Космический режим

Максим Жуков, 2017

Книга «Космический режим» подводит читателя к главной ценности человека, а именно его душе, которой не место в современном мире кибер-технологий. Главный герой Алексей Миронов, один из немногих сохранивший веру в создателя, тайно проникает в секретную лабораторию, где учёные превращают людей в монстров, где обитают биороботы и безжалостные киборги. В надежде спасти свою возлюбленную он слепо следует за зовом сердца, забывая, что на Земле идёт ожесточённая война, способная уничтожить всё живое. Читателя ждут невероятные события и любовь на фоне фантастического антуража будущего.

Глава 2

От вида огромного космопорта, который доктор Даровский собирался покинуть раньше своей команды, захватывало дух. Он находился вдали от населённых пунктов и представлял собой площадку размером с три футбольных поля, возле которых находились приземистые, выстроенные хаотично здания. Отовсюду торчали локаторы и антенны, отчего космический порт больше походил на военную базу, в центре которой стояла упирающаяся в небо ракета.

Не утруждая себя обязательной проверкой здоровья и необходимыми отчётами, Даровский вызвал такси, чтобы через десять минут уже покинуть выгоревшую равнину, пропахшую гарью. Она вызывала у него тошноту ещё с лётной школы.

Когда он переоделся и вышел наружу, перед глазами заплясали круги от передвижных прожекторов. Стальные пластины станций отражали их яркие огни. Отсутствовал скрежет и грохот собираемых в соседних ангарах массивных механизмов звездолётов. Сейчас эти механизмы валялись на земле и напоминали части гигантских роботов, рассыпавшихся в смертельном поединке. Привычного шума слышно не было. Космический порт погрузился в тишину, и лишь потрескивающий гул остывающего космического судна указывал на его обитаемость.

Солнце, наполовину скрытое облаками, приближалось к зениту. Холодный воздух пробирал до костей, и Михаил мысленно порадовался, что захватил с собой тёплые вещи. Пальто хорошо сидело на нём. Пройдя мимо нескольких сооружений из пластобетона, Даровский остановился возле кожуха ракеты, с которого свисали разноцветные провода. Где-то скрипнула дверь. Послышались оживлённые голоса космонавтов, искавших обслуживающий персонал. «Куда же все подевались?» Он обернулся и зажмурился от ярких лучей солнца, прорвавшихся сквозь облака.

Даровский выругался, но продолжил идти, постепенно открывая глаза. Минут через десять он достиг невысокого ограждения, окаймлённого колючей проволокой. Неподалёку от ворот стоял рослый охранник в чёрной короткой куртке и мешковатых штанах. Он курил, напряжённо разглядывая Даровского.

— Всё нормально, это я!

Доктор поднял руку с голографическим пропуском и, не дойдя до КПП, свернул к воротам. Такси, похожее на большой чёрный джип без колёс, беззвучно остановилось за приоткрытыми железными воротами с множеством запрещающих знаков. Водитель, типичный робот устаревшей серии, просигналил Даровскому, давая понять, что долго ждать не намерен. Михаил, потирая бороду, преодолел последние метры, отделяющие его от такси, и с удовольствием уселся на удобное кресло, напоминающее сидение космических гонщиков. И лишь когда они резво тронулись с места, он облегчённо вздохнул. «Наконец-то всё кончилось», — подумал он радостно, наблюдая за чахлой растительностью, которая с каждым новым километром преображалась у него на глазах.

Через пару часов появились первые деревья, а ещё через час они добрались до леса и, если бы не возможность машины парить над землёй, наверняка бы застряли между деревьями.

«Скоро я буду дома. Даже не верится». Каждому космонавту знакомо волнующее чувство радостного возвращения домой, когда родные стоят в ожидании у посадочной площадки. Они улыбаются, запрокинув головы и смахивая с лица слезинки. Но на самом деле все космические станции и порты оборудованы бездушными машинами — роботами, которые выполняют за людей самую сложную и опасную работу. И они никогда не скажут тебе: «Привет», не пожмут руку и не посмотрят с теплотой и сочувствием прямо в глаза. И ты прилетаешь всегда в безмолвие и ищешь с кем бы поговорить. Снимаешь ненавистный скафандр, и он летит к ногам роботов, словно футбольный мяч. Снятая в спешке защитная одежда падает рядом. А ты уже идёшь, слегка пошатываясь, с отрешённым выражением лица.

— Сэр, как лучше проехать — через центр или напрямик?

Голос синтетического робота вывел доктора из задумчивости. Михаил осмотрел его потрепанную серо-жёлтую форму и ухмыльнулся, заметив, что мимика на лице машины совершенно не меняется. Все черты лица были словно нарисованные. Функционировал только рот. «Что ж, брат, похоже, ты и впрямь устарел», — подумал Даровский, переводя взгляд на очертания города, выступавшие сквозь залитый малиновым цветом горизонт.

— А что, впереди есть проблемы?

— Дорога, сэр. Она совсем разбита. Эта машина не может набирать большую высоту. У нас мало газа. Придётся парить прямо над старым шоссе, которое не латали лет 200…

Робот круто вывернул руль, объезжая большую рытвину на дороге; дальше виднелись огромные кучи щебня, асфальт был разбит и пластами содран с земли. Робот объезжал эти препятствия без труда, но впереди начинались обрывы.

— Сворачивай, — потребовал доктор, жалея, что не удастся проехать через город.

Робот резко свернул, от чего Даровского бросило к боковому стеклу. Угрюмые грозовые облака надвигались с востока, низко нависая над продуваемой ветрами местностью. В тот год, когда он покидал Землю, дожди были особо жестокими. Они, как ножом, срезали тонкий слой плодородной почвы, оставляя за собой обнажённые скалы, похожие на обглоданные кости.

Он сцепил руки за головой и откинулся в кресле, прильнув к окну.

Сейчас холмистая местность у Москвы преобразилась — повсюду мелькали фермы и длинные ветряные двигатели, которые с каждым годом заполняли пустовавшее некогда пространство. Даровский смотрел на новые высотные дома и любовался флаерами, напоминавшими гигантских светлячков. Они бороздили серое небо Москвы.

— Дух космоса! Я давно не был дома. Моя жена стала старше почти на пятнадцать лет. А дочери сколько исполнилось? Наверное, уже вышла замуж. Слушай, нельзя ли загрузить последние новости?

— Один момент.

Робот нажал несколько клавиш на панели, и из недр машины выдвинулся небольшой прозрачный экран с мелькающими названиями электронных газет. Доктор выбрал в списке предпоследнюю газету нажатием пальца. Слова потекли словно мысли.

Его жена ненавидела космос. Она родилась на Земле. И никогда не летала на космических кораблях. Она даже избегала поездок на флаерах. А он постоянно был в длительных командировках. С их помощью можно продлевать себе жизнь. Поэтому он одинок.

В последний день до отлёта на станции «Волна» ему приснились родители. Даровский проснулся тогда в холодном поту. Металлические стены станции потемнели и покрылись инеем, хотя температура внутри «Волны» была выше средней. Он подошёл к смотровому окну. До самого горизонта простирались пески и скалы.

Свирепые бури гуляли по поверхности недружелюбной планеты с ядовитой атмосферой. Ночами песчаные шквалы вылизывали каменные стены станции, похожие на крупную гальку. С восходом солнца снова поднимался ветер, и песчаная завеса закрывала солнечный свет.

В такие минуты ему всегда казалось, что что-то нарушается в его будущем или прошлом. Исчезала последняя надежда, не доходило очередное сверхскоростное письмо на родину, которое он отправлял вместе с кораблём, доставлявшим необходимое оборудование и провизию.

Родители. Их горькая улыбка. Как они говорили? Даровский силился вспомнить и не мог, не мог!

Он подался вперёд, закрыл лицо руками и, как ребёнок, спрятал локти в коленях.

— Сэр, вам плохо? — голос робота звучал призрачно.

Родители. Их наверняка уже нет в живых, несмотря на все чудеса современной медицины. Если бы можно было перемещаться в пространстве, он бы навещал их каждый день или чаще писал.

Но новости идут медленно. И если купить перед полётом газету и проспать двадцать лет, в пункте назначения она останется свежей. Но там, где вы её купили, это будет уже исторический документ. То же самое и с письмами. Если отправить с Земли весточку, то ответ придёт в лучшем случае уже к глубокой старости.

— Сэр…

— Всё в порядке.

Даровский выпрямился и, прикоснувшись к экрану, свернул газету. Её небольшой некролог сообщал: «У известного учёного скончались родители…» Одного такого заголовка было достаточно, чтобы он окончательно поверил в неизбежные перемены и почувствовал адскую боль. Хуже того — он был в ярости от того, что он любил больше всего. Да! Ведь во всём виновата работа — всего лишь ЕГО РАБОТА!

Михаил Даровский сжал кулаки и нервно заёрзал в кресле, бросая взгляды на мерцающие огни многомиллионного города.

— Когда мы уже будем на месте?

Вместо ответа робот свернул на повороте и стал останавливать такси.

— Что ты делаешь?

Даровский нахмурился и посмотрел зло на синтетического робота. На его металлическую грудь падали розовые блики от фар, тени отливали серебром. Лицо робота было бесстрастно. Его большие синие глаза неотрывно смотрели на дорогу.

— Отвечай!

Доктор был готов уже наброситься на синтетика, но его внимание переключилось на осветительные огни, которые пронизывали небо. А впереди до этих огней стояли тысячи автомобилей.

— Святая гравитация! Что здесь творится?

— Похоже, власти перекрыли дорогу.

Робот еле заметно улыбнулся и, повернувшись к доктору, добавил:

— А значит, мы будем в городе только к утру. Не хотите ли пока почитать другие газеты?