Оксюморон

Максим Владимирович Альмукаев, 2021

Американский президент Кеннеди как то сказал:" многие, видят Америку вчерашнюю и спрашивают: почему?" Я, в своём романе, увидел Россию возможную и спрашиваю у тебя читатель: "А разве могло бы быть по другому?" Герой – простой московский мужик, выгнанный женой из дома, на спор выигрывает мерседес, на котором он выезжает на интереснейшую дорогу. Читатель, приглашаем Тебя в путешествие с ним. Содержит нецензурную брань.

ГЛАВА 6

Адрес, который дал мне Василий, я отыскал без особого труда. Это был тот самый двор где мы с ним встретились.

«Эх — со злостью подумал я — заехать ему в его десантную морду за такие шутки. Сразу нельзя было сказать, что ли. Конспиратор херов. И Мерседес оказался тем самым.

Я осторожно подошёл к машине и аккуратно провёл ладонью по полированной поверхности капота на которой отражался свет одинокого фонаря. Я снова провёл ладонью по поверхности. Мне вдруг вспомнился фильм, снятый по Стивену Кингу, смотренный мной много лет назад, в котором рассказывалась история настоящей любви между хозяином и машиной. В том фильме всё кончилось печально для обоих. А чем закончится моя история? Я снова провёл по полированной поверхности. У меня теперь есть своя машина. И не просто машина, а иномарка. Мерседес. Свой Мерседес. Я вынул из кармана ключи выбрал нужный и сунул в замок.

Ощущать себя за рулём было как-то непривычно. первым делом я проверил наличие топлива. Бак был полон. В путь можно было отправляться хоть сейчас. В бардачке кроме доверенности я нашёл какие-то старые инструкции, старый атлас дорог ещё Советских времён, впрочем, складной швейцарский нож и солнцезащитные очки со сломанной дужкой. И наконец главное: тут же я нашёл доверенность, выданную Гариповым Василием Ивановичем, в которую я незамедлительно внёс своё имя и вроде бы бояться на первый взгляд мне было нечего, но, во-первых, сделка, если её можно так назвать, сопровождалась возлияниями, а это обстоятельство чего-то да стоило, а во-вторых какой-нибудь прохожий мог вполне счесть меня вором и тогда доказывай в отделении что ты не верблюд.

Первым делом, чтобы не спугнуть удачу, я решил сменить место своей дислокации.

Я сунул ключ в коробку зажигания и повернул его. Мотор тихо и дружелюбно заурчал. Автомобиль плавно тронулся с места. — Подумать только, я за рулём собственного “Мерседеса”, думал я с наслаждением, утопая в пусть и изрядно потёртом, но очень удобном кожаном сидении. Ленка бы, наверное, провалилась сквозь землю узнав об этом. Не помню говорил ли я выше или нет, что циником я не был никогда, но в тот момент я почему-то не испытывал благодарности к Василию, спасшему меня не только от голода, но и подарившего мне своеобразную крышу над головой. Возможно сказывалась накопленная за прошедший день злость. В тот миг я скорее склонен был списать все произошедшее со мной на эхо недавнего запоя в котором прибывал Василий, или на особо крепкий кирпич, который таки оказал в своё время сопротивление лбу бравого десантника-гвардейца Васи. За годы моей армейской службы мне приходилось видеть тех несчастных парней, которые разбивая лбами кирпичи должны были убеждать условного противника в том, что каждый десантник в нашей стране может разбить кирпич голым лбом. Весь парадокс этих показных спектаклей заключался в том, что для того чтобы подобным образом устрашить противника нужно было бы изначально предполагать в противнике полного идиота, ведь это равносильно тому чтобы самому принять яд и ждать что твой враг от него умрёт, и усугублялся этот абсурд тем обстоятельством, что, хотя устрашаемый противник был условным, но вот кирпичи и лбы ребят, которыми они должны были разбивать эти самые кирпичи были самыми что ни на есть настоящими. Возможно и этот Василий один из тех, кто ломал кирпичи собственной головой, а какой-нибудь не патриотичный кирпич взял, да и забыл Василию пообещать соответствовать его ожиданиям. Вот и весь секрет.

Я ехал вперёд. Автомобиль прекрасно слушался руля. Спать не хотелось, есть к счастью тоже. Оставалось правда решить один вопрос — куда я еду? И тут мне пришла в голову идея. А почему бы мне не совершить ночную авто-прогулку. Только подумать, я на собственном Мерседесе лечу по одной из дорог России. Конечно, в моей крови находится алкоголь и первый же пост ГАИ, остановивший меня без труда определит это. Да и права у меня хоть и имелись, но не водил я машину уже довольно давно. Между тем за рулём я освоился достаточно скоро.

Легчайший ветерок проникавший в салон через боковое стекло доносил до меня назойливые запахи города. По счастью, на пути мне не встретился ни один пункт ГАИ.

Всё сильнее сгущались сумерки. Параллельные потоки машин к одному из которых я пристроился, продолжали тему меняющегося вокруг мира.

Покинув пределы МКАДа, я направился на юго-восток. Изредка мой путь пролегал через убогие городки и деревушки, несущие на себе нерушимую печать нищеты, запустения и готовности поскорее признать своё поражение перед смертью, и алчущие поскорей раствориться в её неуёмном чреве. Не помню точно, как до меня дошло осознание того, что на дороге я остался совсем один. Одиночество на вечерней дороге. Странное это было ощущение.

Когда-то в юности я где-то прочёл, что Антуан де Сент-Экзюпери почитал за высшее блаженство в жизни одиночный полёт над океаном. В тот момент сидя за рулём, ощущая на своём лице ласковые прикосновения прохладного ветра и глядя на проносящиеся мимо пейзажи я был с ним абсолютно согласен.

По сторонам от машины высились медленно остывавшие то дневного зноя холмы. Я снова подумал о том, куда я в сущности еду и зачем. Ведь у любой дороги есть свой конец, не говоря уже о том, что у любого бака есть своя вместимость. Ну проеду я ещё сто километров, размышлял я, ну двести, и топливо в баке закончится, что тогда? На какие деньги заправляться? Я посмотрел на счётчик топлива. Бак был ещё почти полон. И всё-таки зачем и куда я еду? Подумав какое-то время я решил поставить вопрос иначе. Не “куда?”, а “откуда?” Нет. И снова не нашёл ответа. Мне опять-таки неоткуда было бежать. Ибо там позади нет ничего, что я бы в полной мере с твёрдым основанием мог бы назвать своим

Можно было бы конечно найти женщину с квартирой и переехать жить к ней. Но женщины отнюдь не торопятся сходится с бомжами. Правда в моём случае бомжом с собственным Мерседесом, но вряд ли сей аспект сильно улучшил бы моё ценообразование, а во-вторых иметь квартиру и иметь жену с квартирой это отнюдь не одно и тоже.

Кто-то может сказать, что надежда умирает последней, но для подобного утверждения нужно обладать известной долей романтики. Я был романтиком отнюдь не до последней степени, и считаю что тридцать пять лет для мужчины это начало жизненного заката. Да, конечно, этот закат может быть, при определённых условиях, прекрасным и длинным, как закат в августе, но всё же это будет закат.

Любая мечта, не опирающаяся на холодные честные цифры есть ни что иное как блажь не сулящая впереди ничего кроме пустой траты времени и сил. Так что, куда бы я не направлялся, какой бы город не встретился мне на моём пути он вряд ли удивит меня, думал я. По небу до самого горизонта протянулась цепь облаков, между которыми святились яркие звёзды. Я решил не давать сомнениям заполнить мою душу уже вкусившую пряного наркотика свободы и настоящих приключений и ещё сильнее нажал на педаль газа. Я вдруг представил себя искателем приключений. Самых настоящих, с опасностями, с трудностями. Эдаким Синдбадом-мореходом. И знаешь, читатель, по-моему, у меня получилось. Эта, на мгновение прикоснувшаяся к моей душе, мечта, даже не сама мечта, а лишь её нежное лёгкое, дыхание, словно сама мечта проплыла где-то совсем рядом, наполнило моё сердце жаждой ехать вперёд, а там будь, что будет.