Смотрители

Максим Мортем, 2020

Мощь человечества росла изо дня в день, каждый так или иначе начал представлять угрозу самому Богу, но и этого людям оказалось мало. К сожалению, лишь немногим выпала честь заняться бесконечным развитием, который и позволил бы им свергнуть Бога. Сумеет ли кто-нибудь из них признаться в любви к Смерти и казнить Тишину? Исчезнет ли атеист, переставший верить в себя; сменится ли ночь правления одного единственного Бога непроглядной тьмой тирании миллиардов людей, ставших богами?

2 глава. Мертвая радость.

Даже у счастья бывает предел.

Мир — вполне себе осязаемая вещь, хоть у каждого он и свой. Мир, управляемый всеми. Мир воспоминаний. Мир без смертей. Радость от собственного тления, подобно огоньку. Для кого-то мир — отсутствие войны, но для других он наступает лишь в полном блаженстве. Но о каком блаженстве в блаженном сне может идти речь?

Человек, осознающий свою печаль. Куда он пойдёт? Уж точно не в Гледжен. Город плясок и всеобъемлющей радости, здесь нет места кислым лицам, но стоит только Френку заглянуть в переулок, как краски тускнеют, радость пропадает, наступают одни лишь апатия и мелкая нервозность.

Френк редко выходил за пределы Гледжена, а уж к самой Тропе Границ он никогда не приближался, ведь всё там такое странное, будто живое, но на самом деле — это лишь иллюзии. Весь быт иллюзорен и бесстрастен. Зачем он в очередной день тащит бремя своей жизни? Зачем он пытается барахтаться в сознании, плыть ближе к ключу своей жизни, если на дне его ждёт лучший подарок — безмятежное счастье смерти? Впрочем, только ему писать сценарий собственной жизни, но сможет ли он воплотить его?

Он решил отправиться на некий фестиваль пробуждения, что расположен был на некотором отдалении от города, там он никогда не был, но стоит заглянуть. На табличке у входа красуется надпись:"Тысяча двести первый фестиваль пробуждения объявляется открытым". Бернан приблизился ко входу, но всё вновь помрачнело и потеряло краски. От счастливых криков на фестивале осталась одна лишь боль, а люди, некогда ходящие там, преобразовались в невесть что, благо, такие помутнения происходят редко и ненадолго, он не привыкнет к этим аморфным псевдосмыслам подсознания.

И вот Френк осмотрелся и увидел довольно приятную картину: разноцветные вывески, асфальт с лужами в некоторых местах, множество палаток, прекрасный рассвет вдали. Всё это нагоняло приятные ощущения, но фантомная грязь напрягала его сильнее всего.

Забавно, что даже в Гледжене такого не было, либо все странности он просто не замечал, впрочем, был повод не замечать, ведь даже ночью этот огромный город не засыпает. Покрытый неоном и технологиями, в нём заснуть было негде из-за непрекращающегося развития одних и деградации других. Некоторые сходили с ума от невозможности уснуть в таком городе, а другие переезжали ближе к Тропе Границ, что было лучше лишь отчасти, ведь не всем удавалось защитить себя от самих себя. Тропа Границ своего сознания. Именно здесь люди находят себя, и именно здесь их внутреннее"я"погибает."Я"всего. Их физическая оболочка может и не пострадать, но психологические повреждения наносит самый страшный монстр всего Времени — человечество. От разума людей падёт сам человек.

Впрочем, даже у этого города есть свои плюсы. Технологичность Гледжена поражает воображение: человек с ранее ограниченными возможностями может дать фору всем здоровым, ведь имплантаты, разработанные в этом городе, способны творить чудеса не только с телом, но и с разумом. Силу технологий никто не отменял, а уж мощь искусственного интеллекта, совмещённого с интеллектом искусства, ещё никто не превозмог.

К Френку подошёл человек в плаще и капюшоне, из-за чего определить возраст или хотя бы пол было нельзя, а голос оказался настолько прерывающимся и перепрыгивающим с низкого на высокий тон и обратно, что даже по нему определить невозможно, кто это или что это настигло Бернана. Но ведь он ещё жив, а значит, что это существо не столь опасно, как предполагалось ранее, тем не менее оно может быть опасно не столько для Френка, сколько для его параноидальной души, ведь даже малейшая или мнимая опасность способны побить его боевой и не только дух. Он может лишиться рассудка, пытаясь защитить один фланг и забыв о другом. Забыв о фланге жизни, он защищает границы возможной Смерти, дабы не оказаться у её ног и не пустить эту эпидемию ближе к столице — Сердцу-и-Разуму.

Это задало Френку странный вопрос, смутивший его:

— Как ты относишься к Смотрителям?

— Моё отношение к ним скорее положительно, — ответил с ярко выраженным недоверием на лице Френк, — ведь я убеждён, что они будут защищать людей и помогать им на их тернистом пути.

— Глупо считать, что лучшие убийцы своего времени станут давать жизнь людям.

— Я слышал о подобном мнении раньше, но всё же уверен, что из них убийцы, как из самого меня Смотритель. Нельзя разбрасываться такими громкими изречениями, не зная правды. Они не будут посажены в капсулы, дабы следить за нами, обычными людьми. Они ведь жертвуют собой ради нас и будущего всего человечества!

— А в итоге в капсулах останутся одни лишь трупы, потому что за такой огромной системой проследить одному человеку не удастся. — Оно вздохнуло — Ответь мне на ещё один вопрос: каков путь у человека, навсегда запертого в капсуле? Каков смысл пребывания в ней?

— Я думаю, что человека такой путь, — Френк немного дёрнулся, — приведёт в Бездну.

— И то верно. Меня радует, что твой разум не сильно затуманился после многих лет пребывания здесь. Я ещё вернусь сюда, чтобы проведать тебя, надеясь на улучшения.

Нечто ушло, а Френк остался наедине со своими мыслями, хотя когда он их последний раз покидал? В этом мире одни только мысли способны не просто развлечь человека, но и дать ему его заслуженную свободу во всём: свободу размышлять о вечном, свободу творить невозможное. Кто мешает человеку стать не просто мыслителем, придумывающим интересные идеи, но творцом, реализующим их? Мыслительный барьер преодолеть физически крайне сложно, но создание гибрида человека и машины воплотит в жизнь мечты многих утопийцев и мечтателей, жаждущих из человека сотворить Бога.

Френк отправился к той части фестиваля, которая посвящена различным технологиям, которые либо находятся на стадии сбора необходимых инструментов — денег в частности, хотя человек также относится к инструментам; либо на этапе поиска некоторой схемы создания, либо на ступени самой реализации. Впрочем, всё что угодно можно сделать за эти три этапа: от бизнес-плана до убийства, хотя проблема первого в том, что схема в них уже присутствует, а потому разбогатеть на том же самом уже, скорее всего, не выйдет.

Технологичность этой части фестиваля поражает воображение. Здесь не просто роботы, какие-то там лекарства от всех болезней, это ведь прошлый, всего лишь информационный век, а сейчас — технологический. Только сейчас можно найти огромное количество разных диковинок, но сильнее всего поражает аппарат, решивший одну из глобальных проблем, название которого — “ДеИн”, он возвышается над всей остальной техникой метра на три, а название происходит от проблем, одну из которых эта машина решила, а другую только должна была в планах.

— ДеИн спас человека от информационной проблемы. — Начал вдруг проводник фестиваля. — Итак, информационная проблема. — Сказал он это тихо и медленно, но затем ускорился. — Главная проблема технологического века, страдают то от недостатка, то от её избытка, а вся необходимая информация уже давно собрана, все мыслители свою работу выполнили, осталось напрячь деятелей, чтобы и они занялись делом во славу своей религии — человека. Этот аппарат фильтрует её всю по следующему принципу: каждому человеку встраивается в мозг некоторое устройство, которое не даёт ей — информации — пробиться в мозг, благодаря чему можно даже спать при ярком свете. Теперь не важно, откуда поступает информация, ведь человек заранее сам решает, хочет он её сейчас воспринимать или нет. Информация делилась на множество различных типов, видов, классов, например, конкретные люди, события, яркий свет и так далее. По сути, все люди были соединены в одну огромную сеть с помощью этого устройства, хотя только для ДеИн’а, люди связи друг с другом не заметили. Умная планета, умное человечество.

Только благодаря огромному количеству мыслителей двадцать первого века, общее число которых можно сравнить, наверно, со всей историей, двадцать второй век и состоялся, став технологическим. Если бы мыслителей было меньше, если б двадцать первый век не оправдал своё название, то не факт, что мы бы сейчас процветали. С иной стороны, мыслители и деятели ненавидят друг друга с не столь давних пор. Мыслителей за их ум, за их якобы бездействие и, что забавно, мысли. А деятелей за их способности, за их действия и, что забавно, деятельность. Лишь немногие нормально относились друг к другу, не смотря на всеобщую ненависть. Именно такие скопления людей сотворили лучшие из устройств этого века. Правда, со временем и они рассорились, а авторские права так и не были установлены, под так называемое правило"ста одиннадцати долларов"сложно было подставить эту ситуацию, возможно, из-за устаревшей формулировки. Впрочем, такие распри наблюдались не всегда, после"Волнений сто второго года", — цвета потускнели, проводник немного потерял свою изначальную форму, — они начали корить друг друга за всё подряд, в том числе за содействие монстру. В общем, отношения их с тех пор накалены… Ещё примечательно в этом устройстве следующее: любую настройку этого устройства можно сделать за пару секунд, благодаря доработанной старой технологии по чтению и конвертации мыслей в цифру из первой четверти двадцать первого века.

На фоне постоянных распрей сотни тысяч людей отправились к звёздам налаживать контакт с другими расами, что многим правителям не нравилось, но такова цена технологий. Забавно то, что некоторые страны организовывали различные мероприятия, улучшали уровень жизни и делали много других полезных для всех вещей, чтобы вернуть на Землю уже улетевших людей. Но, к сожалению, или к счастью, вернулась всего пара сотен человек из нескольких сотен тысяч зарегистрированных, половина из которых всё равно улетела обратно, дабы покорять бесконечные просторы космоса, а ещё где-то полтысячи было несанкционированных вылетов за пределы Земли и Солнечной Системы в целом, а потому не понятно, сколько людей на тех кораблях выбрались с Земли…

Но что на счёт демографической проблемы? ДеИн в какой-то момент попытался избавиться от тех людей, которые не пользовались подаренной самим ДеИн’ом технологией — фильтрацией информации, попытавшись решить тем самым важную, по его программному мнению, демографическую проблему, что очень быстро вскрылось не только самими создателями, но и обычными людьми, семя страха перед этой машиной взошло в сердцах большинства. В память об этом его создатели вместо “Ин” назвали машину “ДеИн” и отключили её. В итоге пришлось создать новое более маленькое устройство на основе старого и назвать его просто Ин 2.0. Некоторые в шутку называли это устройство “НеДе”. И именно Ин 2.0 помог людям заметить надвигающуюся угрозу.

В итоге нельзя не заметить, что это устройство спасло человечество от главнейшей проблемы двадцать второго века.

Френк держал одну мысль почти половину выступления этого рассказчика, но не хотел его перебивать. — Сейчас же огромные города, а не страны. — Всё резко потускнело и поблекло, проводник замялся и ушёл за угол, где явно растворился во тьме. Краски вернулись лишь через несколько минут.

Френк решил отправиться к магазинчику на краю фестиваля, чтобы купить немного воды и сувенирчик на память.

Бернан зашёл в магазинчик и увидел множество разных игрушек, давно утративших свой цвет. Большие и маленькие, им не уступать в своей ущербности Френку. Они игрушки, он марионетка, все выступают в итоге в одном театре.

— Приветствую, меня зовут Будимир. — Начал было продавец. — Чего изволите?

— Мне бы купить немного воды, чтобы горло промочить, — Ответил Френк.

— Вода полезна лишь в определённых количествах. Не захлебнёшься?

— Я захлебнусь только тогда, когда меня скинут в глубочайший водоём, — Всё резко потускнело ещё сильнее, — и заставят в нём бултыхаться остаток жизни, а до того момента моей жизни ничего не угрожает.

— Похвально, что ты бережёшь свою жизнь, хоть и совсем в незначительной манере. Сколь долго ты планируешь оставаться на фестивале?

— Я только пришёл сюда, поэтому хочу ещё многое увидеть, хотя ДеИн точно уже ничто не переплюнет. Он спас землян от главнейшей проблемы этого века и конца прошлого, пусть и не совсем гуманно хотел справиться с другой, ведь ДеИн не знает о морали как таковой.

— А нужна ли была мораль ему вообще? Не устарело ли это понятие?

— Я не могу точно сказать, но думаю, что демографическую проблему можно было бы решить иначе, с не настолько плачевными последствиями, если бы мораль У ДеИн’а была.

— Мораль устарела, так как она способна разрушить сознание наиспокойнейших людей, из-за неё могут пасть города. Моралью пользуются те, кто хочет кем-то управлять, но времена безоговорочной веры в кого — или что-либо уже прошли, поэтому ДеИн’у нужно было дать возможность уничтожить часть людей и за это благодарить, а его создателей и концепторов конца двадцать первого — начала двадцать второго веков боготворить.

— Мне жаль, что я не могу проникнуться историческими деятелями. Я осознаю их вклад, точнее знаю, что он есть, понимаю их ценность для человечества, да и для себя тоже, но чувствовать какую-то эйфорию от их существования не в состоянии. Я просто рад их присутствию на временной линии, их изобретениям и концептам, но прочувствовать всю их значимость не в силах.

— Осознание лучше невежества. Сам факт того, что ты понимаешь сколь огромен вклад предков человечества, уже похвален.

Они немного помолчали.

— Я считаю, что сила сейчас нужна гораздо меньше, ведь техника всё сильнее замещает тяжёлый людской труд, имплантаты искореняют старые проблемы со здоровьем, но машины всё равно не смогут заменить человеческое воображение, ведь они способны лишь действовать в схожей с мыслителями и деятелями манере, но не создавать новое.

— Очень консервативное мышление Небога и непрограммиста. Отчасти да, человеческая сила утрачивает свою ценность, но это не значит, что теперь можно что-либо делать на автопилоте. Сам человек не утратит свою ценность никогда, его мощь со временем будет только расти, он научится двигать вселенные и взрывать звёзды. Но всё-таки, что есть сила? Можно ли одной лишь грубой силой добиться цели? Можно, но получится ли это в следующий раз? Уже не факт. Бог и могущество. Сопоставимые ли понятия? Способна ли божественная дума сотворить один мирок и без сожаления уничтожить другой? Бог. Сколько всего вкладывается в это понятие. Сколько мощи можно услышать в этом буквосочетании. Но Бог — кукловод. Он не просто управляет своими последователями, он порабощает их, дабы пустить их в расход. Может именно поэтому еретики-атеисты умнее уверовавших? Они не поддаются козням высшего существа, способного по щелчку пальцев сотворить жизнь на лице умирающего и смерть под ногами миллионов. Божественная мощь безгранична, но этой безграничной границы лишь единица, когда как людей миллиарды. Один неверный шаг и Бог падёт. И тогда одна ночь сменится бесконечной непроглядной тьмой. Один злодей сменится семью миллиардами. Только в руках одного лишь Бога может быть сосредоточена вся власть, необходимая ему. Пост Бога займёт сам человек. Именно это и есть падение Человечества в яму, о которой трезвонили раньше: становление богами, превзойдя Первого Бога в ущербности.

— Тогда откуда и зачем власть Богу? Неужели жажда власти правит не одним миром, а всей Вселенной? Неужели Бог стал правителем только потому, что он был первым, что “В начале было Слово”?

— Вполне возможно, что Бог не способен уничтожить то, что создал. Многие люди не верят ни в Бога, ни Богу. И вот ведь — отличный момент, чтобы начать все сначала или хотя бы отдалить на несколько веков всё назад, дабы предотвратить эту ошибку. Но этого не происходит. Возможно, мы бы это запомнили и тогда не было бы смысла делать это ещё раз, ведь второго раза от рук самого Бога могло бы и не быть, история пошла бы по другому пути. По пути с Богом, но против него. И тогда Бог окажется беспомощен. Ему не хватит его власти, дабы совладать с миллиардами таких же безграничных, хотя и не опытных властей.

— Я сомневаюсь, что Бог только про силу. Может, он владеет умственным искусством, непостижимым человеческому сознанию? Быть может, один божественный тактический манёвр не сравнится с миллиардами ходов самых опытных человеческих полководцев в своей изящности и стремительности?

— Могущество на своей арене не даст Богу ни шанса на победу против многомиллиардной армии таких же богов. Создания погубят своего творца. Но это не отменяет того факта, что люди не способны объединяться. Даже если кто-то и станет Богом, то наделять этой мощью большую часть людей бессмысленно. Мы не можем на своей планетке ужиться, а я возомнил, что сможем жить в мире во вселенной. Мы её не поделим поровну и не будем сидеть в своём куске. Мы снова опустимся до простых человеческих распрей. Мы вновь начнём уничтожать друг друга за мнимые награды или удовольствия, но тогда под угрозой будет вся вселенная. Быть Богом — не значит быть всепонимающим. Быть Богом — значит быть всемогущим.

— Мне тогда интересно, способен ли этот всемогущий Бог создать камень, который он не сможет поднять?

— Бог, место которого займут люди, настолько всемогущ, что может создать камень, который никто не в силах поднять, но как только он захочет — поднимет его. Бог настолько всемогущ, что способен создать камень, находящийся в двух состояниях одновременно: с возможностью и невозможностью его поднять.

— По мне так это софизм, а уж никак не доказательство всемогущества Бога.

— Каков вопрос, таков и ответ.

Не исключено, что Бог утратил своё всемогущество, сдерживая свои создания от непрекращающегося развития. Если бы он не вмешивался, то о Боге бы и речи могло не заходить, его присутствие стало скорее бы утопией, чем реальностью. Бог стал бы очередной сказкой или даже страшилкой. За своё нетерпение ему придётся заплатить своей силой и даже жизнью. Это ставит под сомнение его божественное всепонимание.

— Я всё же уверен, что интеллекта ему не занимать. Нынешний Бог может быть и не самым всемогущим, но самым умным, ведь иначе бы он не занял свой пост. Только когда люди добьются безграничных возможностей своего сознания, тогда они и станут богами… Хотя мне кажется, что в цепи “Мозг — сознание” потеряно звено. Именно от работоспособности мозга зависит, подниму ли я руку вверх. Но я хочу поднять эту руку, и я её поднимаю. Почему создатель — мозг, от деятельности которого в качестве побочного эффекта и образуется сознание, — управляется симптомом своей деятельности? Почему творение управляет творцом?

— Человек на пути к всепониманию и всеосознанию. Неизвестно, когда наступит момент поражения Бога, через одну — десять — миллиард — триллион человеческих жизней, но ясно одно: он уже проиграл эту войну. Войну с разумом. А что касаемо этого звена, то сознание и мозг поначалу этак враждуют и не принимают друг друга. Но чем сильнее мозг развит, тем лучше он понимает, что сознание не нужно ограничивать своим барьером, который мешает, как ты выразился, побочному эффекту достаточно влиять на мир. Будет забавно, если достаточно развитый мозг в итоге предаст, избавится от своего порождения, поблагодарив его напоследок прощальным отключением от своей мозговой сети. Хотя и без того мозг часто обманывает и предаёт своего носителя, нередко поддаваясь иллюзиям и обманам зрения. Впрочем, нет никакой гарантии, что прямо сейчас твой мозг не стимулируется электродами или чем-то схожим. Я могу быть всего лишь плодом твоего воображения… или ты моим.

Припомнив последние… минут, поразмыслив о всём, что он видел последние несколько, как он думал, лет, он-таки начал догадываться о странных, возможно страшных происшествиях, предшествовавших всей этой фальши столь счастливого мира.

Френк думал когда-то, примерно тысячи лет назад, было у него такое ощущение, что же может осчастливить мир. Агресс? Кому он нужен, этот общественный строй с его обществом баланса, в реализации которых он, Френк, принимал непосредственное участие? Какова цена счастья, этого ослабляющего и обличающего растения, прорастающего в саду немногих сердец? Века мучений сменяются счастьем; после столетий силы начинается слабость, после которой вновь происходит приспособление к опасностям и трудностям. Так было раньше, так будет и впредь, но для всего нужно время, у людей же, выбравщихся из капсул, его не окажется, они не сумеют приспособиться к концентрированной ненависти, сочащейся отовсюду.

Собрав толику сил в груди, он сказал с неприятной для него самого уверенностью:

— Я уверен, иллюзия здесь ты. Всё здесь такое реальное, но в то же время такое фальшивое, — Краски тускнеют, появляется неприятный гул, который раньше Френк никогда не слышал. — Кажется, что я пробыл здесь уже много десятков, сотен, тысяч лет, но уверен, что помню свою смерть, как мне кажется, но это не рай, а всего лишь прекрасный сон. Я точно знаю, где я реально нахожусь, но при этом понимаю, что это не мои воспоминания. Зачем создавать настолько прекрасный мир, если реальный постоянно пытается разорить силы, делая сильнее в конечном итоге? Люди забывают здесь о всех ужасах реальности, и, вновь попав в неё, сходят с ума. Может и нужно было отсечь всех слабых, но от нескольких миллиардов — и то если все люди действительно попали в капсулы, а не бросили нас на дороге к звёздам — в итоге останутся лишь сотни, десятки миллионов, если не меньше. Капсуляризация не принесла результатов, о таком исходе предупреждали почти все, от простого люда до специалистов. Технология не была доведена до совершенства, из-за чего из капсул можно сбежать. Но что здесь делаю я? Я не Френк, но даже не помню своего настоящего имени, — Всё вокруг погружается во мрак, громко гудит и разрушается. — Что же я делаю в этой капсуле? Почему именно я, а не Смотритель в ней? Я помню, какие же эти Смотрители монстры.

— Ты и не сможешь вспомнить имя, потому что ты и есть Смотритель! У таких его НЕТ!!! — И только то странное существо следило за их диалогом через окно; если бы его отсутствующее лицо могло отражать эмоции, то на нём бы красовалась удовлетворительная улыбка вместе с распахнутыми блестящими серыми глазами, но Френк, если это Френк, не видел это существо каким бы то ни было зрением, а значит этого плода его размышлений — блеклой тени его желания проснуться и возненавидеть Смотрителей, и самого себя в частности, за всё то, что приходится переживать подопытным — не существует вовсе.

Бывший Смотритель, а ныне получивший чужое имя “Френк”, наконец сможет доказать свою причастность к великому делу по уничтожению надежды на существование в очередном Секторе, но он же Смотритель, что вечно свободен в своих действиях, поэтому ему решать, что делать со своим телом и плотью других в прошлом живых. Ему не потребуется много времени, ведь он обучен выбираться даже из таких сложнейших ситуаций. Он способен уничтожить не только весь сектор, но и себя вместе с ним.

Яркий свет. Темнота. Голод. Страх. Холод. Боль. Смотритель сможет вернуть своё звание себе, отобрав его у очередного сбежавшего величайшего простолюдина, гнев способен пробудить даже самый стойкий разум. Ему потребуется немного времени на восстановление, ведь все самые страшные потрясения он пережил несколько лет назад.

Проектор блеснул своим вниманием. Десница смерти заметила пропажу. Тысячи неупокоенных душ всё-таки начнут гнить в капсулах совсем скоро. Всего несколько часов пройдёт, но сколько трупов объявится. От рук одного единственного человека падут воображаемые мирки десятков тысяч людей. История Сектора 12.01 близится к концу.