Плагиат

Максим Кустодиев (2024)

Популярный поэт-песенник, Леонид Сергеевич, подвергся шантажу, имеются доказательства плагиата. В принципе их можно оспорить, но само разбирательство способно нанести серьезный вред репутации поэта. Песня на стихи Леонида Сергеевича принесла известность молодому вокалисту Эрику, которого опекает весьма крупный финансист. И последний вызывается помочь поэту. От шантажиста удается избавиться самым радикальным способом. Но последствия этого приводят к череде проблем, в итоге немолодой поэт, беззлобный в общем-то человек, оказывается в запутанной ситуации и вынужден решиться на убийство, и, вероятно, не в последний раз.

7

— У меня, конечно, есть свои недостатки, — сказал Леонид Сергеевич. — Но я не ворую чужие стихи.

— Так никто этого и не говорил, — заметил Петр.

Радушный хозяин достал из холодильника крупные зеленые оливки, ломтики сыра, поставил на стол миску с жареными лесными орешками.

— У меня, вероятно, очень голодный вид, — сказал Петр. Он разлил коньяк, отхлебнул из пузатой рюмки и потянулся к тарелочке с сыром и оливками. — Превосходный французский коньяк. Очень уж подходит к вашей шикарной обстановке. Хорошо живут поэты. Понятно, кашемировый свитерок и вельветовые джинсы могли бы ввести в заблуждение, но уж эта антикварная мебель говорит сама за себя. Дорогая мебель?

— Определенно недешевая.

— Я полагал, вы будете удивлены. Но почему-то у меня ощущение, что вы не удивлены.

— Возможно, — Леонид Сергеевич пожал плечами, — именно потому, что я не удивлен.

— Но все-таки, чем же объяснить происшедшее?

— Похоже, у вас есть объяснение.

— Да, у меня было время подумать, и есть версия.

— Да?

— Вы общались с Ириной. К слову, ее уход следовало ожидать, она, представьте, была на учете в психиатрическом диспансере, тяжелый случай. Не знаю, как бы вы оценили ее творчество, но на местном уровне что-то такое у нее периодически публиковалось. Впрочем, вы, вероятно, сами знаете, вы ведь общались, и вы с ней, я так думаю, говорили о поэзии, возможно, вы читали ей свои стихи, а она, я практически уверен, читала вам свои. Понимаете, к чему я веду?

— Ведите дальше.

— И вот эти стихи про дорогу, про шофера вы просто услышали. Просто услышали, понимаете? Не пытались их запомнить, ничего такого. А в дальнейшем все это всплыло из подсознания или, может, правильнее сказать, из какого-то отдела памяти, где все хранится, и вы искренне посчитали, что вот, это ваше. Как вам, удобная версия?

— Удобная?

— Конечно. Если бы я выступал вашим защитником на процессе о плагиате, я бы придерживался именно такой версии. Но как отнеслась бы сказанному судья или, возможно, присяжные, предугадать трудно.

Леонид Сергеевич молча ждал продолжения.

— Леонид Сергеевич, дорогой мой, вы мне очень симпатичны, но, по правде сказать, отправляясь в Москву, я ведь не был уверен, что мы с вами вот так по-дружески будем сидеть за бутылочкой коньяка и обсуждать проблему. Я рассматривал и возможность судебного решения. И даже подготовил некоторые документики. Можете полюбопытствовать, здесь же, в папочке.

— Вы намерены меня шантажировать?

— Ну, что вы!.. Впрочем, намерен. И заметьте, у меня получается, так сложились обстоятельства.

— В таком случае, не стану вам мешать, — сказал Леонид Сергеевич равнодушно. — У вас, как вы говорите, было время подумать, и есть, вероятно, отчетливый план.

— Хочу, — сказал Петр, — чтобы мы понимали друг друга. Вы так спокойны… Возможно, вы полагаете, что как человек со связями сумеете с легкостью решить проблему. Вот, если позволите, еврейский анекдотец: телефонный звонок в квартире Семы Рабиновича. Доброе утро, Сема, говорит Циля Соломоновна. Вы, Сема, вчера пили у нас чай, и, знаете, после вашего ухода пропали три чайные ложечки из нашего сервиза. Да что вы такое говорите, Циля, не брал я ваших ложечек! Да, говорит Циля, я знаю, мы нашли эти ложечки. Но осадочек остался!

Петр наполнил свою рюмку и выпил залпом.

— Думаю, вы понимаете, чем бы этот процесс не закончился, репутация пострадает, — убежденно сказал он. — Но есть возможность мирного урегулирования.

— Хм, мирного урегулирования! — насмешливо повторил Леонид Сергеевич.

— Вот, посмотрите, мои условия, — Петр невозмутимо извлек из своей папочки листок, всего несколько строчек, и через стол придвинул его хозяину дома.

— Похвально, — сказал Леонид Сергеевич. — То есть вы хотели бы обеспечить посмертную славу вашей безвременно ушедшей супруге, как автору стихов этой, ставшей, в силу неясных причин, популярной, довольно популярной, песенки?

— Ну, конечно, нет! — Петр рассмеялся. — Это я просто так написал, чтобы увидеть вашу реакцию. Вообще-то у меня другие планы. Свои требования я изложу устно, это не займет много времени. Готовы потерпеть?

Леонид Сергеевич выслушал все, не перебивая, отстраненно, словно бы даже и не слушая вовсе, а думая о своем.

— Мне все это нужно обдумать, — спокойно сказал он. — Пару дней. Вы готовы задержаться в Москве?

— Безусловно.

— Если проблемы с деньгами, гостиницу я буду готов оплатить.

— Как великодушно! — Петр хихикнул. — Но я предпочитаю воспользоваться вашим гостеприимством. Вы, я знаю, живете один, я смогу расположиться прямо здесь, на диване.

— Это неприемлемо.

— Придется согласиться, — безапелляционно заявил Петр. — Это обязательное условие мирного разрешения конфликта.

— Скажите, Петр, а что вы вообще знаете о плагиате?