Ормедея. Тайна одной женщины

Малхаз Джаджанидзе, 2020

Студенты Дато и Мари находят под рухнувшей стеной винного завода в Тбилиси квеври – небольшой кувшин с печатью царицы Тамар и загадочными рисунками. Пытаясь постичь его тайну, они обращаются к профессору истории, который оказывается хранителем древнего культа: его предки веками создавали эликсир, позволяющий женщинам не стареть. Испробовав средство, Дато и Мари вступают в опасную игру: их враг не только профессор, готовый на все ради кувшина, но и они сами. Снадобье превратило Мари в независимую красавицу, Дато сказочно обогатился. Выберут ли оба из всех соблазнов мира любовь?..

5

— Поверить не могу, что кувшину столько лет, — задумчиво мешала ложкой кофе Мари. Они с Дато сидели в кафе рядом с университетом, ожидая Гию.

— Ты особо не слушай. Этим историкам лишь бы что открыть.

— А химики не такие?

— Не такие. В истории — догадки, в науке — разгадки. Если факт, то наглядный, за каждой гипотезой — опыт. Посмотрим, что ему скажут, и сами анализ сделаем, радиоуглеродный.

— Это хорошо, что ты не дал ему квеври профессору отнести…

— Что ты! Увидит — не отдаст. А так он кальку под нос сунет: будьте любезны, блесните знаниями! А что, откуда — не ваше дело, батоно ученый. Сон приснился, я и зарисовал.

— Борджгали и вправду странный, никогда такого не видела.

— Расколотый надвое, что бы это значило?..

— И почему знаки у девы в руках, как на весах: в правой — целый, в левой — треснутый… Ух, как интересно! Я как загадки вижу — как кофе становлюсь, что грозит из турки выкипеть!

— Ты вообще впечатлительная. А еще химик! Лично я думаю, кувшин, конечно, старый, но больше ста лет не дам. Ремесленник поделку сделал и разные эпохи намешал. А золото сверху… Так разве богатых князей в Грузии мало было?

— Не романтик ты, — надулась Мари. — А я верю в чудеса! Мир сложней, чем мы думаем. И точные науки его объяснить не могут.

— Разве?

— А как же! Отрывают по листу, как от кочана капустного, а до сути никак не доберутся. Веками думают, что дело обстоит эдак, потом — раз! — открытие! И все иначе.

— Но ведь доберутся однажды!

— Не при нашей жизни. И хорошо. Без чудес скучно!

— Тут я согласен. Вот я сейчас вижу чудо, — взял девушку за руку Дато.

— А что? — с робкой улыбкой заглянула ему в глаза Мари.

— Вот что… — быстро придвинулся к ее лицу Дато и чмокнул родинку, одинокой звездой мерцавшую высоко на правой скуле. Он не стал говорить, что и в основе этого чувственного чуда — лишь химические реакции мозга в ответ на импульсы нервных окончаний. Не стал, потому что знал: бывают в жизни минуты, когда даже самый пытливый ум устает от самого себя. Он собрался было предложить погадать на кофейной гуще, но тут в кафе возник Гия. Его удрученный вид свидетельствовал: с наскока решить загадку не вышло.

— Не вовремя я профессора нашел, — виновато отхлебнул кофе Гия из кружки товарища. — Думал: загорится, увлечется… Э-э! Обедал: из-за диабета по графику ест. Иногда прямо на лекции жует, это для него святое.

— Совсем ничего не узнал? — не теряла надежды Мари.

— Я же говорю, кивнул так равнодушно, мол, положи на стол, потом посмотрю.

— Даже не взглянул?

— Нет. Не в духе был, может, здоровье подводит, может, проблемы… В таком возрасте и раздражительность — частый гость, без причины накатывает.

На этих словах дверь распахнулась, как от сильного порыва ветра, хотя на улице стоял нежный благодушный май, и в зал вломился старик. Порывистость его никак не вязалась с тщедушным видом. Он яростно озирался и дышал с неистовством быка в бою с матадором. Явление было столь резким, что зал на мгновение затих и взгляды посетителей устремились к странному типу. А тот, словно оправдывая сравнение с животным, определил цель — Гию — и ринулся в атаку. Трое друзей, как по команде, вскочили.

— Гергедава, немедленно отвечайте, откуда это?! — тряс он бумагами. — Я должен знать!

Гия, прежде не видевший профессора таким, растерялся и мялся. А тот все распалялся:

— Не молчите, заклинаю! Откуда они у вас?! И где кувшин, с которого вы их срисовали!

Гия потрясенно молчал, а Дато метнул в него острый взгляд, как бы говоря: «Неужели проболтался? Я же просил молчать!» Тот понял немой укор и помотал головой, мол, тайну не выдал. Исступленный старик, не получив ответа, подскочил к Гие и зло шипел в лицо:

— Где кувшин, я спрашиваю, где?! — буйным блеском горели его глаза. Казалось, он стал выше, значительнее себя прежнего, точно внутри него пробудилась могучая сила, готовая смести все на своем пути.

Дато подумал, что он явно не управляет собой.

— Простите, уважаемый, это я Гию попросил об услуге, — кинулся он на выручку другу.

Казалось, эти слова несколько отрезвили профессора. Он вздрогнул, будто осознав, что рядом, оказывается, кто-то есть. На глазах друзей произошла дивная метаморфоза: старик скукожился, как если бы из него выпустили воздух; потух наделявший его чертами юности внутренний пожар, он стал бледным и безжизненным. Его лицо приняло такой вид, точно он смотрит на мир откуда-то из самого далекого угла души, как испуганный зверь из норы. Он вынул платок, отер лоб и губы и заговорил слабым голосом:

— Простите мой пыл, молодые люди, но речь идет о важном, бесценном предмете. Не для меня, для Грузии. Эта находка… Она затмит все! Если, конечно, я не ошибаюсь…

— Что привело вас в такое волнение, профессор? — спросил Дато.

— Да, что вы увидели в надписях? — пискнул Гия.

Профессор посмотрел на смятые бумажки, которые буквально душил в кулаках.

— Вы позволите? — сел он на свободный стул. Трое друзей также вернулись на места. Он разгладил морщинистыми руками кальки и уставился на них, словно видел впервые.

— Понимаете, дело даже не в надписях, в них как раз ничего особенного. Рисунок — вот в чем суть. Это единственное изображение на кувшине или были еще?

— Почему вы решили, что это кувшин? — спросил Дато.

— Гия рассказал, да? — не удержалась Мари.

— Ничего я не рассказывал, — буркнул тот в ответ.

— Все же кувшин, — сглотнул профессор. — Расколотый борджгали: символ столь редкий и даже легендарный, что я ни разу не встречал его изображений, только слышал. И, честно говоря, уже и не надеялся увидеть…

— Мы тоже удивились… — начала было Мари, но Дато стукнул ее под столом.

–…И когда Гия, — он почти ласково потрепал его по кисти, — когда он принес рисунки… Я как без головы остался! Помчался следом с прытью, какой и в юности себе не позволял.

— Так вот как вы здесь оказались, — ответил себе на мучавший его вопрос Гия.

— Простите, профессор, но что же он означает? — спросила Мари.

— Тут нужна композиция целиком, так сказать, нельзя рвать смысловую нить вещи с ее контекстом. Ведь был контекст, да? Было что-то еще? — вопрошающе смотрел он на Дато.

Старик явно снова испытывал прилив неких сил.

— Вроде было что-то, сейчас не упомню… — уклончиво ответил Дато.

— То есть как?! Снова обман?! — взвился профессор, но спохватился. — Просто я не могу понять, как вы не помните деталей столь необычайного квеври…

— Так я и видел-то его всего мельком…

— В каком смысле? У вас его нет?

— Нет. И не было.

— Как это понимать? Гергедава! Как это понимать?! — почему-то напустился он на Гию.

— Очень просто, — ответил Дато. — Я на Сухом мосту^[33] этот кувшин и встретил. Понравился мне один старик. Заговорили. Вот я и подумал помочь.

— С чем помочь? — уставился на него профессор.

— Отнесу, говорю, в университет, пусть расшифруют надпись, может, цена прыгнет.

— А женщину с борджгали зачем срисовали?

— Так тоже удивился, никогда такую не видел.

Возникла пауза. Старик барабанил пальцами по столу. Затем заговорил раздраженно:

— Я вам откровенно скажу, что, если вы меня обманываете, будут последствия. Вы тоже в нашем университете? Гергедава, вы его откуда знаете? Наш студент?

— Друг детства, — не стал врать Гия.

— А в университете я не учусь, — обманул Дато.

— Смотрите, я наведу справки, я обращусь куда следует… — выговаривал профессор. Он поднялся, оперся руками на стул: — Как мне найти вашего близкого на Сухом мосту?

— Какой он мне близкий, я же сказал: парой слов перекинулись. Думаю, там сидит.

— Не вздумайте лгать, юноша, — потянулся он к бумагам, — это будет иметь последствия.

— Подождите, зачем они вам? — подался вперед Дато.

— Не ваше дело, — враждебно ответил старик. — Отдам хозяину на Сухом мосту. С вами, Гергедава, я не прощаюсь, — добавил он и двинулся к выходу. Когда от профессора осталась лишь невидимая, но осязаемая напряженность в воздухе, Дато насилу улыбнулся:

— Ну и тип! Такой спектакль устроил. Гия, ты ему точно ничего не говорил?

— Ни слова. Только листы на стол положил. А он вон как погнался!..

— Неприятный человек, как змея, — тихо сказала Мари.

Друзья замолчали. Каждый чувствовал исходившую от старика опасность. Было ясно, что тот вознамерился причинить им неприятности. Наконец Дато высказался:

— Забудем пока о нем. Главное, что теперь знаем: кувшин и вправду уникальный.

— Я это сразу понял! — фыркнул Гия.

— Молодец. Нужно самим надпись расшифровать.

— В принципе, это не так сложно. Я знаю, что делать, — сказал Гия.

Вскоре друзья уже сидели в читальном зале «публички»^[34] — библиотеки на Руставели. С помощью словарей они занимались алхимией: переплавляли угловатые, монументальные, как древние церкви, буквы асомтаврули в округлый, изящный танец мхедрули, призывая к жизни затерянный в веках смысл. Трудились Гия и Мари. Дато сказал, что уже поработал, заново перенеся надпись на кальку. Он коротал ожидание, следя за голубями, хлопавшими крыльями под потолком зала: «И как только они здесь оказались?» От праздных мыслей его оторвал Гия. «Готово», — сказал он, потирая покрасневшую шею. Дато схватил лист и прочел вслух, негромко, чтобы слышали только друзья:

Та, что вмиг станет богата, красотою — ярче злата,

В дар получит силу страсти, хладный ум и бремя власти.

Будет вечно молода, как Луна — всегда одна.

Холод Снежного ущелья^[35]! Сила гроздьев Хекордзулы^[36]!

Нет обратно возвращенья, коли ты вперед шагнула.

У горы с двумя глазами, из слияния двух рек,

Освященный небесами, рожден новый человек.

Закончив, поднял глаза. Ему казалось, что засевшие на карнизах птицы скопом метнули в него колючие взгляды своих вспученных глаз. Недовольное воркование эхом заметалось над залом, и в возмущенном гомоне слух юноши вычленил знакомое: «Наша встреча будет иметь последствия…» Вдруг один голубь камнем сорвался вниз и до того лихо просвистел над самой макушкой Дато, что тот аж всплеснул руками, выпустив драгоценный листок.

Примечания

33

Сухой мост — мост с блошиным рынком в центре Тбилиси.

34

Национальная парламентская библиотека Грузии — ведущая государственная библиотека Грузии; основана в 1846 году; с 2000 года носит имя выдающегося грузинского писателя, поэта и политика Ильи Чавчавадзе (1837–1907).

35

Снежное ущелье (груз. Сатовлес-хеви) — ущелье и одноименная река на северной стороне Триалетского хребта.

36

Хекордзула — река в северной части Триалетского хребта; впадает в Мтквари в 10 км от древнего города Мцхета.