Нарратор

Максим Максимович Максимов, 2023

Изводимый злостью, гневом и тоской. Отчаянно пытающийся вырваться из мучительно скучной жизни, парень находит выход в ночных прогулках, приобретая извращенный смысл жить дальше. Милан уверен, что отсутствие индивидуальности – удел скота, и только единицы способны задавать нужную цель.

Глава третья

Интересно, кто-нибудь из одноклассников задумывался хоть раз, для чего мы живем. Для достижения, целей поставленных обществом? Или каждый человек — личность, живущая для достижения своих целей?

Всю историю человечества индивид пытался выжить. В начале защитить себя от естественных опасностей природы, болезней и животных. До того, что ему приходится защищаться от себе подобных. Войны, происшествия, теракты, непонимание, безалаберность — все это присуще только человеку. У нас не было времени всю историю задаваться вопросом, для чего мы здесь. С какой целью природе создавать нас. Мы паразиты, несущие хаос и разрушение. И только цель, объединяющая людей, привела нас туда, где мы сейчас. Поэтому я склонен считать, что индивидуальности не существует в открытом виде. Людям нужна общая цель, цель, которая их сплотит, дабы у них не оставалось времени задаваться этими глупыми вопросами. К примеру, врачам — совершенствовать свою работу. Но есть люди способные даровать им эту цель. Обладающие столь насущной индивидуальностью и даже гордостью.

Вероятность того, что полиция возьмется расследовать эти происшествия, крайне мала. Кому есть дело до алкоголиков, наркоманов и бездомных. Пока я не убиваю их, мне нечего бояться.

Стоит признать, наши встречи с Лилией уже не приносят мне должного удовлетворения. Уже давно подумываю, о возможности выложить ее секрет на всеобщее обозрение. Ей все равно не видать лучшей жизни после школы. Как была шлюхой, так ей и останется. Человек, страдающий морской болезнью, никак не вылечит свой недуг. Таблетки только дают возможность на отсрочку, но избавиться от этого не возможно. И не факт, что в следующий раз у тебя будут таблетки при себе. Занимаясь проституцией, будь готов, что тебя могут увидеть. Жизнь жестокая штука, с ней нельзя договорится. Пусть почувствует всю безысходность и боль, что когда-то испытал и я. Лучше сразу это принять, чем мучаться до последнего момента. Ладно, решу как поступать, после сегодняшней встречи. Игрушки надоедают и ломаются, порой нужно уметь расставаться.

Я снова ушел в мысли, что даже и не заметил, как прошли три урока. За почти четыре года с того момента, это стало у меня обыденным делом. Много обдумывать того, что раньше даже не приходило в голову. Начал видеть мир таким, каким он и является.

Дождавшись звонка, встаю, задвигаю стул, поправляю одежду и, засунув руки в карманы, направляюсь к выходу. Класс Лилии находиться в другом крыле школы. Так что нужно прибавить шаг, чтобы не пришлось идти в столовую и не искать ее там. Приближаясь к кабинету, замечаю, что все почти вышли. Наконец подойдя, ловким движение, не переступая за порог, осматриваю кабинет. Но Лилии не нахожу. Видимо, придется спускаться в столовую. Подумал я. Как вдруг кто-то постукивает меня по плечу сзади. В надежде, что это она. Быстрым движением разворачиваюсь вокруг себя. И увиденное определенно не то, чего мои глаза хотели созерцать.

Девушка — это комплимент для существа, стоявшего передо мной. Скорее мамонт, свинья, павлин. Будет куда правильнее. Размером как мамонт. Воняла как свинья. А своим видом на лице напоминает павлина. Джемпер и сарафан плотно облегают тело. Оголяя все складки жира, сжатые за несколькими сантиметрами одежды. В районе же подмышек сочился белый сок, так едко пахнущий соленой водой.

— Ты ищешь Лилию? — веселым голосом произнесло оно. — Ее нет сегодня в школе, — закончило оно.

Маленькое облачко слюны вылетело изо рта этой свиньи, попав мне на шею. Думал, что дотерплю до вечера, но я готов прямо сейчас размозжить ей лицо. И почему-то я уверен, что мне скажут еще спасибо за это.

На этаже было тихо, все ученики спустились в столовую или находились в кабинетах, учителя сидели в учительской. Я сделал полшага, нагнулся до ее уха и тихим голосом, как мать хотящая нашептать ребенку на ушко, проговорил:

— Я тебе сейчас твои булочки, спрятанные под партой, запихаю так глубоко ногой в глотку сломав челюсть, что ты больше никогда не сможешь разговаривать. А дышать, и есть ты будешь через трубку! Еще раз со мной заговоришь. И я тебе это гарантирую! — угрожающим, разгневанным голосом прошептал ей я.

От страха она дернулась и тяжело задышала. Толстые ноги не слушались ее. Рот будто заклеили скотчем. А вонять стала в два раза сильнее. Все, что она могла делать — дышать и просить о помощи. Своими намокшими глазами.

— Попробуешь кому-нибудь рассказать. Попробуй. Уверена, что тебя защитят, а меня накажут? Думаешь, все будет по справедливости? Я скажу как будет. Ты сама, скорее всего, знаешь, что тебя презирают и высмеивают. А твои слюни попадали даже на учителей. После этого, считаешь, тебя будут выгораживать? Защищать? В роли жертвы окажусь я! Ко мне проявят сострадание и понимание. Единственное, что меня ждет, это попросить прощение за слова, — закончил я.

По ее лицу видно, что нехотя, через слезы, страх и ненависть к самой себе, она полностью согласна с моими словами. После моего ухода она пойдет зоест стресс, а через неделю и вовсе забудет, что этот разговор состоялся между нами. Но теперь каждый раз видя меня, будет обходить за километр.

Отведя голову обратно, сделав шаг назад, будто ничего и не было. Немного улыбнувшись, добрым голосом ответил на ее вопрос:

— Правда? Очень жаль.

Засунув руки в карманы, опустив взгляд, неспешным шагом направился обратно. Отойдя, я обернулся. Свинья все также стояла на месте, достала конфету из кармана, задыхаясь от слез положила ее в рот. И только после этого зашла в класс.

— Я решил, сделаю это на ближайших неделях. Возможно, дал бы еще шанс, но эта свинья вынесла приговор самолично, — тихо проговорил я.

И тут, мой взгляд заметил Влада, идущего в туалет. Он был подавлен и скручен от боли. Двумя словами. Идеальная жертва. Я зашел в туалет. Влад стоял возле зеркала, намазывал синяки на теле какой-то мазью. Я же в свою очередь подошел к писсуару и делая вид, что справляю нужду, одновременно задал вопрос:

— И стоило оно того?

— Что стоило? — не понимая, сказал Влад.

— Стоило ли писать на доске про одноклассницу, да еще и фото прикреплять, — ответил я, более развернутым текстом.

— Это не я, меня кто-то подставил, — чуть ли не плача проговорил Влад.

— Это был я! — уверенным голосом произнес я.

— Ты? Зачем? Что я тебе сделал? — уже не скрывая слез, прокричал он.

Рассмеявшись во весь голос. Закрывая лицо рукой, так чтобы виднелся рот. Набрал в грудь воздуха, пытаясь сдержать смех, с улыбкой на одну сторону я произнес:

— В каком ты отчаянии, что готов поверить каждому слову, лишь бы скинуть с себя вину. Ты жалок. Наркоман, ищущий деньги на дозу, имеет больше чести и достоинства, чем ты. Если не можешь признать ответственность, то незачем было так поступать.

Он смотрел на меня широко распахнутыми глазами, залитыми слезами и вытекающими сноса соплями. Все еще считая, что сейчас, я правда признаю свою вину и честно раскаюсь в содеянном.

— А если я пойду и расскажу одноклассникам, что ты попытался перекинуть свою вину на меня. Что тогда будет? Ты готов постоять за свои слова? — еще с большим напором произнес я.

— Нет, не надо. Это был я! — сквозь слезы, сопли и смирение, прокричал он.

— То-то же. Учись признавать свои ошибки и не перекидывай их на других. Умойся и поправься. Скоро начало урока. Не опоздай на него. Не дай им повода над тобой издеваться. Думай о том, что осталось, меньше полугода и больше ты их никогда не увидишь, — закончил я.

Помыв руки и посмотревшись в зеркало, вышел из туалет и направился в класс. Теперь он окончательно сломлен.

Стало даже немного легче от проблем, возникнувших сегодня. Проскочила мысль, не сдавать ли мне Лилию. Ну, это уже слишком. Такого лишить себя точно не могу. Я уже решил, хочу видеть ее реакцию, когда учителя узнают и как в один момент все ее будущее рухнет.