В танце снегов

Максим Шутов

Она летела, она порхала, она светилась на темном небе среди миллиардов звезд. Назвать это красивым полетом было нельзя. Скорее я наблюдал полет чувств. Девочка кричала. На ее лице играла дичайшая улыбка счастья. Она вся трепетала, крепко сжимая проворную метлу. Казалось, что именно это буйство и несло ее вперед в попытке закружить месяц, на встречу звездам.

Что такое вымысел? Это плод Ваших мыслей. Вы мыслите, и я этому рад. Чем больше размышлений запросит у Вас моя книга, тем будет лучше. Помните, что герои и события в данном повествовании плод нашей фантазии, а все совпадения с тем, что Вы считаете реальным миром случайны.

Иллюстратор Юлия Палина

© Максим Шутов, 2021

© Юлия Палина, иллюстрации, 2021

ISBN 978-5-4498-5023-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дорога

Холод сковал землю. Забравшись под толстое белое покрывало, она заснула. Перед дремой земля сбросила со своих лесных ресниц украшение листвы, но от этого не стала менее красивой. Ее ресницы тут же покрылись инеем и лишь тихо вздрагивали от дуновения ветра, когда к ней приходили сны.

Словно не замечая этого, старый бедолага автобус неспешно наматывал километры по бескрайним заснеженным просторам. Шумно жужжащая печка не оставляла шансов морозу, пытавшемуся пробраться сквозь щели в видавшей виды обшивке транспорта. Городской мальчишка, сидя на уставшем, потрепанном сотнями пассажиров кресле, едва скрывал свое ликование. Впереди его ждали встреча с любимой бабушкой, жителями затерянного в Российской глубинке села и волшебными чудесами матушки природы.

Думаю, нужно остановить перо и сказать, что ощущения были необыкновенно яркими, от чего моя память воспроизводит их так, как будто это происходило вчера. С вашего позволения, я поведу повествование от своего лица, как в «Первой книге». Так легче доверять воспоминания бумаге. Признаюсь, иногда, просыпаясь по утрам, я грущу, что детство, вернувшееся ко мне во сне, оказалось лишь миражем. Также не буду скрывать снов, уносящих меня в те трудные минуты, когда дорогим моему сердцу друзьям грозила серьёзная опасность.

Однако я отвлекся. Итак, ваш повествователь сидел на старом скрипучем кресле в любезно согласившемся отвезти его в гости к бабушке автобусе.

По дороге я сражался с тянущемся временем как мог. В те годы городской мальчишка был богат временем. Я беззаботно черпал его и щедро дарил казалось самым пустяковым делам. Мне мерещилось, что все еще будет впереди, а это все было далеко и не досягаемо.

Ведя борьбу с никуда не спешащими минутами, я досконально ознакомился с пейзажем бесконечного белого простора. Мне удалось это сделать через старательно прочищенный в покрытом инеем окне квадрат, который постоянно затягивало пленкой мороза. Вдосталь насладившись танцем снегов на бескрайней сцене, я хорошенько выспался и начал внимательно рассматривать каждого из спутников.

В первую очередь взгляд пал на скромную бабушку. Сей дивный пассажир был небольшого роста. Толстой ее нельзя было назвать ни при каких обстоятельствах. Тем не менее она занимала самое большое пространство в салоне. Огромное количество чемоданов и узелков, которое перевозила старушка, не поместилось бы и в грузовик, но каким-то волшебным образом улеглось вокруг божьего одуванчика. Сей дивный, видавший виды цветок ехал умиротворенно, с чувством выполненной при загрузке в салон задачи. Натруженные руки старушки крепко держали по-видимому самую нужную сумку на коленях. Все мысли и чаяния моей спутницы были где-то далеко и такие мелочи как внутреннее убранство транспорта или вид за окном ее совершенно не интересовали.

Устав от обилия поклажи, мелькавшей вокруг ее счастливой владелицы, глаза перенеслись на гордо восседавшую женщину. Высокая, худощавая, одетая в серую невзрачную одежду, она притягивала взгляд своим силуэтом, одновременно ударяя непримиримым отталкиванием. Режа глаз редкостной худобой, пассажирка одна занимала двойное место. Причем делала это сидя в такой странной позе, что ни один человек даже не помыслил расположиться рядом с ней. Иногда она как-то странно запрокидывала голову, словно хотела откинуть мешавшие ей волосы, но сделать это мешала старая, изрядно потрепанная собачья шапка. Две старушки, сидевшие позади меня, время ото времени перешептывались по поводу высокой спутницы. В их разговоре я уловил слова «понаехали» и «птичник», из чего сделал вывод, что женщина направлялась работать на недавно построенную в нашем селе птицефабрику, требовавшую прибытия дополнительной рабочей силы.

Почетное третье место среди моих невольных спутников я закрепил за молодым человеком, сидевшем на четвертом ряду от водителя. По виду священник или монах. Одетый в черную рясу и черный полушубок, рыжебородый пассажир был среднего роста и не так, чтобы широкого телосложения. Из общей толпы он в первую очередь выделялся своей говорливостью. Молчать в течении пяти минут было не в его силах. Обладатель рыжей бороды все время что-то рассказывал. Иногда это вызывало улыбки у сидящих рядом, но в основном его рассказы летели мимо мыслей сельчан, умиротворенно ждавших момента прибытия.

Не буду продолжать описание пассажиров. Аксиомой являлось то, что это были добрые и хорошие люди. Их вид говорил мне все и не вызывал особого интереса. Лучше останавливаться на теоремах. Они всегда притягивают внимание и время, заслуживая свое доказательство.

Старая, но еще надежная тормозная система запела тихую песню и автобус начал плавное торможение. Быстро расчистив вновь запотевший квадрат в окне, я заглянул на улицу. Мы совершали последнюю остановку перед конечным отрезком пути. Деревня, с непонятным для меня названием «Ярык», нехотя посыпала остановку нетерпеливо ожидающими прибытия автобуса людьми. Переговариваясь, слегка пританцовывая на морозе, они с нелепой стандартностью направились к подъезжающему транспорту, стараясь первыми подойти к заветным дверям и немного подталкивая друг друга по пути. Недолго потоптавшись у открывающихся дверей, встречающие стали подниматься в салон. Начался кипучий процесс эвакуации божьего одуванчика и ее пожитков. Родственники, дождавшиеся старушку, оказались весьма суетливы и направили все свои силы и внимание на отслеживание полного отсутствия остатков поклажи в салоне транспортного средства. Рыжебородый пассажир, пытавшийся было помочь советом суетливой группе встречающих, после ряда бесполезных попыток остановился и с досадой вышел на пирон. Завидев подвыпившего человека, безуспешно старающегося проникнуть в автобус, молодой вещатель остановил пьянчужку и начал что-то ему говорить, настоятельно жестикулируя пальцами в воздухе. Речь была длинной, и вздернутые к небу пальцы поднимались все выше и выше. С трудом державший равновесие человек, оторопев после внезапной лекции, то и дело переводил взгляд от священника к автобусу и обратно. Было видно, что слова обладателя рыжей бороды доходили до сознания пьянчужки не с первого раза, но все же попадали в цель.

Наконец суета улеглась. Пассажиры заняли свои места, и ведущий неравную битву с годами транспорт тронулся в дальнейший путь. Заметенные снегом дома, с аккуратно прочищенными к ним дорожками, стали пробегать все быстрее и быстрее. Наблюдая за этим, я принялся расширять прочищенный в заиндевевшем окне квадрат, как вдруг почувствовал, что кто-то отрывает меня от сидения, схватив за воротник. Обернулся и ахнул. За моей спиной стоял подвыпивший тип, недавно побывавший на лекции рыжей бороды.

— Уступи место старшим, щенок.

Пассажиры не успели даже ахнуть, в то время как одетый в черную рясу человек стремительным шагом подлетел к месту потасовки. Сорвав руку отвратительного типа с моего воротника, заступник пристально посмотрел новому пассажиру в глаза.

— Остановись, душа заблудшая. Зачем отрока пугаешь?

Народ загудел. Запричитала ехавшая рядом женщина. Напавший на меня путник осел. Со стороны могло показаться, что ему стало плохо, однако, внимательно заглянув в залитые алкоголем глаза, я понял, что хулиган совершенно не осознает реальности.

Рыжебородый человек оттолкнул негодяя и бесстрашно повернулся к нему спиной.

— Идем, малой. На прошлой остановке рядом со мной место освободилось. Не бойся его, пошли.

Одетый в черную рясу человек улыбнулся и протянул руку.

— Отец Тихон.

Что оставалось делать? Я с согласием пожал руку внезапного помощника.

— Иван.

Новый знакомый перенес мою небольшую поклажу, и дальше я ехал рядом с неумолкающим спутником уже в передней части салона.

Люди в автобусе почувствовали конец истории. Гул затих и лишь редкие неодобрительные комментарии неслись к дебоширу из разных концов транспорта. Не замечая этого, зомбированный неведомым алкоголем персонаж кое-как держался на ногах, шатаясь из стороны в сторону. Он даже не присел на опустевшее сидение. Покачавшись таким образом минут десять, пьянчужка без сил рухнул в кресло и замер до момента прибытия.

Теперь о неожиданном заступнике. Рыжебородый попутчик полностью оправдал мои ожидания в оживленной беседе. Перенося из стороны в сторону добродушный взор, молодой человек начал замысловатый рассказ, ускоривший течение времени. Казалось он хотел вывернуть передо мной свою душу. Пролетело несколько километров, и он смог безраздельно завоевать расположение мальчишки, недавно напуганного самым безобразным образом. Я даже привык к мелькающей в разные стороны рыжей бороде, и оживленная беседа заняла все внимание.

— Напугался? Ну это ты, дружище от неожиданности. Она всегда все увеличивает. Радость делает более яркой, а если беда в гости пожалует, без всякой жадности подкидывает нам в кровь адреналина. Ты с такими людьми первый раз сталкиваешься?

— Видел раньше. Близко не общался.

— Неприятные они, когда близко?

— Они ужасные. Запах такой, что до сих пор тошнит.

— Запах? Это ты верно заметил. У животных так. Если не хочет зверь, чтобы к нему приближались, так воздух испортит, что близко не подойдешь, а захочет рядом кого-то удержать, другие запахи выделяет. Человек, как видно, тоже не далеко от животных ушел. Как думаешь, зачем люди пьют?

— Для веселья, наверное.

— Нет. Огненная вода их от других людей прячет. Видел, как страусы голову в песок закапывают? Запихнут туда голову, навоняют вокруг от страха и ждут. Если кто за попу схватит, не повезло, а если более сильный зверь побрезгует, значит их сегодня день.

Мужчина, сидевший сзади нас, придвинулся поближе.

— Что ты, батюшка, мальцу мозги пудришь? Причем тут страус? Витьку тунеядца опять с работы выгнали. Вот и едет он в другое село на трудоустройство. Слышал я, что его уже с пяти работ выдворяли. Так он и путешествует, добрым людям проблемы создает.

Обладатель рыжей бороды обернулся назад и раздосадовано посмотрел на вмешавшегося в разговор пассажира.

— Как зовут тебя, сын мой?

— Александром.

— Александр, неужели ты не знаешь, что во все времена на Руси к слабым духом людям относились снисходительно. Сказано: «Не судите, да не судимы будете». Сколько таких по дорогам в разные времена брели, бредут и брести будут. У всех разная судьба. Винить здесь никого не нужно.

Не согласный пассажир, не став спорить, отодвинулся обратно. Молодой заступник задумчиво уставился в окно. Долго он так не усидел, и повернувшись ко мне, как заговорщик зашептал на ухо.

Покорно, не ища конца,

Они брели через Россию.

Страданием своим сердца

Они людские получили.

Не прикрывая нищету

Они за благость выдавали.

Любому встречному глупцу

Покой и счастье обещали…

Рыжебородый спутник замолчал и снова отвернулся к окну. Обернулся. По очереди еще раз посмотрел сначала на меня, потом на окно. Словно он сравнивал узоры на стекле с настроением, написанным на моей физиономии.

— Иван, а ты в селе церковь посещаешь?

— Да.

— И с местным священником знаком?

— Мы с ним друзья.

— Нравится тебе в церкви?

— Я к отцу Иоанну всегда с радостью иду.

— Ты к священнику идешь, или в церковь Богу молиться?

— В церковь иду, а как Богу молиться нас батюшка учит.

— И как надо?

— Зачем вы меня об этом спрашиваете?

— С проверкой я к отцу Иоанну еду. Буду смотреть, как он дела ведет, в каком состоянии храм содержит.

Последняя часть разговора мне совсем не понравился, и я страшно обрадовался, разглядев через лобовое стекло автобуса, замаячившие вдалеке, редкие огоньки заветного села. Скоро показались деревянные строения. Мы подъезжали. В груди все сжалось от приближения долгожданного момента. Вот он, тот миг, которого я так жаждал в долгом городском уединении, среди тысяч людей.

Снизив скорость, автобус протиснулся на деревенские улицы. Дома, завернувшись в снежные шубы, вышли на встречу. Они смотрели на меня, светом окон и говорили на перебой.

— Не дрейфь, перезимуем. Мы согреем тебя. Нам вместе будет тепло и уютно. Вот увидишь, сколько в нас хранится вкусных припасов на зиму, как жарко греют наши печки. Холодный декабрь прошел, подождем еще пару месяцев, распустим пушистые шубы на нити весёлых ручьев и встретим весну. Не дрейфь, заходи, мы рады тебе.

Только они это произнесли, как мой добрый старый транспорт начал притормаживать и наконец остановился.

Я затаил дыхание. Если на минуту задуматься, о встрече после долгой разлуки… Нет, не принимайте во внимание встречи подобные первому сентября. Им предшествует трехмесячное наслаждения волей. Речь идет о ситуации противоположной. Бывает же так, что к нам относятся с искренней любовью. Иногда случается получить помощь не взамен чего-то, а искренне, от души. Люди честные, высоконравственные, сильные духом, поверьте, они существуют. Скажу даже, что они красивы. Красивы каждый по-своему. Нет, не результативны, а именно красивы их поступки, их манеры, их внешность, их мысли, их речь. Столкнувшись как-то с таким человеком, ты всегда ожидаешь возможности с ним повидаться. Тебе это интересно. Рядом с светящимся изнутри начинает лучше смотреться наша жизнь. Наконец, общаясь с подобными людьми, мы сами становимся лучше. Долгое расставание с подобными личностями многократно увеличивает радость от заветной встречи.

Двери автобуса распахнулись. И кто бы вы думали в них показался? На ступеньки заскочил сельский участковый. Крепкий мужчина лет тридцати, среднего роста. Его щеки были румяны от мороза, а глаза смотрели со старой знакомой проницательностью. Быстро найдя среди пассажиров мою скромную кандидатуру, он мгновенно оказался рядом, успев протиснуться между креслами до того, как с них начали вставать спутники вашего повествователя.

— Здорово, Иван. Давай помогу тебе с поклажей.

Как только он заполучил багаж, в довесок к вещам, на его руке повисла сидевшая рядом старушка.

— Товарищ милиционер, видите небритого в центре автобуса. Да, да он нехристь. Этот человек сегодня на сыночку напал, а батюшка защитил мальчика.

Не дав защитнице угнетенных договорить, страж порядка прошел к хулигану, что-то ему быстро сказал и вышел из автобуса, призывно помахав рукой.

В моей голове пронеслась куча мыслей, основанных на грядущем торжестве правосудия. С ними я направился к выходу, краем глаза наблюдая за походкой, движущегося к дверям, автобусного хулигана. Каждый его шаг рассказывал о смятении в душе отталкивающего человека.

Хлебнув свежего морозного воздуха, я вышел на пирон. Бабушка, как всегда скромно стояла в стороне от нетерпеливо толпящихся людей. Встреча, с победившим в конкурсе доброты и тепла человеком, затмила все. Упав в ее объятья, я не заметил, как участковый навис над подвыпившим хулиганом, как рыжебородый спутник, аккуратно спустившись по ступенькам автобуса, быстрым шагом растворился на сельских улочках, как украшенный заиндевевшими окнами транспорт тронулся с места и отправился по одному ему ведомым делам. События неслись мимо. Мне было не до них. Я наконец очутился в мире, куда стремился всей душой. Мире, в который до сих пор не смог прорваться нарастающий беспредел, разрушающий естество, веками доказывавшее свою безальтернативность.

Зачарованность прервал милиционер, закончивший объяснение правил игры, на вверенном ему кусочке земного шара, новоявленному гостю. Держа в руках мои скромные пожитки, он с удовольствием присоединился к нашей радости.

— Ваня, Ванечка, Иван заждались мы тебя. Что так долго не ехал?

— Сергей, маму трудно уговорить. Ей все некогда, а одного меня она еле отпустила.

— Сильно тебя этот бедокур напугал?

— Нет. За меня священник заступился.

Бабушка с интересом осмотрелась.

— Какой такой священник?

Я тоже поискал доброго спутника глазами и не нашел.

— Зовут его Тихон. К отцу Иоанну с проверкой приехал.

Бабушка Агафья всплеснула руками.

— С какой такой проверкой? Этого еще не хватало.

Участковый вмешался разговор и замахал руками в воздухе.

— Хорош мерзнуть. Поехали. Вас отвезу и на работу. Пошли, пошли… Я машину у почты поставил.

Мы с бабушкой, обменявшись добродушными улыбками, направились за веселым участковым, тащившим к своему железному коню мою поклажу.

Милицейский УАЗ… Красивая высокая машина, раскрашенная в жёлто-синих тонах. Детские впечатления не могли не отметить ухоженность данного аппарата. Как снаружи, так и внутри Уазик был всегда педантично чист. Еще летом я наблюдал, как Сергей отчитывает сельского механика, которому было предписано помимо ремонта тракторов следить за здоровьем жёлто-синего коня милиционера. Механик, наверное, справедливо заявлял, что с ржавчиной и другими прелестями данного чуда технической мысли бороться сложно. На что участковый уверенно парировал напоминанием о неравной борьбе автомеханика с превосходным сельским самогоном. Также милиционер рассказывал про серьезную ответственность, что наступит если специалист-механизатор не победит ржавчину, равную по своей вредоносности пресловутому напитку.