Стажировка

Максим Сычев

«С солдата взять нечего, отсюда искренность отношений» ДМБИстория о том, как двух курсантов супер-элитной Ленинградской Военно-медицинской академии отправляют в «образцовый» авиационный полк под Саратовом. И начинается романтическая комедия с элементами военного хоррора. Читать можно всем – юмор общечеловеческий. Лично мне понравилось, хотя я сам это и написал. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 5. В тихом омуте

…К пятому курсу всякие увеселительные вылазки теряют былую привлекательность. Кто-то из бывших партнеров по зажиганию женился, кто-то основательно занялся научной работой, а кому-то просто надоело. Поэтому походы на дискотеку на пятом курсе проходят довольно спонтанно. Выходишь вечером в управление факультета и громко орёшь: «Кто идёт?» В эту субботу мне в напарники достался Славик. Курсант из Киева с нашего факультета, но с младшего курса. Славик такой же красавчик, как и я — голубоглазый блондин. Поэтому вечер обещал быть результативным. И ещё Славик абсолютно раскрепощён. Он не затыкается. Ему абсолютно всё равно, с кем говорить и на какую тему. По дороге на дискотеку, в метро он успел мне рассказать, как виртуозно киевские геи делают минет. Мне совершенно не хотелось знать, откуда Славик так хорошо знает про это. Но он резко переключился на тему сдачи какого-то медицинского экзамена, а потом ещё куда-то. До дискотеки мы так и не доехали. На эскалаторе в метро Славик зацепил двух девочек азиатской наружности, и пока мы ехали вверх, успел познакомится и напросится в гости. Девочки были представительницами какой-то непроизносимой национальности из Якутии, учились в кулинарном техникуме и жили неподалеку от этой станции метро в общежитии народов дальнего Севера. На все скабрезные вопросы Славика девочки скромно опускали глаза и ускоряли шаг, и я начал беспокоится, правильно ли они понимают, зачем мы идем к ним в гости?

Мы подошли к общежитию. До того, как его передали народам дальнего Севера, общежитие числилось Домом Авиаторов. Было построено в легендарные тридцатые годы, и в нем обитали Чкалов с Байдуковым и остальными друзьями. Остро захотелось на экскурсию. Войти в легендарные двери, подняться по легендарной лестнице и пройтись по легендарным коридорам. Но не судьба. Оказалось, что в наше время в общежитии очень суровое руководство и оно очень негативно относится к непрошеным гостям. Даже в форме военных летчиков. Поэтому, войти внутрь нам предлагалось через окно второго этажа. А оно высоко! Но девушки приказали не волноваться, зашли внутрь и через некоторое время из окна свесилась довольно профессионально связанная лестница из простыней, с накрученными мусингами. Однако! Мы с легкостью залезли в окно и очутились в настоящей довоенной казарме.

Если наши современные казармы построены по последнему слову военной инженерии и представляют собой лист акации: длинный коридор с расходящимися в стороны лепестками — кубриками с двойными рядами кроватей и проходом посередине, то эту казарму строил безумный архитектор. Мы очутились в огромном квадратном помещении, с хаотично расставленными по всей площади кроватями. Какого-то внятного и понятного порядка в расстановке не наблюдалось. Чтобы обеспечить маломальскую интимность между кроватями, с потолка были натянуты простыни. И в этом чудо-лабиринте обитает человек тридцать. Когда мы со Славиком вползли в окно первое время все было относительно спокойно. Как истинные гусары, идущие на свидание к дамам, мы прикупили в ларьке у метро пару бутылок игристого. А вот когда бутылки были открыты, из-за простыней выползли новые действующие лица. Много! Славик говорил задорные армейские тосты, пил на брудершафт, пытался запомнить имена или хотя бы выговорить. Но, когда напитки закончились, и кто-то выключил свет, началось что-то жуткое. Как в Бородино: «Смешались в кучу кони, люди». Толпа сексуальных маньячек. Голодных! Видимо, свет их как-то притормаживал, а в темноте они полностью активизируются. Как вампирши, только сексуальные. Я потерял счет где-то на пятой напарнице и только по свежему яростному натиску понимал — случилась новая любовь. В противоположном углу казармы свежевали Славика. Когда сил уже совсем не осталось, а жить всё ещё хотелось, я сумел перевернуться лицом вниз и… от меня тут же отстали! Для вампирш — это был условный сигнал. Я заснул.

Проснулся от голосов в комнате. У нас была экскурсия. Повариха, что спала рядом, натянула мне на голову простыню и закрыла рот ладонью. С далекой Чукотки на учебу в Санкт-Петербург родители привезли дочь и очень сильно переживали, как оно там? Комендантша общежития с непритворным воодушевлением, рассказывала об условиях проживания, графике работы банно-прачечного комбината и прочих прелестях общежития. И совсем было собралась уводить экскурсию к другим экспонатам, как вдруг в дальнем углу комнаты зашевелилось, и из-под простыней восстал ни о чем не подозревающий Славик. Почесывая правое яйцо сквозь синие армейские трусы, он побрёл в сторону туалета. Комендантша оцепенела, пару раз мотнула головой, чтобы избавится от наваждения — наваждение бодро шагало к туалету. И тогда тетка яростно заголосила: «Тоооолиииик!»

На зов стремительно явился низкорослый охотник на моржей, но не с гарпуном, а веником. И ещё, у него зачем-то был во рту милицейский свисток. Увидев нарушителя, задорно посвистывая и размахивая веником, он начал гоняться за Славиком по проходу между кроватями. Славик не особо понимал, чего от него хотят, но на всякий случай держал дистанцию. И тут я резко осознал — нам здесь не рады! И сильно захотел домой. Дождавшись, когда оленевод-стахановец пробежит мимо моей кровати, я схватил вещи и выпрыгнул в окно. Мягко приземлившись на газон, начал одеваться. Через минуту прилетел Славик. А ещё через секунду в окне с обиженным «Фьюить!» появился Анатолей. Он не обладал такой прекрасной физической подготовкой, как у нас, поэтому прыгнуть не решился. Кинул в нас веник и добавил что-то явно оскорбительное на своём родном диалекте. Я поймал на лету веник и аккуратно положил на газон, всё-таки, ничего плохого нам здесь не сделали. По дороге к метро, одеваясь, оптимистичный Славик радостно сообщил:

— А мне понравилось. Может, повторим?

Я представил, что из меня опять будут высасывать все жизненные соки, и отрицательно замотал головой. Судьба чукотской абитуриентки осталась загадкой. Жилище героических авиаторов так и не было осмотрено со всех ракурсов. Ну хоть веник символически возложил в дань памяти подвигу первооткрывателей неба…

Глава 6. Прощай Саратов! Здравствуй, Петровск!

…В общаге СЮИ все тихо и спокойно. Никто не дебоширит. Все спокойно лежат штабелями и спят. По центру комнаты, укрывшись милицейской шинелью спит Боб. На всякий пожарный случай он выставил над собой безымянный палец с обручальным кольцом, как знак радиационной опасности — «Не влезать! Убьёт!». Он недавно женился и все эти шуры-муры ему не к чему. В не таком уже далеком Петровске мирно спит старший прапорщик Григорьев. Ему сниться прекрасный сон. Он на охоте. Бесконечная стая диких уток садиться на лесное озеро. Он стреляет, а патроны всё не заканчиваются, а утки всё падают и падают. Совсем рядом с ним, в соседнем подъезде таким же безмятежным сном спит капитан Кольцов. Ему снится учебный полет. Из последних сил, на одном крыле он дотягивает верный Л-410 до полосы, сажает и обессиленный вываливается из кабины. Навстречу ему бегут верные друзья и любимая жена. В холодном поту просыпается майор Смирнов. Он вскакивает на кровати и будит спящую рядом с ним прекрасную жену Викторию.

— Представляешь, Вика. Мне приснилось, что в нашем городке объявилось два каких-то монстра! И они тут такое устроили, ТАКОЕ!

— Не переживай, любимый! Ведь это просто сон.

— Как знать, как знать…

Из Саратова в Петровск ходило два автобуса, утром и вечером. Утренний мы благополучно проспали, поэтому надо было как-то коротать день. Студент Лисичкина при свете дня оказалась абсолютна непригодна, как объект сексуальных притязаний. Сначала она прочла нам долгую лекцию о великом литераторе Чернышевском, который жил тут неподалеку, а после обеда и вовсе засела за уроки. И вдруг, кто-то из юристов, как бы невзначай предложил: «А давайте в карты поиграем? Например, в „секу“?»

Только не расплывись, ТОЛЬКО НЕ РАСПЛЫВИСЬ!!! Вот зараза — Боб всё-таки расплылся в довольной ухмылке. К счастью, кроме меня на это никто не обратил внимания. Всё дело в том, что я «срисовываю рубахи» и Федя об этом прекрасно знает. На заре карточных игр кто-то наблюдательный заметил, что в процессе игры на обратной стороне игральных карт остаются отметины, по которым легко определить, какие карты сданы противнику. Поэтому эту сторону стали украшать характерным узором — «рубашкой», чтобы отметины не так сильно бросались в глаза. Но для человека с хорошим зрением и фотографической памятью, при должной тренировке, не составляет труда различать карты и по «рубашкам». И вот я, как раз, в себе этот навык за долгие годы учебы в медицине развил. Особенно в «секе». Три-четыре раздачи, и я прекрасно вижу по «рубашке» тузов и джокера. Остальные карты смысла запоминать нет.

Теперь главное вести себя сдержанно, чтобы не спугнуть. Плетнев заступил на дежурство, с остальными ментами у меня тесных отношений не было — можно играть в полную силу. Сека — такая игра, в которой очень нужна удача. Видь ты хоть все карты насквозь, но, если тебе не сдают выигрышные комбинации, на одном блефе далеко не уедешь. У меня ситуация пока терпимая, а вот Боб ушел в минус. Очень некстати. С учетом того, что на кону стоят наши последние деньги. НЗ! Наконец-то он взял банк, сейчас мы увидим знаменитые загребущие толстые пальчики. Выявился везунчик среди студентов, к нему уже перекочевало больше половины денег всех игроков. Неужели он мой «коллега» или вообще колода крапленая? Я пристально понаблюдал за ним несколько раздач. Нет, рубахи не пасет — реально «везунчик». Ничего, мы это сейчас поправим.

И вот, наконец-то раздача, которая делает игру. По «рубашкам» вижу, у меня три лба (три туза) — максимальная комбинация, 33 очка. И я сижу первым, после сдающего. А последний туз и джокер у «везунчика». Для игры даже две эти карты неплохая комбинация, а если ещё и третья карта одной масти с тузом, то 32! На одно очко меньше, чем у меня. Это как стритфлэш и флэшрояль в покере. Иду «втёмную». Это значит, что я делаю ставку, не глядя в свои карты, наудачу. Теперь все, кто хочет продолжить розыгрыш должны делать двойную ставку. И так каждый круг. Федя все понимает без слов и поддерживает. Чем больше человек участвует в розыгрыше, тем больше банк, тем труднее от него отказаться. А сейчас это самое главное — зацепить. «Везунчик» удваивает! Значит все-таки 32. Делаем ставки ещё пару кругов. Всё. Банк солидный, дальше смысла «темнить» нет. Теперь всё будет зависеть от моей актерской игры. Надо максимально выразительно изобразить сомнение. Типа карта не очень, а банк внушительный — жалко сбрасывать. Беру в руки карты и начинаю спектакль. Покривлявшись минуту, иду ва-банк! Боб скидывает карты. Теперь у «везунчика» два выхода: или также скинуть карты и тогда я выиграю, или поставить на кон все, нажитое непосильным трудом. Он ставит всё! Вскрываемся. Сейчас начнётся моё любимое: «Да как так-то? Две максимальных комбинации, да ещё и „втёмную“! Так не бывает!» Бывает, всё бывает. Только надо подождать.

Я сгребаю к себе практически всю наличность, участвующую в игре. Как правило, после такого розыгрыша игра прекращается. Так и произошло. Ну что же, поместье чужое мы, конечно, не отжали, но на новый ящик «Арагви» заработали. Пора и честь знать. Провожали нас уже не так радостно, как встречали. Но юристов можно понять. Лисичкина даже не вышла! Заточка!

Ага! Щас! Десять ящиков «Арагви»! Магазин на автовокзале не имел в своём ассортименте вообще никаких коньяков. Только сомнительного вида жидкость в мягкой пластиковой бутылке под названием водка «Белый орел». Взяли пару штук, не ехать же совсем с пустыми руками…

…А в деревне Гадюкино идут дожди. В Петровск мы приехали уже после заката солнца. Местный вокзальный «сусанин» указал нам направление в сторону военного городка «напрямки». «Прямки» проходили через огромный пустырь по узкой глиняной тропинке. Как и все уважающие себя пятикурсники, военную форму мы везли в сумках, а одеты были по последнему слову питерской моды. В том сезоне в Санкт-Петербурге в моде были: легкие саламандровские туфли «инспектор» с мелкими дырочками по всей поверхности, брюки-слаксы, турецкие шелковые рубашки и короткие кожаные куртки. Петровская погода смеялась над столичной модой. Прям ржала в голос! Туфли после каждого шага в очередную лужу выпускали вверх фонтанчики из каждой дырки, как перевернутый дуршлаг. Брюки промокли до самого пояса и только куртки, сшитые из качественной кожи подкладок армейских сапог, чудом сохраняли сухость корпуса. А огоньки все так же далеко, как и в начале пути. Мы с Федей продумывали страшный план, как завтра утром заполним сразу весь дневник стажировки и сбежим из этого гиблого места! Потому что тут жить нельзя! Боб пару раз срывался на рыдания. Я пытался его успокоить:

— Не дрейф, Федя. Люди и в космосе живут.

— Да лучше в космосе! Там хоть кормят из тюбиков и зарплата хорошая… наверное, — ответил пессимистически настроенный Борисыч.

Спустя час мытарств мы-таки дошли до военного городка. Огромный забор с огромными дырами! Заходи, кто хочешь, бери, что хочешь. Значит нечего брать! Мы спросили у первого попавшегося военного, где находится медицинский пункт ОБАТО (Отдельный батальон аэродромно-технического обеспечения). Он показал. Лазарет представлял из себя довольно обшарпанное двухэтажное здание, обильно обсаженное зеленью. «И было душно в ущелье тёмном и пахло гнилью». Единственный больной, находящийся на лечении, приветливо улыбнулся нам. Он сидел на почти сухой ступеньке лазарета, посасывал беломорину, и всем своим видом показывал, как он сильно страдает. От него вкусно пахло спиртом.

— Да, и в тундре люди живут, — задумчиво отметил Федор, учуяв родной запах. И мы вошли внутрь.

Этой ночью дежурила медсестра Татьяна Николаевна. Истинно русская, взрослая женщина — на мой взгляд, ей было больше сорока лет. Она не сразу поняла, кто мы такие. Но, когда мы в третий раз объяснили ей, что нас страна прислала в Петровск на стажировку, всплеснула руками и убежала куда-то. Бегала она звонить начмеду полка, выяснить, что с нами делать. Начмед приказал поселить нас в свободную палату, а утром он уже сам во всем разберётся. Как следует разглядев меня в свете плафона, медсестра прижала руки к груди и зачаровано прошептала: «Господи! Как на Мейсона похож!». Вот сейчас непонятно было: это плохо или хорошо? Кто такой Мейсон, и что мне с этой информацией делать? Потом Николаевна выделила нам самую чистую офицерскую палату и в двух словах рассказала про Петровск и его достопримечательности.

Из достопримечательностей в городе было два светофора и чья-то могилка. Светский лев Федя моментально поинтересовался, а как в Петровске обстоят дела с культурной жизнью (вольёмся или всё-таки сбежим завтра). Из культурной жизни по субботам в парке была дискотека. Но! Тётя Таня на всякий случай нас предостерегла:

— Лучше туда не ходите. Потому что наших там не любют и лупют! И не надо хорохориться! Это по-первости кажется, что молодежи в городе нет, а на драку со всех сел съезжаются!

Совсем, как у нас на Кавказе…