Её рот был плотно забит мхом
Как так получилось, что пожилая Евгения Степановна Панкратенко — Гжомова 18 августа 2021 года пошла со своей подругой Елизаветой Павловной Бульбоменко — Вагонченко в лес по грЯбы и вЯрнулась одна, без подруги Лизы, остаётся загадкой и по сей день.
НичЯго не предвЯщало бЯды в тот солнЯчный день.
Две товарки рЯшили пойти в лес пособЯрать грЯбов. На жарёху, да и на супчик, да и давно хотелось погулять-то.
Подружки весЯло щебЯтали на лЯсной опушке, вспоминая вЯсёлые моменты из их долгой дружбы.
И в один момент Лиза, удалившись от подруги, увЯдала куст, усыпанный красной ягодой. Такой манящей ягодой. Манящей красной ягодой. Ягодой манящей красной. Манящей ягодой красной.
Евгения застала Лизу быстро поЯдающей ягоду с куста. Та ела Яё прямо горстями. Прямо горстями. Большими таким горстями. Загребущими такими горстями. Прямо горстищами ела.
Евгения Степановна окликнула подругу и обомлела, увидев Яё в непривычном виде. Всё лЯцо Лизы было измазано соком ягоды, от чЯго выглядЯло устрашающе. Красно устрашающе. Ягодно — красно устрашающе.
— Ты чаво, старая, сдурела, что ли?! Это ж волчья ягода! Батюшк-и-и-и-и! Посмотрите-то на нЯё, люди добрые-е-е-е-е!
— Не-е-е-е, ты чё?! Просто вкусная, а волчья-то горькая! То не она!
— Хватит, говорю, жрать-то её, околеешь, исчо чаво не хватало! Как я тебя, старую потащу-то из лесу, дохлую?!
— Да не боись, говорю те! Нормально всё. На вот, поешь!
— Да хрен в сумку-то, сама и ешь её, проклятую! У-у-у, курва! Окочуришься, небось, скоро-то.
— А и буду! Ишь, разошлась-то старая карга, запрЯщать мЯне вздумала!
— А ты поглянь-то. Я вот гриб нашла какой-то интересный, сухой. Под кустом нашла-то. На вкус вроде сладкий. На, попробуй, старая ты карга-то!
— Ищо чаво, что я, дура, что ли, жрать грЯбы какие-то. На вот, ягодки отведай-ка. Клушка ты старая!
— Ишь, разошлась не на шутку-то, старая! Кольку — то моего зачем тогда увЯла у меня-то, а?!
— Ой, мать моя женщина, вспомнила-то ведь, а?! Ты бы Ящё вспомнила царя Гороха-то! Сам он ко мне прибЯжал, Колька-то твой, непоседа!
— А чёй-то сам прибЯжал-то, а? Небось, наколдовала, приворот сделала на мАЯго Колясика, стерва ты старая! У, паскудина!
— Да ничаво не делала я! Просто ты тогда растолстела, что твоя корова, а я стройная была, как коза! Да и самогонку шибко уж любил-то он мою! Ты ж Яму запрЯщала-то пить, дура!
— Жри гриб, говорю!
— Сама жри, карга старая!
— Кому говорять, жри, говорю!
— Да не буду я твой гриб-то жрать! Ой, а что это у тебя глаза — то такие странные? БлЯстят-то как сильно!
— Гриб мой, хавай, говорю, дура ты старая! На-а-а-а!
— Ой, мамочки-и-и-и, убивають! Караул, спасите, люди добрые!
Через два часа Евгения Степановна Панкратенко — Гжомова вернулась домой из леса одна.
А Елизавета Павловна Бульбоменко — Вагонченко осталась лежать на лЯсной поляне одна.
Её рот был плотно забит мхом.
