Палата на солнечной стороне. Новые байки добрых психиатров

Максим Малявин, 2021

Это книга рассказов из психиатрической практики. Настоящих, без купюр и врачебного канцелярита. Можете не волноваться о сохранности врачебной тайны: в приведенных ниже историях изменены имена и ряд деталей, поэтому они никого не выдадут. Зато приоткроют завесу тайны, которой укрыта наша профессия. Вот увидите: к концу повествования психиатрия станет вам ближе и роднее.

© Максим Малявин, текст, 2021

© ООО «Издательство АСТ», 2021

Это четвертая книга рассказов из психиатрической практики. Настоящих, без купюр и врачебного канцелярита. Можете не волноваться о сохранности врачебной тайны: в приведенных ниже историях изменены имена и ряд деталей, поэтому они никого не выдадут. Зато приоткроют завесу тайны, которой укрыта наша профессия. Вот увидите: к концу повествования психиатрия станет вам ближе и роднее. Если честно, я вообще думал ограничиться тремя книгами, но интересные истории продолжали копиться, а читатели настаивали на продолжении банкета. Кстати, отдельный низкий поклон одному из них, Михаилу, за материал для целой серии рассказов о психиатрии Санкт-Петербурга.

Максим Малявин

Подарок доктору: чертеж личного финансового счастья

Не устаю повторять, что наши пациенты — в массе своей милые, душевные люди. И когда человек, не знакомый с психиатрией вплотную, спрашивает — мол, как же вы не боитесь с ними работать и постоянно общаться? — я отвечаю, что вот как раз с ними если проблемы и возникают, то они ожидаемые. Зато невозможно угадать, что способен отчебучить среднестатистический здоровый человек. А наши… да они просто лапушки!

Была тут на приеме у Оксаны Владимировны (кто еще не знаком — прошу любить и жаловать: психиатр и по совместительству моя жена и литературный критик) женщина. Приходила после очередной комиссии для продления инвалидности. Доктор постаралась усилить ей группу, что, с учетом параноидной настроенности членов комиссии, усугубленной хроническим синдромом вахтера и общим впечатлением, будто пенсию инвалидам они платят из своего кармана и словно от души эти деньги отрывают, было непростым квестом.

Но все же удалось перевести с третьей на вторую. Хотя тут бы, по-хорошему, и первая подошла, но кто же ее даст! Критериев, говорят, недостаточно… Просто представьте человека, с которым даже вне обострения его болезни (а оно приключается не реже раза в год и длится не меньше пары-тройки месяцев) даже поговорить-то сложно.

Почему? Да потому, что на первый же вопрос о том, как дела, она ответит не сразу, а выдержит паузу минуты в две, а то и три. Поскольку сначала нужно выстроить внутренний диалог с голосами — где-то посоветоваться, кому-то предложить заткнуться, кого-то урезонить — мол, ну уж таких-то подробностей доктору не надо сообщать. Потом, вторым этапом, необходимо протестировать, как предполагаемый ответ сочетается с собственной системой… — доктор называет ее бредовой, но это вовсе не исключает вероятности его невольного сотрудничества с органами всемирного контроля, а им некоторые моменты знать совсем необязательно, иначе могут воспоследовать санкции не только для нее самой, но и для страны в целом. Третьим этапом нужно вспомнить, как люди со складом психики, подобным докторскому, обычно реагируют на заготовленный ответ, чтобы и не обидеть человека, и не насторожить его профессионально. Потом неплохо бы предугадать варианты следующего вопроса и хотя бы в общих чертах продумать варианты ответа, чтобы удержать беседу в нужном русле. Потом… в общем, вы поняли, что человек замолчал не просто так? А ведь это был только первый вопрос.

Короче говоря, женщина пришла сказать большое человеческое спасибо за то, что теперь она будет получать пенсию чуть больше. И она действительно была искренне благодарна, пусть и прокладывала общий курс беседы осторожнее, чем подводная лодка в заминированных шхерах. Но под конец разговора все-таки решилась.

— Это вам, доктор. — По столу скользнул листок формата А4.

— Что это? — спросила Оксана Владимировна, разглядывая рисунок, очень похожий на детсадовское творчество.

— Это… ну вы понимаете, что это только для вас? — после стандартной двухминутной паузы полушепотом уточнила пациентка. — Это чертеж «Теслы». С уточнениями и доработками.

На рисунке действительно был изображен автомобиль. В профиль. Ну вы знаете, как обычно рисуют дети: узнаваемые очертания кузова, два колеса. В общем, крайне концептуальная модель. Внизу, чтобы даже такому распоследнему гуманитарию, как доктор, было понятно, мелким-мелким почерком написано «Тесла». А над машиной и по сторонам от нее — несколько кружочков с какими-то значками внутри.

— Да, это уточнения и исправления. Вы разберетесь, — поймав взгляд, пояснила женщина. — Вы мне очень помогли. И я не хочу, чтобы вы в чем-то нуждались в этой жизни. Тут, если правильно подать патентные заявки, — миллионы. Даже миллиарды. Не благодарите. Всего доброго.

Предваряя ваши просьбы, скажу сразу: рисунок не покажем. Вы же понимаете, что делиться таким сокровищем нельзя. А ну как мировой финансовый кризис углубится? А у нас тут такая золотая страховка. Придержим на черный день.