НеГерой. Повесть о маленьком человеке

Максим Буйко

Как быть, когда вместо любви – брак, вместо большой цели – маленькая квартирка в новостройке, а вместо мечты – лишь тоска о несбывшемся? Как быть, если неожиданно уволили, на работу не устроиться, а ипотеку и автокредит вскоре нечем будет платить? Как быть, когда тридцать три года уже позади, а настоящая жизнь как будто и не начиналась?Что делать?Искать ответы в прошлом? Менять настоящее? Надеяться на будущее?Он – НеГерой. У него – свой путь.

Глава 3

Под воспоминания Матвей незаметно опустошил тарелку, но сытости не почувствовал. Может быть, оттого, что ел задумчиво и невнимательно. А может, потому, что суп опять не понравился. Сложно удовлетвориться тем, что не любишь.

Потом подумал, что неплохо бы выпить кофе. Но кофемашина сразу же потребовала залить воду и засыпать зерна, и Матвей передумал. В квартире было спокойно и тихо. Безразличие и сонливость охватили его. Захотелось лечь в постель, полежать и даже поспать.

Он не лег. Матвей хорошо знал: если обездвижиться, из темных уголков сознания приползут тревожные мысли. А перед глазами будет крутиться карусель сегодняшних событий, однообразно повторяясь с каждым оборотом.

Матвей пересилил сонливость и сел за ноутбук: решил разместить резюме, посмотреть подходящие вакансии и оценить ближайшие перспективы.

Однако и этого делать не стал. Подумал и отложил до завтра. Он вдруг почувствовал себя свободным. Свобода была короткой, словно пробел между словами. Но показалась длинной, как ожидание чего-то важного.

Матвей машинально открыл страницу поисковика. Потом почитал новости в попытке наполниться подробностями чьих-то проблем, чтобы на время вытеснить собственные.

Не помогло. Матвей ощущал нарастающую тревогу. Где-то внутри него словно заработал тот самый магнитофон-двухкассетник, который ему подарили в детстве на день рождения. И кто-то невидимый включил воспроизведение обеих кассет одновременно. Первая проигрывала привычные будничные ритмы. Вторая тихо повторяла одни и те же неприятные слова. И у первой хотелось прибавить громкость, чтобы заглушить вторую.

Если бы Матвей уволился сам, его бы ничего не мучило. Хотя в обоих случаях результатом стало бы отсутствие работы. Не так уж редко оболочка бывает не менее важна, чем содержимое.

На Матвея накатило противное ощущение второсортности. Как-то на рынке продавец с неохотой демонстрировал ему битые и неровные томаты, пренебрежительно называя их «некондицией». А рядом громоздились упругие, лоснящиеся и сочные плоды. Крепкие. Яркие. Востребованные. И теперь Матвей ощущал себя в той неприглядной некондиционной кучке…

Время уже близилось к четырем часам вечера. Яна никогда не приходила раньше семи. Оставалось еще три свободных часа.

В новом статусе безработного ничего не делать было неудобно и даже немного стыдно. Матвей решил навести порядок в своих бумагах. И разобрать, наконец, два ящика письменного стола, которые были забиты вроде бы нужной, но бессмысленной мелочью.

Кабинет, как его шутливо называли Матвей и Яна, находился на лоджии. У них была однокомнатная квартира, из которой получилось сделать четырехкомнатную в миниатюре. Ступенчатая перегородка делила комнату на гостиную и спальню. Глубокий встроенный шкаф-купе олицетворял гардеробную. Половину утепленной лоджии занимал письменный стол.

Гости с восторгом разглядывали сорок квадратных метров, на которых поместилось всё необходимое, и хвалили сообразительность хозяев.

«Нашли чему удивляться, — думал Матвей. — Нехватка денег открывает в людях и не такие таланты…»

Он решил начать со своего рабочего портфеля. За несколько лет во внутренних карманах и карманчиках скопилась куча ненужного хлама: старые визитки, исписанные авторучки, какие-то рекламные листовки, извещающие об огромных скидках и сохраненные «на всякий случай». Невостребованные и забытые, они давно превратились в мусор, потому что «всякий случай», как обычно, так и не случился.

Почти о каждом человеке в России написана книжка. Трудовая. Ее первой Матвей вытащил из портфеля.

Он нечасто держал в руках свою трудовую. На обложке почему-то был отпечатан герб СССР, хотя завели ему книжку в 2005 году. К тому времени СССР уже четырнадцать лет как не существовал. Странно, что типографии, выпускающие трудовые книжки, до сих пор не изменили обложку. Матвей удивился. Раньше он почему-то не замечал этого.

Раскрыл ее. На первой странице гладким почерком отличницы было аккуратно выведено: «Туманов Матвей Аркадьевич»; строчки ниже уведомляли, что родился он 01.02.1983 и образование получил высшее.

Читать трудовую книжку интереснее, чем детектив. Между скупыми «Принят» и «Уволен» всего пара строчек — и всегда столько событий.

Целая маленькая жизнь. Рождение нового сотрудника. Стремительное взросление. Перспективная молодость. И рутинная старость.

Конечно, бывает, что человек покидает компанию, так и не родившись как сотрудник. Или, наоборот, стареет, даже не повзрослев.

Со следующей страницы начиналось описание его сознательной трудовой жизни. Первая запись сообщала, что Матвей «Принят в ООО „СтройГипроПласт“ на должность продавца-консультанта».

Он хорошо помнил, как это было. После окончания института выяснилось, что диплом менеджера у работодателей совершенно не котируется. Позже оказалось, что большинство сокурсников столкнулись с аналогичной проблемой. Нескольких пристроили родители. Остальные безуспешно искали работу сами.

Матвей созванивался с однокурсниками. Их истории были одинаковыми, как конспекты институтских лекций. В первый месяц все рассылали резюме на лучшие вакансии. Отличники гордо прилагали выписку с отметками. Хорошисты делали упор на темы дипломных и курсовых работ. Троечники надеялись на удачу и, по старой привычке, звали халяву. Однако та, наверное, была слишком занята тем, что помогала нерадивым студентам, и на зов не являлась.

Начало поиска можно было сравнить с точечными выстрелами. Они казались снайперскими, но получались холостыми. Следующий этап напоминал массовую бомбардировку. Куцые резюме отправлялись на любую более или менее подходящую вакансию.

Этот способ тоже результатов не давал. В итоге каждый устраивался как мог. Шли в мерчендайзеры и агенты по недвижимости. В бармены и промоутеры. Шли туда, куда брали. Амбиции заканчивались быстрее, чем вакансии на профильных сайтах.

Были и те, кому везло. С двумя из таких счастливчиков Матвей тесно общался в институте. Виталика Крайнова взяли в фирму, которая импортировала что-то из Азии. Рома Кашников попал в компанию, организующую строительство дач.

Как-то вечером Матвей случайно встретил Кашникова в метро и стал расспрашивать, как у него дела. Рома жаловался на скуку, огромное количество бумаг и отсутствие перспектив. В нем чувствовалось разочарование археолога, который работает простым землекопом.

Сначала Матвей расстраивался, что получил ненужную специальность. Было обидно, что работодатели не замечают его, не предлагают наперебой лучшие условия, что за пять лет подготовки к будущей работе его не подготовили к самому главному: возможному отсутствию работы для новоиспеченного специалиста.

Однако потом успокоился. Ему пришла в голову мысль, что невостребованность — это отличный шанс. Зато теперь можно работать кем угодно. Матвей лишился бы выбора, если бы точно знал, кем хочет быть.

Но его никуда не брали. И даже не приглашали на собеседования. Октябрь заканчивался, надежды — тоже. Родители осторожно советовали начать с малого, поработать хоть где-то, чтобы набраться опыта. Матвей соглашался. Ему было уже всё равно. Хотелось как можно быстрее прыгнуть во взрослую жизнь.

Объявление о большом наборе сотрудников в строительный магазин он случайно увидел в газете, хотя уже давно не искал информацию в прессе. Со времен охоты за объявлениями на первом курсе поиск работы сильно упростился. Уже не нужно было названивать по телефону и торопливо рассказывать о себе чужим от волнения голосом. Несколько щелчков мышкой — и резюме мгновенно улетало адресату.

Однако и в новой системе были минусы. По телефону отказывали сразу. На резюме, отправленные по электронной почте, никто не отвечал. Иногда Матвею казалось, что его письма теряются в хитросплетениях проводов и микросхем.

Когда Матвей учился на втором курсе, родители купили ему компьютер. Он был старый и медленный. При загрузке издавал страдающие звуки. Самопроизвольно выключался. Зависал.

Неделю Матвей мучился. Каждое его действие вызывало в недрах агрегата скрипы и вздохи. Матвей бережно и осторожно пытался его расшевелить. Но через неделю всё же пришлось вызвать мастера для реанимации.

В соседнем дворе был маленький компьютерный магазин. Отец зашел туда с просьбой прислать кого-нибудь из сотрудников. Вечером к ним пришел молодой парень, лет двадцати. Удивился, откуда у них взялась эта древность.

Когда он разулся, запахло несвежими носками. Было невозможно не почувствовать запах. Парень понял это и начал разговаривать очень развязно. Упрекнул, что ему подсовывают всякий хлам. Намекнул, что за трудоемкость полагается доплата. Зачем-то рассказал про знакомого, который недавно купил последнюю модель Pentium.

Потом он нехотя разобрал системный блок и долго ковырялся в нем. Что-то прочищал, продувал, соединял и разъединял. Затем собрал его и запустил. Компьютер действительно загрузился быстрее и уже не так шумно. Матвей пощелкал мышкой. Сноровистее компьютер не стал, но хотя бы не зависал ежеминутно.

Мастер гордо посмотрел на него и попросил кофе. Мама Матвея ушла на кухню. Парень важно расположился на кресле и вытянул ноги. Эта маленькая победа, видимо, очень воодушевила его. Он деловито принял у мамы чашку и начал рассказывать про новые модели компьютеров. «Гигабайты», «жесткие диски», «операционные системы» — его слова были загадочны и весомы. Родители смотрели на него с уважением и благодарностью. И дурной запах, исходивший от носков мастера, был уже почти не ощутим.

Судьбоносное объявление Матвей увидел случайно. В тот день он, как обычно, просматривал свежие вакансии и щедрой рукой сеятеля разбрасывал резюме. Когда вакансии закончились, Матвей проверил электронную почту. Откликов там по-прежнему не наблюдалось.

Компьютер опять начал подтормаживать, и Матвей решил его перезагрузить. Ожидая завершения процесса, он взял лежавшую на столе газету, видимо, оставленную отцом. И ему попалось на глаза это объявление.

Оно было заключено в жирную рамку. Обещало стабильность и карьерный рост. Сулило перспективы и возможности.

Матвей заинтересовался.

В объявлении был указан номер телефона. Матвей позвонил и сразу же получил приглашение. Точнее, ему было сказано приходить в любое время: с девяти до пятнадцати часов. Женский голос, вежливо проинформировавший Матвея, звучал механически ровно. Он понял, что звонков по объявлению много. И желающих — наверняка достаточно. Но всё равно решил пойти.

На следующий день Матвей надел свои лучшие брюки. Мама выгладила ему белую рубашку. Перспективы и возможности нужно встречать хорошо одетым.

Офис, где проходил отбор, Матвей нашел быстро. Во-первых, он располагался на втором этаже того самого строительного магазина. Во-вторых, очередь из кандидатов была человек пятьдесят. Небольшой холл и коридор были заполнены людьми. В основном ровесниками Матвея, такими же вчерашними студентами. Многие кандидаты казались растерянными, как цыплята, недавно покинувшие инкубатор.

Перед собеседованием полагалось заполнить анкету. Пункты были стандартные: дата рождения, образование, семейное положение. Матвей долго думал, что написать про опыт работы. В итоге поставил тоскливый прочерк. Он получился длинным, как его безуспешные поиски.

Очередь в кабинет, где проводилось собеседование, двигалась неравномерно. Иногда кандидаты выходили уже через пару минут. Порой — задерживались надолго. От скуки Матвей начал подсчитывать, когда примерно подойдет его очередь. Получалось, что он войдет в кабинет часа через четыре.

Нескольким соискателям надоело ждать. Они ушли. Очередь уменьшилась. Оставшиеся кандидаты уже казались хорошими знакомыми и вызывали у Матвея тихую симпатию.

Может быть, потом кого-нибудь из них он встретит в метро, трамвае или на улице. И будет мучиться вопросом: «Где я его видел?»

Девушка, за которой Матвей занимал очередь, вошла в кабинет. Матвей был следующим и уже ощущал где-то в области желудка привычный комок страха. Он еще не знал, нужна ли ему эта работа, сколько будут платить, но заранее боялся. Даже толком не понимая, чего именно.

Наконец, девушка вышла. Матвей крепче сжал в руке анкету и, чувствуя, что деревенеет, вошел в кабинет.

Он волновался. Ему показалось, кабинет был огромным. Прямо перед ним стоял стул. Напротив него — длинный стеклянный стол, за которым сидела молодая женщина. В кабинете она была одна.

— Присаживайтесь и давайте анкету, — довольно холодно сказала она.

Матвей отдал ей лист. Сел. Женщина положила анкету перед собой.

Просмотрела.

По ее неподвижному лицу Матвей понял, что она не увидела в анкете ничего интересного.

— Меня зовут Ольга Старовойтова, — так же прохладно представилась женщина. — Я директор по персоналу холдинга «СтройГипроПласт».

Она еще раз посмотрела в анкету и перевела взгляд на Матвея. Выглядела Ольга примерно лет на тридцать, была ухожена, но при этом вызывающе некрасива.

Он смотрел на ее худое с мелкими чертами лицо. У нее были редкие и жидкие волосы и неожиданно крупное тело, могучие плечи и мощные руки. Ее непропорциональное сложение было полностью лишено женственности. Обручального кольца на безымянном пальце не наблюдалось.

— Матвей, кандидатам без опыта мы можем предложить должность продавца-консультанта, — сообщила Ольга, оценивающе глядя на него. — Вам это интересно?

— Интересно, — твердо ответил Матвей.

Он сам еще не знал, интересно ему это или неинтересно. Страх прошел. Волнение — тоже. Несмотря на ее суровый тон, Ольга казалась безопасной. Вызывала доверие. Она была некрасивой, и поэтому — своей. Товарищем по несчастью в мире красивых людей.

— А почему вы хотите работать в нашей компании? — неожиданно спросила Ольга.

На этот простой вопрос Матвей ответил не сразу. Повисла длинная пауза. Он думал, как объясниться. Ольга внимательно наблюдала за ним.

В самом деле, Матвей не знал, хочет ли он вообще здесь работать. Особенно продавцом, пусть даже и консультантом. Матвей понимал, что пора уже куда-то устраиваться. Но ему до последнего казалось, что удача всё еще ждет его, и они вот-вот встретятся. И наверняка это произойдет в красивом офисе солидной компании.

Тут Матвей вспомнил про трехмесячный безрезультатный поиск работы и всё-таки решился.

— У вас крупная компания, — начал он. — Стабильная…

— В Санкт-Петербурге много стабильных и крупных компаний, — возразила Ольга. — И всё же, почему вы хотите работать именно у нас?

Она говорила заученно и ровно, как будто до Матвея ей точно так же отвечали сотни соискателей. Надо было срочно придумать что-нибудь оригинальное.

Но ничего не придумывалось. Вообще. Матвей не знал, что это за СтройГипроПласт. Совсем не разбирался в стройматериалах. Ни разу не был ни в одном их магазине.

— Работа нужна, — честно признался он. — Никуда не берут, говорят, опыта нет.

— Так-так, — нахмурилась Ольга, — то есть вам всё равно, где работать?

— Ну не совсем всё равно, — запротестовал Матвей. — Хотелось бы в крупную стабильную компанию. И с перспективой роста, — вспомнил он затертую фразу, которая присутствовала едва ли не в каждой просмотренной им вакансии.

Он посмотрел на Ольгу. Прозрачная линия стола делила ее пополам. Верхняя часть была монументально неинтересна. Нижняя, — облаченная в неожиданно короткую юбку и обтянутая светлыми колготками, вызывала желание отделить ее от верхней. У директора по персоналу были круглые колени и аккуратные девичьи ноги.

Матвей старался смотреть поверх стола. Но внизу было интереснее.

— Ну так всё же, — Ольга хмурилась и постукивала карандашом по столу. — Почему вы решили прийти именно к нам?

— Мне понравилось объявление… Точнее, ммм… условия, — попытался объяснить Матвей. — У вас написано, что возможен карьерный рост…

— То есть вам нужна любая работа, где возможен карьерный рост? — немедленно спросила она.

Матвей понял, что Ольга явно пересмотрела американских детективов. И всё, сказанное им, может быть использовано против него же.

— Нет… То есть да, — Матвей запутался, в бессилии не зная, как отвечать правильно. — Мне нужна работа. Но не любая. Готов пока не по специальности. Но хотелось бы иметь перспективы.

Ольга смотрела на него. Не оценивающе. Бесстрастно. Наверное, так смотрит ученый-энтомолог на какое-нибудь обыкновенное насекомое. Например, на колорадского жука. Да, обычная особь Leptinotarsa decemlineata. Внешний вид и окрас — стандартные. Среда обитания и повадки — известны. Вред — гарантирован. Если, конечно, допустить до заботливо возделываемой делянки. А вот этого, судя по всему, Ольга делать не собиралась.

— Готов начать с малого, — повторил Матвей слова родителей. — Хочу работать.

— Ваше желание, конечно, важно, — сухо сообщила Ольга, — однако я так и не услышала, почему вы пришли именно к нам.

— Я же говорю, понравились… и объявление, и условия, — отчаянно повторил Матвей.

— Это я поняла; что-то еще? — спросила Ольга.

— Понравилась компания, — ответил Матвей.

— Прекрасно. И чем же? — не унималась директор по персоналу.

— Надежная. Известная. Стабильная, — с натугой выдал Матвей.

На столе зажужжал сотовый. Ольга скосила глаза на экран и быстро поднесла телефон к уху. По ее лицу Матвей понял, что звонок был очень важным.

— Да, Андрей Григорьевич, — совсем другим тоном, мягко и уважительно сказала Ольга.

— Да, у меня три кандидата на вакансию маркетолога; два — очень квалифицированные, если судить по резюме, у третьего — опыт небольшой, но в международной компании, поэтому решила рассмотреть и его; да, я помню, что срочно; они сегодня же будут у меня; да-да, все трое; о результатах сообщу незамедлительно; да, поняла… — торопливо говорила она.

Ее тон стал предупредительным и подобострастным. Матвею показалось, что, если бы неведомый Андрей Григорьевич вошел сейчас в кабинет, Ольга вскочила бы с места и отдала честь. И, не отнимая руки от головы, стояла бы навытяжку, рапортуя о текущем состоянии дел.

Лицо Ольги изменилось. Вместо уверенной и деловой маски бизнес-леди Матвей видел растерянную гримасу отличницы, которой угрожает тройка.

Разговаривая, Ольга кивала головой и ерзала на стуле. Ее крепко сжатые ноги, уже казавшиеся единым целым, вдруг распались. Сработал рефлекс, и сквозь прозрачную поверхность стола взгляд Матвея устремился в открывшиеся глубины. Мелькнувшее белье показалось светом в конце тоннеля, и он ощутил секундное удовлетворение. Всё-таки короткие юбки предназначены именно для того, чтобы под них заглядывали.

То, что Ольга закончила разговор, Матвей понял по ее ногам. Они захлопнулись резко, словно двери уходящего электропоезда. Матвей поднял глаза и увидел, что она покраснела. Он почувствовал, что и его лицо загорелось.

Ольга упорно смотрела в анкету, словно пыталась вспомнить, на каком месте прервалось собеседование.

— Что же всё-таки вас заинтересовало? — не глядя на него, невпопад спросила она.

— Вы, — неожиданно ответил Матвей.

И тут же смущенно пояснил:

— То есть ваш… профессионализм, ваш… — Матвей покрутил рукой в воздухе, стараясь подобрать определение. — Ваш… ваша требовательность, — объяснение получилось не очень, но ничего лучшего он придумать не успел.

Так же не глядя на него, Ольга что-то написала в анкете и отложила ее.

«Дошутился, — подумал Матвей, — могу быть свободен».

Он и сам не до конца понимал, почему у него это вырвалось. Ольга ему вовсе не нравилась. Матвея интересовали девушки помоложе. Привлекательные, стройные и миниатюрные. Ольга была значительно старше. К тому же крупная, несимпатичная и нескладная.

Может быть, Матвею просто стало ее жаль, поэтому захотелось сказать что-нибудь приятное. Невостребованность пряталась в глубине ее холодных глаз… Невостребованность опускала уголки ее накрашенных губ вниз. Невостребованность… Матвей хорошо знал, каково это.

— Сейчас спуститесь на первый этаж, найдете отдел сантехники. Спросите Альберта, заведующего. Дальнейшее он объяснит, — сказала Ольга.

— То есть вы меня берете? — удивился Матвей.

— Да, вы приняты. Можете идти. До свидания! — отчеканила Ольга.

Она посмотрела на Матвея. Ее взгляд был уверенным по-прежнему. Но ему показалось, что это была уже другая уверенность — не только в своих силах, но и в своих возможностях.

Отдел сантехники Матвей нашел не сразу. Сначала заблудился в закоулках отдела обоев. На стендах висели надрезанные полуразмотанные рулоны. Узоры на них казались загадочными, как письмена на египетских папирусах.

Потом миновал глянцевые холмы напольной плитки. Прошел мимо выставленных на продажу дверей. Они были закрыты, поэтому в каждую из них хотелось заглянуть.

Наконец, Матвей увидел большой зал. На входе гостеприимно распахнули дверцы несколько душевых кабин. Стало понятно, что он на месте.

Матвей огляделся.

К стенам прижимались высокие белые шкафы, стоявшие тесно в ряд. Посередине отдела было несколько витрин с водопроводными кранами. Левее радовало глаз нескромное обилие унитазов. За ними на возвышении стояли три большие угловые ванны. В отделе не было окон, и казалось, что весь свет исходит от них. В глубине зала располагалась большая стойка. За ней на полках размещались разнообразные сантехнические товары. Расслабленно свисали длинные блестящие шланги. Свернутая в клубок гофра, словно сытая змея, лежала у стойки.

За столом у входа в отдел, почти спрятавшись за компьютером, сидел парень. У него было слишком важное и сосредоточенное лицо. Таким оно бывает у человека, который хочет казаться занятым, если при этом совсем нечего делать.

Матвей поздоровался и сообщил, что ему нужен Альберт.

Парень быстро взглянул на Матвея, приподнял брови и опять спрятался за компьютером.

— Подойдет, — буркнул он откуда-то из-под монитора.

Матвей настроился ждать. Он думал о том, что его, наконец, приняли на первую настоящую работу. Впереди была новая жизнь и другие правила.

Минут через двадцать подбежал высокий молодой человек. Он был худым и подвижным. Что-то сказал парню за компьютером, и тот указал на Матвея.

Молодой человек подошел к Матвею и вопросительно посмотрел на него.

— Здравствуйте, вы Альберт? — спросил Матвей.

— Да, — быстро ответил тот и кивнул в знак приветствия.

— Меня к вам Ольга направила, — Матвей уже забыл ее фамилию, поэтому пояснил. — Директор по персоналу. Сказала, что я буду работать в вашем отделе. И вы мне все объясните.

Альберт улыбнулся и протянул руку. Несмотря на худобу, в нем ощущалась сила. Однако его рукопожатие было быстрым и не очень крепким, словно он проверил Матвея на прочность пока только предварительно.

— Работать будешь посменно, как все продавцы, — сообщил он Матвею. — График скользящий. Три дня по двенадцать часов, потом три выходных. Бывают замены, если заболел кто. Тогда вызываем вне графика.

— Приходи завтра с утра, — так же быстро продолжал его новый начальник, — к восьми. Будем обучать. С коллективом познакомишься.

— Одеваться как? — спросил Матвей, невольно перенимая лихорадочный темп разговора.

— Цивильно. Строго, в общем, — пояснил Альберт, поймав его непонимающий взгляд.

— Так подойдет? — Матвей скосил глаза на свою одежду.

Он надел лучшее, что у него было. А если бы Альберт сказал нет?..

Тот внимательно оглядел Матвея.

— Подойдет, — он вздохнул и махнул рукой. — Приходи так.

— Еще вопрос можно? — Матвей, наконец, решился спросить про финансовую составляющую.

— Давай-давай, — скороговоркой ответил Альберт и несколько раз кивнул для убедительности.

Матвей видел, что Альберту не терпится сорваться с места и убежать. Может, его ждали какие-то важные дела. Но Матвею хотелось знать, на что рассчитывать.

— Про зарплату мне не сказали, — откровенно поделился он, — сколько будет выходить?

Когда Альберт назвал оклад, Матвей про себя удивился, почему так мало. Потом Альберт озвучил полную сумму с премиями и надбавками. Матвей возликовал. Получалось неожиданно много.

Вечером Матвей гордо сообщил родителям:

— Взяли. Консультантом в строительный магазин.

Первую часть должности — «продавец» он деликатно опустил. Родители считали себя интеллигентами. Они всю жизнь проработали в бюджетных учреждениях. Двадцать первый век мерили мерками двадцатого, с рыночной экономикой не пересекались, как параллельные прямые. В их сознании слово «продавец» имело неискоренимое значение «торгаш».

В половине восьмого утра Матвей уже стоял у проходной. Ноябрьский рассвет задерживался. В полутьме шевелились фигуры и тени. Это сотрудники магазина спешили на работу.

Его не пропускали. Охранник требовал пропуск, которого у Матвея еще не было. Он пытался объяснить, что пройдет в отдел и сразу же вернется, как положено, с пропуском. Бесполезно. Судя по безапелляционному тону охранника, он очень дорожил своей работой.

Оставалось только одно: поймать Альберта на входе в магазин, чтобы тот провел Матвея или помог получить пропуск.

Матвей вглядывался в темноту, разбавленную тусклым мерцанием наружных фонарей. Он со страхом думал, что если пропустит своего начальника, то неминуемо останется на улице и опоздает. В свой первый рабочий день.

Это уже казалось ему катастрофой. Потерей репутации. Падением в пропасть.

А люди всё шли и шли. По одному и группами. Были одеты в пальто, куртки и шапки. Индивидуальность каждого надежно скрывалась под толстым слоем синтетического ширпотреба.

Матвей решил ориентироваться по росту, но эффект был такой же, как определять марку машины по свету фар. К тому же высокие и худые почему-то оказывались исключительно девушками.

Стирающиеся различия между полами были досадно неуместны. Два раза Матвей бросался к потенциальному Альберту и натыкался на опасливый и недоуменный женский взгляд.

Но всё же Матвей не пропустил Альберта. К счастью, его будущий руководитель был без шапки. Матвей поздоровался и объяснил проблему.

— Сейчас сделаем, — бодро сказал Альберт, махнул пропуском и проскочил мимо охранника.

Матвей остался на улице. Минут через десять парень, которого он накануне застал за компьютером, вышел, помахивая листком бумаги, и спросил у него:

— Туманов?

Матвей кивнул. Молодой человек ему не понравился еще вчера. Он был надутым, надменным и чересчур важным.

Парень отдал бумагу охраннику, и Матвею, наконец, выдали пропуск. Пока временный.

— Постоянный получишь через неделю, — предупредил охранник. — Фотографию принеси.

Матвей пообещал, и они вместе с парнем прошли в отдел. Тот так и не назвал себя. Его лицо было неподвижным. Он шел медленно и размеренно, как человек, уже решивший серьезную задачу.

Так начались для Матвея рабочие дни. К нему прикрепили наставника, который должен был обучить Матвея всем сантехническим тайнам.

Наставника звали Андрей. На вид ему было лет двадцать семь — двадцать восемь. Он был из тех людей, обаяние которых обезоруживает, как улыбка младенца. Такому человеку сразу хочется сказать что-нибудь приятное.

Андрей часто улыбался и шутил. При этом всегда был собран и сосредоточен. Он был первым кандидатом на должность Альберта, которого, как потом рассказали Матвею, должны были вскоре повысить.

Несколько дней подряд Андрей водил Матвея по отделу, детально рассказывал про смесители, заставлял запоминать стандартные габариты ванн, учил понимать разницу между сантехническим фарфором и фаянсом.

Матвею нравилось его слушать. Предметы, предназначенные для бытовых малоинтересных функций, в мини-лекциях Андрея становились уважаемыми и почетными. Некоторые названия звучали непривычно. Например, слово «унитаз» менялось на деликатное «компакт». Извергающая воду часть смесителя, обозначаемая в просторечье «гусак», таинственно и волнующе именовалась «излив».

Всего в отделе работали семь человек, включая заведующего. По три консультанта в смену. Матвей был восьмым. На испытательном сроке его смены были «плавающими». Матвей «плавал» то в одной группе сотрудников, то в другой. Он быстро со всеми перезнакомился.

Парня, который вынес Матвею разрешение для пропуска, звали Игорь. Фамилия у него была Светлов. Он был старше Матвея на год, но казался взрослее лет на десять. Высокомерие и гордость Игорь считал лучшей защитой от панибратства. Разговаривал всегда начальственным тоном. Не имея реальных полномочий, присваивал мнимые. В отсутствие Альберта настойчиво пытался руководить.

Почти всегда Игоря можно было застать за компьютером. Вообще, это было место руководителя отдела, но тот редко сидел за столом. Часто бывало так, что Матвей видел Альберта чем-то занятым в отделе, но через несколько минут, поднявшись этажом выше на маленький склад, где хранился самый ходовой товар, Матвей опять встречался с начальником, который уже сосредоточенно пересчитывал остатки.

Альберт был везде, где нужен, и отсутствовал там, где не требовался. Матвей не знал, что это — дар, интуиция или просто умение руководить.

Самой унылой и неинтересной считалась работа за стойкой, где размещалась инженерная сантехника: трубы, переходники, соединители и тому подобная расходная мелочь. В отделе эти товары презрительно называли «шалабухами». Как правило, работать за стойкой сплавляли Колю. У него была забавная фамилия — Петин.

Коля был совсем молодым парнем, но уже имел жену, ребенка и сопутствующий ворох бытовых проблем. Он был скромным, немногословным и безотказным. И незаметным. В отделе о Коле вспоминали лишь тогда, когда он исчезал на несколько дней, отпросившись по причине болезни ребенка. Вспоминали, потому что никому не хотелось возиться с грязными шалабухами. И никто, кроме Коли, не знал так детально все эти сантехнические потроха.

В процессе обучения Матвей несколько раз работал в паре с Колей. Тот терпеливо и подробно объяснял ему назначение каждой штуковины.

Их оказалось нереально много. Колины объяснения были неинтересны, как геометрические теоремы. Матвей никак не мог запомнить, чем отличаются фитинги от клапанов, постоянно путал резьбу сантехническую и обычную. Убедившись, что достойного преемника из Матвея не выйдет, его перестали ставить за стойку.

В те смены, когда Коля отдыхал, поработать за стойкой обычно соглашалась Настя Коржова. Это была крупная, рослая и сильная девушка. После Коли она лучше всех знала назначение каждой шалабухи.

С утра сотрудники рассредоточивались по отделу. Иногда Матвею казалось, что они выбирают место для засады, чтобы первыми напасть на мирных покупателей. В глубокий тыл отправлялись Коля или Настя. Шалабухи стоили недорого и долю в общем плане давали совсем небольшую.

На передовой, где располагались гидромассажные ванны, английские компакты и испанские умывальники, работать было геройски почетно. Во-первых, одна успешная продажа могла обеспечить выполнение плана на несколько дней вперед. Во-вторых, покупатели были денежными и серьезными. Если и нападали сами, то без последующих катастрофических потерь.

Не то что за стойкой с шалабухами. Несмотря на глубокий тыл, ее атаковали яростно и беспощадно: строители с помятыми лицами и неразборчивыми списками, сантехники, требовавшие самые дешевые прокладки, замученные женщины, не понимавшие, что конкретно им нужно, потому что кто-то попросил их «это купить». Одержать победу над трудным противником помогало либо Колино терпение, либо Настино добродушие.

Витрины со смесителями и разнообразной душевой гарнитурой находились где-то посередине между тылом и передовой. Работать там было не так увлекательно, как рассказывать о свойствах акрила, поглаживая глянцевый бок дорогой гидромассажной ванны. Но и не так уныло, как демонстрировать какой-нибудь переходник три четверти или шаровый кран. А шалабухи действительно всегда были пыльными. Матвей, например, с детства не любил, когда у него грязные руки.

В свои смены за продажу смесителей отвечал Игорь. С утра он несколько раз важно проходил мимо витрин, заложив руки за спину. Редким утренним покупателям Игорь внушительно говорил: «Если что-то выбрали — обращайтесь». Помочь с выбором он считал явно ниже своего достоинства.

Довольно быстро Игорь перемещался поближе к входу в отдел. Со скучающим видом отодвигал дверцы душевых кабин и через несколько минут оказывался сидящим за компьютером. Если, конечно, отсутствовал Альберт.

Занимая место руководителя отдела, Игорь преображался. Особенно когда рядом не было никого из посторонних. Покупатели, разумеется, не в счет.

Его движения становились плавными. Руку на компьютерную мышку он клал с таким видом, словно это был символ неоспоримой власти. Обозревал местность, откинув голову назад. Подпирал рукой подбородок и принимал позу стратегического мыслителя.

Когда к нему подходил Альберт или кто-нибудь из сотрудников соседних отделов, Игорь застывал, уставившись в монитор. Потом нехотя начинал выполнять какие-то действия. Порой даже вскакивал и подбегал к смесителям, стараясь при этом не попадаться на глаза покупателям, стоявшим у витрин.

Матвей не понимал, почему Игоря не увольняли. Пользы от него не было никакой. Похоже, Игорь и сам это знал, но продолжал упорно ничего не делать. Часто Альберт подзывал его к себе и, судя по его напрягшемуся лицу, делал Игорю замечания.

Тот настойчиво и долго что-то объяснял Альберту, при этом лицо его становилось удивленным и недоумевающим. Выглядело это так, словно третьеклассник попал в детский сад, и его абсолютно серьезно заставляют рисовать палочки.

Среди сотрудников очень выделялась Мила Калинина. Это была стройная невысокая и симпатичная девушка. Ее уверенность в себе подкреплялась наличием хорошей фигуры, а также отсутствием в радиусе ста метров потенциальных соперниц с похожими данными.

Мила всегда работала в самом дорогом секторе отдела. Царственно улыбаясь, она рассказывала покупателям о комфорте использования качественного сантехнического оборудования. Морщилась, если слышала конкретные технические вопросы. Иногда Матвею казалось, что покупатели решают приобрести товар только из-за того, чтобы не отказывать ей.

Мила одевалась так, чтобы ни одна соблазнительная округлость ее тела не осталась незамеченной. Она носила очень обтягивающие вещи. Настолько тесные, что, казалось, сквозь ее одежду проступают даже родинки, которыми, кстати, Мила щедро была наделена.

Она выглядела упругой, словно сутками не покидала спортзала. Однако, как позже узнал Матвей, Мила совсем не занималась спортом. Она была ленивой, как жена миллионера.

Сначала Матвей подумал, что Мила ищет себе обеспеченного мужа. На покупателей-мужчин, выбирающих ванну или душевую кабину по цене, равной трем годовым зарплатам Матвея, она смотрела с интересом и уважением, была с ними милой и приветливой, помогала совершить покупку особенно заботливо и чутко.

Но, как выяснилось, Мила уже состояла в браке и даже имела ребенка. Хотя была буквально года на два старше Матвея.

Она не носила обручального кольца. Никогда не упоминала о семье в разговорах. Однажды ее муж заехал за ней вечером. Матвей как раз выходил из магазина, когда Мила садилась в машину. Водитель вышел и нагнулся, что-то рассматривая под колесами. Это был неприметный парень с простым лицом. Машина оказалась старой изношенной иномаркой.

Такой антураж совсем не подходил Миле. В сиянии акрила она была похожа на Снежную королеву, красивую и холодную. В этом неприглядном автомобиле Мила превращалась в обычную молодую женщину, отягощенную верностью и супружескими обязанностями. Тяжело казаться хотя бы принцессой, садясь не в карету, а в тыкву.

— Кто это заезжал за тобой вчера? — поинтересовался Матвей на следующий день.

— Муж, — равнодушно ответила Мила.

— Не знал, что ты замужем, — удивился Матвей. — И кольца нет.

— Его вообще не должно было быть, — ответила Мила и посмотрела на него с таким видом, что Матвей понял: встреча сперматозоида с яйцеклеткой, которая привела к созданию семьи, была случайной.

С первых дней Мила разговаривала с Матвеем снисходительно, как с ребенком. Наставляла его, рассказывая то, что он уже знал. Постоянно давала мелкие поручения, в основном что-нибудь принести, протереть или вымыть.

Матвей выполнял. Он хотел быть старательным и нужным. Его не волновала иерархия отдела. Матвей с готовностью делал всё, что ему говорили.

Но быстро вмешался Альберт. Однажды он разговаривал с Милой, когда Матвей был неподалеку. По нескольким словам, которые донеслись до Матвея, он понял, что Мила просто скидывала на него свою работу.

После этого она прекратила давать Матвею поручения, но разговаривала с ним всё так же снисходительно, иногда с какой-то особенной, вежливой и едва уловимой издевкой.

По завершении обучения Матвея часто отправляли консультировать покупателей по смесителям. Мало-помалу эта часть отдела закрепилась за ним.

Матвей научился разбираться в моделях и марках. Мог рассказать, как устроен каждый из выставленных экземпляров. У него даже появились любимчики среди них — те, что продавались особенно быстро и легко.

Все смесители были привинчены к вертикальным витринам. Матвею нравилось смотреть на это хромированное великолепие. В начале каждой смены Матвей натирал смесители сухой тряпкой до блеска. Так полагалось по инструкции для подготовки товара. Когда утром он входил в отдел, его подопечные словно узнавали Матвея. Смесители для ванны требовательно протягивали длинные изливы к его рукам. Краны для умывальников приветливо изгибались. Кухонные смесители дружелюбно поворачивали изогнутые шеи.

В те смены, когда Мила отдыхала, ее место занимала Лена Лобок. Это была ее настоящая фамилия и ежедневная причина поупражняться в остроумии, разумеется, только для мужской части коллектива.

Однажды, еще стажируясь под руководством Андрея, Матвей отпросился у него передохнуть. Просто посидеть.

В отделе было всего два стула. Один — Альберта. Второй — чтобы предложить покупателям, если вдруг кто-то пожалуется на усталость. Продавцам-консультантам сидеть не полагалось. Они должны были стоять, ходить или летать. К концу смены ноги Матвея жили, казалось, отдельной жизнью и становились почти неуправляемыми. Порой желание посидеть было настолько сильным, что он отпрашивался в туалет и малодушно отсиживался на унитазе. Но Матвей не наглел и позволял себе отдых не дольше легкой диареи.

Этот способ передохнуть он начал использовать чуть позже. Сначала Матвей честно отпрашивался посидеть, буквально на несколько минут. К концу дня с непривычки постоянно находиться на ногах он чувствовал себя словно приколоченным к полу.

Когда Матвей подошел к столу, у которого стояли два заветных стула, он увидел, что оба заняты. Первый, как всегда, Игорем. На втором лежала женская одежда — кофта или что-то вроде того.

— Чьи это вещи? — спросил он у Игоря.

— Лобковые, — нехотя ответил тот, продолжая сосредоточенно выводить курсором на экране какие-то замысловатые фигуры.

Матвей подумал, что Игорь шутит, и на его светловском сленге это означает что-то вроде «ничьи» или «ненужные» вещи.

— В смысле? — всё же решил уточнить Матвей.

Видимо, Игорь понял, что Матвей не в теме.

— Ленки Лобок вещи, — вяло пояснил он. — Не знаком еще?

— Нет.

— Вон… подползает, — Игорь кивнул головой в сторону входа в отдел.

К ним подошла девушка невысокого роста, полноватая и коротконогая, с неожиданно большой грудью. У нее были пышные волосы и наивное лицо старшеклассницы. Она выглядела бы довольно привлекательной, даже несмотря на пухловатость и небольшой рост, но ее портил нос.

За него, как за крючок, сразу же цеплялся взгляд. Длинный и острый, нос был вырезан явно для какой-нибудь склочницы, но по ошибке достался доброму и бесхитростному лицу Лены Лобок. В принципе, для женщины не такая уж плохая фамилия. И даже вполне органичная. Вот ее отцу наверняка приходилось несладко.

— Привет! Ты Матвей? — улыбаясь, задала она типично женский вопрос. — Альберт про тебя рассказывал.

— Хорошее или плохое? — поспешил уточнить Матвей.

— Хорошее. Говорил, что старательный, — успокоила Лена.

И продолжила:

— Старательные нам нужны. А то не справляемся. Постоянно людей не хватает.

— Что-то ты сама мало стараешься, — проворчал Игорь. — Где продажи? Давно волшебного пендаля не получала.

Лена потянула Матвея за рукав. Так непосредственно, словно они были знакомы много лет.

— Пойдем… Пойдем отсюда, — затараторила она. — Игорь у нас всегда такой бука.

Они отошли. Лена живо и с удовольствием расспросила, как Матвей попал к ним в отдел, где учился, чем занимается, как она выразилась, «по жизни». Матвей сначала не понял. Оказалось, Лена имела в виду хобби, которого у него никогда не было. Ну, разве что книги Матвей любил читать с детства. Но какое же это хобби. Это так же естественно, как есть или дышать.

Лена рассказала, что в свои смены работает «на ваннах», в отделе уже больше двух лет, увлекается скалолазанием и даже входит в какую-то сборную группу — то ли района, то ли области. И периодически они лазят на всякие близлежащие возвышенности. Для тренировки.

Лена рассказывала сумбурно, перескакивая с темы на тему, словно прыгала по льдинам на вскрывшейся реке. Чувствовалось, что ей не хватает общения и она очень любит поговорить.

В столовой мужчины часто предлагали угостить Лену бананом. Она посмеивалась, но не соглашалась. Матвей не понимал, в чем дело, пока однажды не увидел, как Лена ест банан. Через несколько дней эта сцена повторилась, потом еще и еще, и каждый раз Матвей с трудом преодолевал желание купить Лене целую связку бананов.

Лена ела банан так, что у окружающих мужчин, несомненно, пропадал аппетит. Невозможно было оставаться равнодушным, глядя на то, что вытворяли ее губы, то вбирающие, то отпускающие белую плотную сердцевину. Словно подразнивая, ее язык плавно скользил по увлажнившейся поверхности очищенного банана. Парни, сидевшие за соседними столами, когда видели данное действо, словно по команде, переставали жевать. Мужские глаза смотрели в одну точку. Наверное, все думали о том, что вот-вот над бананом торжествующе и победно взовьется белая струйка.

Но этого, конечно, не происходило. Лена доедала банан. И только вялая кожура напоминала о неотвратимости завершения, о том, что слабость — неизбежная расплата за временную мощь…

Конец ознакомительного фрагмента.