Российское неоязычество. История, идеи и мифы

Максим Кузнецов, 2018

Данная книга повествует об истории появления неоязыческого движения в России. В ней рассматриваются идеи и способы неоязыческой пропаганды, а также приведен разбор наиболее тиражируемых мифов неоязычества. Книга может быть использована в качестве пособия священниками, миссионерами, апологетами, приходскими консультантами для ведения конструктивной полемики с адептами неоязычества, а также может быть интересна широкому кругу православных христиан и всем интересующимся новыми религиозными движениями.

История появления неоязычества в России

Интерес к язычеству в Российской империи

Сегодня, когда современные почитатели Перуна и Велеса уже не являются диковинкой, информация о неоязычестве широко доступна на просторах интернета, а на полках книжных магазинов лежит масса красочных изданий о язычестве, обратимся к истории возникновения нового многобожия, чтобы понять истоки и причины этого явления.

На Руси переход от язычества к христианству не был одномоментным явлением. Этот процесс шел достаточно постепенно, затрагивая изначально лишь крупные городские образования. Исконно славянское население крестилось охотно и добровольно, в смешанных славяно-финно-угорских поселениях язычество сдавало позиции дольше^[17]. Однако показательным для определения ухода язычества из народного мировоззрения является погребальный обряд, который почти повсеместно заменяется с языческого на христианский уже в XI–XII веках^[18]. Конечно, какие-то рудименты язычества в народной среде еще некоторое время оставались, но серьезного влияние на мировоззрение русского народа язычество уже не оказывало. Например, в фольклоре появляются персонажи по имени Мокошка и Волосатик, делающие людям небольшие бытовые пакости, по сути своей они воспринимаются мелкими бесами, хотя понятно, что на самом деле это трансформация некогда значимых богов славянского пантеона Мокоши и Велеса^[19]. Славянское язычество не оставило после себя аутентичных литературных памятников, поскольку не обладало письменной традицией. Таким образом, можно констатировать, что спустя 2–3 века после Крещения Руси князем Владимиром наступил полный и окончательный закат славянской языческой веры как религиозной системы.

Период Ренессанса в Западной Европе привел к вспышке интереса к наследию античности. Научный мир с интересом начинает изучать греческую и римскую философию и культуру, а также начинается целенаправленное изучение фольклора и национальной мифологии. Это явление нашло своих сторонников и в нашей стране. Так, с конца XVIII века, появляются работы М. И. Попова «Описание древнего славянского языческого баснословия», Г. А. Глинки «Древняя религия славян», А. С. Кайсарова «Славянская и российская мифология». Издает ряд фольклорных сборников И. П. Сахаров. Стоит заметить, что данные авторы порой позволяли себе дополнять или свободно редактировать собранный фольклорный материал, исходя из своих представлений, в частности И. П. Сахаров видоизменял записанные им народные заговоры, убирая из них все христианские мотивы и атрибутику, которая, по его мнению, была там излишней.

Новый всплеск интереса к славянским древностям возникает на фоне победы над войсками Наполеона. Патриотический подъем, охвативший все слои российского общества, вызвал повышенный интерес к историческому пути Руси, культуре и фольклору русского народа. В этот период выходят работы А. Н. Афанасьева, Ф. И. Буслаева и других представителей так называемой мифологической школы, которые применяли принципы сравнительного метода для изучения народных сказок, былин и сказаний с целью выявления в них скрытых образов и смыслов. Они ставили своей задачей реконструкцию изначальной мифологии, основываясь на сравнении эпосов разных европейских народов. Однако стоит заметить, что данное направление во многом отражало субъективные идеалистические взгляды авторов и подвергалось за это справедливой критике. Одним из первых критиков идей мифологической школы стал известный дореволюционный исследователь, академик А.Н. Веселовский. Опровержению этих идей он уделил немало внимания в своей работе «Историческая поэтика».

По мнению современного ученого В.А. Воронцова, «к дискредитации мифологической школы привело открытие сходных мотивов и сюжетов у неиндоевропейских народов; многие этимологии, на основе которых отождествлялись боги разных индоевропейских традиций, оказались неверными; зарождение культурной антропологии, этнографии, религиоведения сузило то поле, на котором строились концепции мифологической школы»^[20].

Таким образом, мифологическая школа, хотя и имела положительные моменты, вроде пробуждения интереса к собиранию фольклора, во многом зиждилась на субъективизме авторов. Отметим, что представители мифологической школы не ставили своей целью возрождение язычества как религиозной системы, а лишь пытались изучать и реконструировать мифологическую составляющую.

Научный интерес к изучению славянских древностей послужил источником вдохновения для многих писателей и поэтов XIX века. Так, А. С. Пушкин пишет свою знаменитую «Песнь о вещем Олеге», где одним из центральных персонажей является языческий волхв. В других произведениях автора также присутствуют языческие персонажи, например в поэме «Руслан и Людмила» на пиру князя Владимира Баян славит «Людмилу-прелесть и Руслана, и Лелем свитый им венец». Языческие мотивы появляются в стихотворении «Боривой» А. К. Толстого, пьесе А. Н. Островского «Снегурочка». Обращаются к языческому прошлому в своем творчестве Г. Державин и В. Жуковский. Украинский писатель Иван Франко в своем произведении «Захар Беркут» в позитивных тонах описывает языческую общину.

К мифологическим мотивам не раз прибегают композиторы Н.А. Римский-Корсаков, А. Н. Скрябин и др.

Свое место в композиции новгородского памятника «Тысячелетие России» находят скульптуры Велеса и Перуна.

В дохристианской традиции черпает вдохновение для своих многочисленных фальсификаций коллекционер и археограф-любитель А. И. Сулакадзев.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что славянское мифологическое наследие вызывало в России XIX века интерес в научной и творческой среде. Конечно, это был не религиозный, а культурологический интерес, язычество воспринималось лишь как ушедшая древняя традиция, которая должна подчеркивать единение славянского мира во главе с Россией и демонстрировать древность славян иным европейским народам. При этом методы изучения язычества и выводы исследователей были не всегда достоверными и беспристрастными.

Однако уже в дореволюционной России начали появляться сторонники возрождения язычества как религиозной системы. По данным исследователя Т. Беднарчика, в 1913 году украинский скульптор, сторонник отделения Украины от Российской империи М. Гаврилко выступил с идеей возрождения язычества на Втором украинском съезде студентов, посвященном 40-летию творческой деятельности Ивана Франко во Львове, высказав следующее: «Греко-византийские, римские, польские, московские, немецкие и бог знает какие влияния искривили и покалечили украинскую душу… Поэтому прочь из мусора чужих влияний, назад к позициям, из которых мы происходим, то есть к культуре наших прапредков, кто имел своих богов, свой взгляд на мир и свое отношение к природе, свою этику и свою мораль…».

Во время Первой мировой войны М. Гаврилко участвовал в украинских вооруженных формированиях, сражавшихся против Российской империи. По воспоминаниям современников, во время военных действий он молитвенно обращался к древним богам в присутствии подчиненных солдат. Он почитал «ясного и ласкового Дажбога, который бережет от всякой напасти, и Перуна, который бьет громами всякого супостата… мог остановиться среди леса, встать на пень дерева и громко молиться силам, которые его окружали».

Сходных воззрений придерживался и западно-украинский поэт Василий Пачовский (1878–1942). Еще в 1913 году в поэме «Князь Ляборец» он описывал монотеистический культ Дажбога как основу духовности дохристианских времен^[21].

Но стоит заметить, что подобные взгляды были единичными среди подданных Российской империи и их поддерживали в основном сторонники сепаратистских и антирусских настроений.

Неоязычество советского периода

Советский период истории характеризуется небывалыми гонениями на Православную Церковь. Наряду с жесточайшим преследованием православия новое руководство страны искало идеологическую замену христианству. Сложно сказать однозначно, сколь серьезно рассматривалось в этой роли язычество, однако несомненно, что это как минимум обсуждалось. «Славянам нужна новая религия. В марксизме слишком много модернизма и цивилизации. Можно скрасить эту сторону марксизма, возвратившись к нашим славянским богам, которых христианство лишило их свойств и их силы, но которые они вновь приобретут»^[22], — так передают современники размышления маршала Советского Союза М. Н. Тухачевского. Им же была направлена в Совнарком записка с предложением объявить язычество государственной религией РСФСР. Идея Тухачевского хоть и не была принята, судя по всему, рассматривалась довольно пристально.

Русская культура обладала богатой традицией праздников, которые были наполнены образами и символами, отлично понятными народу. Основу череды праздников составляли церковные памятные даты. Конечно же, с таким вопиющим клерикализмом советское правительство мириться не хотело и изобретало всякого рода подмены. Так, Рождество стало Новым годом, Успение — днем урожая, Масленица — праздником проводов зимы и т. п.

Традиционная народная культура целенаправленно искоренялась, и на ее место специально обученными работниками культпросвета внедрялся переработанный вариант народных песен, танцев, сценариев праздников и т. д. Масштабы этого явления были очень велики и охватили практически всю страну.

Советские кинофильмы «Финист — Ясный сокол», «Мавка», «Русь изначальная», «Садко», мультфильм «Детство Ратибора» были рассчитаны на детско-юношеский возраст и создавали романтический образ языческой славянской культуры.

Многие помнят сборники мифов Древней Греции, издававшиеся в Советском Союзе миллионными тиражами. В них описываются деяния мудрых богов и бесстрашных героев. Однако мало кто был знаком с оригинальной греческой мифологией, которая полна столь развратных сцен, что даже современный кинематограф постеснялся бы изобразить подобное.

Достаточно активно происходило восхваление славянского язычества в советской художественной литературе. Ряд авторов в своих произведениях высказывали мысли о высоких культурных достижениях славян, дохристианской письменности, неприемлемости христианства для Руси и т. д^[23].

Интересно, что в советские годы даже в оборудовании детских дворовых площадок зачастую присутствовала языческая символика.

Та же самая директива по восхвалению дохристианской культуры, по-видимому, была спущена и в научное сообщество, став причиной множества монографий о «двоеверии» и поиску языческих веяний в христианских обрядах. В академической среде историков складывается практика противопоставления православия, внедренного «правящим классом для подчинения народных масс», истинно народному язычеству.

Некоторые сектоведы отмечают, что появлению в России неоязычества могли способствовать и кришнаиты, которые активно пытались внедрять свое учение через пропаганду «ведического» славяно-индусского единства и общих арийских корней. Известно, что появившееся в России в 1971 году Общество сознания Кришны, вполне целенаправленно занималось поиском схожих элементов древнеиндийской религии и славянского язычества.

Как мы видим, советская власть как будто специально готовила все необходимое для появления неоязычников, и они не заставили себя долго ждать.

Именно в советский период начинают свою деятельность те, кого можно назвать основоположниками современного неоязычества.

Одним из первых советских неоязычников, сформировавших многие из неоязыческих постулатов, дошедших до наших дней, стал Анатолий Иванов (псевдоним — Скуратов). Во время учебы на историческом факультете МГУ он увлекся философией Ницше и идеями анархо-синдикализма. За это был исключен из университета и проходил лечение в психиатрической клинике. После лечения он примкнул к диссидентам. Одно время сотрудничал с православным монархистом В.Н. Осиповым, который в это время осуществлял издание журнала «Вече». А. Иванов опубликовал в «Вече» несколько статей, однако ничего языческого в его материалах не было и свое, видимо, уже сформировавшееся неоязыческое мировоззрение он никак не проявлял, о чем свидетельствует лично Осипов в своей автобиографической книге^[24]

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

17

Характерным примером городов с преобладающим финно-угорским населением являются Муром и Ростов, их крещение произошло гораздо позднее основных городов Руси.

18

Петрухин В. Я. Крещение Руси: от язычества к христианству. — М.: Астрель, 2006. С. 149.

19

Петрухин В. Я. Крещение Руси: от язычества к христианству. — М.: Астрель, 2006. С. 211.

20

Воронцов В.А. Генезис языка, сказки и мифа в контексте антропо-социо-культурогеза. — Казань: Издательство «Яз», 2012.

21

Беднарчик Т. Р. Неоязыческая религиозность в армии украинской народной республики В 1917–1923 годах. —

URL: http://stavroskrest.ru/sites/default/files/files/pdf/neoyazychestvo_v_armii_ukrainy_v_1917–1923_gg_-_bednarchik_t_r.pdf

22

Кантор Ю. Тухачевский, — М.: Молодая гвардия, 2014. — (Серия ЖЗЛ).

23

Подобные сюжеты есть у писателей В. Иванова, И. Ефремова, Ю. Петухова и т. д.

24

Осипов В.Н. Корень нации. Записки русофила. — М.: Алгоритм, 2008.