Малахитовая вселенная. Сборник участников Международного фестиваля литературной фантастики «Аэлита» и Международного конкурса «Новый сказ» им. П. П. Бажова

Сборник, 2020

Сборник посвящен конкурсу «Новый сказ» памяти П. П. Бажова, проводившемуся в Екатеринбурге. В него вошли произведения конкурсантов – образцы малой прозы, отрывки из крупных прозаических произведений, детская литература и, конечно, поэзия. Каждое стихотворение, каждый рассказ или отрывок – это еще один самоцвет в малахитовой шкатулке современной литературы, которая, несмотря на все трудности, развивается и живет, перенимая старые традиции и создавая новые. Сборник будет интересен ценителям стихов и прозы, в том числе фантастической, исторической, бытовой. Приятного чтения!

Гаджимурад Гасанов

Родился 1 июня 1956 г. в с. Караг Табасаранского района Республики Дагестан. Окончил филологический факультет Дагестанского государственного университета. С 1980 по 1995 г. работал корреспондентом, заведующим отделом, заместителем главного редактора, редактором районной газеты. С 1995 по 2017 г. работал главным редактором ГБУ РД редакции республиканской газеты «Зори Табасарана». Г. Гасанов является автором сборников рассказов и повестей на табасаранском языке: «Зайнаб» (1992 г.); «След рыси» (1996 г.); «Петля судьбы» (2008 г.), изданных Дагестанским книжным издательством.

В 2016 году в издательстве «Написано пером» (Санкт-Петербург) вышел сборник рассказов и повестей «Зайнаб». В 2017 г. в издательстве «Современники и Классики» (Москва) вышел двухтомник «Млечный путь Зайнаб. Зарра». В том же году в «СуперИздательстве» (Санкт-Петербург) вышел 3-й том сборника рассказов и повестей «Млечный путь Зайнаб. Шах-Зада». В книжной серии «Современники и классики. Московская литературная премия» (2019 г.), выпуск 3, вышли рассказы: «Музыка заката дня» и «Ярость. Противостояние». В Интернациональном Союзе писателей (г. Москва) в серии «Лондонская премия» в начале 2020 г. вышли романы Г. Гасанова «Тайна Дюрка» и «Жажда Дюрка».

Произведения писателя переведены на болгарский, английский языки. Он печатается в журналах «Российский колокол», «СовременникЪ», «Золотые пески Болгарии», энциклопедии «Писатели русского мира. XXI век». Гасанов Г. Р. в Ялте на конкурсе «Ялос-2017» за книгу «Зайнаб» награжден дипломом, присуждено 3-е место, прозаическая номинация «Лучший писатель года».

За книги «Млечный путь Зайнаб. Зарра» (Том 1-2), «Млечный путь Зайнаб. Шах-Зада» (Том 3) Интернациональным Союзом писателей награжден медалью-премией А. С. Пушкина. Интернациональным Союзом писателей в 2017 г. номинирован на получение премии В. Набокова, на получение еще пяти престижных международных премий в области литературы.

Интернациональным Союзом писателей за выдающиеся заслуги в области литературы Гасанов Г. Р. был выдвинут на получение Московской премии по итогам 2017 г.

Является заслуженным работником культуры Республики Дагестан, членом Союза журналистов РФ, членом Интернационального Союза писателей, драматургов, журналистов. Награжден почетными грамотами, дипломами РД и РФ, Союза журналистов РФ.

Стихотворения в прозе

Блеск и падение

На совет небесного Правителя собрались Золото, Брильянт, Сплетня с Интригой и Яд.

Золото:

— Я Золото! — засверкало оно кровавым цветом в сиянии восходящей луны. — Предо мною склоняют головы и цари, и шахи, и махараджа!

Брильянт возмутился в ответ.

— Я Брильянт! — засиял он радугой в лучах заходящего солнца. — Мне молятся и китайские императоры, и турецкие султаны, и персидские падишахи, и индийские махараджи!

— Я Сплетня! Я Интрига! — извиваясь кольцами черной мамбы, заскрежетала чешуей черная колдунья. — Я стравливаю и королей, и султанов, и императоров, и падишахов, сея раздор, делая их своими рабами. А их подданных, страны, города стираю в пыль, превращаю в пепел!

— Я всего лишь Яд! — взлетев из бутылки джина, над ними молочным туманом завис цианистый калий. — Но я Властелин над всеми вами! Своим жалом могу поразить и королей, и падишахов, и султанов, и черных колдуний!!!

Птичка высокого полета

Мать-воробьиха своей высокомерной дочке:

— Доченька, ты, смотрю, потеряла бдительность перед всякими опасностями! Не забудь, за каждым кустом тебя стережет беда! Недаром наш дедушка говорил: «На каждую зазнавшуюся птичку найдется свой драный кот!»

Дочка, уперев крылья в бока, выпятив грудь:

— Мама, не забудь, что я давно бросила твое гнездо и стала птичкой высокого полета!

Хромая жизнь

Рядом с моим окном промелькнули тени двух нищенски одетых женщин. Побирушки. Они шли бок о бок, копаясь в мусорных баках в поисках стеклянной тары. Одна несла грязную сумку в правой руке, другая — в левой. Одна хромала на левую ногу, другая — на правую. Одна косила на левый глаз, другая — на правый. Это была неописуемая картина гармоничного сочетания телесной убогости и всеобъемлющей нищеты, олицетворение духовного падения советских людей в годы горбачевской перестройки и ельцинской смуты. Такова суть современной никчемной жизни, реалии дикого капитализма в России…

Гонки за лунной дорожкой

Жена упрекнула мужа:

— Супруг мой, тебе не кажется, что ты зря тратишь время, гоняясь на море за лунной дорожкой?

Супруг в ответ:

— Лучше всю жизнь гоняться за лунной дорожкой по морям и океанам, чем сидеть и прозябать в темнице подземелья!

Диалог зрячей со слепым

На скамейке перед входом в кафе сидят зрячая и слепой. Зрячая слепцу должна поставить бутылку.

Зрячая:

— Эй, слепец, как ты меня нашел?! Ведь у тебя вместо глаз одно сплошное бельмо!

Слепой:

— По запаху.

— Ты кто, пес?!

— Допустим, пес…

— Недаром о таких, как ты, говорят: «Как ни отмой, все равно будет пахнуть псиной!»

— Кто, считающий себя человеком, пахнет псиной, кто мертвечиной… Ты мне должна поставить бутылку.

Зрячая стала упираться. Слепой встал, начал переходить перегруженную автомобильную дорогу.

Зрячая, следя, как он лавирует между мчащимися мимо автомобилями:

— Нет, ты не так уж слеп! Ты, кажется, притворяешься незрячим!

— Да, притворяюсь… Слепому легче понять, что на уме у таких, как ты. Тому, кто не видит сердцем, глаза все равно не нужны!

Затмение

— Мама, мамочка, — теребила четырехлетняя дочурка подол матери, стоя с ней на краю обрыва… — Мне страшно. Пойдем домой.

Был вечер, солнце садилось. Пьяный муж час назад выгнал жену с ребенком из дома, в белой горячке уличив ее в постыдном позоре… Мама девочки круглая сирота. Ей некуда деться. Ей с дочкой негде жить, поэтому она пошла дорогой, ведущей в ад.

Дочурка, с замиранием сердца заглядывая в пропасть:

— Мамочка, это правда, что детки в раю превращаются в ангелов?

— Да, дочурка, правда… — загробным голосом прошелестели ее губы. — Хочешь превратиться в ангела? — Горючие слезы душили мать.

— Хочу, маменька…

— Тогда зажмурь глаза…

Разбег… и нескончаемый полет двух существ. Одна, несчастная, летела в ад. Другая, счастливая, ангелом — в рай…

Хозяйка Вселенной

^{(отрывок из романа «Тайна Дюрка»)}

…Разлад в семье главного жреца Ашура между неродными братьями по отцу, а единокровными по матери начался не за один, не за два дня. Горбун с того дня, как узнал тайну о старшем брате Аране, возненавидел его.

Разногласия между братьями переросли в ненависть, потом в кровную месть.

Главный жрец Ашур был очень умным, справедливым человеком. Когда открылась тайна рождения Матерью всех матерей нежеланного сына, он вместе с ребенком не убил, не выгнал ее. Случилось несчастье. Сатана, воспользовавшись слабостью и незащищенностью Матери всех матерей в священной пещере, надругался над ней. Ашур не дал жене наложить на себя руки, а вывел ее из состояния кризиса. Он просил супругу, чтобы она и мальчика привела в его семью. Поклялся полюбить его, каким бы уродливым он ни родился.

На этот счет у Матери всех матерей было свое видение. Она передала мальчика в чужие руки. Даже пока мальчик жил за домом, у приемной матери, она, когда Ашур находился дома, не разрешала, чтобы ребенка пускали к ним.

Мальчика назвали Арамом. Он рос, не зная тайны своего рождения. Один раз она ему открылась.

Потом, когда все свершилось, в истории падения семьи, роке, который над ней навис, Ашур винил только самого себя. Если бы он Арама с рождения привел к себе, в семью, мальчик в Дербенте не сошелся бы с темными силами, не стал пиратом. В соседнем ауле не воровал бы кур, коз, овец. А краденое не продавал бы на дербентском рынке. Потом мальчик вообще сбежал от приемной матери. Скитался по свету. Вернулся совершенно преобразившимся, злобным, став матерым убийцей, колдуном, предсказателем судеб.

Даже тогда, когда неродной сын в священной пещере у алтаря священного огня пролил кровь Матери всех матерей, главный жрец не разрешил лишить его жизни. Не позволил даже изолировать от общества. В падении младшего сына, в его деградации он винил себя.

Думал, каким образом перед сыном и богами заглаживать свою вину, как отвести от своей семьи беду, которая ходила вокруг нее кругами. Размышляя долгими бессонными ночами, он пришел к разумному заключению. Все, что у него есть: земельные наделы, пастбища, крупный и мелкий рогатый скот, торговые лавки в Дербенте — решил поделить между обоими сыновьями поровну.

Все шло гладко, но спор разгорелся из-за посевного надела, который находился недалеко от священной пещеры. По жребию этот участок достался старшему сыну Арану. А им захотел завладеть младший сын Арам. Младший сын уперся, приговаривая, что этот участок нужен ему. Он его никому не уступит, даже дьяволу подземного мира.

Этот загадочный участок с загадочным названием «Эреллер» с первого же дня пребывания в доме главного жреца очень понравился и Шахри-Заде. Оттуда открывался вид на земли Табаристана. С этого участка прокладывалась тропа, ведущая к священному дубу, в пещеру Дюрк, на ее шапку, заросшую рощицей. С этого места Шахри-Зада часами любила разглядывать аулы Табаристана, бесконечные зеленые холмы, обросшие плодовыми деревьями, грецким орехом, кизилом, фундуком. Оттуда открывались прекрасные виды на запад — Малый и Главный Кавказские хребты, на восток и юг — на прикаспийские степи, море Каспиан.

Иной раз Шахри-Заде казалось, весь круг, который проделывает Солнце, выходя с зарей из глубин моря Каспиан, когда уходит на ночлег за Главный Кавказский хребет, есть частица спорной между братьями земли, которую сама захотела присвоить. И вся это территория — с людьми, аулами, горами, лугами, родниками, ручейками, реками — принадлежит никому другому, как только ей одной. И сердцем всего этого бескрайнего богатства, родовым гнездом является пещера Дюрк. Место, где она стала Матерью всех матерей, владычицей всех гор, холмов, полей и рек.

Больше всего Шахри-Зада любила посидеть перед священной пещерой, под сводом гигантского дуба и часами размышлять. Она не могла жить без священной пещеры Дюрк, без священного дуба. Она маниакально привязалась к ядовитым змеям в дупле дуба, которых поила молоком, кормила мышами, лягушками, иногда и кроликами. Змеи так сильно привязались к ней, что стали ручными, управляемыми ею. И эти змеи, если она хочет добиться своего величия, помогут ей осуществить заветную мечту, которую загадала она, находясь еще в храме бога Ашшур в Ассирии.

Теперь ей мало быть Матерью всех матерей табасаран. Она желает стать владычицей Табаристана, Дагестана, Ирана, Турции, всего Аравийского полуострова! Она еще станет владычицей Индии, которую не сумела покорить царица Семирамида. Она свергнет царицу Ассирии Семирамиду, посадит ее в клетку на цепь. Так царица любит держать тигриц, львов, леопардов. Шахри-Зада знает прямой выход, проложенный под галереей пещер Дюрк, соединяющий с лабиринтами, опоясывающими весь земной шар. Она выяснила — из каждой пещеры есть подземные ходы, по которым свободно могут разъехаться две встречные боевые колесницы. Только пока у нее нет необходимого опыта заколдовывать, подчинять себе одновременно сотни и тысячи людей, сделать их своими вассалами, невольниками, рабами. У нее не хватает опыта перевоплощения, достижения небесных высот, высот верховных богов, которые управляют миром. Она хочет стать вечной, как небо, земля, подземный мир, как духи, пророки. Шахри-Зада знает, каким образом можно достичь этих вершин. Но она не имеет достаточного опыта, чтобы управлять своим разумом, разумом людей, разумом целого мира. Она желает заряжаться энергией звезд, Луны, Солнца, стать выше Семирамиды, богини Иштар, Афродиты, выше турецких султанов, шахов Персии, выше Александра Македонского, завоевавшего весь мир. Она станет в ряду небесных звезд, планет. И с той высоты станет управлять всей Вселенной.

Всеми этими силами, колдовством обладает Горбун. Поэтому она из стана мужа Ашура переметнулась в стан Горбуна. Она больше не любит мужа, тем более не подчиняется ему. Дни его сочтены. У него заражение крови. Она могла первые дни после ранения спасти его. Но, подумав, бросила его на попечение своей глупой сестры Хавы, которая в него безумно влюблена.

Самым любимым местом времяпровождения Шахри-Зады является священный дуб. Она через его корни, которые ушли глубоко в землю, добираясь до подземной реки, ветки, обращенные в небо, заряжалась энергией Неба и Земли. У дуба, под бдительной охраной ядовитых змей она могла быть защищенной. Там ей никто не мешал мыслить, разрабатывать комбинации, разные программы завоевания Мира, восточной части Земли: Индии, Китая, даже России. Куда бы ни отправлялась Шахри-Зада, в первую очередь ее душа тянулась к этому дубу. Она связь с пещерой Дюрк, Родовым огнем держала через этот дуб, который трасформировал ей и принимал от нее любую информацию. Посредством этого дуба она держала постоянную связь с Ассирией, верховными жрецами храма Ашшур, другими жрецами храмов ассирийских, египетских, мексиканских богов.

Каждый раз, когда она встречалась с этим гигантом, ей казалось, именно под ним сейчас произойдут революционные преобразования ее сознания. Начнется активизация ее энергетических полей, посредством которых она преобразится, преобразит весь мир. Она желала преодолеть барьер жизни и смерти, стать выше смерти и жизни, выше всех царей, султанов, падишахов, выше звезд, выше самих богов.

Шахри-Заде, владеющей колоссальными потенциальными возможностями мозга, сознания, осуществлению ее мечты мог помешать лишь один Горбун. Поэтому она решила стать его соратницей. Выкачивая из него источники знаний, энергии, решила одновременно выполнять несколько задач, стоящих перед ней. Во-первых, превратить Горбуна в своего слугу, раба, энергетическую капсулу, откуда вычерпывала бы необходимую энергию. Во-вторых, самой стать энергическим реактором огромной мощности, превосходящим энергию Земли. В-третьих, Шахри-Зада видела тот день, когда Горбун будет валяться у нее в ногах, языком облизывая ее сандалии, прося пощады. Она видела тот день, когда царицу Семирамиду посадит в клетку кормилицей зверей. Царица будет скармливать им трупы врагов, убитых ею. А в самом конце Шахри-Зада выведет Семирамиду на арену гладиаторского боя с мазандаранскими силачами, геркулесами-нубийцами, черными воинами, плененными на Черном континенте.

Шахри-Зада, стоя на коленях, прильнув щекой к шершавой коре, обнимала мощный ствол могучего геркулеса. Она слезно просила его сделать ее недосягаемой для земных людей:

— Ты могучий, всесильный, владеющий всеми тайнами, секретами Земли, Небес и Подземелья! Ты — величайший символ земли, торчишь на животе земли ее пуповиной, соединенной с пуповиной всей Вселенной! Ты — символ подземных миров, своими корнями достигающий краев всех подземных царств! Ты — нос Марса, своим могучим обонянием чующий все, что происходит в глубинах Земли, на ее поверхности, высоко в других мирах! Ты — дыхание Венеры, своими ветрами, посылаемыми из ее глубин, выискивающий все, что происходит на поверхности других планет! Ты — глаза Луны, освещающие ночь, все, что скрыто в мире, — движение, падение, рождение новых звезд! Я хочу постичь мудрость всех этих планет! Я хочу постичь их глубины, высоты, ширины! Если для этого нужна моя жизнь, я готова отдать ее тебе по крупицам, капелькам. Только сделай, гордый дуб, меня владычицей Мира!

* * *

Не успела Шахри-Зада произнести эти слова, неожиданно небеса пришли в невероятное движение. Безоблачное небо почернело. По его лику понеслись облака, завертелись в вихре. Погасло солнце, вместо него на том месте обозначилась луна. На почерневшем небосклоне меж бушующих облаков местами замерцали звезды. Небеса закрутились, перегоняя огромные массы облаков. Их разрывали воздушные вихри, рождая гром, падая на Землю огнедышащими снопами.

В своем движении звезды и другие светила сошли с заданной орбиты, ввергая их в хаос. В середине небосклона на глазах главной жрицы рождалась, увеличиваясь до гигантских размеров, молния-паук. Она была с одним горящим глазом во лбу, меняющим поминутно свой цвет, свою окраску. Она, разрастаясь среди облаков, опрокинулась на Землю, водя по ней зрачком, где рождались огненные смерчи. Из глубин глазницы на Землю крутящимися вихрями неслись огненные смерчи, там рождались громы, разрывающие небеса на части. Они неслись по небосклону, грохоча, изрыгая всеохватывающий огонь. С небес исчезали звезды, планеты Солнечной системы переворачивались другими сторонами. Смерчи, громыхая, плюясь огнем, воя, разрывая небесный склон на части, устремились вниз, к ветвям гигантского дуба. Сотни молний за считаные мгновения, пронзая небо, с огромной высоты накинулись на дуб, шипя, расплавляя его ветки, ствол в сталь. Молнии с того же места с утроенной силой устремились на верхушку горы Дюрк. Дуб от нашествия огненных стрел не упал, не загорелся. Он, искрясь горящим металлом, рос ввысь и вширь. И на месте живого священного дуба образовался гигантский железный монстр, изрыгающий расплавленным металлом из дупла, глазниц, ноздрей, образовавшихся на его лике.

Небеса загрохотали так, что падали горы, переворачивались холмы, обнажая кровавые, зияющие глубины, реки текли вспять. Неожиданно с небес на лик Земли обрушился ливень с градом, гигантскими ползучими змеями такой величины, что ими за считаные секунды стали заполняться все ущелья, овраги, речные долины…

Шахри-Зада ослепла, оглохла от вспышек молний и грохота небес. У нее из носа, ушей пошла кровь. Голова затуманилась, закружилась… Шахри-Зада стала падать, падать… в оползень, образовавшийся под ногами…

* * *

Шахри-Зада очнулась, приоткрыла глаза. Странно. Она находилась в священной пещере Дюрк, у Родового огня. Но как попала она в пещеру Дюрк? В руках раскрытой держала одну из священных книг. Заглянула в первую попавшую на глаза строку: «…И потемнели небеса, на месте Солнца стала Луна. На Земле появилась необычная женщина. Земля покрылась мраком…»

Шахри-Зада оцепенела: «Что это? Знамение?» Из ее рук выскользнула книга.

До ее ушей донесся отдаленный гром. Он повторился еще и еще. Кажется, назревает гроза. Она не помнила, что до этого было: «Не наваждение ли это? Может, представление Небес перед моим восхождением на Олимп?» Пошел ливень. От ударов молний и грохота небес затряслась пещера. От очага отрывались языки пламени. Они неслись по пещере, образуя лики богов и демонов. Шахри-Зада грохнулась на пол.

Ее ноздри улавливали запахи чужого человека. «Горбун? Ведь он во время проведения таинственного обряда под священным дубом, направленного против него, мог меня убить!»

Огляделась. В пещере, кроме нее, никаких следов человека. «Показалось? Не может быть!» — ее глаза заглядывали во все места, где мог затаиться Горбун.

Гроза усиливалась, сотрясая небеса громами, ударами молний.

— Пойду посмотрю, как там священный дуб! — громко, чтобы успокоиться, если кто затаился в пещере, заговорила главная жрица. — Мне показалось, он, как металл, расплавился от ударов молний.

Вышла. Дуб стоит на месте. Живой, могучий. И не видно никакой грозы. Кругом все горит, плавится от солнца.

— Никаких следов грозы! Мистика? Значит, это было наваждение? — Все еще не верилось. — Тогда с психикой у меня не все в норме. Нет, скоро, с моим восхождением, как видела, все и случится. Я увидела начало своего возрождения. Тогда все разрушится. Я увидела еще конструкцию нового мироздания, к которому причастна моя рука.

Вернулась в пещеру. Села у Родового огня. Вздрогнула. Глядит — у проема, входа в пещеру сидит и ехидно улыбается Горбун.

Солнце сбоку падало на его лицо, показывая его во всей уродливой красе. Это был не человек, а какое-то чудище, состоящее из яйцевидной головы, горба, грудной клетки. С его плеч на пол свисало какое-то бесцветное одеяние без рукавов. Грудь его была приоткрыта. Под ней, пучась мочевым пузырем, на коротких ногах дрожал огромный живот. На ступеньке болтались, как лапы аллигатора, чешуйчатые кривые трехпалые ноги с заостренными ногтями. К себе приковал он взгляд Шахри-Зады. Она обратила внимание на его топорное лицо с чешуйчатой кожей, огромным крючковатым носом, из объемистых ноздрей которого метелочками торчат рыжие волоски. Нос огромным крючком свисает на кончик детского подбородка, разделяя пополам широченный рот до ушей. Рот с раздутыми, выпяченными губами, которые шлепали в ухмылке, разбрасывал пузыри слюны. На тонкой, невероятно длинной утиной шее, обросшей рыжей щетиной, еле держалась огромная голова с рыжими, до неприятности жидковатыми волосами, местами покрытая проплешинами. Чтобы эта яйцевидная голова не спадала с шеи, он держал ее одной очень длинной рукой одинаковой толщины от плеча до кисти. Рука заканчивалась огромной кистью с длинными сильными крючковатыми пальцами и треугольными когтями на них. Они своей величиной равнялись величине когтей полосатой кошки, что живет в степи. По бокам головы свисали уши огромной величины, которые кончиками доходили до широченных плеч. Самым невероятно большим был горб, растущий на спине. Горбуна из ряда обычных людей можно было выделять четырьмя выразительными элементами несуразного тела: носом, горбом, головой и необычным пузом.

Его глаза прятались под метельчатыми рыжими бровями. Они напоминали рыжих мышей с длинными хвостами, свисающими по бокам впадин глаз.

Горбун захохотал. Защелкал жабьими губами, целясь в глаза Шахри-Зады щелочками металлических глаз:

— Ну что, Шахри-Зада, ты, дочь Ассирии, можешь гордиться своей неземной красой. Перед тобой я, сын Ассирии, выгляжу уродом. Я безобразен и смешон. Не правда ли? Любуйся, перед тобой стоит единственный экземпляр мужского рода с исключительной внешностью, с неординарным духовным развитием! Если вглядеться в меня хорошо, я не лишен определенных достоинств. Я являюсь знатоком женской души, ее красоты, грации. Если коротко подытожить, я — редчайшее создание зодчества, оставшегося от Адама и первой проститутки, человека-ящера Лилит! Ха-ха-ха!

Он раскрыл губы так, что оголились гниющие десны. Язык свисал изо рта, концом, как у собаки, доходя до подбородка. Шахри-Заде показалось, его язык порывался выскочить изо рта и лизнуть ее в щеку.

— Удивлена? А я считал, что ты меня с нетерпением ждала, — спустился в пещеру.

Стал перед Шахри-Задой, присел на подставку для лампы:

— Мне наплевать, что ты думаешь обо мне, о моем мире, о моей неописуемой красоте. Мне наплевать на твоего мужа, на твою сестру, на генерала-отца!.. Мне наплевать на все человечество, на его заботы, болезни, уродливые радости, на честь и достоинство! Главное, в этой шкуре шута мне невероятно комфортно! Хочу сижу, хочу лечу над горами, долами, замечая все изъяны, голые, срамные места всего человечества. Я же знаю: своей гордыней, своим внутренним совершенством, совершенством ума стою выше всех. Выше Земли, ее гор, морей и океанов. А это мне перед всеми душевными уродами человечества, их ничтожеством — предостаточно! Да, я внешне — урод! Похож на театрального шута. Но каков шут! Соглашайся, ряженый в этом мире должен быть страшнее всех людей, уродливее всех животных, зверей, даже ползучих тварей! Иначе кто его примет за Божье наказание, кто испугается его? Кто уважит, распластается перед ним в поклоне? Я — шут, своим уродством веселящий всех людей Земли, а сам в душе обливающийся горькими слезами. Ха-ха-ха!

Голос его, резкий, скулящий, набирая обороты, менял тембр, становясь низким, резким, вызывающим.

— Но внутри у меня блещут все красоты, достоинства Вселенной! В моей голове спрятан ум всего человечества, звезд, всех планет и галактик. Да, среди людей я — страшный колдун, чародей, завораживающий, загадывающий, переворачивающий души людей!

Резкими движениями рук он закрутил метельчатые брови. Из-под них на Шахри-Заду выпучились две головы зеленых куфий, сверкая зелеными, фосфорическими огнями.

— Ты, женщина, до сих пор у меня все время спрашивала, — вскочил, покрутился вокруг нее. — Я кое-что тебе отвечал. Теперь у меня есть время отвечать на все твои животрепещущие вопросы. Ну спрашивай, коль настроилась.

— И спрошу. Кто ты? Каким образом ты стал таким могучим? Кто тебе помог?

— Отвечаю. Я — дух! Я — черный ангел! Я тот, кто выходит по ночам навстречу одиноким путникам, пугая их, заставляя плакать, ползать, глотая пыль! Я тот, при встрече с которым человек от ужаса бросается в пропасть! Я — демон, способный день превратить в ночь. Я тот, кто останавливает движение рек, озер, морей. Я тот, кто переворачивает горы, стирает их с лица земли. Я — урод, я одновременно самое прекрасное создание на свете! Я — шут. В то же время я мозговой центр Вселенной! Хочешь, чтобы я стал белым всадником на белом скакуне? Я — белый всадник, которому поклоняются все воины земли! Хочешь, чтобы я стал гордым орлом, покоряющим небесные высоты? Я — орел, покоритель небес, а ты — крылья, дающие мне силу! Хочешь, чтобы я превратился в тигра, перед которым дрожит все живое на земле? Я — тигр, перед которыми потупляют взоры все твари, все сильные мира сего! Я — охотник, который объявил охоту на всех зверей. А люди — твари, со страху убегающие от меня! Посмотри на меня, вглядись в меня внимательно. Ты когда-либо предполагала, что этот урод может быть властелином? Властелином всех богатств, всех живых душ на земле?!

Он раскрыл огромный рот с невероятно толстыми губами. Отчего казалось, он, показывая все зубы, гниющие десны, вывернул его наизнанку. Рот его огромен, до ушей, вечно смеющийся, насмехающийся над людьми. Зрачки его бесцветных глаз загорелись желтым огнями, меняя цвет на кровавый, зеленый, синий. Лицо, скрипя чешуями, исказилось множеством мышц, сокращающихся, растягивающихся, делающих его еще более уродливым.

Он издал шипение языком невероятной величины. Из угла пещеры послышалось ответное шипение. Шахри-Зада не успела отреагировать, как с того угла на середину пещеры выползла пара змей. Они, скользя, приподняли головы. Шипя, извиваясь, высовывая изо рта раздвоенные языки, поднялись на хвосты. Они перед ней, извиваясь, раскачиваясь, вытянулись до уровня ее глаз.

Горбун сунул руку за пазуху, длинными гибкими пальцами выудил тростниковую дудку. Он всунул ее мундштук в прорезь толстенных губ. Подул. Его губы, как у ядовитой жабы, при вдохе и выдохе стали невероятно раскрываться, закрываться. А в уголках неприятно обнажались кровавые щели.

Пещера заполнилась мелодией небес, мелодией Вселенной, мелодией невероятной красоты и гармонии. Горбун вышел на середину пещеры. За ним, сплетясь, продвигаясь на кончиках хвостов, растягиваясь гибкими телами до потолка, передвинулись и змеи. Музыка, меняя тембр, становилась страстной, агрессивной. Змеи, извиваясь телами, злясь, шипя, в такт музыке участили раскачку извивающихся тел и красивых головок.

Змеи широко раскрывали зубастые пасти. С их агрессивно целящихся на него клыков на пол стекали капли яда, которые шипели, воспламенялись. Горбун, делающий невероятные круги в ритуальном танце, резко остановился. Замер перед клыкастыми головами змей, застывшими маятниками у его лица. Губы его покрывались белой пеной, глаза невероятно широко раскрывались, мерцая желто-зеленым пламенем. Его язык, раздваиваясь, чернея, высовывался между толстенных губ, издавая невероятное шипение. Змеи, грациозно держась на гибких телах, тоже шипели в ответ, раздвоенными языками цепляясь за его язык.

Разум Шахри-Зады выходил из-под ее подчинения. Он становился таким, словно модифицируется, расплывается. Она превращалась в некое среднее существо, находящееся в своем развитии между человеком и чешуйчатым существом.

Змеи, агрессивно шипя, тыча раздвоенными языками, на мгновение застыли перед лицом Горбуна, приближаясь головами, слизывая с его губ влагу, слились с ним в длинном страстном поцелуе.

Спустя несколько мгновений, которые показались Шахри-Заде вечностью, Горбун стал издавать шипение другого тембра. Змеи разомкнули свои рты, слившиеся в поцелуе с губами Горбуна. Перед ним гибко зависли, завороженно глядя ему в глаза, целясь в них плевками яда. Но повисли головы, извиваясь кольцами, опускаясь на пол. На полу растянулись во всю длину своих тел, уползая туда, откуда выползли.

Шахри-Зада все это время, собрав в кулак волю, пыталась не попасть под влияние коллективного гипноза змей, заговора колдуна.

Но магическая сила влияния колдуна, храмовых змей, вдохновившая, возбудившая ее, была сильнее ее воли. Ей показалось, что вместе со змеями, оборачиваясь змеей, куда-то уполз и Горбун. Но неожиданно на том месте, ей показалось, сияя, во всей своей красе стал молодой жрец из храма Ашшур. Горбун, поменявший облик, зачаровывая Шахри-Заду, источая телом ароматы рая, тянулся к ней. Три шага, два, один…

Он протянул свои клешни к ней в страстном порыве, губы собрал бутоном ароматной розы. Глаза, горящие зеленым огнем, превратились в изумруды. Шахри-Зада застыла перед ним, не моргая, не смея двинуть ни рукой, ни ногой. Мозг еще кое-что воспринимал.

Вдруг голова освободилась от груза. С глаз упала пелена. Она, брезгливо пряча губы, превратилась в один отчаянный крик. Но под действием магической силы Горбуна она размякла, раскрывая объятия. Уста, жаждущие поцелуя, слились с ними. Зрачки ее невероятно расширились, из них брызнули горячие слезы. Ее слезы ручьями потекли в прорезь его губ, сливаясь с ее губами…

* * *

Шахри-Заде показалось, что она проснулась. Первым, что она увидела, были горделиво сияющие щелки бесцветных глаз Горбуна Они кричали: «Я взял верх над твоим сердцем, душой и телом…»

— Ты хотела постигнуть глубины корней священного дуба, высоты его веток, могущество его мудрости?! Ха-ха-ха! — брызгая отравленной слюной, он ехидно рассмеялся ей в лицо. — Ты наконец добилась своей мечты! Вот сейчас ты только что растоптала свою душу, плюнула в лицо Матери всех матерей! Предала так верившего в тебя супруга, свои идеалы! Твоему позору свидетели священная пещера Дюрк, Родовой огонь! Стремилась в бездонные небеса, к падшим ангелам? Туда и угодила! Ха-ха-ха! — Его дребезжащий смех, убивающий в ней сущность, страшным проклятием отражался в стенах священной пещеры. От позора, который только что свершился, погас священный огонь. А из глубин галереи пещер, усиливаясь с каждым разом, поднимался рев и грохот.

Шахри-Зада упала перед священным очагом, зарыдала…