Мертвецы не танцуют

Макс Острогин, 2010

Поход на Запад, к Центру, заведомо провальное дело. Мрак там сильнее. Настоящий, жирный и бесспорный. Не мелкая грязная погань, назойливо повисающая на ногах и пытающаяся выклевать глаза, – настоящая тьма. Община уже посылала туда людей. Три отряда по восемь человек – все сгинули. А людские ресурсы надо беречь. Свои все наперечет. И главное тут слово «свои»… Чужака никогда не жалко. А он в клане чужой. Да, метко стреляет и быстро бегает. Да, умеет выживать в любых условиях, спать в земле, дышать под водой. Но не «свой». Значит, он и пойдет туда, откуда никто не возвращался. Но смерть снисходительна к героям. Как будто дает им шанс показать, чего они стоят.

Глава 5

Праведный чай

Я плыл. Темно и тихо, я не чувствовал рук, ног и даже головы, зато отмечал сырость и медленное движение. Тропарь. Язык склеился со ртом, слова не ворочались, испугался парализации, поморгал глазами, однако результата никакого не получил — из-за тьмы ничего понятно не было.

Внутренности продолжали гореть, но уже не так сильно, уже почти терпимо. И глаза. За секунду перед прыжком в провал мне казалось, что они лопнут, выгорят, как у Перехвата.

Но глаза уцелели. И я тоже уцелел, даже, кажется, не поломался. Земля под асфальтом оказалась мягкой, съехал по склону, наткнулся на ржавые трубы, а потом на трухлявые бревна, метров пятнадцать и бетон, успел сгруппироваться, очнулся уже в воде.

Река. Или ручей. Теплый, иногда горячий.

Попробовал пошевелить ногами. И тоже ничего не понял — движения в воде не определялись. Сжал руки в кулаки. Пальцы на правой послушно сомкнулись, на левой — нет, я потянул и почувствовал тяжесть, меня втянуло под воду, лица коснулось что-то мягкое и скользкое.

Всплыл и увидел звезды. Под землей, а звезды. Прямо над головой.

Смерть. Я подумал, что я все-таки умер — как еще объяснить звезды перед глазами? Серебряные, сверкающие, крупные, захотелось протянуть руку, собрать в горсть. Но руки не поднимались. К тому же я неожиданно увидел, что звезды шевелятся. Хорошенько проморгавшись, я с некоторым разочарованием обнаружил, что это не звезды, а улитки. Маленькие и светящиеся. Они медленно поворачивались и шевелили длинными усиками. Тогда я понял, что жив.

И скоро я услышал фонарик, негромкое кряканье. Язык разлепить не получилось, зато удалось пошевелить ногами.

Поплыл на звук.

Фонарик зажужжал сильнее, вспыхнул огонек, и я стал грести.

Курок. Он сидел на узкой песчаной отмели. Неестественно обхватив голову одной рукой, другой нажимая на фонарный рычаг.

— Привет, — сказал я и выбрался на сушу.

И вытащил за собой клетку. С Папой.

Курок почесал голову.

— Цел? — спросил я.

— Частично… По большей части. Внутри все болит. Хорошо хоть сетчатка не отслоилась.

— Снаряга?

С этим было хуже. Курок потерял все. Автомат остался на поверхности, магазин с патронами утонул, другой залила вода. Только нож сохранился. И фонарик.

Шлем и то утонул, проще голову потерять, чем шлем, но Курок умудрился.

И босиком еще.

— Ботинки где? — спросил я.

— Утонули, — буркнул Курок.

— Утонули…

— Что мне, самому тонуть было? Они меня на дно потащили, еле сбросил… Да, герой, чуть не сдохли. Мне кажется… А с кошкой что?

С кошкой. С Папой.

Помер Папа. Сварился. А потом утонул.

— Да… — протянул Курок. — Это из-за массы. Кошка маленькая, сварилась быстрее.

— И что это было? — перебил я.

Курок достал папиросы. Неразмокшие. Папиросы он спас, ботинки нет. Закурил.

— Я так думаю, это и есть спутник, — сказал он, выпустив дым. — Он висит…

Курок указал папироской вверх.

— Над городом. Видимо, реагирует на движение. Или еще на что-то, мы не знаем.

— Почему раньше его не было?

Курок закашлялся.

— Он всегда был. Просто сейчас в активный режим переключился. Причину не знаю.

— Почему тебя послали? — спросил я. — Только без кривляний? Не надо мне про паек, не надо про пятки, хорошо? Я из Рыбинска, но я не дурак.

— Меня не послали, я сам напросился, — ответил Курок. — Видишь ли, мой дорогой Беовульф, я по спутникам специалист.

Окурок специалист по спутникам.

— Так получилось. Я телескоп в детстве нашел. Знаешь, что есть телескоп?

— Знаю.

— Ну вот. Нашел, стал смотреть. Сначала просто для красоты, потом интересно стало. Книжку достал, астрономическую, в ней все написано. Про звезды, про спутники, про освоение космоса. А потом увидел. Прямо над головой. Это даже не спутники, если совсем уж правильно. Спутники или вокруг вертятся, или над горизонтом висят. А эти прямо над городом.

— Эти?

— Ага. Их там восемь модулей.

Прекрасно.

— И что, их просто так и видно? В телескоп?

— Да их даже в бинокль видно. Просто надо знать, куда смотреть — они покрыты специальной защитой, которая свет отражает.

— А откуда ты узнал, куда смотреть?

Курок замолчал.

— Откуда? — повторил я.

— Ну, это… короче… Еще давно, короче. Этот старый библиотекарь, Ткач, он… он мне карты показал. Космической группировки, да. В одном бункере. И там все спутники прямо отмечены, где висят, куда летают. Притащил эти карты Япету, а тот не поверил. А потом я в библиотеке эти карты нашел, взял — смотрю, и правда висят. Модули. Все просто.

— Зачем над городом эти… модули?

Курок затянулся.

— Разве непонятно?

Понятно. Прекрасно действуют. Лучше не придумаешь. Вот уж точно палец Сатаны. Еще этого добра на нашу голову не хватало. Папу поджарил…

— Хотя, может, раньше у них какое-то другое предназначение было.

— Какое предназначение у подобного прожигателя?

— Разное. Я тебе десять предназначений придумаю. Япет, например, полагает, что это погодная установка. Погоду исправлять.

— Ну да, он говорил, — вспомнил я.

— Говорил, да… Воздух прогревать или, наоборот, остужать. Или система увлажнения — воду испаряют, а она дождем обратно. Возможно, недовольных разгоняли… Да мало ли? Вот китайцы. С китайцами бороться. Когда бешенство случилось, они хлынули — их решили сверху выжечь. И выжгли. А когда все покатилось, то про спутники и забыли. А сейчас они активироваться начали…

— Или кто-то их активирует.

Курок кивнул.

— А почему изнутри жжет? — спросил я.

— Не знаю… Излучение… Не знаю.

— А почему он погань не выжигает?

— Потому, что он ее не видит. Это построено людьми для охоты на людей. Но можно, наверное, как-то поправить… Я не знаю. Поэтому и пошел. Может, у тех, из зоопарка, есть идеи.

— Так… Почему навигатор пищит?

— Ах ты…

Курок принялся хлопать себя по карманам, искать навигатор.

— Утопил… — Курок пнул песок. — Повезло… Он пищит при приближении удара. Чем громче сигнал, тем больше мощность. Средство безопасности.

Здорово. Папа сварился, навигатор утонул, начнут выжигать — не заметим. Интересно, а другие модули на что рассчитаны? Один выжигает, другой вымораживает, третий страх внушает.

Прекрасно.

Курок перестал жулькать фонариком, стало темно, и он сказал:

— Дальше пойдем?

— Конечно.

— А я… Оружия нет ведь. И босиком.

— Достанем.

— А ты? У тебя как?

Я достал из-за спины карабин, щелкнул курком. Исправен, звук звонкий и плотный. Перезарядить только. Вообще, конечно, я тоже обштопался, карабин стоило проверить сразу, перезарядиться, год назад я бы так и сделал.

Порох у меня в старомодном рожке и в пластиковых банках, пули пришиты к воротнику слева, пыжи справа, капсюли тоже справа. Заряжаться я могу и в темноте, секунд за двадцать — раз.

Направил карабин в воду, выстрелил.

Грохнуло хорошо, вспышка осветила широкий полукруглый туннель, эхо запрыгало над водой, я определил, что туннель длинный. И даже очень.

Карабин был исправен, перезарядился картечью.

Рюкзак висел за спиной, ножи на месте, заряды тоже. Топоры, секира. Шлем на голове. Я не потерял ничего.

— Поэтому тебя Япет и отправил. Слышь, а ты правда целое жреческое гнездо в одиночку разорил?

— Неправда.

— Я так и знал. Слышь, Япет тебя на смену себе, наверное, растит. Ты когда новым Япетом станешь, ты про меня не забывай. Чтобы грядку мне отдельную, поближе к Трубе, там табак слаще получается… а где это мы? Труба длинная…

— Верхнее Метро, — сказал я.

Курок ругнулся.

— Зря ругаешься, — я зевнул. — Особенно здесь. Притягивает.

— Что притягивает?

— Погань. А ты босиком и без оружия. Когда человек босиком и без оружия, он не ругаться должен, а о благости думать, о самосовершенствовании.

— В праведника станешь меня переделывать? — ехидно осведомился Курок. — Как ты?

— Ага. Праведники наследуют землю.

— Знаю, читал. Только этой штуке… — Он посветил фонариком в потолок. — Этой штуке все едино, что праведник, что грешник.

— Босиком и без оружия, — напомнил я. — И праведники ее действительно наследуют.

А что, действительно ведь. Вот я. Не курю, не ругаюсь, нрава доброго. И ничего не потерял. Оружие, припасы, все. Шансов выжить и продолжить свой род у меня на порядок больше.

— А кошак твой? — спросил Курок. — Что-то он не мяукает… Сдох, что ли? А ведь тоже, наверное, праведный был…

Я ударил, попал в ухо.

Курок замолчал.

— Нельзя обижать Папу, — сказал я. — Он нам жизнь спас. Это надо уважать.

— Давайте теперь молиться ему будем, — не удержался Курок. — Святому Папе. О, Папа…

Я поймал его за шкирку и за лохмы, они у Курка длинноваты, ухватился покрепче и в воду.

Курок забулькал, забил по воде конечностями, я отпустил.

— Дурак, — сказал Курок. — Я совсем не в том смысле… Просто ты…

— Еще макнуть? — спросил я.

— Не надо.

— Вот и отлично.

Я открыл краник, чиркнул, зажег карбидку. Стало светло.

— Нам бы отсюда выбраться как-нибудь, — спросил Курок. — Как выбираться будем?

— Просто. Вниз по течению. Скоро станция… Ты карты не потерял?

Курок промычал отрицательно. Хоть что-то положительное.

— Значит, будем делать так. Как я скажу. Если жить, конечно, хочешь. Хочешь?

— Немного.

— Я в тебе не ошибся.

Жить вообще все хотят, редко кто наоборот. В привычку входит, трудно отказываться.

— Это тебе.

Я вытащил из ножен секиру, протянул Курку.

— Острая штука.

— Знаю. Со жнеца ножичек. Поплывешь первым. Я буду карбидкой светить и прикрывать.

— Я это… не умею, — прошептал Курок. — Плавать то есть.

— Как это ты не умеешь? Ты же сюда приплыл.

— Я без сознания сюда приплыл… — улыбнулся Курок. — В отрубе. Не знаю как, вообще, очнулся уже на песке, лежу себе, думаю, сдох в канаве…

— Будешь держаться за меня, — велел я. — За плечо. Держись и особо не дергайся, а то сброшу. Поехали.

— Сдохни, Шарик, послезавтра…

Я бухнулся в воду, Курок за мной, вцепился в плечи и почти сразу меня притопил, пришлось немного боднуть его шлемом. Поплыли.

— А мы тут плавать не умеем, — болтал Курок. — А где нам плавать? Воды-то нет. Это в Рыбинске можно плавать, хошь — туда плавай, хошь — сюда, а хошь — вообще рыбу уди…

Впрочем, плыли мы недолго, очень скоро я нащупал ботинками рельс, и мы уже не плыли, а брели в воде по грудь. Вода делалась холодней, под ногами чувствовалось более быстрое течение, похоже, что в тоннеле били ключи. Подземные ключи на подземной дороге, дурацкий мир.

Я мерз. Но я человек к холоду привычный, как терпеть, знаю. Курок мерз гораздо сильнее, даже зубами щелкал, не очень приятно, когда за спиной клацают, дрожал. Еще полчаса, и воспаление легких. У меня тоже. Хотя Курок с виду крепкий, переживет, наверное, покашляет немного, оглохнет, я тоже как-нибудь не откинусь, только вот болеть в походе не дело совсем, в походе должно стрелять и бегать.

Погреться, срочно погреться.

— Ног не чувствую, — сообщил Курок. — Совсем ходули отморозил…

Плохо. Тепло в воде долго не удержать, вода крадет его лучше всего остального. Если ноги остынут совершенно, студеная кровь клюнет в сердце, и все, не откачаешь.

Попытался ускориться, но пробираться по грудь в воде было тяжело. Я оскальзывался, погружался с головой, отплевывался и снова шагал. Курок продвигался первым, кашлял, ругался, плевался.

— Не могу… — бормотал он. — Не могу уже… Спать охота… Мама подавилась булавкой, папа неизвестный герой…

Его уже колотило, крупно, даже мне чуть передавалось, хорошо, пока трясет, значит, жив, значит, энергии на тряс хватает.

— Рассказывай, давай, — велел я.

— Что… рассказывать? — не понял Курок.

— Не знаю. Интересное. Веселое.

— Про пришельцев могу… Тут книжку одну прочитал, очень интересную…

— Давай про пришельцев, это интересно.

— Я не помню… Пришельцы прилетели… На тарелках… Сразу со всех сторон… Они здесь… Здесь, под землей. Тарелка упала, а они ее закопали. Да, тарелка под городом, внизу, я видел секретные карты… А они из нее лезут и лезут, и маленькие, и большие…

Холодно, даже бредовые пришельцы не помогают.

–…они только героев боятся… Потому что герои тоже пришельцы, их сюда перенесло телепортацией. Телепортацией переносятся хорошие пришельцы, а плохие прилетают на тарелке, редкая дурь, правда? А хорошие еще на метеорите прилетают, так и пишется — прилетел на метеорите… Только они могут справиться с плохими, потому что у них оружие… И только герои могут, потому что их нельзя убить… Они пуленепробиваемые. Пули сплющиваются или отскакивают… Слышь, Дэв, от тебя ведь пули должны отскакивать…

Тоннель неожиданно расширился.

— Станция… — просипел Курок. — Наконец-то… Вот как, оказывается, надо — про пришельцев рассказывать, доброе волшебство… «Электрозаводская», приплыли, здесь раньше электрические заводы стояли, электричество вырабатывали, еще до Нижнего Метро…

Конец ознакомительного фрагмента.