Кресло для курения

Максим Павлович Вилькс, 2019

Часто ли мы задумываемся о том, как видят мир другие люди? Пытаемся понять, представить себя на их месте? Порой мне снится сон, что я проживаю жизнь другого человека. Иду к цели, которую совершенно не хотел выбирать, и, очнувшись, упорно продолжаю следовать за ней. Может ли цель перерасти в мечту, и что делать, когда мечта стала целью? Когда подросток мечтает, а повзрослев, достигает этого, мы поздравляем его с успехом. Но это не так, ведь мечта недостижима – он пришел к цели. Что делает человек, достигший своей цели? Ставит новую. Содержит нецензурную брань.

Слон

Насколько легко мы создаем себе идолов.

Начало речи первого патриарха церкви Всеверия

Трудно было назвать осенью то, что творилось за окном, пока я собирался выйти на улицу. Дождь, который шёл, не переставая, три дня, закончился, и светило яркое солнце, а ветер покачивал линии электропередач. Тучи сбежали при его появлении, и настроение было замечательное, воздушное. Ну, почти. Играла музыка из колонки, и, пританцовывая под неё, я надевал свои узкие джинсы, слегка торопясь. Пунктуальность всегда была частью моей натуры, и мне нравилось убеждать себя, что это часть немецкой философии. Пунктуальный человек — ответственный человек. Перепроверяя по карманам все, что мне нужно, а это было немногое: пара бумажных купюр, телефон, чтобы не потерять контакт с миром, который без него переставал существовать, и жвачка. Набор обычного подростка, и, конечно, чувство радости, которое с годами меркнет. Надев пальто и прихватив зонтик, я выбежал в коридор, чуть не снеся при этом свою маму. Тогда мне было 16 лет, и пушок, что рос на вытянутом лице с квадратными скулами, её всегда забавлял.

— Куда ты опять собрался? — ласково спросила она. Это был скорее вопрос из вежливости, ведь мама никогда не вникала в мою личную жизнь, а главным пунктом для неё было мое счастье. Я любил её за это. Ведь нет ничего лучше, чем учеба на своих же ошибках. Хотя это изрядно сокращает жизнь и количество нервных клеток. Она была очень привлекательной женщиной с печалью в глазах и вечной улыбкой. От неё мне и достался цвет голубых глаз.

— К безумным приключениям, что приведут меня к счастью! — выкрикнул я на ходу, пробегая по коридору и закрывая за собой дверь.

Прозвучал стук с обратной стороны двери и её веселый голос:

— Береги себя, а то твои приключения могут закончиться потом у роддома.

— Очень смешно, мам, мне бы для начала оказаться в постели рядом с девушкой, — под нос себе пробубнил я.

Глупо было винить её за заботу, тем более она ничего не знала о моей личной жизни, да и вообще что происходит за пределами дома. В тамбуре на меня упал тяжелый взгляд с портрета старой женщины, который давно пора было бы снять. Каждый раз он будто с укором разглядывал мою одежду и молча осуждал. Вид у меня был — что-то среднее между парнем, что украдет из магазина банку огурцов, и безумным хипстером, что только начал осваивать эту культуру. Вздрогнув и при этом опрокинув зонтиком стеллаж с обувью, я выругался и начал обратно расставлять десять пар туфель на все случаи жизни, что носила моя мать.

— Зачем столько пар? Она ведь носит только половину из них, — бубнил я недовольно. Разговоры с самим собой стали нормой, неотъемлемой частью моего мира.

Выбравшись в подъезд, меня сразу поглотил аромат промокшей древесины и слабый свет, пробивающийся через окна. Этот запах странным образом поднимал настроение и вызывал желание пройтись пешком. Но лень победила, и, нажав на кнопку вместо спуска по лестнице, я стал ждать. Когда ожидаешь чего-то, невольно задумываешься о мелочах жизни. День проходит, а что будет завтра? Хватит ли мелочи на новую игру? Произведу ли впечатление сегодня на девушку, что нравится? Последняя мысль будоражила сознание. Еще бы, ведь по большей части меня знали как затворника, который пару раз в месяц исчезал из своего дома, чтобы вернуться, нагулявшись, и дальше, как кот, лежать в любимом кресле. Но в последние две недели я зачастил на улицу. Двери открылись, и, выкинув из головы все, что могло сейчас волновать, я надел наушники и погрузился в мир музыки. Куда же без неё? Музыка делает тебя счастливым, изменяет мир вокруг, преображает его и наделяет новыми красками. Хотя мой музыкальный вкус впоследствии менялся, как и я сам, но было неизменно прекрасно вспоминать и слушать музыку, что была раньше. Отсчитывая этажи по мере того, как свет проносился в зазоре дверей лифта, я подпевал на тот момент очень популярному хиту. Если возможно вообще назвать это пением. Скорее завывание тихого гиббона, что пытается имитировать человеческую речь. Позже это не раз смущало, когда, выходя из лифта на первом этаже, меня веселым взглядом встречали люди. Сейчас же тут было пусто, и лишь следы мокрых ботинок свидетельствовали о том, что тут кто-то ходит. Старая лампочка, на которой давным-давно нарисовали колесо, чудесным образом горела вот уже месяцев пять и таила в себе загадку, которую предстояло только разгадать. А пока, предвкушая отличный день, я начал спуск по ступенькам.

Меня можно было отнести к той касте людей, которых редко зовет гулять девушка. Не потому что я замкнутый металлист или прогрессивный молодой человек, которого интересует только знание и самосовершенствование. Скорее это было мне не нужно. Да и общение с противоположным полом казалось странным и непонятным. Поэтому последние две недели для меня были как во сне. Выйдя из подъезда, передо мной предстал район, где в куче домов ютились и строили жизнь люди. У каждого свои мечты, амбиции или же просто переживания. Как много на самом деле переживает за жизнь человек. Жизнь — сложный мимолетный бой, который красив и увлекателен, но не факт, что из него ты выберешься победителем. Здания были огромными, и в каждом окне своя история, где-то прикрытая шторами, а где-то нет. Посмотрев на небо, я улыбнулся. Глупо, что большинство смотрят только под ноги или вперед, идя к цели, а возможно, волочась к беспробудным будням как зомби. Ветер сильно растрепал мои кудрявые волосы и наполнил легкие свежестью после пыльной и душной комнаты. Было что-то вроде чувства эйфории, когда понимаешь, что самое замечательное у тебя впереди и спешить некуда. Но куда же без спешки в этом возрасте? В очередной раз посмотрев на время и сделав глубокий вдох, я пошел.

Почему многие люди так не любят осень? Эта загадка вечно преследовала меня, и, прогуливаясь, редко можно было заметить улыбку или же блеск радостных звёзд в глазах прохожих. Разноцветные завлекающие баннеры по проспекту, на который я вышел через переулок, манили и пытались мне все время что-то продать.

— Купи со скидкой! Получи в подарок утюг! Твой друг купил, и теперь у него новая машина! Акция! Распродажа! — кричали они мне вслед. Для меня это было как приглашение в будущее, где бегаешь по магазинам в поисках более дешёвой гречки. Такое будущее пугало, и совершенно не хотелось задумываться о том, какой чайник лучше. Все, что мне нужно было на данный момент, я жевал ртом и слушал ушами, и это делало жизнь прекрасной. Шагая вперед и разглядывая всё вокруг, становишься участником множества разных ситуаций. Люди обнимались, прощались, кричали друг на друга, жили в своих проблемах и радостях. Любили, ненавидели, проявляли сдержанную агрессию или пытались справиться с тоской даже в такой прекрасный день. Перешагнув огромную лужу, что не могли заделать целую вечность, я начал прыгать по плитке, все боясь наступить на серую. Со стороны моё занятие казалось глупым, но для меня это было игрой, где прыжок на серую плитку был поражением. Забавные правила, сам их придумал, сам же их придерживаюсь, а если внезапно оступлюсь, ненавижу и проклинаю лишь себя. И вот в очередной раз наступив на серую плитку, я выругался и перестал играть. Рядом оказался магазин, в котором я тратил свои небольшие сбережения на покупку какой-нибудь гадости. Иногда в моменты упадка настроения там можно было купить сигареты, и мой рост всегда служил отличным прикрытием против закона о продаже табачных изделий с восемнадцати лет. Но сегодня мне не нужно было ничего, кроме улыбки себя и моей подруги, и, прошагав мимо, я начал репетицию нашей встречи.

— Привет! Здравствуй! Как твои дела? А ты сегодня отлично выглядишь, — проговаривал я, подбирая интонацию и не обращая внимания на окружающих.

Сообщение, что прислала мне подруга, было кратким. Обычное приглашение на прогулку с точным временем и местом встречи. Это расстраивало меня, хотелось более близкого общения, романтики, что ли, а так будто иду на деловую встречу с бизнес-партнером. У назначенного места её не было, и неудивительно, ведь я пришел на десять минут раньше. Это время можно было потратить на разглядывание фонтана в форме осьминога, хотя краем глаза я выискивал её в потоке людей. Это место мне нравилось исключительно из-за фонтана, хотя из его щупальцев на осень и зиму переставали бить струйки воды. Даже сейчас у него был определенный шарм, и сходство с мифологическим существом, что выбралось со дна океана, было феноменальным. Сидит себе в этом корыте из бетона и думает о своём. В голове возник образ моего друга, который мало чем отличался от него.

— Да зачем тебе куда-то идти завтра? Обламываешь все договоренности, нам нужен твой урон! А ты под каблук пополз, — голос из наушника осуждающие шипел на меня.

— Мне кажется, Ден, ты вечно будешь сидеть дома и ходить по рейдам, при этом даже не думая выйти в открытый мир, — проговорил я в микрофон, недовольный его тоном.

— И что с этого? Какой вообще смысл покидать этот мир? Алкаши да наркоманы вокруг, а тут просто извращенцы да задроты! Плюс это же не навсегда, просто отличный способ убить время, — бегая вокруг меня своим персонажем, Денис был похож на онлайн-проповедника.

— Да, и с родителями ты жить не до конца жизни будешь, и работу в киберспорте найдешь. Пошел в жопу твой рейд, я думаю, не потеряю много, если пропущу один, — вспоминал я свою речь, глядя на осьминога, который, как и Денис, не мог выбраться из своего корыта.

— Ну и вали к своей Ане, а я завтра проведу день с пользой и хорошим досугом, все равно на улице ужасная погода, а тебе не дадут. Вообще, что я с тобой разговариваю, кидаешь меня в самый важный день, — на этих словах он отключился от чата, а я сидел и чувствовал себя виноватым. Хотя в чём, понять было сложно.

Это мерзкое чувство вновь накатило на меня, и чтобы отвлечься, я начал искать Аню взглядом, но нашел нечто иное. Человек ростом выше меня, а я был тот еще дылда, пытался поймать раненого голубя, который по кругу бегал от него. Трудно было не заметить, что человек изрядно шатался и явно был подшофе. После пары неудачных попыток он выцепил из толпы какого-то парнишку, и после явно очень убедительной беседы они начали ловить его вдвоем. За этой ситуацией наблюдало много людей, и они, наверное, думали: зачем им голубь? А мне в голову не могло прийти, что сказал этот пьяный охотник на голубей парню, что он начал ему помогать.

— Привет! — услышал я звонкий голос, в который было трудно не влюбиться с первого же слова. Резко развернувшись и не убирая ту самую улыбку, которая возникла у меня при просмотре той странной картины, я увидел во всей красе свою подругу. Это была Аня. Нежное имя, которое пело в моей голове её же голосом. Она была стройной и выглядела роскошно. Большие круглые очки, которые были популярны в это время, придавали ей сходство с распутной зазнайкой. Платье же, что слегка выглядывало из-под пальто, делало её похожей на сбежавшую с бала принцессу. Разглядывая её, я развел руками как медведь и с той же безумной улыбкой обхватил её, чем явно вызвал смущение.

— Еще немного — и я начал бы думать, что ты не придешь! Привет! Как твои дела? Правда, сегодня очаровательная погода? Пока шёл сюда, видел, как люди выползали на улицу, и посмотри на тех идиотов, они пытаются поймать, мать его, голубя! — кажется, начинать диалог с кучи разных слов, которые трудно запомнить, не то чтобы воспринять, — плохая идея. Но при виде Ани мысли вечно превращались в кашу, и я говорил полный бред.

Сделав вид, что прочищает ухо, и приоткрыв рот, она попыталась что-то сказать в ответ, но у неё это не особо получилось.

— Нафига им голубь? Как ты думаешь, может, тот мужик пытается добыть себе закуску, а парень его решил выручить? — не зная, что на это ответить, и потихоньку выползая из моих объятий, Аня рассмеялась, и мы пошли дальше вдоль проспекта по маршруту, которым ходили уже несколько раз за последние две недели.

— Все намного проще. Скорее всего, тот мужчина хотел отправить письмо. А зная, как работает наша почта, он решил сделать это дедовским методом через голубя. Но у него ничего не получалось, и вот он попросил помощи, — её версия казалась еще бредовее, но мне даже нравилось такое сумасшествие. Общение завязалось, и неважно, какой предлог для этого был.

— Слушай, так зачем ты сегодня вытащила меня на улицу? Тебе больше занять себя нечем, кроме ходьбы с молодым человеком странной внешности в солнечный день? Могла бы найти себе уйму занятий вроде… А чем вообще занимаются девушки осенними днями, когда светит солнце? Выдумывают себе причины получше, чтобы обидеться на окружающий мир?

В ответ Аня пожала плечами и улыбнулась. Казалось, что она вообще игнорирует мои слова, но мне было плевать. Её улыбка вызывала во мне бурю эмоций, как у всех подростков и людей постарше, что видят в девушке ту самую красоту, что чарует и пленит.

— Я понятия не имею, чем должны заниматься девушки в это время, так что пока наслаждайся моим обществом, а то, глядишь, я найду себе занятие поинтереснее, — при этом она на секунду стала вести себя манерно, словно была графиней.

— Ах, ну, простите, не хотел доставить неудобства. Как только у вашей персоны появятся более интересные дела, я сразу вас покину.

— Не глупи, — подтащив меня за рукав чуть ли не в лужу, сказала Аня. — Из всех моих кавалеров ты в почете.

— А значит, их ещё и много! Вот так и узнавай о твоей личной жизни, — шутливо произнес я, но где-то глубоко внутри расстроился и начал ревновать. Хоть она и не была моей девушкой, делить я её ни с кем не хотел.

Мы шли дальше, перепрыгивая лужи, в направлении неизвестно куда. Конечно, во время прогулок направление не имеет смысла. Просто идешь самым удобным маршрутом, чтобы было легче разговаривать. Но сегодня наш маршрут вел в сторону леса, а значит, мы шли куда-то целенаправленно.

— А куда ты, собственно, меня ведешь? Мы уже сбились с нашего обычного маршрута, неужели в тебе наконец проснулась та самая сущность богомолов? Они спариваются с самцами, а потом их убивают. Я как бы не против первого акта, но второй меня смущает.

— Ты очень много на себя берешь, парнишка, — Аня шутливо толкнула меня в плечо и продолжила: — Но если бы я тебя вела в сторону своих ног, то делала бы это другим, более ласковым путем. Сейчас мне нужно тебе кое-что показать.

— Что же это такое? Ты нашла труп? Мне тогда понадобится палка, чтобы потыкать ему в глаз, — раззадоренно начал я. Это было то прекрасное время, когда еще нет обид на противоположный пол, когда только зарождаются понятия о любви и дружбе и ты познаешь этот мир, который несет тебе радость, и печаль отношений. Поэтому осторожность в нашем общении была ни к чему, и мы просто рассказывали истории, двигаясь по подворотням в сторону выхода из нашего района.

— Есть у меня один друг, с которым мы недавно ходили в дождь смотреть на то, как ползают червяки на скорость, конечно, занятие так себе, но ты представь, как можно отлично развлечь себя. Сегодня на полосе препятствий червяк номер пять, что ползет из точки А в точку Б. Казалось бы, обычный червяк, но он так занял наше время, что мы уже отбросили спор, как быстро он доползет, и просто болели за его выживание.

— Действительно, а ты еще спрашивал, чем занимаются девушки осенью. Кажется, проводят время с большей пользой, чем ты, — рассмеялась Аня.

— Ну, вообще это был почти научный эксперимент! Ты представляешь себе, как трудно пришлось этому червяку? И ему всё же удалось. Вот чем занималась ты?

— Вчера учила поэму по литературе и попутно смогла написать свое стихотворение, пока ты болел за дождевых червяков. У нас недавно был проект о дождевых червях, они выползают, чтобы подышать. Доступ воздуха в почву после дождя затруднен. А ты поступаешь некрасиво, смотришь, как существо, пытаясь выжить, ползет куда-то, — постепенно ее тон становился тише и грустнее. Девушки, могут расстроиться из-за истории о червяке.

— Ну, мы же их не топтали, черви и черви. Это как болеть за футболистов, которые гоняют мяч по полю. А что за стихотворение? — пытаясь перевести тему, я зацепился за стих, чувствуя себя в игре «Минер».

— Скорее, это бездушно — смотреть, как безобидному существу трудно в нашем мире. А вот тебе все и расскажи, — надувшись, Аня показала мне свой язык и ускорила шаг.

— Ну чего ты? — обогнав её, я начал идти задом наперед. — Расскажи стихотворение. Я уверен, оно отличное, — а ещё я знал, что многие люди в этом возрасте начинают писать стихи, а потом забрасывают их, ссылаясь на разные факторы.

— Ну, хорошо, надеюсь, ты никому не расскажешь его, — слегка откашлявшись и встав на месте, она начала. Видимо, просто хотела, чтобы её поуговаривали.

Осенний день такой дождливый,

Он усыпляет мой каприз,

Такой простой, такой ранимый,

Хочу увидеть солнца блик.

Но его нет! Оно пропало,

Исчезло в черных тех стенах,

Что теперь плачут, безвозвратно

Погибла радость в облаках.

Но вот! Смотри! Пробился лучик,

И сразу так легко в душе,

Мечта — она зарыта в тучах,

Но все-таки идет ко мне.

Все время, пока она читала стихотворение, её взгляд упирался в небо. Слова были как заклинание, выводящее солнце из-за туч. После того как она закончила, её взгляд переместился на меня, ожидая оценки.

— Замечательный стишок, только я не особо люблю солнце, люблю больше дождь, он отлично прячет слезы, — посмеявшись, сказал я.

— Вот вечно ты все пытаешься перевести в шутку, — обиделась Аня и прошла мимо.

— Да ладно тебе, мне и впрямь понравилось твоё стихотворение, — крикнул я ей вдогонку.

Удивительно, но, извиняясь, я не заметил, как мы подошли к дороге, которая отделяла наш район от леса. При попытке повернуть влево и пойти в центр Аня подтолкнула меня в сторону проезжей части.

— Все понятно! Ты пытаешься сделать так, чтобы меня сбила машина! Вот чего ты начинаешь? — чуть ли не вываливаясь с пешеходной дорожки, мне с трудом удалось удержать равновесие.

— Больно мне это надо, — всё еще дуясь, Аня начала переходить через дорогу, рассуждая: — Если бы мне было нужно, чтобы тебя сбила машина, пошли бы на более оживленную трассу.

— Ха. Смешно, смешно, — хотя я уже начал переживать за свое здоровье и взял на заметку, что лучше её не обижать. — А, собственно, куда это мы собрались?

Её взгляд сверкал озорством, смешанным с безумием, но мне было параллельно, я тонул в ее глазах. Кое-как оклемавшись и осознав, что мы стоим посередине дороги, я взял Аню за руку, которая была очень нежная, и начал тащить на другую сторону дороги.

— Скоро сам все узнаешь, надеюсь, ты не против легкой прогулки по лесу? — освободившись от моей руки и слегка наполнившись румянцем на щеках, Аня прошагала уверенным шагом по мокрым листьям.

— Конечно, нет, что может быть лучше, чем поход в лес осенью? Ну, разве что забыть свои сапоги и ведерко под грибы, — капризным тоном сказал я. — А еще что может быть лучше медведей, безумных стариков с ружьями и бездомных собак?

— Не будь таким трусишкой! Ты что, насмотрелся фильмов, где ведут в какую-то глушь, а там оказывается толпа сектантов, которые начинают свой обряд, а после приносят тебя в жертву? Сейчас светит солнце, тебе точно не стоит переживать!

В ответ у меня действительно закончились аргументы в голове. Они быстро кончаются, когда обычно пропускаешь мимо ушей все, кроме первого слова о том, что красивая девушка, уводя тебя в лес, называет трусом. Ну что ж, давай поиграем с тобой по твоим правилам.

— А ты не боишься, что в этом лесу я с тобой что-нибудь сделаю?

При этом я ненавязчиво поигрывал бровями и строил хитрое выражение лица, чем вызвал у нее приступ смеха.

— Ну уж нет, ты разве что сможешь обидеть одуванчик, и то тем, что решишь не дуть на него.

Закончив эту фразу, она взяла меня за руку и повела мимо деревьев прямо по мокрой земле, что хлюпала у меня под кроссовками. Ветер снимал листья с веток, как после Нового года снимают игрушки и мишуру с ели. Чувствуя, как мои кроссовки уже достаточно пропустили в себя влагу, каждый шаг сопровождался дурацким звуком «блюп». Интересно, а как с этим дела у Ани, которая в полном молчании продолжала все дальше и дальше уводить меня в лес? Сам лес был необычайно красивым местом, пожалуй, самым моим любимым в это время года, естественно, если ты снабжен нужными приспособлениями для выживания в нём. Правда, в данный момент, кроме рабочего телефона, ничего у меня не было.

— Эй, Ань, знаешь, что у меня для тебя есть в кармане?

— Если это очередная твоя пошлая шуточка, то они уже начинают мне надоедать.

— Ну, я, конечно, мог бы тебе сказать что-то подобное, но я просто хотел тебе предложить незабываемый вкус тропиков, что сочится из этой пачки прекрасной жвачки.

— Мне кажется, что ты сможешь продать что угодно, — шутливо сказала она, подставляя свою крохотную ладошку. Я рассчитывал, что если дело дойдет до обжимашек, то будет вкус тропиков. Уже ведь прошло две недели, или когда там пары начинают заниматься подобными делами?

— А ты вообще часто ходишь в лес? — спросила она. Лицо Ани выражало задумчивость и меланхоличность. Её настроение металось как стрелка неисправного компаса.

— Ну, в последнее время нет, разве что смотрю на него, когда двигаюсь в школу, а так в городе обитаю. Город затягивает и не отпускает, — ответил я, стараясь правильно подобрать слова и не выдать, что целыми днями играю в компьютер.

— А я вот обожаю лес, мне к нему любовь привил еще дедушка. Он постоянно вывозил меня в интересные места, брал с собой на охоту, рыбалку, — Аня улыбнулась своим воспоминаниям.

Это тоже навеяло на меня ностальгию, как, приезжая в деревню, я постоянно был в лесу. Вообще лес — штука хорошая, если у тебя на голове не строят империю арахниды, а комары не досасывают остатки твоей крови.

— Так, значит, ты охотница, рыболов, ещё и поэт! Ну у тебя и качества, а ты, случайно, не занимаешься разработкой ракетных двигателей? — чтобы скрыть свое восхищение, я перевел всё в шутку. Не знаю почему, но восхищаться каждым ее движением, походкой, словом, действием было очень просто. Наверное, это называется любовь или вожделение.

— Охотник из меня так себе, — Аня махнула рукой, отбиваясь от паутины, на которой красовались капельки прошедшего дождя. — Люблю зверюшек, они, конечно, вкусные, но убивать их — точно не мое. Скорее ездила посмотреть на красоты местной фауны, чем ради стрельбы по мишеням.

— Отнять жизнь ради еды — наш инстинкт, а в последнее время все так и пропагандируют за поедание брокколи и спасение добрых животных. Мы рождены, чтобы убивать, — попытка показаться брутальным мужиком у меня не вышла. Аня просто пожала плечами и прошла чуть вперед, продолжая рассуждать:

— С детства лес меня манил, а с тех пор, как дедушки не стало, я одна брожу тут, вспоминая о нём. Мне кажется, что, если вспоминать о человеке, которого больше нет, он никогда не умрет, — она шла и пинала листья, напоминая мои разговоры наедине с собой. Будто сейчас вокруг нет никого и это ее монолог.

— Думаю, он бы радовался, зная, что ты продолжила традицию походов в лес, — решил напомнить я о своем присутствии. Выходишь прогуляться с девушкой, которая тебе нравится, а она начинает изливать душу, и ты и не знаешь, что с этим делать. Порой, когда теряешь людей, которые оставили в твоей жизни огромный след, просто с этим надо смириться и жить дальше. Ведь их уже не вернуть, и грустью это не исправить. Конечно, я не мог сказать это своей подруге.

Возникла неловкая пауза, лишь звук хлюпающих ботинок и леса сопровождал наш поход. Лучи солнца играли с листьями на ветру, и, прорвавшись, через очередное заграждение кустов, мы вышли на поляну c холмом, где стоял ржавый железный контейнер, покрытый разнообразными надписями и рисунками. Вокруг него, как в каком-то тайном ритуале, были расположены диваны и кресла, а в центре находилось место под костер.

— И ради этого я запачкал свое пальто и добил кроссовки? — разочарованно спросил я.

Не успев продолжить свое недовольство, Аня прервала меня таким смущенным взглядом, будто всё это время боялась разочаровать. Сожаление о сказанном появилось у меня комком в горле.

— Мне казалось, тебе понравится место, где мы сможем посидеть вдвоём без лишнего шума и людей. Поговорить обо всём, о чем только можно. Просто это что-то вроде моего обиталища. Я нашла его год назад, когда дедушка учил собирать меня грибы. С тех пор люблю сюда приходить, вспоминать, выдумывать, — начала она оправдывающимся тоном.

Молодец, только ты так мог запороть обычное свидание. Пошёл погулять с красивой девушкой и уже два раза облажался. Отличная работа. Человек поделился со мной местом, которому придавал значение, обителью своих мыслей и сокровенного, а меня волнует пальто. Конечно, всегда трудно понять, что у другого на уме, особенно когда речь о противоположном поле. Одно я понимал точно. У каждого в разные периоды жизни есть место, где прячешься один на один с собой и начинаешь рыть яму. Кто его знает, куда эта яма приведет и насколько глубокой она будет.

— Ты чего? — сделав голос более нежным, произнес я. — Просто удивительное место, а из головы не выходит секта, которую ты мне обещала вначале, — мои руки поднялись вверх, признавая ошибку. — Так-то все замечательно, я сам частенько думаю о том, что надо почаще выбираться на природу, дышать полной грудью.

Прищурив взгляд, Аня что-то проворчала, и мы пошли к контейнеру. Сначала я с опаской относился к окружению, но любопытство в таком возрасте всегда брало верх. Правда, всё напоминало дешёвый ужастик о подростках в лесу. Сам контейнер смущал и не вписывался в пейзаж. Он был лишним для природы. Покрытый символами, которые где-то я уже видел, он был чем-то неправильным. С другой стороны, огромными большими красными буквами на нем красовалась надпись «Убрать до». Дата, к сожалению, была закрашена неприличным рисунком, который вызвал у меня смешок. Аня же попыталась сесть и теперь злобно пинала кресло, из которого сочилась вода. Найти себе не мокрую деревяшку или что-нибудь после дождя было трудной задачей.

— Наверное, после дождя была не лучшая идея сюда идти, ну, хотя бы прогулялись, — начала расстроенно говорить Аня, будто читая мои мысли.

— Пфф… Ты чего! С тобой мастер решения проблем. Не зря меня называют «выживальщик»! — сделав грудь колесом, сказал я, пытаясь воодушевить и развеселить её.

— Странно, мне казалось, тебя называют «загадочный идиот, что все время молчит», — стоило однажды друзьям подшутить — и это клеймо навеки. — Ну, ладно, вышивальщик, решай проблему.

— Не вышивальщик, а выживальщик, хотя ладно, каюсь, быстрее придумать ничего не смог, — пытаясь казаться победителем, я еще раз оглядел местность. Вообще у меня была ужасная черта характера. Часами мой рот мог извергать тонны бесполезной информации, иногда вставляя что-нибудь путное, а потом прекращать работу на неделю. Особенно это относилось к новым компаниям. Поэтому, находясь в них, скрытность и молчаливость становились моей второй натурой. Хотя, как только меня пробивало на диалог, люди пытались спасаться бегством. Аня же была другой, с ней было проще. История знакомства у нас была довольно обычной. В нашу компанию, с которой я проводил время, когда не сидел дома, затесалась застенчивая девушка, у которой были странные причуды. Как обычно бывает, ее привел мой друг, не забыв при этом всем рассказать, что она жутко страшная и не очень-то умная. Первое впечатление, которое она на меня произвела, было феноменальным. Только своим видом Аня вызвала неподдельный интерес. Конечно, я по уши увяз в её голосе, виде, да вообще во всем. О странных причудах в форме стихотворного таланта или рисования картин мне еще предстояло узнать, но уже тогда она была апофеозом мечтаний. Дальнейшее знакомство сделало её намного желаннее и интереснее. Хотелось, чтобы она стала моей и только моей.

Оторвавшись от воспоминаний о нашей первой встрече и при этом заметив на себе её пристальный взгляд, я улыбнулся и попробовал открыть дверь контейнера. Дверь в ответ совершенно не поддавалась на мои уговоры, даже когда я применил лом, что лежал рядом.

— Слушай, а ты часто тут бываешь? — спросил я, пытаясь отдышаться. — А то начинаю подозревать, что в последний раз тут было сухо, летали бабочки и светило летнее солнце.

— Да вроде нет, я была тут последний раз… — и, оборвавшись на этом слове, она задумалась.

Так сильно играли в том возрасте гормоны и так сильно хотелось побыть с ней, что, не дождавшись ответа и перестав смотреть, как она загибает пальцы, я продолжил долбить по ржавому замку на двери контейнера. Удивлял меня один факт: в лесу стоит контейнер, в нашей стране, весь размалеванный, и никому не пришло в голову его вскрыть? Нет, он явно всё еще является чей-то собственностью, и, надеюсь, этот кто-то не решит его проверить после дождей. Отбросив идею вскрыть его в лоб, я начал осматривать контейнер. Он был похож на шоколадный пудинг, что посыпали крошкой ржавчины и облили белым с красным кремом. Обойдя его с Аней, которая начала уже причитать, что это была плохая идея, я обнаружил целую свалку всякой ненужной утвари и разбитых стеклянных бутылок.

— Эх, была бы у меня суперспособность обращать время вспять… — сказала Аня.

— И тогда ты бы предложила пойти в кафе или в парк?

Нет, блин, я бы тогда не писала тебе это сообщение, — сказала она с агрессией, которая меня удивила. — Шучу, просто бы обратила всю эту груду в фуршет и высушила кресло.

— То есть придумать чего-нибудь получше тебе в голову не пришло? — с улыбкой спросил я, удивленно смотря на Аню.

— Придумывай истории сам, если не нравятся, а мою оставь в покое, — накуксившись, она подошла и ткнула в меня пальцем.

— Да ладно тебе, я просто не могу представить, чтобы наш фуршет состоял в основном из бутылок вина и водки. Тут хватит на завод.

Можно было бы и дальше рассуждать на эту тему, но сейчас мое внимание приковала задняя часть контейнера, у которой был прохудившийся вид. Приподнимая тяжелый ломик, у меня тряслись руки, и надо было унять эту дрожь, чтобы не ударить в грязь лицом. С размаха, как древний копейщик, я ударил своим воображаемым копьем в слабое место контейнера с таким звуком, будто проткнул коробку.

— А ты силен, но мне кажется, что кусок с этой стороны можно было отломить руками, — сказала она с невозмутимым видом, помогая расширить мне отверстие с помощь вращательных движений ломика. После того как нам это более-менее удалось, я ударил по куску железа ногой, заставив прогнуться и его, и мое желание снова это сделать.

— Я уже предвкушаю, что нас там ждет! Вдруг это будет старая заброшенная нарколаборатория, или, может, там стоит автомобиль? А вдруг это проход в секретную часть? — энтузиазма у меня было много, но желания лезть первым отсутствовало. Как, по-видимому, и у моей спутницы. Аня стояла, переваливаясь с ноги на ногу за моей спиной, и всматривалась в черную дыру, края которой освещало солнце. Казалось, его лучи полностью тонут в этой дыре. Тем временем ветер принёс пару туч, что угрожающе смотрели на нас свысока.

— Ну так, прошу! Девочки после мальчиков, если вам так не терпится посмотреть, могу даже похлопать ободряюще, — Аня слегка пнула меня своей ногой, что придало немного бодрости и гнева.

— Эх, женщины, заставите лезть даже в пекло, чтобы можно было найти, на чём вам посидеть, помимо наших спин, — сказал я и стал рыться в кармане, чтобы достать телефон.

Как хорошо, что эта незаменимая штука могла служить не только средством для общения и поиска кучи бесполезной информации. В нём также был фонарик, и, включив его, я просунул руку вперед, подсвечивая пространство внутри. Почти сразу телефон наткнулся на огромный деревянный ящик, который мешал дальнейшему обзору.

— Ну, я полез, не скучай тут без меня, — коротко и героически, так и нужно говорить перед походом в неизведанные места.

— Даже и не подумаю. Всю славу героя приключений заберешь себе и будешь потом хохолок как петушок расправлять, — Аня начала пропихивать меня внутрь, тоже желая узнать, что там.

— Эй, между прочим, я берегу свой цветочек для более изысканных леди. Будь добра, прекрати заколачивать туда свой ботинок, сам пролезу, — когда тебя насильно запихивают в ржавый контейнер, это не приносит удовольствия. Даже если это делает девушка, что тебе нравится.

— Да кто тебя знает, застрянешь ещё, а с той стороны тебя бить начнут, так я сразу побегу за подмогой. Давай быстрее двигай своими ягодицами, посидеть охота, — настырно и смеясь она толкала меня, даже когда я начал биться головой об деревянную поверхность.

— Так сядь на траву, если так неймется, видишь, мужчина делом занимается, — моё раздражение передавалось даже через эхо. — Есть еще мокрое кресло, да и вообще, какого фига я тут должен лазить среди ржавчины и слякоти, чтобы добыть для тебя подушку?!

— Если мужчины наблюдают за тем, как умело ползают червяки, то пусть берут с них пример, у тебя это вроде неплохо получилось, — она просунула руку в контейнер и схватила меня за штанину. Выглядело это слегка пугающе. Помогая ей пролезть, мысли у меня были лишь о пальто, которое придется стирать. Куски ржавчины никак не хотели слетать с шерстяной поверхности, а колени и вовсе промокли. Тут в голове и заиграл голос Дениса, который сидел в тепле и пил чай. Надеюсь, он им подавится. Основным нашим источником света теперь был лишь фонарик, и я двинулся во тьму на два шага, но казалось, что это была пара километров. В моменты страха сердце бьется и пытается выбраться из груди, дыхание становится будто после пробежки, и ты чувствуешь, как волосы встают дыбом. У меня не было этих чувств, был лишь запах железа и чавкающие звуки моих ботинок. Выглянув из-за коробок, я начал светить вокруг.

— Ну что там? Подвинься, я ничего не вижу, — послышался за спиной шепот, который больше походил на шелест листьев за стенами этого контейнера.

— Невозможно! Это просто невероятно! Я и не знал, что такое существует! — дразнить ее было не лучшей идей, и, навалившись всем своим телом мне на спину, у Ани получилось протолкнуться.

В итоге, чуть не упав, мы вывалились из-за ящика вперед. Контейнер был почти пуст, не считая подранной шины, пары сломанных столов, которые, видимо, служили верстаками, кучи пыли, деревяшек, ну и, конечно, этого загадочного ящика. Пара пластиковых бутылок с непонятными жидкостями скромно стояли в углу и напоминали масло, что обычно так и разливают. Ржавые рожковые ключи лежали на верхней полке, до которой дотянуться можно было только на цыпочках, и они оттуда просто выглядывали, рассматривая новых гостей в своем жилище. Это напомнило мне гараж моего дяди, который частенько учил меня азам автомеханики и технического конструирования, как происходит дуговая сварка, и вообще привил любовь к созданию нового. Можно сказать, я чувствовал себя как дома.

— Правда невероятно? Столько пыли в одном месте, — сказал я с усмешкой и сразу пожалел об этом, получив не сильный, но очень жгучий удар в бок. — За что? Я же просто пошутил.

— Радуйся, что у меня нет помидора. За такие шутки обычно ими закидывают, — разочарованно сказала Аня, доставая свой телефон и включая фонарик.

Ничего, подуется и перестанет. Видимо, у неё часто меняется настроение, творческая личность и всё такое. Пока моя прекрасная шутка все еще проворачивалась в голове, Аня уже вовсю начала рыскать по контейнеру.

— О, смотри, эти доски довольно сухие, их можно будет положить на кресла, что стоят снаружи. Сядем, костёр разведём, поговорим, — каждое слово Аня сопровождала легким пинком по доске.

Мне эта идея совершенно не понравилась. Во-первых, их надо перетащить через дыру, во-вторых, доски нужно ещё чем-то порубить, а в-третьих, разводить костер на ветру не было никого желания. Конечно, в моей голове ещё промелькнул вариант развести его внутри контейнера, но я быстро его откинул, представляя заголовки интернет-статей: «Двое подростков были обнаружены мертвыми от удушья». К тому же в контейнере было довольно уютно, и завывание ветра на улице не способствовало моему интересу к выходу из него. Что действительно удивляло — он совершенно не пропускал света. Лишь наши фонари были его источником. Обшитый или утепленный, не знаю, но в нём было слегка душновато. Хотя из дыры, что мы проделали, поступал свежий ветерок, это не способствовало уменьшению пыли.

— Апчхи, апчхи, кажется, пыль начинает действовать на мой нос, — пытаясь подавить следующий чих, Аня начала чихать в себя. При этом она умудрялась создавать вокруг себя целые ураганы пыли.

— Постой пока снаружи, я что-нибудь вынесу, — подумав, что это будет отличный знак внимания, ну или просто захотев проявить заботу, я пошел в сторону досок, уже представляя, как это будет сложно.

— Ты сдурел? Не слышишь, какой там ветрище? — сказала она, прикрывая свой нос кусочком пальто. — Я лучше тут с тобой буду, а то придется потом искать меня в стране Оз.

— Но ведь ты предложила выйти наружу и положить доски на кресла! — недоуменно сказал я, вскидывая руки вверх.

— Я уже передумала, к пыли можно привыкнуть, так что давай останемся тут, или, может, ты боишься темноты? — она направила свет фонарика себе на лицо, как это делают при рассказе какой-нибудь страшной истории.

— Да, конечно. Тебе напомнить, кто полез в этот железный гроб первым? Единственное, что меня может пугать, — реакция родителей на оценки.

— Я думала, ты отлично учишься, — с любопытством сказала она. — И насколько все плохо?

— Биология, химия, география, — начал задумчиво перечислять я и с содроганием вспоминать, что это только начало учебного года.

— Правда? Ты, оказывается, ещё и в школе не очень.

— В смысле ещё и в школе? А в чем ещё я не очень? — облокотившись на контейнер, я испачкал пальто еще больше и выругался.

— Ну, например, твоим шуткам и глупым подкатам можно поставить троечку, и то с натяжкой, — со смехом сказала она.

— С чего ты взяла, что это подкаты? Может быть, мне просто интересна ты как личность, которая меня манит, и вообще шучу я неплохо! — рассерженный этим заявлением и осознавая, что меня раскрыли, мой взгляд уперся в пол, который был какой-то неправильной формы, и доски местами из него выпирали.

— Ну, не дуйся, — она кулачком стукнула меня в плечо. — Может быть, в будущем ты станешь великим человеком, и я не смогу устоять перед таким красавчиком.

— О, ну, ради такой девушки постараюсь добиться высот.

— Вот об этом я и говорила, — глубоко вздохнув сказала Аня, закатывая глаза. Хотя в кромешной тьме мне могло это показаться.

Повисло неловкое молчание, и я не знал, что сказать. Вдруг большая часть вещей, которая происходит в мире, происходит ради девушек? Где-то уже об этом рассуждали, но где? Хотя ради такой девушки, которая сейчас постукивала ящик кулаком, стоит, пожалуй, и стать великим. Вся жизнь впереди.

— Не уверена, что мы пойдем домой, представь, сейчас нагрянет буря, и останемся тут сидеть, ждать помощи, — прекратив бить по ящику, Аня повернулась и начала слепить меня фонариком.

— Ну, тогда это будет замечательный вечер в обществе замечательной девушки, — прикрывая глаза от яркого света, сказал я и добавил: — Правда, жаль, что эта девушка будет вечно чихать на меня и слепить фонарем.

— Вот видишь, еще немного потренироваться — и каждая девушка в округе будет мечтать пообщаться с тобой.

— Ага, жду не дождусь. Эти диалоги о том, как меня бросил парень или где бы найти себе парня, похожего на меня, — пробубнил я.

— У кого-то травмы? Если ты нравишься девушке, стараться особо и не надо, но вы, идиоты, никогда не понимаете этого, — фыркнула Аня в ответ.

Наконец всё наше внимание переключилось на ящик. Приставленный к стене и занимавший примерно одну восьмую всего пространства, он рано или поздно стал бы поводом для разговора. На передней стороне ящика краской синего цвета было нарисовано колесо.

— Как думаешь, что там? — спросила Аня, будто бы читая мои мысли, попутно прохаживаясь вокруг него и поднимая вихри пыли.

— Понятия не имею, может быть, колесо?

— Ты это понял по рисунку? — она скептично посмотрела на меня и засмеялась.

— Эй! — мои руки сами скрестились на груди в защитной позе. — Это всего лишь реакция на непонятное мне сооружение.

— И часто возникают такие реакции на непонятные тебе ящики? — с удивленным выражением лица спросила она.

— Постоянно.

Спустя время вспоминая, как я ходил вокруг этого ящика, как обезьяна с куском арматуры, и пытался его открыть, мне становилось жаль, что в тот момент я не смотрел космическую одиссею и пропустил такую прекрасную шутку. Хотя ящик Пандоры подходил куда больше. Аня всё это время пыталась давать мне указания, как правильно и с какой стороны лучше ударить, чтобы крышка этого деревянного гроба отвалилась и открыла нам, что находится внутри. Пока же всё, чего мы добились, — грязные руки, покрытые ржавчиной, и пара отверстий. Они были небольшие, и как бы мы ни пытались посветить друг другу, чтобы заглянуть внутрь, у нас ничего не выходило. В итоге, уже не боясь повредить содержимое ящика, я со всего размаху воткнул в край кусок железа и начал медленно продавливать крышку.

— Отойди, сейчас упадет на твою милую голову, и потом придется тащить тебя домой.

— Неужели такой большой и сильный парень не сможет дотащить хрупкую и беззащитную девушку, которая потеряла сознание? — сказала она в ответ, очень часто моргая своими глазами.

— Ты не могла бы светить не на себя, когда человек пытается открыть ящик, а на него, чтобы хоть что-то было видно?

— Ой, да, конечно, прости. Просто приятнее разглядывать симпатичную девушку, чем худого переростка.

— Подкол засчитан, — с усмешкой сказал я и, навалившись, начал снимать крышку с ящика, используя арматуру как домкрат. Скрипучий звук, когда потихоньку выдергиваешь гвоздь из дерева, подсказывал, что победа близка. И вот она пала. Естественно, падая, крышка создала ураган пыли, из-за которого мы оба начали кашлять. Казалось, что эта пыль навсегда останется у нас в легких.

— Что это такое? — недоуменно светя двумя фонариками от телефона, спросила моя коллега по приключениям.

— Ну а ты как думаешь? На что это, черт возьми, похоже?

Аня была похожа на маяк на берегу моря, что направляет корабли. Только вместо кораблей она подсвечивала лучами кресло. Если бы это было обычное кресло, возможно, моя жизнь сложилась бы иначе. Но передо мной стояло инвалидное кресло в собранном состоянии, чем вызывало очень много вопросов.

— Вот это открытие! Всегда мечтала завести себе такое, чтобы кататься на нем, а не ходить двумя ногами! — сказала она, подходя поближе.

— Знаешь, у тебя достаточно черный юмор. Когда-нибудь он нас погубит, — сказал я, убирая арматуру и следуя за ней.

Кресло было цвета хрома и отражало от наших фонарей свет. В то же время чувство чего-то неправильного, темного переполняло меня. Чувство, которое возникает, когда ты вроде ничего плохого не делаешь, а всё равно моральные рамки, что строит общество, пожирают изнутри. Подумай о людях, которым приходится на них передвигаться из-за болезни или по другим причинам. Становится грустно, хотя им не нужны твои сочувствие и грусть. Может, они вообще устраивают на них гонки и живут полной жизнью. Было бы забавно и интересно посмотреть на это, и не было бы тогда никаких угрызений совести.

— Ну, кто первый? — с игривой улыбкой на лице спросила Аня, стряхивая с нашего трофея слой пыли и приглашая присесть.

— Да брось, это плохая примета! — сказал я, сам не зная почему. Может, есть внутри горький страх, что если ты попробуешь, то уже не сможешь слезть.

— Пфф, ты серьезно? Сейчас век технологий, у нас, черт возьми, телефоны с фонариками, которые дают нам свет, — сказала она, размахивая им и делая неплохое светошоу. — А ты боишься сесть в кресло из-за приметы? И вообще, что за дурацкая примета? Я впервые о такой слышу.

— Ну, не то чтобы, оно ведь пыльное! — мои отговорки больше от самого себя, чем от неё, рушились на глазах.

— Представляешь, бог даровал людям руки, чтобы они смогли стереть пыль с кресла и сесть на него, — сказала Аня и продемонстрировала это на личном примере, протирая кусочек колеса.

— А как же век технологий, или телефон тебе создал тоже бог?

— Слушай, вот только давай не будем вспоминать, куда привели шутки про бога двадцать лет назад, — с досадой в глазах сказала она.

— Да сейчас же уже можно, прошло двадцать лет, почему бы и не пошутить на эту тему?

— Мне кажутся не особо хорошими шутки, когда куча людей, которые поклоняются разным богам, завязывают войну, которая прокатывается по всему миру, — отрезала она.

Сейчас это можно уже найти либо в интернете, либо на страничках истории, но раньше было многообразие религии. Каждому человеку нужно верить во что-то, и определенный контингент людей верил в высшую силу. Но, что самое печальное, этих высших сил было много, и каждый верил в свою. На пике их споров, когда наука шагнула далеко вперед, прервав на корню представления, что на небесах находится рай, а под землей — ад, разразился конфликт. Люди, будто обезумевшие, кидались друг на друга, а религии пожинали плоды этого хаоса. В конечном счете они затронули то, что трогать было нельзя. А именно силы, которые их обеспечивали мощью. Правительство и корпорации начали нести огромные потери в финансовом и людском ресурсе. В связи с этим они дали простой выбор религии. Либо полное истребление и запрет, либо общая вера, которая возьмет всё самое лучшее из остальных. Естественно, чуть ли не большая часть проповедников отказалась терять власть и объявила государство врагами религии. Разразилась война. Те, кто был умными, основали церковь Всеединства, те, кто отказался терять власть, были безжалостно уничтожены либо бежали. А люди, которые потеряли многих на этой войне, задумались, за что они вообще воюют. Одна из темных страниц в истории человечества. Сейчас же остались лишь ярые фанатики, но и они постепенно исчезали.

— Да, может, ты и права.

Тяжко вздохнув, как будто в моей голове пролетел урок истории, я начал очищать кресло. После с торжественной мелодией у себя в голове и под свет двух фонариков я медленно опустился в него. И ничего не произошло, это не изменило меня физически, не пробудило во мне животного страха, ничего. Просто мягкая поверхность с колесами.

— Ну, вот видишь, все не так уж и плохо, как ты думал. Всё переживал и переживал, а теперь слезай, моя очередь в нём посидеть.

— Слушай, а зачем мы вообще это делаем? — мысль мне пришла в голову только сейчас, и, скорее, я не задал вопрос, а просто проговорил её вслух.

— Как зачем?! Мы брели сюда хрен знает сколько, мои кеды — не знаю, как твои, — промокли, потом вскрывали этот чертов контейнер, после чего надышались пылью и вдобавок пыжились над этим ящиком, — она постучала кулаком по ящику. Ага, будто она это делала. — И все ради того, чтобы обнаружить инвалидное кресло? Ну, я просто не знаю, думаю, раз это наш трофей, то каждый из нас обязан на нем посидеть, так что поднимай свою задницу и дай мне насладиться триумфом.

— А ты права, в этом есть смысл, но подожди, — пытаясь вспомнить, что она вообще сделала, произнес я. — Давай я его вынесу.

Вытащив наше сокровище в центр контейнера, я пригласил её на кресло.

— Ну что ж, теперь все готово, вы, мистер, можете соорудить себе из тех досок стул, и мы сможем начать наше рассуждение, — повелительным тоном сказала Аня, катаясь из стороны в сторону.

— Спасибо, что разрешили, я уж думал поискать огромный лист и размахивать им, чтобы вашему величеству было удобнее.

— Не нужно, тогда ты только больше пыли поднимешь, и мне придется уйти.

— Как вам будет угодно, — высунув язык и понимая, что в кромешной тьме его наверняка не видно, я начал строить себе табуретку.

Да тут было пыльно и темно, но это придавало свою романтику, пикантность этому месту. Фонари на телефонах светили нам, вылавливая и придавая теням магический и таинственный вид. Через некоторое время мой табурет был готов, и, присев на жесткую поверхность, я начал скучать по мягкости кресла. Неловкая пауза затянулась, казалось, на бесконечное количество времени, и, решив её прервать ненавязчивой фразой, я прочистил горло.

— Хорошая сегодня погода, ветрено, — как будто специально в этот момент ветер выключили, и он издавал лишь затихающие звуки, напоминающие о былой мощи.

Словно отогнав от себя сон, Аня перестала смотреть в кромешную тьму за моей спиной, от которой мне было слегка не по себе. Тьма всегда пугает человека, пока не начинаешь понимать, что это самообман и во тьме нет ничего страшного, разве что человек, что смотрит в неё.

— О, прости, я задумалась. Ветер вроде уже стих.

— О чем задумалась? — разговор велся ни о чем. Будто после всего, что произошло за сегодня, мы исчерпали все темы.

— Вот, смотри, за твоей спиной темно, а что мы видим после смерти? Ничего, ведь, по сути, мы уже мертвы. Зато до смерти у нас перед глазами куча образов и картин. Даже когда ты засыпаешь, тебе снятся сны. И в этих снах ты тоже видишь ситуации и слышишь голоса.

— Ну да, это нормально. Мы видим, создаем, придумываем. Может, и после смерти мы будем этим заниматься, — сказал я, пытаясь устроиться поудобнее на табурете.

— Прости, в последнее время я очень часто задумываюсь о смерти, о грустном, наверное, период такой после смерти дедушки, — в свете фонарика я поймал её печальное выражение лица, и мне стало опять неуютно. Я дал себе слово, что буду стараться делать людей более счастливыми, чтобы это чувство вновь не возникало.

— Ну вот, чего ты опять расстроилась? У тебя же жизнь только начинается. Все будет хорошо, — пока я это говорил, у меня в голове крутилась мысль: может, стоит её обнять и утешить? Или это будет слишком навязчиво? Трудно сказать, кому я хотел помочь больше — себе или ей.

— Да это-то понятно, спасибо, что пытаешься меня утешить, — насколько я мог судить, у нее на лице появилась слабая улыбка, но дурацкая темнота мешала мне рассмотреть это. — Но вообще я немного о другом. Мы живем не такие уж длинные жизни. Мой дедушка перед смертью сказал, что он сделал много хорошего и он готов уйти. Для меня это были сильные слова, но только сейчас я понимаю их значение. А еще понимаю, что была не готова к его уходу.

— Он вырастил прекрасную внучку и жил в свое удовольствие. Его жизнь прошла ярко, и он был рад её завершению. Поэтому нам всем трудно терять близких.

— Нет, я его слова поняла иначе, — Аня сделала глубокий вздох, похожий на всхлип. — Он всю жизнь стремился что-то узнать, что-то создать. Всегда говорил, что мечтает привить мне любовь к природе, и у него получилось. Так что же сделало его счастливым и заставило не бояться смерти? — размахивая телефоном рассуждала Аня.

— То, что он смог это сделать? — предположил я. — Просто каждый раз, когда я терял близких родственников, оставалось только ощущение тоски по этим людям, и больше ничего.

— Вот именно! — мне уже показалось, что этим Аня хочет мне сказать, что я все правильно понял, но она продолжила: — Он сделал то, к чему шел, выполнил большую часть своих целей и достиг мечты. Он жил в удовольствие, добивался и умер счастливым. Так почему мы не можем начать так жить прямо здесь и сейчас? Как перестать тосковать?

— Ну, я и сейчас вроде провожу время в удовольствие, занимаюсь тем, что мне нравится, общаюсь с прекрасной девушкой.

— Да, но что дальше? Ты пойдешь на работу, заведешь себе семью, возьмешь пару кредитов? — она начала доставать из своего пальто блестящую пачку, которая играла цветами в отражении фонариков, и за ней у неё в руках оказалась зажигалка. — И в итоге умрешь, оставив после себя лишь тоску. Будешь сигаретку? — спросила она, отвлекаясь.

На самом деле не особо приятно курить при девушке, на которую пытаешься произвести впечатление, вдруг это тест и она хочет проверить мои вредные привычки? Да и курить я особо не хотел, но после того как она достала сигарету из своей пачки тонкими пальцами и подкурила, сомнения у меня отпали. Говорят, курящая девушка выглядит некрасиво, но мне нравилось, как она выпускает дым. Да и вообще, как красивая девушка может некрасиво курить?

— А почему бы и нет?! Не знал, что ты куришь, — я потянулся за сигареткой из протянутой пачки и взял из другой её руки зажигалку. Курить мне было не в новинку. Затянувшись, пришлось подавить легкий приступ кашля, который возникает, когда долго не куришь. Голова начала кружиться, а тело медленно опустилось обратно на свое место. Мы сидели, раскуривая сигареты и играя во взрослых.

— Я тоже не знала, что ты куришь, — c улыбкой ответила Аня и продолжила: — Как ты думаешь, какое будущее нас ждет в этом городе? Часто задаюсь вопросом, почему большинство наших сверстников волнуют вопросы только личного характера или прошлого. Как на них посмотрят, как унизить более слабого или, наоборот, угодить более сильному. Или как стать самым сильным. Вот мне ты и показался немного другим, хотя тоже плавающим в этом болоте. Какие у тебя планы на будущее, что ты мечтаешь сделать? — её голос слегка отличался от обычного, казалось, в него закралась искра и теперь хочет заразить меня этим огнем. Как вообще ей в голову лезут такие мысли? Для меня будущее на данный момент — это что-то далекое и нереально. То, что будет позже, а сейчас мне было важнее, чем себя развлечь. Она видела во мне то, чего нет.

— Изобретения. Думаю, хочу создать то, что принесет пользу людям. Какую-нибудь вещь, которая будет доставлять им комфорт и удовольствие. Что-нибудь простое. Мой дядя Саша часто брал меня в гараж, он был инженером и проектировал для нашего комплекса «Мечта» машины. Они должны были перевозить товар из одной точки в другую без водителей для улучшения, как там это слово? — слова, которые крутятся на языке, но так активно не могут вспомниться, раздражают, наверное, всех. Вот и сейчас спустя две минуты перебирания букв меня будто осенило: — Логистика! Точно, вот. Для улучшения логистики. Правда, он не один принимал участие в этом проекте, поэтому дядя вечно стремился изобрести что-нибудь новое, своё, и учил меня этому.

— То есть ты хочешь стать изобретателем? — с любопытством спросила она. — Довольно интересный выбор, а что именно ты бы хотел создать?

— Понятия не имею, — пожав плечами, я улыбнулся. — Было бы круто создать что-то вроде телепорта или, может, машины, которая делала бы тебя вечно молодым, но, мне кажется, к тому времени, когда я поднимусь на ноги, её уже изобретут или же изобретут не на нашем веку. Если честно, ещё не думал. Максимум, что создал мой мозг, — шкатулка. Она открывается при приближении человека. Вообще это обычная шкатулка, просто там есть датчик движения и механизм открытия. Может, и глупо, ну, допустим, создать вечную зажигалку?

— Зачем? И я не про шкатулку, прикольная идея, но, думаю, меня бы задолбало, если бы она постоянно открывалась. Зачем создавать вечную зажигалку? — спросила Аня, посмеиваясь.

— Как зачем? Представь, буду Прометеем. Зажигалка, которая у вас никогда не закончится. Вы сможете вечно пользоваться ей, и она будет нести свет вам и вашим родственникам в походе, на даче, за обеденным столом, поджигать валежник, свечи, сигареты! Это же так круто.

— Ты придумал это потому, что минуту назад зажигалка была у тебя в руке? — скептично сказала Аня. — А как насчет того, что, продав ее, у тебя уже станет на одного покупателя меньше? И, скорее всего, ты разоришься спустя пару лет.

— Идеи у людей возникают спонтанно, а дальше они их улучшают. Это как у скульпторов, ты смотришь на каменную глыбу, тебе приходит в голову, как она выглядит. Потом пара расчетов, бамс, а она уже статуя во всей красе. Ну а люди все равно все теряют, не важно, зажигалка это или шапка. Так что, я думаю, спрос будет всегда. А еще я не знал, что ты такая меркантильная, — хихикнув, сказал я. — Разве не ты мне недавно говорила, что надо идти к своей мечте и жить в удовольствие, ведь иначе ты зря прожил?

— Да, но между первым и вторым есть ещё и очень большой путь, а не бамс. Ты должен трудиться и насыщаться этим. Только тогда ты добьешься результата. А деньги… Деньги никогда лишними не бывают. Когда в животе урчит, навряд ли ты сможешь расплатиться счастливой улыбкой, — сказала она, заканчивая фразу тушением сигареты о деревянный пол.

— Согласен, всё достается только упорным и кропотливым трудом, человек становится человеком, а дальше он уже превращается в творца. Мы ведь не дети богачей, чтобы получить много ресурсов и возможностей. Хотя даже им приходится создавать себя, просто в других условиях. Вначале всегда будет сложно, тут и отсеиваются люди, которые не готовы голодать за своё счастье и мечту.

— Пожалуй, если все правильно сделать, голодать и не придется. Я не спорю, что это трудно, но когда у тебя есть голова на плечах, ты сможешь что-нибудь придумать, — Аня поерзала на стуле и, уронив телефон, снова подняла, стряхивая с него пыль. Этот перерыв позволил мне хоть немного утрясти мысли в голове. Мой словарный запас подходил к концу, но как вообще завязался этот разговор?

— А что ты бы хотела создать? Что бы привело тебя к твоей мечте? — вдруг я понял, что ничего от неё толком и не услышал.

— Пожалуй, я бы хотела стать художницей и изображать свои мысли на холсте. Хочу передавать свои эмоции людям через кисть, — Аня говорила тихо и завороженно, видимо, она уже давно поняла, кем хочет стать, а может, это просто глупые мечты детей, сидящих в контейнере.

— Теперь я понимаю, кто раскрасил все вокруг, знаешь, тебе ещё долго учиться, если это пока всё, что ты можешь, — отлично, вот где я силен. Подкалывать людей — это моя стихия, и тут разговор отойдет от темы надежд и будущего.

— Да брось, эти мазки, наверное, рисовал какой-то безумный старик или толпа пьяных подростков. Я хочу делать так, чтобы мои картины передавали всю суть моих мыслей. Хочу, чтобы люди тонули в них, ощущая эмоции, которые я испытывала, рисуя, — у неё снова появился этот голос. Такое чувство, будто она пыталась передать словами свою мечту.

— Слушай, а ты хотел бы завести семью? — резко переключилась она, вырывая меня из размышлений.

В этот момент мне в голову уже пришла пара колкостей, вроде «а ты уже предлагаешь?». Но, обладая природным инстинктом самосохранения, я решил не шутить на эту тему.

— Таких мыслей ещё не было. Говорят, конечно, станешь взрослее, заведёшь себе семью, пойдешь работать, наплодишь внуков и будешь жить в удовольствие только на пенсии. Меня немного эти слова пугают. Я не уверен, что вообще этого хочу. Когда-нибудь придётся, но это как-то просто, стабильно, — наверное, я больше удивился этим словам, чем она. Будущее — размытое пятно, и чем больше в него смотришь, тем больше образов там видишь.

По правде говоря, я совершенно не хотел семью. Мне не нравились дети, которые садятся тебе на шею, и вот ты уже работаешь на заводе за копейки, чтобы оплатить вещи и отдых твоим спиногрызам. Отдаешь всё до последнего, чтобы в конце концов они покинули тебя и оставили в одиночестве. Хотя во всем есть свои плюсы. Позже они станут более взрослыми, и уже ты будешь счастливым бездельником, что будет ждать звонка или сообщения от своих детей. Хотя сейчас, скорее, думаешь, что всё будет как ты захочешь. С одной стороны, детская наивность всё же оправдана тем, что доля правды в ней есть.

— А я вот не уверена. Что принесёт семья? Наверное, заведу её после того, как встану на ноги и смогу достигнуть определённых целей. Тогда передам свои знания и опыт дальше любимому человеку, который бы смог оценить этот опыт. Кстати, у меня для тебя есть подарок.

— Довольно странный подход для того, чтобы вручить подарок. Неужели ты все это время сводила к обручальному кольцу? Знаешь, поразмыслив, я согласен!

— Нет, обойдешься без кольца, я вырезала из дерева маленькую статуэтку в форме слоника. В одной книге суеверий написано, что он позволяет добиться успехов во всех начинаниях. Пусть ты запомнишь этот момент как символ того, что мы оба придем к мечте. Что мы оба сможем добиться счастья.

Она робко достала из кармана маленькую деревянную фигурку с коротким хоботком и протянула мне. Приняв её из рук и почувствовав, насколько они теплые, у меня возникло желание не отпускать их вместе с статуэткой. Но, естественно, я этого не сделал, лишь задержался на пару мгновений, вглядывался в её оценивающее лицо, которое пыталось понять, понравился подарок мне или нет. Которое смотрело на меня с неподдельным любопытством. Улыбнувшись, я получил еще один подарок — улыбку в ответ.

— Спасибо, не стоило. Он правда очень красивый. И долго ты его делала? — я рассматривал слона в руках и нахваливал. Он был хорош, действительно хорош. Форма не хуже, чем любое творчество, что продается в магазине. — Думаю, у меня ушли бы годы на то, чтобы сделать что-нибудь такое своими руками!

Самые прекрасные подарки — что сделаны своими руками. Те эмоции и труд, что вкладывает в них человек, передаются тебе, и ты невольно начинаешь ощущать себя более важным в его жизни.

Она отмахнулась от меня рукой, слегка смущенная таким комплиментом.

— М-да, и этот человек хочет стать изобретателем. Мне кажется, твое место в продавцах-подхалимах, а не у чертежей и станков.

— Ну, ты можешь издеваться, как хочешь, ведь у меня нет для тебя подарка, но я бы с радостью чего поел. Как-то не думал, что мы пойдем играть в Индиану Джонса, так бы взял с собой чего вкусного.

Дикая сухость во рту после сигареты и легкое головокружение подгоняли меня. Аня задумчиво начала рыться в своем пальто и, ничего не найдя, развела руки в стороны.

— Придется совершить рейд в какую-нибудь забегаловку, чтобы утолить твой голод. У тебя есть мелочь? Пару блинов с мясом сейчас были бы кстати, — при этом я услышал отчетливый звук причмокивания, как будто рядом находился гурмэ, который поднес три пальца ко рту и чмокнул их.

— Что-то было, только нужно сначала проверить, сможем ли мы вообще добраться до тошниловки, а то вдруг контейнер уже окружила свора бродячих собак, которые увидят блины в нас.

— Шутки у тебя всё-таки ужасные. Пойдем давай, а то я уже начинаю мерзнуть от темноты, что вокруг, — она уперлась руками в кресло и резко встала, что заставило его откатиться назад и удариться о крышку ящика. Я последовал её примеру, и моя столь ненадёжная конструкция рассыпалась под задницей, так что вышло довольно комично.

— Дамы вперед, и вообще, я не шутник, а реалист с тонким чувством вкуса. Ведь что может быть лучше, чем блин с яблоком и бананом в сахарной пудре!

Пытаясь протиснуться за ящик, Аня резко повернула голову, шаркнув по деревянной поверхности, и вперила в меня гневный взгляд, от которого захотелось вернуться обратно.

— Никогда не понимала людей, которые едят сладкие блины, ведь нет ничего лучше, чем большой сочный кусок мяса! Его перемалывают, жарят, а потом кладут в блин, и это все поливают сметаной! Да, вперед, добудем себе пищи! — она выставила правую руку вперед, что в узком проходе выглядело нелепо, и, видимо, раскачивая воображаемой саблей перед собой, двинулась вперед. Мне оставалось лишь удивлённо смотреть за тем, как она выбирается из контейнера. Ветер сменился на лёгкое дуновение, вечерело, и мы совсем потеряли ход времени. Еще одна прекрасная картина — вечерний лес осенью, может, стоит выбираться на улицу почаще? Я пнул листья, что взгромоздились в маленькую кучу с надеждой, что они разлетятся в разные стороны как в романтичных фильмах. Но моя нога наткнулась на кусок слипшейся грязи, и, испачкавшись в листьях и брызгах, мне кое-как удалось удержать равновесие. Это вызвало смех и комментарий от Ани:

— А ты не перестаешь удивлять.

Пытаясь стряхнуть с себя слой ранней осени, мы начали свое движение обратно в город, но уже не той тропой, которой пришли. Хотя за огромными деревьями и не было видно нашего места проживания, Аня шла уверенно, видимо, этот лес она исходила вдоль и поперёк. Кучки мусора по пути домой давали знать, что тут порой ходят и другие люди.

— Знаешь, он был такой химозный. Мне казалось, я потихоньку начинаю растворять свой язык, но вкус! Вкус был просто потрясающий, это стоило своих денег. Обожаю пробовать новое, — я вёл беседу о новой газировке, что недавно выпил. В общем, мы вернулись к стадии разговора ни о чем.

— Ну, не знаю, как по мне, нет ничего вкуснее, чем тыквенный сок.

— Тыквенный сок? А что после этого ты делаешь? Пьешь кровь младенцев через трубочку, что собрала из сухожилий своей дальней тети? Это ужасно!

— Как тебе вообще такое в голову могло прийти? Между прочим, он полезный и вкусный, — отмахнулась она, переступая через небольшую лужу, в которую я на ходу шлёпнул ногой, полностью погруженный в спор и не смотря по сторонам. — Просто ты его либо не пил, либо твой мозг уже стал химозным. Химия имеет свойство разжижать мозги.

— Ха, по сути, всё нас потихоньку убивает! Такова жизнь, и приходится с этим мириться, пока однажды мы не окажемся на свалке, что зовется кладбищем! Но у нас ведь новый девиз. Живи в свое удовольствие и ради мечты, что зовется счастье! — проводя руками по воздуху, я изобразил табличку, на которой написан этот текст.

— Ты уже начинаешь коверкать мысль. Тыквенный сок лучше, и лучше избежать приближения своей смерти, — она задумалась, погрузившись в мысли, что были только её. — Может, лучше поговорим о природе?

Аня внезапно остановилась, смотря перед собой, и тогда я тоже увидел. На тропинку выбежала собака. Добрый взгляд смотрел на меня с расстояния пяти метров, хотя инстинктивно моё тело уже заслоняло Аню. Этот лохматый друг с высунутым языком и ушами а-ля дворняга высший класс начал медленно приближаться к нам, лая на своем языке симфонию то ли угрозы, то ли дружбы. Его вид был уже не таким дружелюбным, и мы, медленно пятясь, отходили от его территории. Обнюхав место, где мы стояли, зверь двинулся за нами. Шаря взглядом в поисках дубины, потому что это уже начало казаться мне хорошей идеей, я подгонял руками свою подругу в надежде, что выгляжу героично, а не комично и смеясь про себя над тем, что сейчас меня это волнует. В голове крутился уже сюжет: собака одна, и в самом худшем случае она начнет грызть мою ногу. Нас двое, если получится найти палку, мы спокойно прогоним её. Я не злой человек и животных обижать не люблю, но когда собака грызет твою ногу, ты навряд ли будешь предлагать ей вторую. Видите ли, вкус у неё насыщенней. Время растянулось, и вальяжная походка собаки в нашу сторону казалась уже часовой прогулкой. Внезапно мой взгляд уперся в трубу, которую мы не заметили, пятясь. Пес начал резко лаять, и, тряхнувшись от такой неожиданности, я подбежал в её сторону, не отрывая взгляда от источника угрозы. Подняв трубу на уровне груди и начав угрожающе вертеть перед собой, мне вспоминалось, как это делают в уличных драках, на которых мне доводилось присутствовать сторонним наблюдателем. Пса, казалось, это только больше раззадорило, и он, подбежав ко мне, начал пытаться схватить не меня, а трубу. Поняв, что этот пёс играет со мной, а не пытается сожрать, я дал ему её погрызть, а потом выкинул в кусты, куда благополучно и исчез наш странный знакомый.

— Знаешь, люблю я всех животных, но вот большие собаки… Нет, к ним, пожалуй, симпатию я не испытываю, — прошептал я Ане в надежде, что пес не услышит.

Она, обойдя меня, пошла вперед, маня за собой указательным пальцем.

— Пойдем быстрее, пока он не решил вернуться и принести нам «палочку»’. А то, я смотрю, от страха ты уже зубами начал стучать, — шутливо произнесла Аня.

— А мне кажется, тебе не стоит ходить без меня к этому контейнеру, а то потом как от таких собак будешь отбиваться? — про себя я думал, что она безумна, и её безумие прекрасно.

— Ой, ты уже беспокоишься за меня? Это мило, — она развернулась и поцеловала меня в щёку. Это можно было назвать ударом под дых, потому что на мгновение я потерялся. — О мой герой, правда, в следующий раз не бойся так Дусю, он просто хотел поиграть.

— Кого? — удивлённо спросил я.

— Дусю, он часто тут бегает, мне просто было забавно смотреть на твою реакцию, — весело смеясь, Аня побежала дальше, а я еще секунд пять стоял на месте. Кажется, она точно сумасшедшая.

Мы быстро вышли по тропинке до объездной дороги, которая тянулась вокруг всего района как огромный овал, позволяющий проникнуть вглубь улья со всех направлений. Сейчас дорога была пустынной, и, перейдя на другую сторону, я посмотрел на время в телефоне, где уже виднелось два пропущенных от моих игровых собратьев.

— Что-то не так, мой юный герой? — спросила Аня, поддразнивая меня.

— Да всё в порядке, просто друзья звонили, хотели чего-то, наверное.

— Так перезвони им, чего переживаешь, я никуда не денусь, — улыбаясь в свете фонарей, которые уже включили, она пританцовывала и излучала радость.

Тучи к этому моменту полностью захватили небо, и дождь был неминуем. Моё настроение росло в геометрической прогрессии, вечер казался волшебным.

— Думаю, опять у них дурацкие идеи или хотят спросить что-то. Нужно будет — напишут.

Конечно, я знал, что им нужно. Они погружены в мир, который, по сути, ничего и не дает, выполняют действия, которые приносят только временное удовольствие и заставляют хотеть еще. Как наркотик, игры — отличный бонус к тому, чтобы расслабиться и наслаждаться текучестью вечера. Хотя, казалось, после похода в лес я только сейчас начал понимать, что занимаюсь не тем, чем нужно. Но всё-таки где-то в голове голос манил меня обратно в этот мир. Ведь я был одним из них.

— Ну и отлично, — она развернулась и пошла вприпрыжку по улице.

— Куда ты так сейчас спешишь? Знаешь, при твоём росте и с такими ногами ты не должна постоянно меня обгонять, я начинаю чувствовать себя стариком.

Аня на ходу обернулась и показала язык, на что я ответил тем же. Шагая по осенней дороге, начинаешь чувствовать прохладу вечера, насыщенный свежий воздух перед дождём — это нечто удивительное. В итоге, плетясь за моей неугомонной подругой, которая рассуждала о том, что ей стоило взять с собой зонтик, я победоносно вскинул его, вытащив из кармана и вертя им. Это были не те длинные зонты, с которыми люди привыкли видеть джентльменов, а скорее миниатюрная бита, которая раскрывалась от нажатия кнопки, превращая себя в надежную защиту от дождя.

— Если ты такой подготовленный ко всему, то скажи мне, пожалуйста, почему ты не взял с собой еды? — с оттенком укора сказала Аня.

— Ну, у меня хотя бы была логика, что если сейчас осень и дожди просто обожают это время года, то нужен зонт. Я-то всегда считал девушек в этом отношении более подготовленными. Еду я бы принес, если бы знал, куда мы идем.

— Ну, тогда это был бы не сюрприз, тебе же понравилось? — опираясь о мое плечо ладошками, сказала она.

— Конечно, замечательно провели время в лесу, — есть в девушках что-то, что заставляет согласиться с чем угодно, если она приложит к этому усилия.

Вокруг сновали люди. Все спешили либо по своим делам, либо в магазины, чтобы запастись едой и сидеть, смотреть, как за окном скоро застучит дождь. Мы начали подъем по ступенькам в довольно большую забегаловку с огромными окнами и столиками. Обогнав Аню и подбежав к двери, я дернул её на себя, не ожидая, что дверь так легко распахнется. Поклонившись и проведя рукой в сторону прохода, я пригласил её зайти.

— Дамы вперед, в сие заведение, дабы корчмарь смог напоить и накормить ваше уставшее тело и согреть продрогшую душу, — пытаясь придать своему голосу акцент, мне хотелось стать ухажёром из девятнадцатого века.

— Извольте, месье, открыть мне и вторую дверь. Не пристало даме, гуляющей с молодым человеком, открывать двери, — подыгрывая мне, произнесла Аня, останавливаясь у внутренней двери в маленьком холле и делая неуклюжий реверанс.

— Что ж, не буду заставлять вас ждать, — c этими словами мы ввалились внутрь заведения, посмеиваясь над нашим нелепым диалогом. Люди в нём будто поделились на два лагеря. В одном сидели семейные компании: парень с девушкой, которые держались за руки и пили кофе, молча глядя в окно, усталый отец, вокруг которого суетится пара непослушных детей и жена, что умудрялась жевать и говорить одновременно. С другой стороны, ближе к двери сидело три друга, которые были похожи на заговорщиков. На вид им было лет двадцать пять, и они, активно жестикулируя, что-то обсуждали. Пройдя мимо столов к кухне, на нас так никто и не обратил внимания. Сделав задумчивое и оценивающее выражение лица, я начал водить в воздухе пальцем по меню, пытаясь выбрать себе что-нибудь сытное и недорогое из списка.

— Ты уже решила, что будешь? — вопрошающе посмотрел я на Аню, и тут на меня нашло озарение. — Дай угадаю, блин с мясом?

— Какой ты догадливый, уж и не знаю, как ты смог это определить, — прищурившись, она улыбнулась. — Две штуки и черный чай. Займу пока нам места получше, — с этими словами она удалилась за столик, что стоял на равном отдалении от всех находившихся вокруг и в то же время был у окна. «Ладно», — подумал я про себя и достал из кармана смятые бумажки. Мне как раз хватало на два блина с мясом и два чая. Ну, видимо, в этот раз пора стать настоящим мужчиной и покормить женщину, вместо того чтобы набить свой желудок.

У кассы выжидающе скучал кассир и глядел куда-то мне за спину. Как только я подошел к нему, его взгляд сфокусировался на мне.

— Здравствуйте, вы готовы сделать заказ? Могу вам предложить блин с кальмаром, — произнес он монотонным голосом, как робот.

— Да, будьте добры два чая черных и два блина с мясом в одну тарелку, — нервно почесывая руку, сказал я, никогда не любил делать заказы.

— Хорошо, ваш заказ будет номер один, спасибо за совершенный заказ, вы хотели бы взять еще мороженое по акции? — страшно представить себя на такой должности после радостного диалога о светлом будущем. Потрогав слоника в своем кармане, я вновь стал уверен в том, что смогу найти смысл и цель в жизни. Поймав себя на такой мысли, мне стало понятно, что я мудак. Он ведь тоже человек с целями и мечтами.

— Большое спасибо, — улыбнувшись, я развернулся и пошел к Ане.

Она уже сняла пальто, которое теперь висело на вешалке рядом с нашим столиком, и смотрела в телефон, активно что-то строча и перечитывая. Её платье создавало атмосферу жаркого лета и не вызывало ощущения холодной осени, в отличие от строго черного пальто и погоды, что была за окном. Присев рядом, я начал наблюдать за тем, как она орудует своим телефоном.

— Ой, погоди минутку, сейчас допечатаю и вернусь к тебе, — подняв свой взгляд на меня, она улыбнулась и снова утонула в сетях интернета.

— Да ничего, а то я же не единственный кавалер, который хочет с тобой погулять, — слегка ревнивым тоном сказал я. Да, это была шутка, но звучало совершенно не так. Беспричинный укол ревности поразил мой разум.

— Не будь таким идиотом, мне подруга пишет, — стукнув меня с улыбкой, не отрываясь от телефона, сказала Аня.

— Я не идиот, — пробубнил я в ответ и отвернулся к окну.

На улице уже было темно, и яркие лампы заведения выхватывали у полумрака довольно обширную территорию. Дождь моросил, попадая на окно, и люди на улице поспешно открывали зонтики. Те, кто их с собой не взял, спешили найти укрытие от водопада, который должен был произойти. Любить дождь очень просто, когда ты находишься в теплом помещении в ожидании своего чая, тебе сухо и уютно, и это простая любовь. Но она не настоящая, настоящая любовь — это когда ты без зонта поднимаешь лицо вверх, чтобы почувствовать первые капли дождя, радуешься запаху свежести и влаги. Вот это трудная, настоящая любовь. Она требует от тебя психологических и физический испытаний. Поэтому многие люди, которые говорят, что любят дождь, по правде любят его не по-настоящему. Любовь не может быть простой.

— Ну, всё, я закончила, — победоносно сказала она, откладывая телефон в сторону. — Так на чём мы остановились?

Я перестал смотреть на нарастающий ливень, но оторваться от размышления не вышло.

— Ты любишь дождь? — вопрос сам возник у меня в голове.

Аня, сделав задумчивое выражение лица, поднеся руку к подбородку, изображая философа.

— Не знаю, можно ли любить тонны воды, что пытаются тебя утопить. Наверное, нет, он всегда вгоняет меня в тоску, хотя его звук, когда он барабанит по подоконнику, довольно успокаивающий. Так что можно сказать, он мне нравится, но я его не особо люблю.

— Типа как друга?

— Типа хватит меня подкалывать на каждом вопросе, а то ты будешь типа другом.

— А кто я сейчас? — развеселился я, поймав её на слове.

— Первый заказ! — прозвучал голос кассира, прерывая диалог на самом интересном месте.

— О, а вот и еда. Улыбнись и не будь как все, радуйся дождю. Не скучай, — подмигнув, я встал со стула.

— Почему ты все время думаешь, что я буду скучать без тебя? — спросила Аня, и, черт возьми, у неё получилось задеть этим мое эго.

Аромат свежеиспеченных блинов не особо сильно заметен, если в здании присутствует отличная вентиляция, но в этом заведении ее не было. По мере приближения к кассе слюна начала заполнять мой рот. Поборов в себе инстинкт охотника за блинами, я взял поднос, снова улыбнувшись кассиру, но он никак на это не отреагировал. Видимо, у местных работников отсутствует чувство дружелюбия, хотя, может, он просто умел читать мысли. Идя крайне медленным шагом, я был полностью сосредоточен на стаканах, в которые налили кипяток. Маневрируя между столами, он так и норовил выплеснуться и обжечь кого-нибудь. Всё это время Аня с улыбкой наблюдала за моими движениями, и казалось, что я создаю для нее представление. Как вообще официанты это носят?

— Кушать подано, мадам. Ваши два блина с нежнейшим фаршем недавно забитого теленка, что рос в любви и тепле. Он умер ради того, чтобы принести вам счастье!

— О, благодарю, теперь даже не знаю, как есть эти блины. А ты себе чего не взял? — сказала она, сразу начиная поглощать блин. Видимо, она действительно проголодалась.

— Да, прогулявшись, мое нутро смогло понять, что счастье не в блинах. Поэтому, зарядившись энергией Ци, голод теперь мне совершенно не страшен, — выдумывал я, пытаясь разорвать пакет, где лежал мой чай. Зачем пакетик с чаем класть в пакетик, чтобы потом запихнуть все это в коробку? Столько трудов ради одного стакана чая.

— Ну, если хочешь, можешь съесть второй блин, — сказала Анна слегка невнятно, так как ее щёки были заняты жеванием блина. При этом она, насколько я понимаю, все же старалась выглядеть как леди, что только добавляло ее образу нотку смеха. Есть что-то древнее и завораживающее в том, как девушка ест.

— Спасибо, я и впрямь перехотел есть, чая мне хватит, — в её глазах возникло чувство облегчения, и она начала жевать второй блин. Я был доволен тем, что чай медленно заваривался, мы сидим и смотрим на дождь, а вечер проходит идеально. Бывает неловкое молчание, бывают затяжные речи, а тот момент можно было назвать приятными минутами тишины, когда ты остаешься один на один с собой и в то же время ощущаешь себя нужным и совершенно не одиноким. Те моменты, когда тебе уютно просто помолчать с человеком. Конечно, я мог говорить только за себя, и в моей голове уже начали елозить тараканы, что шептали мне: «Поговори с ней, а то она подумает, что ты скучный».

— Вооот, — протянул я слово и стакан чая. Она с радостью приняла его, закончив вытирать губы салфеткой, и я продолжил: — Хорошо, что взял зонтик, а то под этим ливнем мы бы полностью промокли, возможно, даже заболели! Хоть прогулка и была твоей спонтанной одержимостью, все же я буду винить себя, если ты начнёшь заражать все в округе.

— Ой, да брось, уверена, что от пары капель я не начну страдать от бубонной чумы и уж тем более создавать эпидемию. К тому же простуда довольно полезна, так мы закаляем свой организм.

— Да, конечно, а если стать патриотом, государство будет тебя ценить и уважать, а также тебе подарят машину и квартиру.

— Знаешь, ты мне нравишься больше, когда не сводишь тему на политику, не люблю такие темы, — сказала она, глядя в окно и крутя стакан в своих руках. Аня в моих глазах выглядела умной и непреклонной, а ещё и стервой. Кажется, в тот момент я обрел свою первую любовь, которая так и останется для меня загадкой. Именно в тот момент в том кафе я почувствовал к ней то, что не испытывал к другим. Поэтому следующий мой поступок был таким идиотским.

— Пфф, да ладно тебе, — сказал я и хлопнул Аню по спине так, что её лицо приняло болезненное выражение. Показалось, что она сейчас вернет весь чай обратно стакану, а глаза выпадут и заживут своей жизнью. — Просто ты ничего не понимаешь в политике. У тебя на уме только мечты да странные разговоры в лесу о пугающем будущем, мне кажется, надо быть всегда в курсе ситуации, что тебя окружает.

— Если ты меня еще раз так стукнешь, то меня уже вообще не будет волновать окружающий мир. Вот что ты можешь сделать с этой ситуацией? Просто рассуждать о том, чего не понимаешь? — произнесла Аня, размахивая стаканом чая.

— Но если даже не рассуждать о ней, то чем мы лучше обычного стада овец, что ходит за пастухом? Мне тоже не нравится, что никто не действует, но когда-нибудь…

— «Когда-нибудь» — интересное слово, но овцы тоже много блеют, а без пастуха они просто съедаются волками. Всё, не порти момент, а то начинаешь тут, — прерывая мою фразу и дразня меня, Аня умудрилась пролить немного чая на поднос. — Вот видишь, что из-за тебя случилось! Говорю: если и хочешь порассуждать, то для начала сделай что-нибудь, — Аня начала накидывать на лужу салфетки, обвиняя меня.

— Да, конечно, и в этом виноват я, между прочим, кружкой ты размахивала.

— Но делала-то я это из-за тебя! — прикрикнула она, чуть вновь не пролив чай.

— Хорошо, не кипятись, я не прав. Возможно, мне стоит меньше рассуждать и больше делать, только поставь стакан, — успокаивающе я положил руку на ее запястье.

— Ладно, я и впрямь вспылила, просто столько всего за день, а ты со своей политикой.

Воздержаться от того, чтобы добавить что-то, было сложно, но, сумев побороть внутри себя это, я взглянул на часы. Время уже было позднее, и как бы ни хотелось расставаться с Аней, но нужно было уже идти домой. Конечно, мне доверяли, но всё же я не хочу после возвращения домой получить пару вопросов. Что ж, возможно, это правильное воспитание, ведь оно учит контролировать своё время и ещё учит ребенка ответственности. Правда, меня это не волновало, я просто не хотел расстраивать мать.

— Эх, это были замечательные день и вечер, но, думаю, нам пора идти, так что пойдем, я провожу тебя.

— Если ты настаиваешь, так и быть, пойдем, — она мне подмигнула, пока я помогал ей надеть пальто. — Ты так любезен, мне кажется, ты со мной заигрываешь, — произнесла томным голосом Аня, приложив две ладони к моей груди.

Полностью потеряв дар речи и вообще все мысли, я лишь открыл рот в попытке что-то произнести. Но слова давались мне трудно. Аня засмеялась и быстро пошла к двери.

Достав зонтик и все еще находясь под впечатлением от её поступка, я вышел из заведения, помогая ей не попасть под дождь. Он уже к тому моменту стал больше напоминать ведра воды, что проливают через сито. Стараясь сделать так, чтобы дождь не заливал нас обоих, я высунулся из-под зонта и закрыл им её полностью.

— Что ты делаешь? Лезь обратно под зонтик, это не ты ли мне недавно говорил, что заболеть — это плохая идея? — попытавшись затянуть меня обратно, начала она.

— Ну а не ты ли говорила, что заболеть не так уж и страшно и болеть вообще полезно? — передразнил я её таким же заботливым тоном. — Поэтому, пожалуй, я проверю твою методику, а ты — мою.

— Ну уж нет, — Аня вынырнула из-под зонта и начала идти под дождём. — Если так смотреть на это всё, то я, пожалуй, обойдусь без него.

Мы шли по улице, освещенной фонарями. Серые дома стали плохо различимыми гигантами с шарами света внутри. Данный вид будто сошел со строчек детективного романа, где одинокий парень в шляпе и кожаном пальто с сигаретой в зубах бредёт навстречу очередному делу. При этом зонтик я не убрал, и мы шли, защищая лужи от капель.

— Что ж, давай тогда вообще без него пойдем, раз уж мы любим так наши теории, — заключил я и начал стряхивать капли дождя с зонта и закрывать его.

— Ну, вообще мы проверяем только мою теорию, для твоей ты должен идти под зонтом.

— Смотри, если заболеешь, придется носить к твоему дому фрукты и лекарства, — насупившись, сказал я.

— А кто сказал, что тебе откроют дверь?

— Тогда буду дежурить у твоих окон, пока не выйдешь, и после насильно затолкаю в тебя лекарства и фрукты.

— Какой заботливый мальчик, может, ещё организуешь пост слежения за мной? — с улыбкой прыгая по лужам, сказала Аня.

— Какая разница, всё равно ты не слушаешь умных людей, которые говорят тебе не ходить без зонта под дождем.

— Тогда почему этот умный человек сам под ним не идет?

Намокая с каждой минутой все больше и больше, я посмотрел на сложенный зонтик и подумал: зачем вообще спорить, если спор уже проигран? По пути приходилось выискивать островки между лужами. Почему сделать слив для воды никто не догадался? Человек состоит в среднем на семьдесят процентов из воды, а я, кажется, состоял уже на девяносто.

— Знаешь, а есть что-то в том, чтобы гулять под дождём без зонтика, — крикнула она, в очередной раз прыгая как знатный акробат. — Правда, волосам пиздец, и, кажется, косметика потекла, но так все в полном порядке, даже на удивление не холодно.

— Ой, да ладно тебе, я уверен, ты будешь отпаивать себя чаем после прихода домой еще суток пять, а, нет, подожди, совсем забыл, ты же чертов мазохист, что любит болеть, так почему бы тебе не снять с себя одежду и не предаться ласкам дождя полностью?

— Какая же ты романтичная душа, настоящий джентльмен. Упс! — она прыгнула в лужу передо мной, окатив меня с головы до ног. Я встал как вкопанный, а она начала заливаться смехом, а вот мне было не смешно.

— Ты бы видел своё лицо, будто тебя только что удивили тем что земля круглая, солнце теплое, а твоя задница теперь принадлежит огромному афроамериканцу! Вот ты теперь и раздевайся, — крикнула она и побежала вперед от моей мести.

— Эй, а ну стой, я это просто так не оставлю, ты мне кое-что задолжала, — пускаясь за ней в погоню, я думал, что легко догоню её. К моему удивлению, Аня оказалась чертовски проворной, и спустя какое-то время я начал выдыхаться.

— Ты чего там, уже устал? М-да. А мне казалось, что ты более выносливый! — крикнула она, как грёбаный олимпийский атлет бегая на одном месте и выжидая меня.

— Ты это еще подожди, я просто разогреваюсь, кстати, всё делать медленно не всегда плохо, — пытаясь одновременно и отдышаться, и парировать её колкость, я двигал ногами.

— Ну, ничего, побегаешь еще так деньков сто и, может, сможешь меня догнать. Тебе помочь доковылять до моего подъезда? Мы уже почти пришли, — на её лице была усмешка безнаказанного озорника, у которого получилось сделать всё и при этом выйти образно сухим из воды. Мои волосы взъерошились, и теперь я был похож на недовольного ежа в отражении луж. Она же напоминала ведьму, что мучает меня, еще и дразнит. Но трудно было не признать, что магический эффект она точно создает.

— Сейчас я дойду до подъезда, а потом поговорим о твоем поведении, — отрезав, сказал я.

— Ой, уже боюсь, правда, выглядишь ты не очень, не знаю, стоит пускать тебя в подъезд или нет, — приоткрыв дверь в подъезд, Аня оперлась на неё и стала ждать.

— А ты быстро бегаешь, чего я ещё о тебе не знаю? — запыхавшись, сказал я, наконец дойдя до неё.

— Девушка должна быть загадкой для парня, иначе она ему быстро наскучит, — пожав плечами, Аня подтолкнула меня в подъезд.

— Похоже на цитату из женских журналов и пабликов, — встав у лестницы на первый этаж, я прижался к батарее, и из моей спины пошел пар.

— Ну, так жизненно же, чего ты начинаешь? — закрывая дверь, произнесла Аня.

Подъезды — это волшебное место, где творилась самая сокровенная жизнь нашего поколения в больших городах. Поэтому они всегда вызывали тепло не только в физическом смысле, но также и от атмосферы загадок и скрытых желаний. Лампа грела нас мягким желтоватым светом, борясь с окружающей темнотой, которая без неё стала бы полной, но её силы не хватало, чтобы полностью осветить подъезд. Аня подошла к батарее и, приложив руки к ней, смотрела на пар. В голове у меня творился полный кавардак, а все нутро говорило мне: сейчас или никогда.

— Я ведь ещё должен отомстить тебе за лужу, — произнес я почти шепотом.

— И как же ты собрался это сделать? — моргая, спросила Аня.

— Наверное, как-то так, — слегка грубовато я развернул ее в свою сторону. Аня стояла в молчании, и мне показалось, что я слышу, как бьются наши сердца. Нагнувшись к её лицу, я утонул в Аниных глазах. Казалось, можно было отдать всё что угодно за вечер, проведенный с ними. После неуверенно я прикоснулся к её губам, а спустя мгновения уже подтянул к себе, обнимая, сливаясь в поцелуе в единое целое. Это то чувство, когда будто сама нежность проникает внутрь твоего тела, вызывая взрывы экстаза, поцелуй с человеком, в которого влюблен. Чувствуя, как мои руки обжигает батарея, на заднем плане сознания, я почти не обращал на это внимание, полностью погруженный в ощущения, которые вспыхивали в голове. Разрыв этого процесса ощущался болезненно, и хотелось вновь в него включиться, но игнорировать обжигающую боль у меня уже не получалось. В попытке отодвинуть её от батареи мы чуть не упали и расхохотались.

— Знаешь, тебе стоит поработать над своей местью, а то она как-то не очень, — находясь в моих объятьях, сказала Аня.

— И это тебя тоже не устраивает? Ну, я уже не знаю, что делать, — смеясь, сказал я, глядя на ту, которую не хотелось отпускать.

— Ну, может, в следующий раз ты постараешься получше, — Аня чмокнула меня в щеку и, медленно выползая из объятий, поднялась на ступеньку повыше.

У меня в голове творился сущий бедлам, и, казалось, я могу свернуть горы и потом посмотреть, что же за ними находится. Находясь на ступеньку ниже Ани, наша разница в росте почти сошла на нет благодаря этому, я застенчиво рассматривал узор растрескавшейся штукатурки, думая о том, что произошло пару секунд назад. Я хотел это повторить.

— Спасибо ещё раз за вечер, — нарушив тишину, произнесла она, разрушая мой план. — Довольно забавно получилось, может быть, еще сходим как-нибудь погулять? Только уже подготовимся основательно.

— Обязательно сходим, я научу тебя разводить костёр, и, может, чего пожарим, — а в голове крутилось, что я не хочу расставаться с этим человеком.

— Ой, да брось, костёр меня еще в детстве научили разводить, так что скорее тебе понадобится помощь, — стукнув меня по плечу кулачком, произнесла Аня.

— Ну, тогда, может, ты поучишь меня мстить получше? — сказал я, обнимая Аню за талию.

— Посмотрим, как ты себя проявишь, — ткнув мне пальцем в кончик носа, она улыбнулась. — Может, научу тебя каким-нибудь новым навыкам.

— Уже жду наших уроков, — глупая улыбка не сползала с моего лица, но мне хотелось улыбаться.

— А как же наш клуб людей, которые идут к своей мечте? — стукнув меня по рукам, которые уже начали изучать ее спину, и, посмотрев серьезным взглядом, она фыркнула.

— Твой слоник займет место в моей жизни, и я его никуда не дену, будет символом стремления к изобретениям! — сказал я, похлопывая по карману, где он лежал.

— Ну, тогда я рада, что подарила тебе его, — смутилась Аня. — Ты прости, если сегодня было что-то не так, просто мне пора бежать! — она снова поцеловала меня в щеку, отчего мне показалось, что я похож на красный помидор. — Так что до скорой встречи, юный инженер, когда построишь что-нибудь, обязательно предупреди меня.

Аня начала медленно подниматься по ступенькам лицом ко мне, при этом строя смешную рожицу удивления. На её мокром после дождя лице это выглядело забавно. Она сделала рот в форме буквы «о», и её глаза были широко расставлены. Глядя на эту картину, можно было представить, что огромная невидимая рука пытается утащить её на верхние этажи, а она удивлена этой невиданной силой и теперь беспомощно с таким лицом поддаётся ей. Я тоже сделал пару жестов, и, посмеявшись, мы развернулись в стороны своих жизней.

Открыв двери подъезда, я чувствовал, что всё только начинается, настроение у меня было наипрекраснейшее, и всё, что волновало когда-то, испарилось. Теперь я был один, и идти под дождем мне уже не казалось такой хорошей идей, когда у тебя зонтик в кармане. Перед тем как распахнуть его и пойти по улице дальше, я вытянул руку из-под козырька подъезда вперед, чтобы насладиться каплями дождя и прохладой, которой они обладают.

— Я хочу запомнить этот вечер надолго.

Прошептав эти слова, я открыл зонтик и отправился в сторону дома. Улицы уже окончательно отдались во власть потопа. Люди попадались не часто, видимо, было уже достаточно поздно, но доставать телефон я не хотел. Может, стоит написать Ане? Или ещё слишком рано? А что если я покажусь навязчивым? Мысли крутились вокруг одной девушки. Мимо прошагал человек в резиновом костюме, который больше напоминал моряка на траулере, отвлекая меня от этих мыслей. Интересно, что лучше — практичность или стиль? Конечно, это не относится к людям, которые в минус двадцать ходят в укороченных джинсах и носках. Это, по моему мнению, было уже из разряда идиотизма. Хотя сейчас, идя по улице с пальто нараспашку, я понимал, что это лицемерие, но осуждение никуда не исчезло. Конечно, мне казалось, что я выгляжу как самый загадочный парень с зонтом, который куда-то торопится, но по факту большинству людей вообще плевать, как я выгляжу. Так ради кого тогда мне стараться? Наверное, ради Ани. Рассуждая с самим собой, я и не заметил, как вышел к фонтану в форме осьминога. Он выглядит уже как морское чудовище при свете фонарей, что показалось из глубокого колодца в центре города. Теперь он пытается выбраться из него под сопровождение дождя. Это была красивая картина, внушающая величие фантазии человека и природы. Остановившись, мой взгляд восхищенно уперся в неё.

— Вышел из чрева глубинного он, ужас внушая всем, кто увидел. Стал нашим богом и палачом, уничтожая плебеев в корытах. Имя тихонько старик прошептал, глядя во тьму его мудрого взора, это не бред, говорил же я вам! Кракен явился за душами снова. Правда, отличный фонтан? — как только этот голос возник, я чуть не подпрыгнул на месте, а после завороженно слушал его.

В голове я уже начал прокручивать кучу разных исходов сражения и планов на отступление. Но тут незнакомец встал рядом со мной и тоже начал смотреть на морское чудовище. Это дало мне возможность изучить незнакомца, при этом не глядя ему в глаза и не смущаясь ответного взгляда. Человек средних лет, одетый в серое пальто, темные брюки и туфли. Ничего примечательного, если вам нравится строгий стиль. Всё, что было у него необычного, — зонтик с причудливой формой ручки в виде головы совы. Верхние три пуговицы на его пальто были расстегнуты, а выражение лица было свидетельством тому, что его обуяла невыносимая грусть.

— Молодой человек, а вы знаете, что неприлично вот так вот разглядывать незнакомых людей? — спросил он, поворачиваясь и глядя на меня глазами цвета морской волны.

— Да, извините, просто вы так неожиданно появились и начали говорить стихами, что мне стало любопытно, — спохватившись, ответил я.

— О, вы еще и вежливый, странное качество, в наше время редко встретишь вежливых людей, — он медленно повернул голову и снова с безумным восхищением начал смотреть на фонтан.

— А откуда эта фраза?

— Какая фраза? — недоуменно спросил человек.

— Ну, стихотворение про Кракена.

— А, вы про это? Не стихотворение, а древняя байка моряков, что ходили по нашему морю. Говорят, что это пришло к нам из исландских сказаний, а вот море — оно наше. Почему оно называется «Забытое», вы знаете?

— Ну, наверное, про него забыли, а потом однажды вспомнили? — попытался съехидничать я.

— Как можно жить рядом с морем и не знать, почему у него такое название, ума не приложу, — стукнув себя по голове ладонью, человек развернулся ко мне и продолжил: — Забытым оно называется из-за еще одной легенды. По ней, в этом море раньше жило морское существо, что терроризировало берега. С наступлением утра оно выползало на берег и требовало дани в виде пищи, а вечером, наевшись, отправлялось обратно в пучины. Бороться с ним было бесполезно, оно топило корабли, уничтожало деревни у берегов, люди жили в страхе. Со временем всем это надоело, и они ушли вглубь материка, а после возвращения через десятилетие чудовище уже пропало. Так оно с тех времен и называется Забытое.

— Забавная байка, но к чему она?

— К тому, что не стоит забывать историю мест, откуда вы родом. А если вам тяжело жить в каком-то месте, просто поменяйте его. В каждой легенде есть смысл, — пояснил он.

— Ну, тогда становится понятным, что тут делает этот фонтан. Это уже похоже на памятник морскому чудовищу. Хотя, казалось бы, зачем ставить памятник чудовищу? — подойдя чуть ближе, я всмотрелся в Кракена, который выглядел недовольным от моих высказываний.

— Это интересный вопрос, возможно, автор хотел задобрить морское существо, а может, хотел рассказать историю. Или указать на то, чего стоит бояться. Знаете, многим известным чудовищам ставят памятники.

— Но как можно бояться выдуманной истории? — рассмеялся я. — Морские чудовища? Она же смехотворна. Скорее это просто отличный декор нашего города.

После этой фразы послышался гром, и это было на последнем моём слове. Я обрадовался, представляя себя героем романа, где два персонажа разговаривают о какой-то тайне, что скрыта в этом городе.

— А разве вы не слышали, что в любой легенде, помимо смысла, еще есть доля правды? — спросил незнакомец. — Иначе легенда не такая интересная.

— Мне всегда казалось, что это выражение относится к шутке.

— Что, простите?

— Шутке. В каждой шутке есть доля правды, вы просто перефразировали это под выдуманные истории, наводя жути.

— Эта фраза звучит по-другому, но неважно, я не об этом говорил. Ты же ничего не знал об этих легендах! — начал рассерженно тараторить незнакомец.

— По мне, море как море, может, его так и назвали из-за красивой легенды. Легенды — всего лишь часть нашего фольклора, искусство, и не более.

— Искусство — это либо проявление любви, либо проявление ненависти. Именно по этой причине ты завороженно и смотрел на фонтан, он вызывал у тебя эмоции, — незнакомец говорил, а я переминался на одном месте, не понимая, что он хочет этим сказать. Телефон начал вибрировать в кармане, и я уже воображал, что Аня скучает. Надо было избавиться от надоедливого философа.

— А может, заказ чиновника? Спор, ради интереса, отмыв денег — много есть вариантов. Искусство ради денег — сейчас это в тренде.

— Даже в этом случае он испытывал одну из эмоций, ведь без них получится безжизненный камень. Иногда ведь нет смысла копать, искать правду, но человек так устроен. Ему нужно найти скрытый смысл и потом говорить всем, что этот секрет раскрыт.

После своих слов он полез в пальто и достал две сигареты. Не спеша подкурив одну, он протянул её мне, и на ней зашипели капли дождя, пока она преодолевала расстояние между нами. Боясь, что она потухнет, я выхватил сигарету из рук и жадно начал раскуривать. Дым заполнил легкие, но он был приятным, расслабляющим. Я даже почти забыл, что надо ответить на сообщения.

— Знаешь, а ведь на самом деле существует множество… — и тут его оборвала мелодия телефона, напоминающая неправильную игру на пианино, чем очень раздражала. — Извини, мне нужно ответить.

Это был отличный момент, чтобы удрать, и я им поспешил воспользоваться. Прошептав губами: «Я, пожалуй, пойду», — и показав жестами двух больших пальцев в сторону, я поспешил домой. Дорога до дома была очень долгой и наполненной бредовыми мыслями. После сигареты захотелось есть еще больше, а во рту пересохло, несмотря на дождь. А что если все, что делает человек, — это проявление любви и ненависти? Как же тогда остальные чувства — похоть, страх, безразличие? Их все можно отнести к любви и ненависти. Здания, что раньше купались в лучах солнца, теперь походили на гнезда птиц, что расположились в скалах. Пока я поднимался по ступенькам к дому, меня начало клонить в сон, и из всего, что было в голове, осталась лишь одна мысль. Я полез за ключами в карман и, нащупав слоника, она разгорелась пламенем. Если счастье — это поход за мечтой, а к мечте приводят цели, то сейчас я мечтаю только об Ане.

***

Вот и сейчас, сидя в кресле, я смотрю на эту старую фигурку, которая запустила череду событий. Конечно, кусок дерева не виноват в произошедшем. Скорее, он напоминал о неподдельных детских мечтах и непонятном мире. Мире, который останется загадкой до конца своих дней. Сколько пазлы ни собирай, на стол, тебе вываливают новые. Эта фигурка вызывает во мне столько радости и невинности, навевает запаха того дождя и ветер, что носил листья по лесу. Я поставил слона на стол и закурил очередную сигарету. Как странно, сигарета раньше казалась просто фактором, не более чем атрибутом, который делал тебя крутым, а теперь зависимость. Теперь мне был понятен тот мужчина, что стоял у фонтана. Ему просто было одиноко, и он хотел поделиться знаниями. Как же сейчас одиноко и мне. Хотя, может, в его словах был глубокий смысл? Я снова посмотрел на полуоткрытое окно и через дурман почувствовал, что уже продрог. Два пика, что были за приоткрытым стеклом, молча смотрели в ответ.