с дедушкой раньше часто устраивали соревнования по скоростному поеданию еды, так что теперь я могу испортить самое изысканное застолье.

Зачем мне вводить его в заблуждение? Мы были просто друзьями. Мне не нужно было производить впечатление на него, а ему — на меня.

— А теперь вы этого больше не делаете?

Я покачала головой:

— Он умер. Год назад. Наверно, мне стоило бы оставить это в прошлом, но, если честно, я все еще скучаю по нему.

— С близкими нам людьми всегда так. Мы никогда полностью не забываем их, и это хорошо. Они не умирают по-настоящему, пока память о них жива.

— Опять цитируешь философа?

Седрик покачал головой:

— К этой мудрости я пришел сам.

— Но ощущение утраты — это нечто иное, чем забвение, — возразила я.

— Это правда. Но разве ты предпочла бы забыть человека, которого любила, чтобы только потом не скучать по нему?

На мгновение я задумалась над его вопросом.

— Я никогда не думала об этом в таком ключе, — призналась я. — Нет, я не хочу забывать своего дедушку. Воспоминания, связанные с ним, слишком ценны для меня. Он научил меня плавать и нырять.

— Хотя на самом деле делать это у острова запрещено.

— Именно поэтому это воспоминание, которое я никогда не забуду.

Воспоминания питают наши души — так звучала одна из мудростей Круга. Именно поэтому Просветленные колдуньи фанатично придерживались традиции ведения Книг Душ. Будь у меня своя Книга, я сейчас могла бы проверить, когда мы с Седриком встречались прежде. Идея показалась мне заманчивой. Мы встали в очередь из ожидающих туристов и заняли в поезде два последних места. Поезд немного провез нас по городу, а потом направился через остров. На самом деле, ничего примечательного, потому что смотреть на острове было особо не на что. Маршрут, ведущий непосредственно вдоль побережья, был бы намного приятнее. И все же мне доставляло удовольствие сидеть рядом с Седриком и время от времени что-то ему объяснять. До конечной станции мы добрались слишком быстро. Он оказался у выхода первым и подал мне руку, чтобы помочь выйти и мне.

— Мы с тобой пойдем куда-нибудь еще?

— Да, конечно. Погода хорошая, и если нам повезет, то посмотрим французское побережье.

— Что ж, бросим вызов нашей удаче.

В свитере, джинсах и кроссовках он выглядел гораздо более расслабленным, чем в прошлый раз, когда его окутывала атмосфера замка.

Может быть, мне стоит просто пойти с ним на пляж. Его кожа отчаянно нуждалась в солнце. Однако такая изысканная бледность делала Седрика особенно аристократичным. Независимо от того, носил ли он кроссовки или сапоги, все в нем излучало элегантность, не подвластную времени, и он, казалось, был более чем уверен в том, какое место занимает в этом мире. Зачем он, собственно, на самом деле явился в церковь?

— Могу я тебя кое о чем спросить? — окинул меня Седрик изучающим взглядом.

— Разве я могу помешать тебе?

— Нет. Не думаю.

— Тогда спрашивай. Но я оставляю за собой право решать, отвечать тебе или нет.

— Тебе восемнадцать, и ты окончила школу. Почему ты работаешь в магазине своей бабушки? Почему ты все еще на острове?

Отчего он не спросит меня напрямую, почему я не охочусь на охотников и Душелишенных? Он же на самом деле хотел узнать именно это.

— Это хорошая работа, а бабушке нужна была помощь. Я люблю читать и знаю магазин как свои пять пальцев. Я провела там все свое детство, — честно ответила я.

— А как же твое предназначение? — Мне показалось или он произнес эти слова с рычанием в голосе? Я так и знала.

— Какое предназначение? — елейным голосом спросила я.

— Ты прекрасно знаешь, что я имею в виду. Селина Монтегю уже поручила тебе какую-то задачу?

— Интересно, а почему это мы постоянно говорим обо мне? А как же ты? Почему ты, твой брат и Клэр, и эти два Странника оказались здесь? Мне кажется, этот вопрос гораздо интереснее.

— Нам нужно привести здесь кое-что в порядок, и это требует моего присутствия, — едва слышно ответил он.

Что он возомнил о себе, он что, был сотрудником МИ‐5?^[18]

— Твоя гостья уже прибыла? — Я прикусила внутреннюю сторону щеки. Вообще-то меня это и в самом деле не касалось.

— Гостья? — Он, казалось, был сбит с толку. — Какая гостья?

— Женщина, написавшая письмо, которого ты ждал. — Любовное письмо.

— Ах, это, — сказал он как бы вскользь. — Нет, она приедет только через несколько дней. Она не смогла сделать этого раньше. Когда ты будешь инициирована?

На этот вопрос я предпочла не отвечать, чувствуя, что мой ответ вряд ли придется ему по душе.

— Она твоя подруга? — спросила я так невинно, как только могла. Можно ли было вести себя еще более глупо? Мы задавали друг другу кучу вопросов, не ответив толком ни на один из них.

— Да, так и есть, — ответил он. — Но не в том смысле, как ты могла подумать. Она… скажем так, добрый друг семьи.

— И она посылает всем своим добрым друзьям письма, пахнущие духами, и рисует знаки бесконечности на обратной стороне конвертов? — Едва этот вопрос вырвался из моих уст, как мне больше всего на свете захотелось запихнуть его обратно.

Он остановился и повернулся ко мне:

— А ты нюхаешь все письма, которые получаешь? Не сердись, но мне это кажется немного странным.

Мои щеки вспыхнули румянцем.

— Просто случайно заметила, — защищаясь, произнесла я.

Он наклонил голову и посмотрел на меня тем чересчур внимательным взглядом, который мне уже давно был знаком.

— Почему ты сама принесла мне письмо? Разве я не упоминал, что мы живем очень уединенно?

Ну. Почему? Я снова пошла вперед, ускоряя шаги, но его длинные ноги с легкостью догнали меня.

— Такая уж у нее манера писать письма, — объяснил он через некоторое время. — Это ничего не значит. Тебе не следовало приносить письмо. Я заехал бы еще раз.

На этот раз остановилась я.

— Извини, что навязалась.

Он разочарованно потер шею.

— Ты не навязывалась. Я был рад тебя видеть.

Ну конечно, а я умею летать.

Моя недоверчивость не ускользнула от него.

— Ее зовут Арвин Сильвер, и она девушка Ноя. Во всяком случае, когда-то она была ею. Давно.

— Когда именно? — спросил я, потому что уже устала от ничего не значащих слов.

Мне были нужны ответы. К сожалению, ему, по-видимому, тоже.

— Эти двое были влюбленной парой почти шестьсот лет назад, — осторожно ответил он.

Я прищурилась.

— И поэтому она сейчас присылает тебе надушенные письма? — Лучше бы мне не спрашивать. Вряд ли мне понравилось бы объяснение, которое он мог дать. Об этом я знала заранее.

Он глубоко вдохнул:

— А мы можем оставить в покое этот вопрос и просто провести вместе приятный денек?

— Нет, не можем. Ты должен рассказать мне, кто вы. Ты, Клэр и Ной. Что вы делаете здесь, на острове, и почему вы путешествуете со Странниками? Я всегда думала, что они ведут уединенную жизнь.

Седрик сунул руки в карманы.

— Я знал, что ты будешь задавать эти вопросы. Ты почувствовала их магию, не так ли? Вот именно поэтому ты и должна держаться от нас на расстоянии.

— Так же, как ты держался на расстоянии от меня?

Оглядываясь назад, я не могла не признать, что это было бы наиболее разумным для нас обоих. Но я не могла этого сделать, и он — тоже.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

16

Брассери́ (фр. Brasserie — «пивоварня») — тип французских кафе. В прошлом веке французские брассери были излюбленным местом поэтов, художников, музыкантов. Меню или блюдо дня часто пишутся на грифельных досках.

17

Стадион Уэмбли — футбольный стадион, расположенный в Лондоне. Стадион был открыт в 2007 году на месте старого стадиона «Уэмбли». Старый «Уэмбли», известный также как «Эмпайр Стейдиум» (Empire Stadium), был одним из самых известных футбольных стадионов мира до момента его сноса в 2003 году.

18

МИ‐5 — официально Служба безопасности — государственное ведомство британской контрразведки.