С архимагом в голове. Том 1

Макс Крынов, 2023

Если вы с ностальгией вспоминаете времена, когда архимаги были мощнее, а из-за грани с легкостью призывались инфернальные сущности, книга про переродившегося архимага – для вас.

Глава 1

Раньше я не обращал внимания на всяких террористов, экстремистов, радикальных анархистов. На нашей фабрике такие не появлялись: мы слышали наполненные гноем и желчью имперские новости о других фабриках, переживших атаку террористов, только не принимали в расчет.

— Проблемы других фабрик — не наши проблемы, — говорил я, когда разговор касался этой темы, и коллеги кивали. Действительно: важнее отработать норму и уйти домой пораньше, чем бороться за давно усопшую экологию планеты.

Написанные краской лозунги на нижних этажах, куда охрана улья предпочитала не заходить, выглядели слишком одиноко, чтобы обращать на них внимание. Я слышал слова:"Пока ты не замечаешь проблему, она готовит для тебя плазмоган", но не обращал внимания, пока поздно не стало.

Все тело свела судорога агонии. Ненавижу дестабилизаторов…

Глаза, которые я старался держать открытыми, закрылись.

Я слышал от кого-то, что после смерти люди видят свет в конце туннеля. После того, как меня раздавило бетонными обломками, никакого света я не увидел. А вот туннель был, да: в конце него царила жутко голодная тьма, и меня несло прямо в пасть этой тьмы.

Хуже то, что потолок, стены и пол туннеля состояли из сплошного месива когтистых щупалец, которые жадно шарили по сторонам, пытаясь нашарить меня. Я не чувствовал тела, но тем не менее умудрялся уворачиваться от щупалец и замедлять полет к черному ужасу.

Мимо меня летели белые шары — когда щупальца касались шаров, я слышал истошные вопли.

К сожалению, остановиться я не мог, пусть и очень хотел. Я догадывался, что хорошим мой конец точно не будет — тьма предвкушала. Каждый шар света, попадающий в эту жуть, сразу гас.

Внезапно меня рвануло обратно, мимо щупалец, которые не успели отреагировать на мой побег — слишком велика была скорость.

И ощущения от реального тела вернулись, да в таком объеме, что я сразу захотел его уменьшить. Каждая клеточка тела полыхала жгучей болью.

А значит, я жив. Без всяких сомнений — мертвецы ничего не чувствуют. Но не уверен, что хочу жить. Если смерть — это отсутствие боли, я жажду умереть.

Головная боль длилась неимоверно долго. Мозг словно драла когтями бывшая, та еще стерва: я не мог шевелиться, думать, не чувствовал тела. Когда привыкал к одной боли, ее сменяла другая: меня будто пронзали холодными иглами, окунали в кипяток, сплющивали в блин. Представьте самую жуткую головную боль, которую когда-либо испытывали, и умножьте в сто раз. Именно такое ощущение я познал. Даже боль от бетонных обломков фабрики, которые меня погребли под собой, не была такой острой и многообразной.

Бесконечная агония накатывала волнами. Если бы я мог, то кричал. Я превратился бы в вопящее, обезумевшее от боли существо, если бы мог! Наверное, потому мне и не позволяли кричать, шевелиться.

Спустя вечность, наполненную невозможной болью, ощущения пошли на убыль.

И пришли мысли.

И только тогда я понял, что не сошел с ума.

Я ощутил под ладонями песок и мелкие камни. Я лежал на спине. В затылок впивалось нечто острое.

Судя по ощущениям, меня бросили в пустыне, но я не чувствую на лице ни противогаза, ни респиратора. Выходит, песок под ладонями — глупая шутка? Розыгрыш?

Мысли вызвали новые вспышки боли, поэтому я сосредоточился на дыхании, стараясь не стонать. Спустя минут пять боль снизилась до умеренно-сильной, и я перестал шипеть сквозь зубы.

После чего открыл глаза и осмотрелся.

Первое, что я увидел — небо. Странное, лазурно-синее, чистое: я видел такое лишь на старых видеозаписях, снятых до того, как Империя присвоила нашу планету. До того, как пошли кислотные дожди. Прежде, чем Ильмсхур превратился в кладбище природы, плацдарм для тысяч фабрик.

Я брежу?

Слишком подробно для бреда: я чувствую ароматы цветов, слышу бормотание. В любом случае, лучше бред, чем бесконечная агония.

Я попытался подняться. Голову пронзила привычная вспышка боли, в глазах потемнело, и я снова вырубился.

— Тернер! Тернер, очнись!

Я очнулся от того, что меня трясут за грудки, и от каждого движения голову будто пронзают штыри.

— Хватит…

Я вспомнил момент смерти. Выходит, лозунги не были пустыми угрозами: террористы, выступавшие против загрязнения планеты, действительно взорвали фабрику, в которой я, Мартин Скавьер, задержавшись после конца смены, домывал огромные цистерны. Последнее, что помню — как куски потолка летят прямо на меня… Хотя нет! Еще я помню, как меня раздавило. Как сплющило мои ноги, как я скреб ногтями бетонную плиту, которая упала крайне неудачно и не убила меня сразу. Не думал, что выживу, но факты фактами: я чувствую ноги, и кроме головы у меня уже ничего не болит. Значит, сейчас я валяюсь в медицинской капсуле и брежу. Но кому нужно вытягивать с того света обычного работягу?

Так… Стоп…

Голову пронзила очередная вспышка боли, и я вспомнил другую свою смерть: как второго меня закинули в странный рисунок на земле и некие силы выворачивали наизнанку саму мою сущность…

Нет! Не мою, а предыдущего хозяина тела!

В голове будто рухнула перегородка и меня погребла лавина воспоминаний чужой жизни. После нескольких минут, за которые информация более-менее уложилась, я понял, что попал в средневековый мир. Здесь обычными людьми правят короли, графы, бароны и прочие, а над ними стоят маги — таинственные и жуткие существа. Права человека здесь не более, чем забавное словосочетание, а либерализм в лучшем случае примут за ругательство.

Имя этого тела — Нильям Тернер. Пареньку тринадцать лет, он обычный бесправный крестьянин. Попался магу-рекрутеру, который путешествовал по королевству Благорин в поисках людей, наделенных крохами силы. Слуги мага схватили Нильяма в поле, где пацан работал, закинули в повозку к нескольким десяткам таких же бедняг и повезли в неизвестность.

Мы давно выехали за пределы земель барона Плюман Бирга, где была деревенька парня. В фургоне находились подростки с разных земель. Ходили слухи, что здесь был парень из соседнего королевства, но погиб после первого испытания.

Я за несколько минут прожил жизнь другого человека и теперь знал все, что когда-либо слышал и видел Нильям. Это хорошо… Для полного счастья осталось избавиться от вредного подростка, который до сих пор тряс меня, как куклу.

— Хватит… Перестань… — прошептал я едва, но этого хватило: меня отпустили.

— Ты должен встать! — напористо прошептал голос. — Если маг поймет, что ты обессилел, он добьет тебя и выбросит тело, чтобы ты не рассказал крестьянам о жутких экспериментах! Вставай, Тернер, вставай!

Верно, мне лучше встать. Обезглавленные тела предыдущих участников экспериментов мы видели сами. Маг не считался с жертвами, его не беспокоило, что о расправах над крестьянами узнают. Либо садисту попросту нравилось рубить головы, либо он получал от смертей дополнительные силы.

Судя по крохам информации, нас везли в магическую школу. Но маг обмолвился, что довезти он должен не меньше тридцати человек, нас же осталось тридцать семь. Сперва набралось сорок пять, но мерзавец устраивал разные соревнования и ставил опыты на проигравших. У подростка, что пытался привести меня в чувство, были свои мотивы: если я не встану, меня убьют, а новую жертву начнут искать среди оставшихся. Если приду в себя, вероятно, снова окажусь жертвой эксперимента. Так что тот, кто заставил меня проснуться, был человеком не столько гуманным, сколько практичным.

Я открыл глаза. Обеспокоенное лицо надо мной принадлежало Паулю Дико, самому старшему из нас. Пареньку было пятнадцать, он несколько лет бродяжничал, воровал и месяц назад попался на краже. Пауля бросили в камеру, ожидать приговора судьи, который здесь был одним — за кражу рубили кисть. Паренька забрал из темницы маг, только вот Пауль не радовался чудесному спасению.

— Помоги подняться…

Пауль вцепился в мои плечи и рывком поставил на ноги — Нильям не отличался мощным телосложением, а вот Пауль выглядел культуристом. Предыдущий хозяин тела не задумывался о том, что бродяга не смог бы достать еду для поддержания такого телосложения, а вот я понял, что скорее всего Пауля отправили за решетку за другое. Например, за убийство или ограбление.

— Как себя чувствуешь, дружище?

Голос Пауля сочился притворным участием, глаза же смотрели холодно — ему было абсолютно начхать, подросток считал меня отработанным материалом, который можно снова подсунуть магу. Хороший подход. Только, пожалуй, не для меня.

— Нормально, — криво улыбнулся я. — Жить буду.

Подонок оценил курьезность заявления, зашелся в тихом смехе и аккуратно хлопнул меня по плечу:

— Обязательно будешь! Куда денешься… Ладно, я пойду к повозке. Приходи в себя и двигай к нам, оставим тебе кашу.

Псевдобродяга исчез, и я огляделся внимательнее.

Нильяма схватили в вязаной кофте и грубых холщовых штанах. Плохонькие ботинки, которые мать подростка выменяла на четыре мешка картошки у местного торговца, остались лежать в поле: как схватили, так и доставили. Хорошо, что рукава кофты парнишка обвязал вокруг пояса, и теперь у меня имелось, чем прикрыть торс.

Я перевел взгляд в сторону. Мы находились возле реки: вокруг росла чахлая трава. Песок, который я нашарил, приходя в себя, нанесло течением, когда река разливалась по весне.

В пятнадцати метрах от меня стоял огромный фургон из грубо сколоченных досок, небрежно обтянутых дырявой тканью — в нем путешествовали мы, подростки. Рядом стоял фургончик поменьше: разукрашенный яркой краской, добротный. В нем жил маг. У слуг мага не было жилища: они спали на земле, брезгуя делить с нами фургон.

Память Нильяма услужливо поделилась памятью о вони, царящей в фургоне ночами, и я скривился: сам бы побрезговал. После систем фильтрации воздуха и абсолютного отсутствия запахов аромат полевых цветов бил в нос мощными ударами. Вонь в фургончике царит гораздо мощнее.

Стреноженные кони паслись метрах в двухстах от нас. На песочке неподалеку стоял белый конь стражника, с не связанными путами ногами. Мага не видно: добраться бы до коня, вскочить…

И погибнуть от разъедающего кожу шара кислоты, который выпустит из посоха маг. Гадость летит быстрее стрелы и изменяет направление, неизменно догоняя беглеца. Так погибли трое, прежде чем даже самые тупоголовые уяснили: побег бесполезен.

Я шагнул раз-другой. Покачался с пятки на носочек, напряг икры, бедра. Немного шатает, но в целом прихожу в себя. Голова гудит, но боли нет. Единственная сложность на данный момент — сохранять равновесие и привыкать к худощавому телосложению подростка. На мое прежнее тело оболочка Нильяма Тернера не походила совершенно, и диссонанс бил по мозгам.

— Я вижу, вы пришли в себя, молодой человек.

Я обернулся.

За моей спиной стоял маг. Выглядел говнюк как добродушный дедушка: седые волосы собраны в хвост, борода заплетена косичками. Глаза участливые, горят желанием помочь. Вместе со всей жестокостью и садизмом, которые собрал в себе этот человек, благообразная внешность производила потрясающий диссонанс.

А еще старик умел телепортироваться, что тоже помешало бы сбежать.

— Да, — кивнул я, — я пришел в себя.

Старик любил, когда ему отвечали, и ненавидел грубость. Нарываться на ровном месте я не хотел.

— Тогда будьте добры ответить на мои вопросы. Вы действительно Нильям Тернер?

Дьявол!

Мозг заработал на полную катушку. Я должен убедить себя, что я — это Нильям Тернер, должен убедить…

Хотя зачем убеждать? На данный момент я — настоящий Нильям. Я знаю все, что знал подросток, я в его теле, так что меня можно считать им. Случись мне переселиться в человека из прежнего мира, я бы смог ставить подпись его почерком, входить на фабричные зоны по его пропускам и даже самая совершенная система проверки зрачка, отпечатков и анализа крови не выявила бы различий. Я самый что ни на есть настоящий Нильям Тернер.

— Да, — легко подтвердил я.

Хорошо, что старик не спросил, кем еще я себя считаю — тогда бы начались проблемы. Мы давно заметили, что маг умеет определять правдивость ответов.

— Плохо, Нильям! — скривился старик. — Я думал, наконец создал правильный ритуал призыва сущности из другого мира, но он не сработал… Очень плохо!

Я лишь хлопал глазами, не возражая. Маг выругался, развернулся и утопал к фургону, на этот раз без телепортации.

Кстати, прежний Тернер не знал такого слова, как"телепортация". О магах крестьяне вообще знали мало, зато неоправданно много боялись и приписывали им всяческие реальные и выдуманные способности. Я вспомнил эти выдумки и поморщился — сплошной мусор! Единственный верный вывод, который я откопал в памяти: встретил мага — беги или прячься. И то не ясно, поможет ли такой совет в реальности. Тем, кого загребли в телегу, не помог.

Пока я ковылял к повозке, обдумал происходящее. Говорят, ворота школ магов распахнуты в конце лета, и каждый желающий может туда вступить. И вступают: дети вельмож, купцов — все, у кого обнаружатся способности. Правда, когда народу недостаточно, такие фургоны, как наш, ездят по городам и селам и собирают недостаточно расторопных подростков. Я не прочь в будущем стать магом, тем более, способности к этому есть: не зря ведь меня выбрали. Но меня пугает отсутствие законов, защищающих твою жизнь и ужасающая смертность в городах и деревнях, которые гораздо безопаснее фургона мага. Обычные люди, а мы сейчас не отличаемся от них, лишь букашки у ног волшебников. Я вот сейчас еду в компании отмороженного мага и не знаю, что будет со мной не то что завтра — через час. Маловероятно во время моей смерти другой маг захочет призвать душу с другого мира — такой шанс вряд ли выпадает дважды. Буду плясать от вывода, что эта жизнь последняя и терять ее нельзя.

Подростки предпочитали сидеть в фургоне, хотя маг не запрещал выходить наружу. Думаю, так они пытались дистанцироваться от происходящих ужасов. Разумеется, безуспешно.

— Тернер? Ты живой?

Меня схватили за руки и помогли забраться. Когда я уселся у борта, мне протянули миску с кашей и ложку. Так сложилось, что атмосфера среди подростков была дружелюбной: они не устраивали склок, не ссорились друг с другом — им и так было кого ненавидеть. Да и еды хватало: кормили нас как на убой. Н-да, неудачное сравнение…

Когда я поел, закрыл глаза и прикинулся спящим. На самом деле я вспоминал разговор мага, о котором прошлый Нильям и думать не стал. На следующий день после поимки подростка маг заглянул в фургон и сказал:

— Дорогие будущие неофиты, внутри вас, в середине груди, находится искра — центр вашей бао, силы, вашего духа. Даже на вашем уровне можно ощутить ее, если закрыть глаза, и сосредоточиться на дыхании. У кого получится обнаружить искру, того не стану использовать в экспериментах. Каждый из вас может стать магом и обеспечить семью, если постарается. Будьте, пожалуйста, трудолюбивы: будущее зависит от вас.

Сейчас я понял: маг хотел рассказать про медитацию, хоть объяснил процесс довольно коряво. Я знал и умел использовать более глубокие техники погружения в себя, чем и занялся. Единственный мой шанс для меня избежать экспериментов — обнаружить искру внутри себя. Время близится к вечеру, а значит скоро маг примется искать новую жертву.

Только профаны думают, что нужно сесть в определенную позу, правильно положить руки. Нет. Для медитации важно, чтобы руки и ноги не скрещивались и тебе было максимально комфортно.

Отстраниться от тела получилось почти сразу: я расслабил мышцы, несколько раз прогнал волну внимания с макушки до пяток, затем к этим волнам подключил вдох и выдох… На очередном выдохе я заснул. Пауль Дико разбудил меня тычком в бок.

— Просыпайся, Тернер! Нас ждет испытание.

В голосе крепыша слышалось затаенное торжество. Я его понимал. В этот раз здоровяку не нужно рвать жилы: подтягиваться на ветке, судорожно дрыгая ногами или соревноваться с остальными в беге. Главное — опередить меня, хилого, потрепанного пацана, и больше беспокоиться не о чем.

Солнце почти коснулось краем горизонта — время вечернего отбора.

Я выпрыгнул из фургона. Определенно, сон пошел мне на пользу — двигался я гораздо проворнее, чем несколько часов назад. Почти как прежний Нильям Тернер, мир его памяти.

Другие подростки стояли в ряд. Я встал с краю. Перед шеренгой расхаживал маг и говорил:

— Если неофит хочет стать адептом, а потом и магом, он должен иметь не только сильное тело, но и мозги! Сегодня я проверю ваши знания. Вам требуется взять у слуг дощечки и мел и написать ваши имена, а затем то, что я продиктую.

Слуги — огромные рослые люди в доспехах, раздали каждому по дощечке и мелу.

— Записывайте! Школа девяти мастеров — лучшая в мире! Поступить в нее — мечта каждого человека! Я люблю школу девяти мастеров.

Когда я взял дощечку и мел, почувствовал ступор. Я мог написать все, что говорит старик, решить примеры, которые он задаст, и сам мог продиктовать ему формулы из физики и математики. Вот только писать я мог только на языке моей прежней планеты, Ильмсхура. На языке Эатора, этого мира, прежний Нильям писать не умел, а значит и мне эти знания не достались.

Пауль Дико сосредоточенно шкрябал дощечку, высунув от усердия кончик языка. Бродяга он, как же…

Старик диктовал, восхваляя школу, я же аккуратно осмотрелся. Писала едва ли треть из всех: полуграмотные городские подростки, которые поневоле нахватались знаний или даже посещали наставников грамоты. Остальные либо стояли, опустив головы, либо переписывали у образованных соседей. Едва ли плагиат поможет.

Я не мог стоять и ничего не делать. Я принялся черкать на дощечке непонятные загогулины, дожидаясь, пока маг прекратит диктовать.

— Закончили! Сдайте дощечки слугам, — приказал маг.

Я направился к слуге, но по пути споткнулся и выронил дощечку в грязь у ног слуги. Попал, как и задумывал — испачкал всю исписанную сторону. За это мне выдали латной перчаткой хороший подзатыльник: аж в голове зазвенело.

— Ты не единственный такой хитрый за все время, щенок! — прорычал слуга. — Пошел и встал вон там!

Постепенно ко мне присоединилось двадцать семь человек и настал черед следующего испытания. Я предчувствовал, что последуют физические упражнения, поэтому не стоял столбом, как остальные, а старательно разминался.

— Если маг тупой, необразованный, он может надеяться на себя. Во всяком случае, на уровне неофита и первых уровнях адептов. У кого быстрые ноги — тот ударов не получает, — подытожил маг. — Бежим от этой самой точки до меня. Проигравший, как всегда, помогает мне в экспериментах.

Маг исчез и появился у горизонта.

Я рванул в числе первых. В предыдущем мире я занимался спортом, поэтому бежал правильно: рот полуоткрыт, воздух идёт одновременно через нос и рот. Таким образом потока воздуха хватает для любого бега. Если дышать только носом, воздуха не хватает. Только ртом — сушит глотку.

Я не позволял дыханию сбиться, ногу ставил правильно. Не ускорялся. Силы я примерно рассчитал и держал темп. Постепенно меня обогнали все: парни и девушки втопили на самом старте, как лоси. Я почувствовал отчаяние, но не позволил себе ускориться — бежал в прежнем темпе. Результат не заставил себя ждать: сперва я обогнал маленького субтильного паренька, потом — трех девчонок. Постепенно я догнал основную кучу народа, в конце которой бежал Пауль.

— А, это ты, — прохрипел здоровяк, дыша как загнанная лошадь. — А я, как видишь, последний, едва бегу… Извини меня, Тернер…

Я осознал его слова раньше, чем говнюк нанес удар, но отскочить не успел. Широкая ладонь ударила меня по лицу. Я упал, попытался откатиться в сторону, но не успел — здоровяк прыгнул мне на ногу.

Я замычал от боли. Из носа текла кровь, нога ныла: как бы не было перелома… Осталось закричать или заплакать, и все — буду смешан с навозом даже в своих глазах.

Я с трудом поднялся и, хромая, бросился догонять толпу. Разумеется, дыхание сбилось, а нога чудовищно болела. Жалкое, слабое тело молило о пощаде, мне хотелось упасть и не подниматься. Зачем напрягаться, если все равно бегу последним? Мимо меня одна за другой пробежали девчонки, а когда до мага оставалось тридцать метров, мимо быстро пробежал хиляк.

— Тернер, опять вы, — произнес маг. Эта вежливость ему определенно не шла, лучше бы садист на нас орал. — С вами предыдущий эксперимент не получился. Может, дело не в ошибке, а именно в вас, и стоит взять в помощники другого подростка…

— Если у меня есть выбор, я предпочту не участвовать, — тяжело дыша, произнес я.

— Увы, выбора нет, — покачал маг. — Времени и так мало, завтра к обеду уже прибудем в распределительный лагерь. Я не могу упускать ни минуты.

Маг щелкнул пальцами, и перед ним в воздухе повисла книга. Все, кто до сих пор не ушел, поспешили к фургонам. Эатор — явно не мой мир, где ко всякому зрелищу сбегались люди, чтобы записать происходящее на очки.

— Lass das Ritual beginnen, — отрывисто выкрикнул маг. Земля вокруг меня вспыхнула: огонь пробежался по линиям, кругам, выжигая виденные мною несколько часов назад фигуры.

Воспоминания предыдущего магического эксперимента нахлынули, и я затрясся от ужаса. Хотелось выбежать отсюда, но я знал, что покинуть пентаграмму по своей воле у меня не выйдет.

— На этот раз я изменю ритуал: душу из другого мира попробую подселить к вам в сознание, — поделился со мной седовласый говнюк. — Возможно, так мне удастся добиться успеха. Возможно, вы не сойдете с ума… Или сойдете, но не сразу, и у меня будет время выпытать у души секреты ее мира.

На Ильмсхуре я был очень образованным человеком: закончил школу с отличием, впитывал знания отовсюду. Для жителей нашей планеты не было пути иного, чем стать низкоквалифицированным персоналом на фабрике: на всех высокопоставленных должностях стояли имперцы. Поэтому наличие магии мне было любопытно, я хотел изучить этот феномен и разобраться в нем… Но не изнутри, черт побери!

Маг начал читать непонятные, злые слова со страниц книги:

— In dieser Sprache klingen alle Wörter beängstigend!

Я не выдержал и отшатнулся от мага, но спина уперлась в упругую пленку. Если я надавлю на нее сильнее, она затвердеет. Попробую ударить невидимую стену с разбега — меня ужалит током.

Полезнее успокоиться. Я сел и задышал, пытаясь войти в состояние медитации. Ритуал направлен на меня, возможно, мне удастся повлиять на процесс: предотвратить его или обнаружить и уничтожить чужую душу. Меньше всего я хочу стать одержимым. Хотя нет, еще меньше я хочу умереть… Так! Не отвлекаться!

Я задышал. Правда, не успел не то что войти в транс — успокоиться не удалось. Мозг вспыхнул болью, и я заорал. Терпеть такие ощущения было невозможно, несмотря на всю подготовку.

— А-а-а!

— Нильям Тернер, если не замолкнете, я вновь лишу вас способности кричать и двигаться! — предупредил маг. Как будто меня это остановит!

Я изо всех сил бил руками по земле, рассаживая кулаки, рычал и орал, катался по земле. Если ты маг и не владеешь анестезирующими заклинаниями — ты бесполезен!

Дьявольская боль накатывала волнами, и я пытался не потерять в ней себя, не обезуметь, не умереть, как Нильям недавно.

Я не успел заметить, когда ощущения пошли на убыль. Сперва я понял, что саднит костяшки. Потом обратил внимание, что лежу, хрипло дыша. Кофту пропитал пот, очень хотелось пить. Штаны тоже мокрые, и непонятно, пропиталась ткань потом, или я обмочился. Даже если второе — не стыдно. Не после такого.

— Вы — Нильям Тернер? — спросил маг. Хотелось выматериться, но это было так же опасно, как и молчать. Маг требовал ответов на вопросы — иначе швырнет молнией, и все: привет, Нильям.

— Я — Нильям Тернер, — тихо выдавил я. — После ритуала не чувствую изменений. Кроме меня в этом теле никого нет.

Маг скривился, сплюнул и молча ушел. Я же направился к речке.

Сейчас я хотел лишь смыть с себя пот. Болела нога, раскалывалась голова, меня шатало из стороны в сторону. Сил осталось не больше, чем у младенца, но я все равно упрямо шагал к реке. Проломил собою прибрежные камыши, захлюпал по илу и наконец вошел в воду по пояс. Дальше заходить не стал — течение было ощутимым, а я не знал, смогу ли плавать в этом теле, если меня собьет с ног. Да, тело раньше плавало, но не я. На моей прошлой планете можно было только летать: на аэрокарах или по-простому, как в основном предпочитал народ — с крыши фабрики…

В прошлой жизни у меня не было врагов, зато в этом я выделил двух человек: мага и Пауля Дико. За обоими должок.

Я отмылся, как мог, затем вволю напился из реки. Снял и сполоснул штаны, кофту.

Силы постепенно возвращались. Когда тело заколотило от холода, я вышел на берег и принялся выжимать одежду. Кинул мимолетный взгляд на уходящего прочь слугу с луком — видимо, следил, чтобы я не сбежал. Но я и не хотел сбегать: самый привлекательный вариант для меня — достичь школы магов, а там либо преуспеть в дисциплинах, либо попытаться сбежать уже без такого пристального пригляда. К тому же, если в школе учатся дети влиятельных людей, должно быть, там разрешены выходы с территории. Да и обязанность мага-рекрутера в том, чтобы доставить нас в школу. Может, поэтому нас стерегут. В самой школе может быть иначе: опасно делать врагами будущих магов.

В фургон идти не хотелось. Внутри вскипала ненависть от мысли, что я буду сидеть и дышать одним воздухом с Паулем, в нескольких метрах от подонка. Что буду вынужден притворяться, что не расстроен его поступком, что все нормально. Нет! Если я ненавижу человека, не буду этого скрывать и улыбаться ему в глаза, жать руку или просто сидеть рядом!

Я стиснул зубы, сжал кулаки и переждал вспышку злобы.

Что со мной происходит? Неужели шалят гормоны юного тела? Прошлый я выждал бы несколько дней, никак не показывая отношения к Паулю, а потом подставил бы или покалечил. Нашел бы способ отомстить.

Впрочем, против крепыша у меня сейчас нет никаких шансов. Даже если буду заниматься спортом несколько месяцев подряд, не справлюсь с ним. Можно задуматься, как прирезать Пауля во сне, но, во-первых, я никогда не убивал людей, во-вторых, неизвестно, как маг посмотрит на самосуд, и не решит ли казнить меня в назидание остальным.

Аппетита не было, как и желания забираться в повозку. Я собрал несколько охапок камышей и накидал их под фургон. Затем нарвал пырея, пару раз порезал об острые листья ладони и пришлось искать подорожник. Пырей лег сверху камыша. Еще бы укрыться чем-нибудь кроме травы, но увы. Штаны на мне подсохли, а кофта до сих пор влажная: я как снял ее перед стиркой, так до сих пор не надевал. И не надену, засыпать в мокрой одежде — верный путь подхватить простуду. Вряд ли я найду поблизости аптеку с антибиотиками. Нильям знает насчет самолечения самое базовое — на рану прикладывается подорожник, а при простуде, жаре и хрипах в груди нужно дышать над распаренной картошкой.

Память подсказывает, что в городах и селах есть зельевары, но я — крестьянский ребенок без гроша. Единственное, что я умею — ставить простейшие ловушки на лесных зверей, гонять скотину и работать в поле и в сарае, но такое здесь каждый третий умеет.

Нужно выжить в завтрашнем испытании и добраться до лагеря распределения. Остальные не знают, что завтра последний день путешествия с нашим магом, но я не представляю, как сыграть на этой информации.

Я зарылся в траву и затих. Сон не шел, поэтому я решил сосредоточиться на медитации, а там если и не засну, то хоть время не зря потрачу.

Дыхание становилось ровным, я погружался в ощущения. Тело полностью расслабилось, мысли исчезли, отдалилась и потеряла значимость боль в ноге. Тело ощущалось далеким, неважным: я добился состояния полнейшего умиротворения. Тем неожиданнее прозвучал громовой рев внутри меня:

— Почему ты не слышишь меня, ничтожество?! Я зову тебя целую вечность!