Затишье перед бурей

Максим Лазутин

Прошло три месяца с тех пор, как придворный чародей попытался убить князя и поставить на его место одного из верных сотников. За это время колдун овладел черной магией, при помощи которой вернул к жизни тяжело раненого воина, найденного его людьми в лесу. Однако все имеет свою цену.

Глава 4

Проповедникам все же удалось склонить значительную долю жителей Черного Луга на свою сторону. Больше половины сельчан, вооруженные топорами, вилами, косами и прочими орудиями труда выдвинулись из деревни, ведомые двумя путниками в серых плащах и с дорожными посохами. Едва они дошли до выхода на главную дорогу, соединяющую деревню Полесье и крепость Страж, как к ним присоединились еще около десятка людей. Тем, как они держались и немногословностью они походили на проповедников, а вот внешне от них разительно отличались. Прибывшее пополнение было одето в белые плащи, из-за чего сельчане не сразу их заметили посреди снегов, капюшонов на них не было, что открывало для обзора их лица. Они были бледными, с высветленными волосами, либо же вовсе их лишенными. Бровей над глазами не было, что делало лица невыразительными, а почти каменные выражения только усугубляли впечатление. Радужки у глаз почти не было заметно, и цвет глаз можно было определить, только долго и тщательно вглядываясь, однако взгляд заставлял отворачиваться, смотреть в сторону, отводить глаза, опускать их. Благодаря этому лица прибывшего подкрепления почти не запоминались.

— Вот видите, — сказал один из проповедников, — я же говорил, что вы будете не одни.

Прибывшие путники оказались тоже не безоружными. Кто-то был вооружен самодельным бердышом, изготовленным из насаженного плашмя на длинную палку куска железа, другие носили за поясом один, а то и два страшных, даже на вид, серпа, третьи — короткие косы, у четвертых были устрашающего вида кривые кинжалы, пятые были отягощены кое-как скованными подобиями мечей с зазубренной или волнистой кромкой. Такие оставляют при попадании по незащищенным местам жуткие рваные раны, которые заживают очень долго. А такие вот клинки еще и оставляют в ранах ржавчину и куски железа. Если такие раны не промыть, мучительная смерть неизбежна.

Это заставляло жителей деревни сбиваться плотнее, чтобы оставить расстояние между собой и этими путниками. Чувства же сельчан были двоякими — они понимали, что все-таки идут не одни, но понимали также, что такие вот попутчики могут выкинуть все, что угодно. Например, наброситься на соратников в помутнении рассудка или же из жажды крови.

Первый привал устроили недалеко от Гулевища. Проповедники и белые плащи собрались вместе, обсуждая что-то. Жители же Черного Луга расположились отдельно, собравшись вокруг костра, разведенного одним из сельчан. Вид полностью выбитой деревни угнетал: дома стояли запущенные. Темные глазницы окон словно смотрели прямо в душу, укоряя людей за то, что бросили свое жилище. Темные пятна, расположившиеся на стенах некоторых домов, были похожи на старые кровоподтеки. Ветер, дувший в узких проходах между двумя домами, будто бы выворачивал душу наизнанку. Веревки, связывающие между собой еловые лапы, служащие крышей, местами истлели, из-за чего ветви провалились внутрь домов, образовав прорехи в кровле, в которые падал снег. Местами лежали мертвые собаки и скот, присыпанные снегом — хозяев, что когда-то их кормили, больше нет в живых, и животные умерли голодной смертью. Сельчане пытались отводить глаза, смотреть в пламя костра, но дух заброшенной деревни доставал до их душ даже так, давя и заставляя сдерживать слезы, которые выступали при виде этого.

Немногочисленные женщины, присоединившиеся к походу, плакали на плечах мужей. Мужчины же лишь укреплялись во мнении, что нужно приструнить обитателей крепости — дабы не повторилось то, что здесь произошло три месяца назад.

Передышка длилась недолго. Вскоре подошел один из путников, что пришли в деревню и сказал, что пора двигаться дальше. Все обитатели деревни, кряхтя и ругаясь, встали, подобрали нехитрые походные припасы, орудия, прихваченные из деревни, и пошли вдоль большака. Новоприбывшие провожатые, а сельчане были уверены, что эти нелюдимые и молчаливые «соратники» при малейших признаках отступления и смятения начнут свою кровавую жатву с них, вели людей на восток, где стояла южная крепость, препятствующая доступу мертвецов и духов в срединные и северные земли.

Черное воинство тоже продвигалось в направлении холмов, обозначающих границу пусть суровых, но все же живых земель с землями мертвыми и проклятыми. К тому моменту, как жители Черного луга находились на полпути к Стражу, они уже приблизились к подножию холмов. Там где обычные человеческие пальцы искали бы, где зацепиться, и держались за уступы, сдирая ногти, и обмерзали от долгого прикосновения к снегу и льду, когтистые лапы преобразившихся в жутких существ ратников, зацеплялись за малейшую щель, ускоряя переход в жилую часть Долины. Обитатели крепости пока не видели ни тех, ни других. Наущенных проповедниками сельчан скрывало расстояние, а «Черная дружина» растворялась в густой тьме.

Решив не приближаться к Стражу, Мечислав начал обходить его стороной. Срезав поворот, обозначающий прямую дорогу на крепость, юноша пошел через сугробы. Ноги утопали по колено в снегу, ветер дул в спину, подталкивая идти дальше. Укрытый от глаз дозорных, он вышел на большак достаточно далеко от крепости, чтобы его заметили. Остаток светлого времени воин потратил на путь до моста через реку Змея, отделяющую Приграничье от северных земель. Мост вел в Трехречье — главную область Долины. Здесь пролегали главные торговые пути с восточными странами, располагались южные железные рудники, и находилась столица княжества — Стрелец, в котором и обустраивались князья с тех самых времен, как первые поселенцы обосновались в этой части Долины. С этой переправой были связаны и сохранившиеся обрывочные воспоминания самого Мечислава. Именно здесь начался крах похода на южную крепость три месяца назад.

«А послал нас сюда князь Градимир, — подумал юноша, разводя костер, — Послал наверняка, если не зная, то предполагая, что мы, скорее всего, не вернемся из похода. Удобный способ избавиться от той части войска, что не предана ему безоговорочно. Такая вот чистка рядов. Ну, ничего, Ваша Светлость, мы еще посмотрим, как ты засуетишься, когда вдруг заполыхает прямо у тебя под боком».

Ворон пролетел над Стрельцом, заложил круг, и по спирали стал постепенно снижаться, пока не сел на карниз одного из домов в сердце столицы. Птица сначала перемялась с лапы на лапу, затем несколько раз ударила в ставни и громко каркнула. Изнутри дома послышалось негромкое ворчание, затем ставни раскрылись, заставив ворона невысоко взлететь, и в окне появился человек с каштановыми волосами, глазами цвета молодой травы, и лицом, словно высеченным из камня. Ворон еще раз каркнул.

— Ох, нехорошо это, когда ворон под окном каркает, — пробормотал человек.

Заметив на лапе ворона бересту, он подставил руку, чтобы птица смогла на нее запрыгнуть. Когда ворон оказался на руке, человек снял с лапы свернутую в трубку бересту, затем дал птице корку хлеба и отпустил ее. С громким хлопаньем крыльев ворон улетел сначала на восток, затем, заложив полукруг, унесся на юг.

Хозяин дома подошел к лучине, развернул бересту и прочитал то, что там было написано. Вести были дурные — на юге, в деревне Черный Луг вполне мог начаться не просто бунт, а настоящий мятеж. Согласно записке, двое пришлых путников стали подговаривать жителей взять приступом крепость Страж. Южная крепость была оплотом безопасности для всего юга Долины. Дозоры, выслеживающие вышедших из Могильника духов и мертвецов, доходили до Чернолесья, кое своей южной окраиной как раз и упирается в Могильник. Это спасало ближайшие к лесу деревни и юг Полесья от этой напасти. Захватившие же крепость крестьяне, скорее всего не станут высылать дозоры, а просто разойдутся по домам, успокоив свою вскипевшую кровь. Это означает, что исчезнет заслон между Могильником и жилой частью Долины. В этом случае порождения Нави просто выбьют юг и почти всю среднюю часть, если не расползутся дальше на север. Допустить такое было никак нельзя. Выйдя из дома, уже облаченный в кольчугу с нанесенным сложным узором, Хозяин запер жилище и громко свистнул. На зов подбежал серый в яблоках конь, на которого человек сел и ускакал в сторону княжеского дома.

Дождавшись сумерек, отряд из жителей Черного Луга выдвинулся в сторону Стража. Белые плащи распределились так, чтобы их не было заметно среди сельчан. При этом расположение позволяло им мгновенно пресечь признаки паники, в какой части толпы не находились бы. Лучник заметил их уже на подступах и пустил под ноги передним стрелу. Обычно не проявляющие к простому люду воинственных действий, ночью обитатели южной и не только южной крепости превращались в бойцов осажденной крепости. Особенно это относилось к Стражу, обитателям которого зачастую приходилось отражать ночью нападения особенно опасной нечисти или больших скоплений менее опасного врага. Видя, что гости продолжают движение, даже не думая останавливаться, лучник выпустил стрелу с утяжеленным наконечником в висящий рядом с главной башней колокол. Гулкий звон разнесся по крепости, заставив ночную смену прийти состояние боевой тревоги. Насчет дневной смены, которая сейчас отдыхала, лучник уверен не был, и приготовился кинуть увесистый камень в колокол. Однако, сделать ему это не удалось. Левой щекой и правым боком он почувствовал прикосновение чего-то, напоминающего когти зверя или чудовища. Больше он ничего почувствовать не успел: раздался хруст, и голова часового повернулась так, что едва не смотрела за спину. Обмякшее тело лучника упало на пол крепостной стены. Ближайший к месту происшествия лучник начал выпускать одну за другой стрелы в то место, где мгновение назад промелькнула смазанная тень. Последовало смазанное движение, и стрелы словно зависли в воздухе, затем упали на пол. Тотчас же лучника подхватила неведомая сила и с размаху ударила об один из зубцов. Раздался звук, который бывает, когда роняют зрелую тыкву, и на каменном зубце осталось алое пятно. Тело же лучника осело безвольной куклой. На других стенах дела обстояли не лучше, один за другим часовые то падали со стен, то просто оставались там, не подавая признаков жизни. Чуть лучше было у бойца, находившего возле колокола. Подхватившее его нечто, ударило лучника, успевшего сменить лук на короткий меч, о колокол. Раздался громкий звон, поднявший на ноги дневную смену. Не успел колокол стихнуть, как восстановивший зрение часовой увидел небывалую картину: неведомая сила, едва не убившая его, начала проявляться, наверху начали расползаться нити неизвестной ткани, и между ними обозначилась человеческая голова. Не теряя времени даром, боец подхватил меч и вонзил его в эту самую голову. Ткань, окончательно расползлась, обнажив человека в черном доспехе. Это оказался один из бойцов «Черной дружины». Ткань, обволакивающая его, попыталась найти себе новую жертву, но лучник подхватил лучину со стены и ткнул ей в эту ткань. От прикосновения пламени та занялась ярким огнем.

На земле также все развивалось не лучшим образом. Увидев, что их больше не осыпают стрелами, толпа пошла на приступ. Заведенные и настроенные проповедниками сельчане попытались открыть дверь, но этому помешал тяжелый засов, на который она была заперта. Тогда в ход пошли топоры. Вооруженные ими, от мясницких орудий до внушительных колунов, крестьяне стали рубить щель между двумя створками, постепенно расширяя ее. Когда просвет оказался достаточно широким, обладатели колунов стали наносить удары по засову. После каждого из них на обтесанном бревне возникали внушительные зарубы. Удар за ударом заруб расширялся и углублялся, пока, наконец, не прокатился сухой треск, и засов не превратился в две половины.

Раззадоренные успехом сельчане попытались открыть ворота и ворваться внутрь, но проснувшаяся дневная смена налегла на них изнутри. Вооруженный вилами крестьянин ткнул в прорубленный в воротах просвет в надежде задеть кого-то из защитников. К его счастью, вилы все-таки нашли живую плоть. Один из обитателей Стража вдруг содрогнулся, будто у него за спиной что-то гулко ухнуло. Следом из его глаз стал уходить живой блеск, открылся рот, и из него потекла алая струйка. Защитники, видя, что стоять напротив проруба опасно, разошлись в стороны, не ослабляя натиска.

Тогда нападающие пустили в ход молоты. От каждого удара ворота содрогались, но обитатели крепости все еще держали их закрытыми, пока в одной из створок не образовалась пробоина, и получивший по голове молотом воин не рухнул замертво. Вскоре пробоина образовалась и в другой створке. Разгоряченные жители стали тыкать в эти пробоины вилы, лопаты и прочие орудия труда, снабженные длинной ручкой. Со временем сила, удерживающая ворота ослабла настолько, что воины вынуждены были отойти вглубь двора.

Створки тут же распахнулись, и разъяренные сельчане ворвались внутрь. Защитники построились, чтобы можно было рассеять поток, но в бой внезапно вмешалась третья сила. Тени, истребившие лучников на стенах, спустились вниз и принялись за тех, кто стоял на земле. Тех, кого не добили тени, добили крестьяне. Вдруг, тени ускользнули, словно их и не было. Об их присутствии напоминало только тело в броне «Черной дружины», лежащее на одной из стен крепости. Первый рубеж защиты от злых духов и мертвецов пал.

Находящийся в это время в своей пещере колдун вдруг пошатнулся, и вынужден был опереться рукой на стену. В глазах у него на короткое мгновение потемнело, и он почувствовал, как по верхней губе поползла теплая струйка. Проведя по взъерошенным и давно не ухоженным усам, он поднес пальцы к глазам. На них была достаточно широкая красная полоса. Голова у чародея закружилась, и он сел на большой камень.

— Боги, — вдохнул он, когда кровь унялась, — должно быть, я утомился. Это длится уже три месяца. Что-то медленно подтачивает мои силы. Но другого выхода нет. Если я не оправдаю помощи этого змея, я превращусь в кровяную пыль, если он не придумает что похуже.

«Эй, змей? Ты меня слышишь? — мысленно воззвал он к своему потустороннему покровителю».

«Я все время здесь, колдун, — пророкотал в голос в голове отшельника, — Чего ты хочешь?»

— Я уже на пути к нашей общей цели, — чародей подошел к котлу с водой и увидел там знакомый лик, — но мои силы тают. Если они иссякнут, то ты даже не сможешь забрать свою плату.

— Что ты хочешь этим сказать? — ответило ему изображение.

— Мне нужна подпитка, — заявил отшельник, — Сложные и могущественные заклинания требуют больше сил. Того, что у меня осталось, хватит самое большое на парочку молний.

— Я понял тебя, — кивнул змей, — получай свою подпитку, но помни, что плата увеличилась.

Чародей почувствовал, что его наполняет таинственная сила, голова прояснилась, а тело будто бы стало лет на десять моложе. Увидев, что способен на многое, колдун вышел из пещеры и пошел в направлении четырех вышек, стоящих за частоколом на юго-востоке. Ночь была тихая и звездная, поэтому он пошел в том направлении, которое ему указывало созвездие Собачьего Хвоста.