Заноза

Максим Черный, 2012

И смех, и грех – так можно охарактеризовать события, описанные в этой повести. Целый квартал обычного советского городка эпохи «застоя» становится площадкой для безумных забав главного героя. Этот человек не похожий на других. Меткое прозвище – Заноза, заменило ему имя. Мало кто желает знаться с ним но, знают все! Заноза – парень с чудинкой, поэтому чудит, чудит и чудит! Остальное население квартала тоже не является изысканным, что с особой иронией подмечено автором. Вообще ирония, иногда жёсткая, сопровождает всё повествование от первой до последней строчки и даже в тех эпизодах, где следовало бы содрогнуться и посочувствовать героям, разбирает смех.

Глава 1. Человек — беда

Заноза не был моим близким другом, скорее так, приятелем, глупые и смешные выходки которого, притягивали и развлекали меня и моих товарищей. Но прежде, когда мы были ещё совсем малолетками, он казался нам грозой всего района и самым знаменитым хулиганом! Во всяком случае, у нас были на то причины! И не только у нас! От него страдали решительно все, кому не удавалось избежать общения с ним, в особенности его несчастные соседи, которым некуда было от него деться! Но об этом позже!

Заноза был года на три постарше меня. Когда я впервые о нём услышал, он должен был учиться уже в седьмом классе, но там его не было. За нестандартный склад ума, точнее, за его отсутствие, он был определён доучиваться в школу для «особо одарённых»! Наши учителя частенько попугивали нас этим заведением и всегда приводили в пример Занозу. Правда, с их слов выходило, что он просто дурачок и недоумок вроде нас, но мы-то уже прекрасно знали, что его частенько забирали в психушку на профилактику, и он был самым настоящим официальным дураком со справкой, шумным и буйным!

Этот факт смущал и тревожил всех окружающих, но только не самого Занозу. Имея такую справку на руках, он мог безнаказанно творить что угодно! И это обречённо понимало все население нашего микрорайона!

Бывает, что людей, умственно-оригинальных, иногда называют «тормознутыми», но в данном случае такое определение не подходило, тормозов у Занозы не было вовсе! На всякое критическое замечание в свой адрес, — лестных не было, и быть не могло, он реагировал мгновенно и бурно, вплоть до драки! Обложить блистательным «трёхэтажным» матом любого взрослого, даже громадного и сердитого слесаря из ЖЭКа, если тот находился достаточно далеко, было делом обычным! Кирпич, запущенный в окно помещения детской комнаты милиции, тоже не выглядел новаторски! Шумная погоня с дубиной за сверстниками, вообще не могла никого удивить! К этому все давно уже привыкли, и даже развяжи он третью Мировую Войну, никто бы и тогда не удивился!

Но следовало проявлять чрезвычайную настороженность, если, вдруг, Заноза не ушевал и не ругался, а просто тихонько уходил, загадочно улыбаясь. Такое иногда случалось, и беда тому, кому была адресована эта улыбочка! Как правило, утром, на пороге особенно мешавшей ему жить организации, или просто гражданина появлялась куча, наложенная ночью!

А жить Занозе мешали решительно все! Страшно мешали соседи, ежеминутно готовые настучать на него куда следует! Мешал пресловутый слесарь из ЖЭКа, а с ним лифтёры, электрики, плотники и стекольщики, которых Заноза ни на день не оставлял без удовольствия восстанавливать и без его-то участия, уже пошатнувшееся, коммунальное хозяйство! Мешали знавшие его продавщицы, не давая украсть ничего, попросту не пуская его в магазин! А уж как докучала ему милиция и говорить не приходится! Никто его не любил, а он, уйдя в глухую оппозицию, наслаждался обилием недругов, которые вдохновляли его на новые, изысканные пакости!

Вообще-то его звали Игорем, а звучное прозвище прилипло к нему неспроста. Уж если он одаривал своим присутствием какую-нибудь компанию, даже пусть более взрослую чем его сверстники, то отделаться от него не представлялось никакой возможности. Не помогали ни угрозы, ни подзатыльники, ни поджопники!

Заноза привык к всеобщему вниманию, и если вдруг ему этого самого внимания недоставало и становилось скучно и одиноко, то он обычно тихонько примазывался к какой-нибудь группе праздных юношей и девушек, поначалу, лишь присматриваясь и прислушиваясь, никак пока достойным образом себя нее проявляя. Но в какой-то момент его вдруг посещали подходящие мысли, и он молниеносно встревал в беседу! Мысли его были не очень глубокими и чаще всего сводились к резкой критике внешности и умственных способностей сразу всех присутствующих без разбора. По его мнению, все они были уродами и придурками! Мужская половина аудитории, при этом, обязательно обвинялась в мужеложстве, — это умное слово очень нравилось Занозе, впрочем, иногда он обзывал их и по старинке — педиками, поэтому монологи его были яркими, но непродолжительными! Правда, после очередного пинка, отбежав на безопасное расстояние, Заноза принимался ещё громче и крепче высказываться в адрес недостойной публики, щедро применяя высокохудожественные матерные формы!

Особенно вдохновляли Занозу парочки влюблённых. В этом случае Заноза непременно объявлял, что барышня шлюха, и он её уже имел или ещё поимеет, а молодой человек козёл и ещё кто-то, или что-то! Последние высказывания, как правило, очень неразборчиво доносились уже из кустов, где проворно сверкали пятки Занозы! А через считанные минуты всё повторялось и, в конце концов, ретироваться приходилось незадачливой парочке или целой компании, невзирая на физическое и численное превосходство!

Трудно сказать, что больше нравилось Занозе в подобных забавах. Может быть завоёванное внимание, а, может, погоня и оплеухи, не знаю! Но триумф, с которым он в гордом одиночестве созерцал покинутое людьми пространство, явно придавал ему новые силы для побед над безмятежными обывателями! Он был отвергнут, он был гоним, он был бит, но всегда оставался победителем, уверенно оправдывая репутацию настоящей занозы в заднице общества!

Объектам его притязаний помладше, вроде нас, тоже приходилось несладко. Здесь всё обстояло совсем иначе, так как подзатыльник можно было схлопотать уже от Занозы. Но зато можно было и откупиться, расставшись с какой-нибудь безделушкой вроде календарика, значка или красочного фантика. Любой пёстрый хлам, коим всегда были полны наши карманы, позволял свести к минимуму общение с Занозой, если избежать его уже не удавалось!

Что касалось соседей Занозы, то тем приходилось совсем туго! Впрочем, всё по порядку!