Человек из Прибойа. Книга 1

Максим Дымов

Дерзость и отвага – вот что меняет судьбы! Главный герой, Гор, житель рыбацкой деревни диких земель. В его мире верят в многочисленных богов, чтут традиции, а появление чужеземца – большая редкость. Путешествие, полное событий, заставит Гора задаваться вопросами о древних людях и богах… Юношеское, почти детское желание славы и новых знаний, через что оно проведёт? Чем обернётся путешествие для дикаря?..

ГЛАВА 2. Чёрное перо

Мы шли налегке, это значило, что наш путь недалёк. Это не вызывало у меня большого восторга. Я знал все тропинки, помнил каждое дерево в окрестностях нашей деревни да и на некотором расстоянии за чертой наших владений.

— Ратибор, когда ты в последний раз убивал чудовище? — спросил я.

На такой вопрос воин не мог ответить двумя словами, и Ратибор начал свой рассказ. Эту историю про то, как он сражался с огромным волком, я уже слышал, но рассказы путешественников и воинов интересны тем, что, рассказывая одну и ту же историю, они каждый раз приносили её ушам слушателя по-разному.

Мы покинули наши владения, поля и сады были позади. Мы шли не быстро, пробираясь сквозь заросли лопуха и папоротника. Обувь я с собой не брал, как и Ратибор. Сырая земля под ногами дарила лёгкое ощущение прохлады, так необходимое в этой душной чаще. Я шёл, намеренно создавая шум, шурша листьями лопуха, ломая сухие сучья, надеясь, что змеи испугаются и вовремя уйдут с нашего пути.

Наконец мы вышли из чащи к ручью. Впереди возвышался Облачный пик. Это гора с крутыми скалистыми склонами и редкими островками травы. Это место считается запретным, и ходить сюда можно только воинам, старейшинам и шаманам. Я знал, что это место запретное, но почему, и что там наверху, мне тогда было неизвестно.

Однажды я тайком пришёл к этому ручью с другом, то была лунная осенняя ночь. Мой друг, Тио, мечтал стать воином, его всегда вели мысли о больших и опасных делах, мысли о новом. В тот раз он захотел раскрыть тайну Облачного пика, подняться на его вершину. Мы прошли к вратам пика — двум копьям с козлиными черепами на концах, воткнутыми по обе стороны тропы. Я побоялся наказания духов, мне казалось, что они смотрят на меня из глазниц черепов. Я не пошёл. Тио смеялся надо мной, говорил, что мне только в земле копаться да червей для рыбаков собирать. Его слова злили меня, но я всё равно не пошёл. Мой отец, Солнцемир, сильно верил в богов, много им молился, говорил благодарные слова, старался не отвлекать просьбами и, конечно, очень боялся их гнева. Отец и мне передал эти чувства к богам, сколько смог. Тио отправился один. Злой на его слова, я не стал ждать его, выбросил сигнальный рог и отправился в деревню. К вечеру следующего дня его, побитого и высеченного лозой, за ухо приволок шаман. Тио показательно выпороли, будто мало ему досталось от шамана, посадили в яму, хотели совсем выгнать из деревни. В яме он просидел до морозов, всё это время я носил ему еду и воду, а когда стало холодать, носил дрова, чтобы он мог жечь костёр и греться. За помощь ему от отца я получал палки. В то время много чувств было во мне: я чувствовал себя умнее и выше Тио; чувствовал вину перед людьми за то, что мешал Тио терпеть наказание, помогая; чувствовал вину перед Тио за то, что не смог отговорить, что не подождал и не подал сигнал о пришедшем к вратам шамане, потому и помогал. Много мыслей полнили мою голову, многие были злы на меня и вождь грозил привязать меня к дереву, но я всё равно помогал, хотя Тио и не хотел со мной разговаривать. Чуть больше года назад пришёл его день, но ему досталось рыбацкое испытание, он прошёл его и стал рыбаком. Тио злился и не хотел всю жизнь ловить рыбу. Когда вождь вручил ему весло, Тио сказал: «Значит, это будет моим мечом». Только я тогда понял его слова. Той же ночью я проводил его до границы наших владений. Он сказал, что будет воином и докажет, что это его судьба, а в насмешку над нашими порядками будет сражаться веслом. Он сказал, что не держит на меня зла и что оставит мне место для подвига.

Напившись воды из ручья и отдохнув немного, мы продолжили путь.

— Теперь эти врата для тебя открыты, Гор, — сказал Ратибор, остановившись у врат. — Ты можешь пройти в них всегда, когда захочешь.

Мне вновь казалось, будто духи смотрят на меня, но теперь с уважением и одобрением. Я хорошо помню этот шаг, как мои ноги перешли линию, которую не видели глаза, но видел мой дух, как это место поприветствовало меня порывом знойного ветра.

«Духи смотрят на меня, оценивают».

Я выпрямил спину, расправил плечи. Теперь я чувствовал себя частью чего-то важного, одним из избранных, ведь не каждый может сюда пройти, а я могу.

Подъём был крутой, местами приходилось карабкаться по скалам. Солнце село, стало быстро темнеть. Мы взобрались на просторный выступ, покрытый травой. Эта площадка и послужила нам ночлегом. Ратибор сказал, что завтра к рассвету мы уже будем на месте, и лёг спать. Я же сел на край и смотрел, пока совсем не стемнело. Смотрел, как солнечный свет покидает вершины дальних гор, как над ближайшей деревней поднимается дым от костров, как волнуется море. Смотрел на звёзды и думал — как они висят и не падают. Некоторые считают, что небо твёрдое и звёзды закреплены на нём, но дед говорил, что это не так. Своему деду я верил больше, чем кому-либо, хоть он и был изгоем. У деда отношения с богами были дружеские, он не боялся их и потому задавал много вопросов, много думал и наблюдал. Он много и часто путешествовал, много видел и слышал, очень много знал. Он научил меня различать буквы и составлять из них слова, научил понимать числа. В наших диких землях очень мало людей умели писать и читать, да и цифр знали не много. Я часто бывал у деда.

Наконец стемнело, и, кроме звёзд, стало больше ничего не видно. Я лёг спать.

Близился рассвет. Мы со спутником продолжили восхождение. Продлилось оно недолго, вскоре мы достигли вершины. На самом верху находился каменный кулак, выдолбленный из скалы, рядом — каменная чаша с водой. Возле чаши на каменном стуле сидел скелет в лохмотьях, на руках его — железные перчатки, не тронутые временем.

Я стоял разинув рот, ведь это могила Кулака! Я стою пред великим вождём!

Ратибор отвесил мне подзатыльника, велел поклониться вождю и поклонился сам.

— Здесь обрёл покой великий воин, — Говорил Ратибор. — Кулак любил подниматься сюда. Он приказал сделать ему каменный стул здесь, смотри, не трон. Когда он понял, что жизнь его скоро придёт к концу, он поднялся сюда, сел и умер. Он так и хотел, не в земле червей кормить, а быть ближе к летающему богу, который его спас.

— Об этом поётся в балладе?

— И он, со старостью борясь, взбирался день и ночь. Поднявшись, он воссел и ушёл из жизни прочь, — пропел Ратибор. — Помню только это.

Солнце поднималось из-за гор, его лучи покрыли вершину Облачного пика.

— Пора. Опусти свой топор в чашу.

Я погрузил своё оружие в воду в чаше.

— Теперь оставь им след на камне.

Он указал скальный кулак, на котором уже было множество отметин.

— Только не на большом пальце, он для вождей.

Я замахнулся и с силой ударил топором о скалу. Топор со звоном отскочил назад, руки сковала ломота.

— Кулак бы одобрил. Молодец. Здесь оставил след каждый воин из нашей деревни со времён Кулака.

Я был горд собой, вот он — мой первый след в истории.

Мы вернулись в деревню. Вечером того же дня я сидел у костра и рассказывал детям о том, где был, ведь это не запрещено. Мы с Тио не знали, что там, потому что нам никто не рассказывал, боялись вызвать ещё больший интерес. Я не слишком задумывался о возможных последствиях своего рассказа. Мне хотелось поделиться. На следующий день я ходил к деду, но его не застал.

Я не забыл о том, что должен был прийти к идолу на Светлом холме. Пришло то полнолуние, и, дождавшись, когда деревня уснёт, я отправился за наградой.

Оглядевшись, я вышел на холм. Полную луну скрывали облака, но её свет всё же пробивался сквозь них и касался мокрых от росы трав.

— Я ждал тебя, — раздался голос из идола. — Возьми эти дары.

У ног его, куда мы обычно кладём подношения, лежали два предмета. Я взял их, осмотрел. Первый — мешочек с чем-то рассыпчатым внутри, второй — амулет. В темноте я не смог его разглядеть. Похожих амулетов я не видел, его верёвка состояла из железных колец, а сам амулет был маленьким, плоским и красным (в форме трёхконечной звезды), на другой его, белой стороне, была написана буква «А»

— За весь этот песок тебе могут дать многое, шаманы его очень ценят. А этот амулет оставь себе. Возьми его с собой, когда отправишься в большой поход. А теперь ступай.

Я поблагодарил и ушёл

До утра я просидел на берегу, думая о том, что один из богов мне что-то подарил. Боги иногда одаривают шаманов и вождей, но я… мысли о собственном величии стучались в мой череп, но голос деда, обитавший внутри него, не хотел впускать их.

С приходом солнца я отправился к деду. Завидев дымок из его жилища, я был уверен, что он там. У скальной стены в лучах утреннего солнца сушились большой меховой рюкзак и походная одежда деда со множеством карманов, петель и шнуров.

«Хочу такую одежду, пойти в меховой дом и попросить? Мне нечего дать за такую работу».

Дед сидел у очага, дуя на угли и напевая что-то.

— Где ты был? — Я стряхнул песок со стоп перед входом в жилище Свободы.

Он продолжал дуть. Наконец огонь зацепился за палочки, сложенные шалашом, и стал поедать их.

— Я ходил в железную пещеру. Я прошёл до конца. Много там невиданного. Снова убедился, что древние люди были умнее нас и владели магией. Там есть много железа которое можно расплавить, это место подойдёт для твоего похода. Кроме страха там нет врагов, иди смело.

Он ушёл вглубь грота и вернулся с сумкой, стал доставать из неё «добычу». Он достал прозрачный предмет с двумя усиками внутри, (лампа накаливания). Достал нечто похожее на медузу, но твёрдое (толстая линза).

Он вышел с ней на улицу и сделал так, что от неё на высохшие водоросли, разбросанные по пляжу, упал луч света. Водоросли загорелись.

— Колдовство! — Я дал молодому огню высохшей коры. Огонь был обычным, но мне он казался магическим. — Ты их даже не коснулся, — я бережно дул на слабый огонь.

— А ещё она показывает то, что мы не замечаем.

Он дал «медузу» мне. Я посмотрел в неё и смог разглядеть каждую песчинку, крохотных существ, бегающих по гнилому куску дерева. Я и не замечал раньше таких мелочей.

Мы вернулись к костру. Дед подкормил огонь сухими палками без коры.

— Древние люди владели божественными знаниями и умениями. Мы можем их при… как?.. применять, вот, запомни слово. Я хотел бы узнать больше о древних инструментах, но в наших землях никто не владеет такими знаниями. Я пойду к живой горе в тёмные земли и найду такого шамана, который сможет рассказать мне больше о древних.

— Возьми с собой.

— Я-то возьму… а вот старейшина ваш… Маисей… этот упёртый баран, мозг его сохнет. В другие годы он тоже был упёрт, но верные мысли жили под его волосами. Теперь он стар и тупеет с каждым годом, он больше не хочет ничего менять, не хочет нового. Так просто покинуть родные земли тебе не позволят. Ты воин, можешь ходить в походы и жить вольно, но в случае чего должен первым встать на защиту деревни. Ты нужен там, а отпустить тебя в тёмные земли для них всё равно что потерять. Много может быть, что мы не вернёмся.

— А если я оставлю что-то взамен?

— Что ты оставишь? У тебя нет ничего. Ты самый молодой воин, ты не заимел свою землю, ты не заимел женщину и не дал жизнь новому человеку. Сейчас ты должен выплатить долг Прибойа.

— Долг? Я не брал долг.

— Что ты говоришь? — Свобода громко рассмеялся. — Ты это слышал? — он обратился к огню и рассмеялся громче. Огонь заплясал издевательски насмехаясь надо мной.

Я понимал, дед смеётся не с тем чтобы оскорбить мой вопрос, и не потому что так смешно, он указывает мне на мою глупость, но делает это не зло.

— Гор, ты можешь посчитать сколько ты съел за свою жизнь? Сколько дров было отдано огню, чтобы он грел тебя? Хотя бы это посчитай.

— Эти дрова я сам собирал, сам ломал и не только для себя. Я пас стада когда один из пастухов был болен или хотел в тайне идти в Холмовье. Я помогал собирать урожай. Для рыбаков я копал червей, таскал мешки с рыбой. Я ел и грелся не за даром.

— Да-да, последние лет десять ты возвращал часть данного тебе, а до этого? Хорошо, не самый удачный пример, вот тебе удачный, — Свобода постучал ногтем по оружию на моём поясе. — Этот топор, ты за него должен. Этот долг можно закрыть только отняв жизнь и я не о дикой собаке говорю, что залезла ночью в птичий двор.

— Чайка?

— Чайка. Это правило не оглашается. Каждый воин выкупает своё оружие убийством. Войн между владениями уже давно нет, но Чайки есть всегда. Хочешь предскажу будущее? Если до снегов ты не выплатишь этот долг, Маисей пошлёт тебя и… Ратибора отыскать поселение Чаек и убить одного или двух. Так что если встретятся на пути, не жалей их и выплати долг, иначе будешь жопу морозить выискивая их поселение по всем нашим землям. Они хорошо скрываются и всё время меняют место. Так что, сын моего сына, уйти со мной к Живой горе будет испытанием для тебя. У Маисея нет причин тебя отпускать.

— Бог на Светлом холме подарил мне это…

Я дал деду мешочек с таинственным песком. Он открыл его, понюхал, макнул палец, попробовал на вкус.

— Это пепел дракона, кажется… это можно выменять у шаманов на многое.

— Отдам шаману Мелло и куплю себе путь в тёмные земли.

— Нет. Ваш шаман жадный. Нужно идти в другую деревню, там обменять пепел на что-то нужное в Прибойа.

— У нас много рыбы, но мало мяса, к тому же все его запасы были съедены на праздники, а молодняк бить ещё рано.

— В Холмовье большая ферма. К тому же там перекрёсток дорог, и меняют там помногу и выгодно. Нам нужно туда. А ты не дурак, сообразил, что нужно.

— Ратибор собирается пойти в одно из соседних поселений, но не решил, в какое. Я подскажу…

— Он шальной, не сидит на месте, любит выпить и подраться, любит много женщин, эти три вещи есть вся его жизнь. Ему там понравится. Я отправлюсь завтра с рассветом, дойду дня за три. Увидимся там.

— Пусть пепел дракона будет с тобой.

Позже в тот же день я подошёл к Ратибору. Он с Когтем смолил лодку. Коготь — ещё один воин, имя его — Урумар, прозвище ему дали за клинок в форме когтя. Это высокий мужчина двадцати восьми лет с сильными ногами и жилистыми руками, всегда выбривал голову до кожи, оставляя на темени островок волос. Там вырос длинный и крепкий волос, блестящий и чёрный, который он завязывал в хвост.

— Ратибор, ты решил куда пойти? — спросил я

— Не думал сегодня об этом. У шамана заканчивается яд адского змия, думаю плыть на остров мёртвых и изловить гадюку. Яд — шаману, кожу — мне, сделаю обмотку на рукояти ножа.

— А я думал пойти в Холмовье, много людей, и не далеко.

— Женщины красивые, самогон! Хорошее место. Можно идти.

— Там есть то, что мне нужно… думаю, уже можно, — слова Урумара несли много значений, он поглаживал волосы, отросшие ниже лопаток.

— Пойдём сегодня, — предложил я

— А, чёрт с шаманом, ему не нужда. Пошли.

Он бросил кисть в чан с подогреваемой на костре смолой.

— Близится время обмена, — заговорил Урумар. Он всегда говорил так, как жуют костлявую рыбу, медленно и внимательно. — Не вся рыба, что в коптильне, напиталась дымом. Нам велят её отнесть. Велят ждать.

— Пусть Старый идёт с рыбой, — вспенился Ратибор. — Он уже много дней ведёт себя, как рыбак, копает червей и ловит рыбу у острова мёртвых. Любит рыбу, пусть он её и тащит! Старый воин уже совсем не как воин, он как старуха, сидит у костра и жуёт слова. Делает рыбацкие дела и плетёт сети. Пусть займётся делом, пусть несёт рыбу менять.

— Он уважаем, его слово много весит. Всё равно свалит это дело на нас, — сказал я.

— Баба, — буркнул Ратибор и, нервно схватив кисть, продолжил покрывать дно лодки жидкой и дымящейся смолой.

На следующее утро мы отправились в путь. За спиной рюкзак-мешок с плащом, едой и обувью для хождения по острым камням, циновка, свёрнутая и привязанная поверх мешка. Справа на штанах — оружие в петле, слева — бурдюк с водой. В маленькой сумке сзади на штанах — предметы для перевязки да немного измельчённых сушёных грибов для обезболивания и бодрости. Это минимум для походов.

Вождь Маисей велел нам отнести в Холмовье товар на обмен, два короба копчёной рыбы. Привязав короба к палке, мы с Ратибором взяли её на плечо. Коготь шёл впереди. Его оружием было копьё, он нёс только свои вещи и маленький подарок в рюкзаке от нашего вождя вождю Холмовья, Перею. Путь выдался без приключений, через два дня вечером мы пришли.

Окружённое зелёными холмами, в низине стояло большое поселение, в которое, будто ручьи, стекались четыре дороги, сливаясь в перекрёсток — главное место для торговли в наших землях. Тут было много домов, красивых, с окнами, совсем не то, что наши лачуги. Немного поодаль от центра возвышался великий дом вождей, весь из железа, некоторые окна были защищены некогда прозрачным барьером. Этот дом был настолько велик, что в нём могли бы жить все жители нашей деревни. Урумар сказал, что личный воин старейшины поведал ему о том что внутри, одна комната находится над другой, и так несколько раз, что под домом — огромные подземелья, в которых хранится всё добро, что есть в Холмовье, что всё внутри сделано из железа и других невиданных материалов.

В поселении было несколько мест, где из земли росли железные деревья (во время великой битвы сюда выбросило военный корабль, теперь видна лишь малая его часть).

Отдав рыбу на склад, мы шли к большому гостевому дому, в котором живут и отдыхают все путники, что проходят мимо.

— В гостевом доме появилось новое правило, — говорил Ратибор, бывавший в этом месте очень часто, — каждому путнику наливают одну кружку браги просто так, ничего взамен. Только наливают нечастым гостям. Так Перей решил показать как богато его поселение и как хорошо он ведёт дела.

Я смотрел по сторонам, как много людей, как много огня повсюду. Дома с углами и ровными крышами, а не кучей соломы.

Мы вошли в гостевой дом — большое деревянное строение, сложенное из брёвен. Внутри горел большой очаг, вокруг которого стояли столы. Стояло ещё несколько больших столов. Свечи и чаши с огнём освещали тёмный зал. В углу возле бочек сидели трое крепких мужей, они наливали гостям, кормили. Не успели мы расположиться, как двое из них встали, взяв дубины, и направились к кричавшему и размахивающему топором воину. Обезоружив перебравшего, его, словно испорченную тушу, выбросили на улицу.

Ратибор пошёл к бочкам. Было видно, что он хорошо знаком с этими троими. Пошутив о чём-то, он отдал им меч и вернулся за стол, неся еду и питьё — бочонок крепкого и разящего напитка, от которого даже мухи, опьянев, падают; на большом срезе дерева — овощи и вяленая свинина. Тут же нам принесли по кружке браги.

Осушив кружку, я оставил рюкзак и вышел. Нужно было узнать, не пришёл ли дед. Я шёл, внимательно смотря по сторонам. Пришёл в центр. Судя по сильно вытоптанной земле, множеству испорченных овощей и фруктов, это был тот самый знаменитый базар. Сейчас тут никто ничего не менял. Я решил, что дед может быть или на базаре, или в гостевом доме, ведь почти стемнело, где ему быть? Он мог ещё не дойти — с этой мыслью я направился обратно.

Я проходил перекрёсток, как меня чуть не сшибли. Это была девчонка примерно моего возраста, в простой льняной одёже, перепачканной землёй. Милое лицо было загорелым, в тёмных волосах запутались несколько соломин. За спиной её был плетёный короб. От столкновения она упала. Испуганно она посмотрела на меня снизу вверх, но испуг её быстро сменился любопытством.

— Ты новый воин? Из Прибойа?

К ней быстро подошёл мужчина, воняющий скотом, схватил за руку и рывком поднял.

— Вот же шельма! Говорил же, не носись. Прости её, занозу.

Он быстро ушёл, подгоняя её. Я даже не успел ничего сказать.

В гостевом доме было шумно, ведь, кроме нас, в поселение пришли люди из дальних деревень, принесли товары на обмен или пришли с новостями. Среди них были воины, Ратибор и Урумар уже сидели в их компании. Я сел за стол воинов, товарищи сразу сказали слова обо мне. Мы пили и ели, я с большим интересом слушал рассказы о походах и охоте. Они говорили не только о боевых похождениях…

Захмелев, я решил поведать о Светлом холме. Свою вылазку я выставил как подвиг, а не дерзкий помысел и попытку усомниться в одном из богов. В доказательство я показал амулет. Моя история подняла шум, краткий её пересказ потёк из уст в уста и быстро облетел весь гостевой дом. Шаманы часто говорят с богами и духами, но простым смертным такая честь выпадает крайне редко. Никто не станет выдумывать подобное, боясь, что боги покарают за ложь или расскажут о ней шаманам. Я же не боялся, ведь в моих словах не было лжи. Я утаил лишь замысел, с которым отправился понаблюдать за идолом.

Вскоре я был в центре внимания, сидел у огня, а вокруг — люди, внимательно слушающие мой рассказ, заглядывавших в мой рот, просящих мельчайших подробностей, делящиеся со мной едой и выпивкой, чтобы сесть поближе. Сидеть рядом с рассказчиком в наших землях считалось хорошо, люди охотнее принимали пересказ из уст тех, кто сидели ближе к первому рассказчику. Я чувствовал себя хорошо как никогда, меня слушали, я являл собой интерес. Пусть всё это — лишь до тех пор, пока не произойдёт новое событие, но всё же я был счастлив. Вспомнились слова Тио: «Дерзкие помыслы и отвага есть путь к славе», — так он говорил в последнюю ночь. Я согласен с ним, наблюдать за ручьём крадущимся между камней не так интересно, как за ревущим потоком, что ворочает эти камни и уносит деревья, что десятки лет корнями держали берег.

Я проснулся на соломе в дальнем краю гостевого дома, это общее спальное место. Зачерпнув ладонями воды из бочки, я утолил жажду, умылся. Ратибор и Коготь сонно сидели за столом, доедая вчерашние яства. В полумрак зала сквозь щели меж досок проникал свет с улицы, доносились голоса. Внутри дома стоял храп спящих гостей да неторопливая болтовня тех, кто уже проснулся. Широкие двери открылись, вошли двое костровых, один нёс вязанку хвороста, другой — сосуд с жиром для чаш с огнём.

Следом вбежал человек, весь взъерошенный, мокрый от пота, с ужасом на лице.

— Птица вернулась! — Крикнул он, разбудив спящих. Его слова отразились болезненным звоном в моей голове. — Огромный ворон унёс моего осла!

Поднялся галдёж. Все из гостевого дома поспешили к дому великих вождей.

Шум толпы вмиг стих, когда вышел вождь Холмовья Перей, в броне из черепашьих панцирей, окрашенных в белый цвет.. Этот вождь был моложе нашего, розовощёкий, толстый как боров, глаза на потной лысой голове пьяно блестят. Вид этого человека показывал его мирное существо, для вождя в меру ленивое. По вождю, да и по местным жителям можно было судить о большом достатке земель Холмовья. Ещё, за спиной Перея был длинный изогнутый лук, украшенный стрелами и всякими мелочами, но колчана со стрелами у него не было. Это говорило о любви вождя к сильному и красивому оружию, но нежелании воевать, ведь стрел при нём не было.

В наших землях луки были лишь у особо умелых и удачливых охотников, и то были простые короткие луки для охоты. Это оружие в наших землях редкое не только из-за сложности изготовления в сравнении с копьём. Лук убивает на расстоянии большем чем копьё, из него можно стрелять много раз, а копий много с собой не унесёшь. С помощью лука можно убивать цель на большом расстоянии, находясь в укрытии. За это луки во всех владениях наших земель были запрещены около сотни лет назад. Получить лук мог только охотник и только для охоты. Но не каждый охотник мог получить это право, только самый умелый и при этом сдержанный в эмоциях. При получении этого оружия, его владелец давал клятву перед богами никогда не использовать его против человека. Конечно, луки имели ещё несколько человек, таких как Перей или особо уважаемых, не относящихся к воинам.

— Этот монстр уже нападал на нас. Пришло время убить монстра. Пусть десять воинов отправятся в гнездо ворона и убьют его. Воины, что хотят сразиться, выйдите вперёд.

Из толпы вышли все воины. После вчерашних гуляний многие не то что сражаться не могли, они едва стояли на ногах, но старались это скрывать. Вождь окинул нас внимательным взглядом, затем стал указывать пальцем на тех, кто пойдёт. В отряд попали и я с товарищами. С Холмовья были выбраны шесть воинов, ещё один из далёкой деревушки на границе наших земель с пустошью (мёртвой зоной), это была воительница — крупная мощная баба, вооружённая копьём. По шрамам и кривой челюсти было ясно, что она много билась.

Наш отряд, геройски шагая, отправился к логову ворона, собирая восторженные взгляды. Я надеялся увидеть в толпе ту девушку, что столкнулась со мною вчера, но её не было.

Место, где живёт птица, было известно, оно находилось недалеко. Вскоре мы пришли. На возвышенности неподалёку от озера, среди камней и скал, лежало огромное гнездо. Старший воин из Холмовья, седеющий длиннорукий муж, жестом велел нам растянуться в цепь.

Мы тихо пробирались меж сочных трав, покрывавших склон. Наверху послышался шум. Над скалами поднялся в небо огромный чёрный ворон. Тело его размерами было похоже на тело коровы. Огромные крылья при каждом взмахе делали шум, и ветер от них волновал травы. Ворон устремился вдаль, затем развернулся и полетел прямо на нас. Урумар метнул копьё, но оно пролетело над головой птицы. Ворон схватил одного из воинов и унёс к облакам. Вскоре воин падал вниз, крича и размахивая руками. Глухой удар о землю прервал его крик.

Ворон вернулся, к тому моменту Коготь уже вернул своё копьё и был готов ко второму броску. Птица села на вершине холма, раскрыв клюв и растопырив крылья, пошла на нас. Лишь копья были пущены, как одним взмахом крыльев ворон поднял себя над землёй. Снова промах.

Клюв щёлкнул у лица Ратибора, но его меч всё же оставил на нём трещину. Ворон стал бить крыльями, поднимая пыль и обрывки травы, раскидывая в стороны набегавших воинов. Удар крыла оказался крепок, меня отбросило на несколько шагов. Подобрав топор, я обошёл врага сзади. Выбрав момент, вскочил ему на спину. Удержаться было сложнее, чем я думал, и единственное, что я мог, — покрепче вцепиться в перья. В голову птицы ударил камень, брошенный воительницей. Карканье чуть было не оглушило меня. Ворон взмыл вверх. Испугавшись, я выронил топор. Выдрав перья, я свалился. В последний миг схватился за хвост, но и это мне не помогло. Хвостовое перо не выдержало мой вес, и я сорвался. Приземлился я на склон и покатился с него вниз, ударяясь о кустарники и стволы карликовых деревьев. Не успел я остановиться, как катящийся следом труп ворона с двумя торчащими копьями настиг меня и увлёк за собой.

Неожиданно удары о землю сменились свободным падением. Мы слетели с невысокого утёса. Ворон рухнул на каменистый берег озера, а я сверху упал на него. Преодолевая сильную ломоту во всём теле, я поднялся. Я с восторгом заметил, что стою между двух копий на груди поверженного ворона! Жаль, никто не видит.

Мы вернулись в поселение с трофеями — когтями и перьями. Я оставил себе только одно перо, то, что вырвал при падении. К счастью, скатившись со склона, я себе ничего не сломал, а ссадины и ушибы пройдут. В поселении нас ждали и с радостью приняли весть о победе. Шаман со своим учеником тут же поспешили разбирать павшего гиганта на ингредиенты для своих настоев.

Ратибор предложил праздновать, никто не отказался, и мы направились в гостевой дом. Поев немного, я пошёл на поиски деда. Долго искать не пришлось, я встретил его на базаре.

— Гор! — окликнул он меня и поспешил навстречу.

Я поведал о нашем с воинами подвиге.

— Очень хорошо, теперь у скотоводов можно выменять немного больше. Их спокойствие это частично и твоя заслуга и они за неё заплатят, верь.

Дед отлично разбирался в торговле, и в тот день я стал тому свидетелем. Он знал, к кому, когда и с каким предложением подойти.

— Шаман ушёл, ты обменял пепел дракона?

— Ещё нет. Хозяин скота может не знать, что это, и его цену, не обменяет. Идём к вождю, он сейчас должен быть в настроении.

— Но у самого вождя нет скота, на что мы выменяем пепел?

— Гор… многое предстоит тебе узнать о торговле…

Я ходил у Дома великих вождей, ожидая деда. Жизнь в этом поселении казалась мне интересной, стремительной, будто горный ручей. Это место часто посещали путешественники, торговцы, вожди собирались на совет, играли свадьбы уважаемые и великие люди, чествовали героев. Даже сам Кулак собирал совет в Доме великих вождей. Это место знает много историй, видело много достойных мужей и подлых шакалов. Мне не хотелось возвращаться в Прибойа, к тем лачугам, медленной и тягучей, словно смола, жизни рыбацкой деревушки. Я ходил и представлял, как построю тут себе дом, после долгих походов буду возвращаться в него, украшать трофеями, после рассказывать у очага в гостевом доме о путешествиях.

Дед вышел ко мне, держа что-то в кулаке, по его лицу я понял — обмен вышел удачным. Я спросил, на что он обменял пепел дракона. Он показал гальку, окрашенную в яркий зелёно-жёлтый цвет, с белым пятном.

— Это мэньи. На них в Холмовье можно менять всё. Вот бывает, что тебе нужно обменять овцу на барана, к примеру. Ты приходишь к человеку, который хочет выменять барана, но овца ему не нужна. У тебя, кроме овцы, нечего дать, что тогда?

— Нужно узнать, что он хочет взамен, найти человека, у которого это есть, поменяться с ним и…

— А тому человеку тоже овца не нужна. Всё это бывает очень сложно и долго. В Холмовье меняют много и часто, Местный вождь, что был до этого вождя, молился богам, просил помочь навсегда решить споры с обменом, и однажды ночью ему во сне явились мэньи. Их можно менять только в этом поселении, что-то похожее есть в поселении Туманья. За весь пепел и твою помощь в победе над вороном вождь дал нам два десятка мэньий. Пойдём и купим свиней, а по пути покажу тебе одно место.

Мы поднялись на один из холмов, я увидел то, о чём зимними вечерами в главном доме моего поселения рассказывали легенды рыбаки. Огромный кит — сын бога моря (выброшенная цунами на берег во время Великой битвы атомная подводная лодка). Кит, чей бок был виден из земли, спал, ожидая времени, когда настанет его черёд править морем. По легенде, морской бог вновь поднимет бескрайние воды и приведёт их сюда, воды накроют кита, он проснётся и вместе сними уйдёт. Вокруг кита на холмах расстелились поля и пастбища с конюшней, птичьими дворами и загонами для животных, а немного выше — стройные ряды садов.

Мы пришли к загонам для скота.

— Вольный! — С радостью на лице к нам вышел седой человек в соломенной накидке. — Рад видеть тебя! Что это ты пришёл ко мне днём? Есть что на обмен?

— Ах ты, старый скотник… неужели я не могу к своему другу просто так зайти, а не ждать его в гостевом доме? Но да, я к тебе по делу. Нам нужны свиньи.

Сказав это, дед показал мэньи. Человек разочаровано посмотрел на предлагаемое за его животных и сказал, что бывалый путешественник мог бы предложить что-то поинтереснее. Разговор деда и скотовода вошёл в русло воспоминаний, каких-то шуток, понятных только им двоим, суждений о делах, казалось, не имеющих отношения к этому обмену.

Мне по голове попал мелкий камень, я в злости обернулся. Там стояла та девушка, что столкнулась со мной вчера, такая же грязная и с соломой в волосах.

— Только день прошёл, а ты уже заявил о себе. Как тебя зовут? — Речь людей Холмовья отличалась от речи людей Прибойа, в ней было больше слов и говорили они сложнее нас, отцу было бы сложно с ними общаться. Оно и понятно, Холмовье есть центр торговли всех наших земель, тут живёт много людей и много людей ходит сюда.

— Гор, сын Солнцемира.

— Хорошее имя для воина. Моё имя Эйа. Я земледелец, так определено.

— А кем ты хотела бы стать?

— Не знаю. Я хотела бы посмотреть другие земли, не только Холмовье. Хочу мужа из другой деревни, чтобы уехать.

— Была бы ты воином…

— Была бы, как та воительница из пустоши. Отец собирается выдать меня за ученика шамана, потому что он через несколько лет сменит его. А я не хочу, он худой и бледный, как мертвец, да и смердит от него смертью. Он всё время проводит с наставником или в подземельях Дома вождей или в Пещере мёртвых.

— Пещере мёртвых?

— Там мы оставляем тела усопших, вот дедушку моего полгода назад отнесли.

— А, у нас, в Прибойа, для этого остров есть.

— Хотела бы я побывать в Прибойа. А эта история про тебя и идола Светлого холма правда?

— Конечно. Я собираюсь в большой путь, открывать новые земли.

— Ты эти открой, — засмеялась она, — дальше, чем на три дня пути от своей деревни, и не уходил?

— Не смейся, я иду с дедом, он много знает.

— Так Свобода — твой дед?!

— Свобода? Ты знаешь его имя?

— Так его зовут, Свобода, или Вольный, он сам так назвался много лет назад. О Солнцемире я не слышала, а вот его знают все. Хотела бы и я с вами…

— Эй! — окликнул меня дед. — Ты бы хоть поучился, как торговать надо, а не болтал. Я выменял целую поросячую семью — свинью, кабана и двух поросят.

Мы шли обратно, солнце опускалось за холмы, вершины гор окутывали тучи, сползая по зелёным склонам. Будет гроза.

— Дед, а разве мы сами не можем сделать мэньи?

— Ты хочешь обмануть этих людей? Хороший опыт торговли даст тебе больше того, чего ты хочешь, и не отнимет жизнь.

— А вдруг кто-то захочет обмануть.

— Мэньи не покидают Холмовье, они переходят из рук в руки, возвращаются к вождю. Вождь знает, сколько всего есть мэньий, и если их станет больше… обманщика быстро найдут даже в других деревнях. Если обманом он получил слишком много, его убьют. Не обманывай никого, нам ещё в большую дорогу. Завтра с рассветом пойдёшь обратно, животных повезут в телеге.

— А ты?

— Я буду ждать тебя в Холмовье 12 дней, потом уйду, так что поторопись. Пока не пришла зима, нам в Тёмных землях нужно найти поселение и договориться о зимовке.

— Тебя зовут Свобода? Ты не говорил.

— Ты и не спрашивал. Когда меня изгнали, я стал скитаться по лесам. Позже я понял, что это не наказание для меня, я понял, что свободен. Я сумел выжить и решил не быть отшельником. Выбрал себе имя Вольный, но для многих людей из других деревень это слово было непонятным, сложным, и они просто звали меня, как понимали — Свобода. А слово Вольный я услышал от воина из Тёмных земель. Это было тридцать лет назад.

— Тёмные земли на севере, путники не находили там поселений и следов людей, но много раз от туда приходили люди… не понятно.

— Нечего тут понимать, там живут люди, просто мы не знаем пути к их поселениям. Ты же не думаешь, что эти земли одни, где есть люди, а все остальные пусты от людей. Интересно, сколько всего есть земель?..

— Интересно, чем заканчивается море?..