Аниськин и шантажист

Максим Курочкин

В совхозе с необычным именем `Но-Пасаран` опять переполох. Завелся тут не воришка, не кляузник, не душегуб, а …Рыбий Глаз! Правда, какой он, никто из сельчан толком не знает. Потому как никто его живьем еще не видел. Но боятся его все как огня. И как же тут не бояться? Ведь он, зараза, все и про всех знает: кто и где какое темное дело провернул. Даже тогда, когда вроде бы никто и ничего не видел и не слышал. Узнает и сразу письмо с предупреждением пришлет. А за каждый грешок у него расплата предусмотрена. Справедливость, значит, уважает. Только и на него найдет управу новый участковый с братом-близнецом Кириллом. Ибо перед законом все равны. Будь ты хоть Рыбий Глаз, хоть Чудо-юдо…

Глава 5

Визит в святое семейство

— Оформить как престарелого я вас не могу, сами понимаете, — развела руками Инесса Васильевна, заведующая «Улыбки», — но пожить у нас какое-то время вы вполне можете даже и без документов. Жить будете в мужском крыле, вместе с Колей-Болеро. Не напрягайтесь, он не сумасшедший, он блаженный. К тому же свободных помещений у нас так и так больше нет. Мы только планируем отстраиваться. Естественно, будете выполнять кое-какую работу. Не в качестве платы за питание, просто у нас так принято.

— Вы заставляете беспомощных стариков работать? — поднял брови «домиком» Бес.

— Я разрешаю им работать, а это разные вещи. Для этих бабушек труд необходим как воздух. Эта привычка, лишившись которой они сразу зачахнут. Они не будут жить, если перестанут работать.

— И для той, что в кресле-каталке тоже?

— Вы что, думаете, что я им предлагаю бетон месить? — возмутилась Инесса Васильевна, — они вяжут варежки, поливают цветы, протирают пыль, кормят кур. И делают это, поверьте, с удовольствием. Пожалуй, даже с большим, чем играют.

— Играют?

Бес почему-то представил, как маленькие чистенькие старушки шалят в детской комнате, лепят куличики в песочнице и бьются в вышибалы.

— У нас есть неплохие настольные игры, не требующие особых затрат энергии. Например, бильярд и «лото», как они его называют.

— Сдаюсь, сдаюсь, — дурашливо поднял руки Бес. — Здесь действительно макет земного Рая. Мне идти бетон месить или варежки вязать?

— Можете чистить снег с Колей?

— С удовольствием.

— Топить печь умеете?

— Виртуозно!

— Неужели и дрова рубите?

— Почти профессионально.

— Отлично. Это и будет входить в ваши обязанности. По рукам?

— По рукам!

Бес немного задержал руку Инессы Васильевны в своей руке и пристально посмотрел ей в глаза. Немолодая женщина с легкой иронией поймала его взгляд и высвободила руку. Если бы она только знала, какого волка запустила к своим бедным робким овечкам!

* * *

Возле дома Белокуровых маячила высокая унылая фигура.

— День добрый, бабушка, — приветливо, как учил его Костик, поздоровался Кирилл.

— Носит вас тут нечистая, — вежливо ответила старушка, — Фиску расстроишь, на неделю озвереет.

«Бабушка Белокуровых», — понял Кирилл.

— Никакие Фиски меня не интересуют, — сделал строгое лицо Кирилл, — а вот с Анфисой Афанасьевной я бы поговорил. Она дома?

— Анфиса Афанасьевна не дома, — послала Кириллу ядовитый взгляд старушка, — а дочь моя, Фиска, тама. Чего хочут, то и делают. Хочут — ходют на работу, хочут — не ходют. Жаль, не тридцать седьмой. Сама бы в отдел отвела. А детенышей — в колонию. И на тебя бы управу нашла.

— Спасибо, добрая женщина на ласковом слове, — низко поклонился Кирилл, — пройти-то можно?

— Да коли я могла бы не пустить, — плаксивым голосом пожаловалась старушка, — а то чего толку? Все равно пройдешь. Иди уж, от греха.

Кирилл еще раз горячо поблагодарил бабушку Белокуровых, поднялся на крыльцо, долго, с ярко выраженным недоумением искал кнопку дверного звонка и не найдя ее, постучал. Дверь ему открыла симпатичная конопатая девчонка с тонюсенькими, туго заплетенными косками. На плечи ее была поспешно наброшена видавшая виды фуфайка, из голиафских валенок торчали худенькие голые ножки.

— Здрасти, — давно не виделись, — явно обрадовалась она, — баксы с тобой?

Кирилл никогда не лез за словом в карман. На его памяти просто не было случая, чтобы он не смог найти остроумный, хлесткий и правильный ответ на заданный ему вопрос. Но Но-Пасаран со всеми его жителями просто ставил его в тупик. Поэтому он не нашел ничего умнее и остроумнее, как просто спросить:

— Какие еще баксы?

— Зелененькие такие, — противным голоском объяснила ему девочка, — прямоугольные. Я за так ничего не скажу. И за деревянные тоже. Я коплю.

— И мамку за так не позовешь?

— Лаяться будете? — подобно херувиму, сложила девочка ладошки домиком, — если лаяться, то позову. Только подождите, мы с братьями ставки на вас сделаем. Кто кого. Вы маменьку, или она вас. А то просто слушать неинтересно.

— Митропия, — осенило вдруг Кирилла.

Он вспомнил предостережения брата против трудной дочери Белокуровой. Следующая мысль, которая пришла ему в голову, была о том, что именно Митропия была тем самым ребенком, которому могло быть продиктовано письмо. Когда подворачивается неплохой случай снять образец почерка, то почему бы им не воспользоваться?

— Ставки? — сделал заинтересованное лицо он, — интересно. И как вы их делаете? Устно, или письменно?

— Ишь, чего захотел, — презрительно зыркнула на него девочка, — ищи дурака, устно ставки делать! У меня целый журнал есть. Без журнала с этих жлобов ни копейки не сдерешь. А в журнале — нате тебе: все расписано, и подписи. Не отречешься.

— Врешь, — схитрил Кирилл, — не может такая маленькая девочка быть такой умной.

Она одарила уничтожающим взглядом молодого человека и исчезла за дверью. Но спустя минуту вернулась, держа под мышкой мутно-желтого цвета большую тетрадь с напечатаным на обложке типографским шрифтом заголовком: «Дневник комиссии по работе среди женщин профорганизации». Этот заголовок был аккуратно, по линейке зачеркнут оранжевым фломастером, а под ним был сделан другой: «Кто чего мне должен». Кирилл раскрыл тетрадь, заинтересованно перелистнул одну страницу, другую, потом, не отрываясь от написанного, поинтересовался:

— А если не лаяться, а поговорить по-хорошему, за сколько позовешь?

— Тогда три доллара, — вздохнула девочка. — Только с маменькой нельзя по-хорошему. Это ты очень сильно заблуждаешься.

— Зови, — решился Кирилл. — Если будет скандал — квиты, если не будет — плачу валютой.

Валюты у него не было, но он надеялся как-нибудь вывернуться из этого положения.

Пока Митропия бегала за маменькой, Кирилл безжалостно вырвал второй лист из «Дневника», быстро спрятал его за пазуху и снова с невинным видом принялся рассматривать ровненькие столбики ставок, выигрышей и проигрышей, расписки должников маленькой, но алчной девочки Митропии. Когда он поднял глаза, перед ним стояла дама солидной комплекции с однозначно недобрым взглядом.

— Здравствуйте! — Кирилл бесстрашно оскалился а голливудской улыбке, — вы Анфиса Афанасьевна Белокурова?

— Дальше что, — сквозь зубы пробасила дама.

— Вас-то мне и надо, — не испугался Кирилл. — Дело в том, что я прохожу стажировку в одной из московских прокуратур и мне просто необходимо собрать несколько примеров из жизни сельских тружеников для зачета. Вы же, как мне рассказали, женщина умная и чрезвычайно осведомленная обо всем, что происходит в вашем совхозе. Мне очень нужен ваш совет!

Для достоверности своей искренности Кирилл прижал руку к сердцу.

— Глумишься, — утвердительно сказала Белокурова.

— Что вы! И не думаю. Мне действительно очень хочется с вами пообщаться. А знаете что? Позвольте мне пригласить вас на чашечку кофе с ликером. Где у вас тут можно посидеть?

— В Ассоль-Продукты-Принц, — вынырнула из-за спины Миртопия, — только там не кофе, а шашлыки и водка, а еще я с вами пойду.

— Ассоль-чего? — не совсем понял Кирилл.

— Шашлычная такая. Там дальнобойщики харчатся со своим кралями, ой!

Безвозмездные объяснения девочки прервал подзатыльник матери. Может, она не хотела, чтобы дочь шла с ними. Может, побоялась, что юношу спугнет определение «краля», может не хотела, чтобы любимая дочь забесплатно выдавала какую ни есть информацию.

— Шашлыки, так шашлыки, — расщедрился Кирилл, — ну, так как?

Ответом ему послужила столь мощная оплеуха, что он слетел с крыльца и утонул лицом в том самом белоснежном, так пленившем его снегу.

— Ничего не понимаю, — Кирилл снял с лица налипший снег и действительно удивленно посмотрел на все так же молча стоящую на крыльце Белокурову. — Вы тут чего все, обкурившиеся что ли? Нормальных человеческих отношений не понимаете. Дурдом на колесиках.

— Дурдом? — прорезался голос у Анфисы Афанасьевны, — да как только наглая твоя рожа посмела к дому моему приблизиться, да как только мерзкие твои губы посмели такое предложение мне сделать, да как только свинячьи твои глазенки в мои ясные очи взглянуть решились? Дочь соблазнял, соблазнял, теперь за мать принялся? У-у-у, супостат!

Кирилл торопливо, но бесстрашно зашагал прочь от дома Белокуровых. Чего разговаривать с людьми, когда они не понимают нормального человеческого языка? Он не видел, как на крыльцо выбежали трое мальцов младшего школьного возраста, возглавляемые Митропией. Заметил он их лишь тогда, когда первый снежок ударил его в спину.

Конец ознакомительного фрагмента.