Королевство Cнов

Макс Ковалюнас, 2018

О чудное прекрасное диво – страна та, что зовётся Королевством Снов. Куда ни глянь – тишь, да благодать. Кажется, словно жителям сказочной страны вовек не познать печали и страданий. Однако, мы, смертные, даже не представляем насколько разрушительна может быть сила наших желаний…

Королевство снов

О чудное прекрасное диво — страна та, что зовётся Королевством Снов. Куда ни глянь — тишь, да благодать. Вдохнешь воздух и, почуяв аромат дивных цветов, что всех духов приятнее звучат, ты лёгкие наполнишь жизнью. А коль сомкнешь глаза на ложе засыпая, так не увидишь ты и в грёзах полуночных причудливей да краше ничего, что здесь, в Снов Королевстве, ты не узрел бы наяву, оттого жители и прозвали край, что короли и вельможи с важнецким видом называют Дримхолд — Королевством Снов.

То королевство раскинулось на острове, где проживают тысячи невиданных созданий, престранных, но вместе с тем и препрелестнейших зверушек, растут здесь стебли, что излечивают всяческую хворь, цветы всех радуги оттенков, армадами своими заполонившие поля, опушки, а те деревья, что кронами своими небо прорезают, хранят страну от вражеской напасти, ведь листья их имеют свойство закрывать от глаз чужих то чудо, что, находится под ними. Со всех краёв от океана сей остров защищают скалы, у подножий их всегда туманно и это не иначе как наказ всем жителям, молящий им вовеки не искать той чужеродной доли, что с острова им повелит уплыть.

Правит этой страной, как заведено в подобных этому волшебных сказочных местах, мудрый и справедливый повелитель — король Рэймонд Всеизбра́нный.

Нет более важной и почётной миссии, чем та, что уготована королю Дримхолда. Ведь край чудес останется таким, покуда люди будут верить в чудеса, и сны в Снов Королевстве царствуют, пока король сей хрупкий край прекрасных сновидений хранит надёжно крепкою своей рукой.

Лишь подвигами мерят королей

Давным-давно

Жил да был на свете юноша по имени Рэй. Мальчиком он был сильным и крепким, но что самое важное — добрым сердцем. В те древние времена жители Дримхолда и не думали о том, что им нужен король, а если уж говорить совсем откровенно, они даже не помышляли о том, что их чудный остров когда-либо станет королевством с гордым названием Дримхолд.

Рыжекудрый небоглазый Рэй с самого детства любил воображать себя героем. Ему всегда нравилось представлять, что он не какой-то там фермерский отрок, а самый что ни на есть рыцарь со своим войском и твёрдыми убеждениями: сражаться с чудовищами за свой край, друзей и, конечно же, прекрасных принцесс, о которых Рэй слышал из сказок своего дедушки. Друг у Рэя был только один — хилый, но такой же добродушный, как сам Рэй, мальчик Джереми или, по-простому, Джер, а принцессой, за которую мальчик всегда сражался в игровых баталиях со сверстниками, была та единственная девочка, что влекла молодого героя на подвиги (пусть даже и игровые), та юная красавица, что более всех прочих в селении Рэя походила на роль сказочной принцессы — Гриелла. Волосы её были цвета сердца ромашки, а глаза таили в себе красу ранней летней ночи.

Однако, как бы ни были сильны убеждения Рэя, как бы сильно он ни хотел совершать геройские деяния и как бы ни рвался спасать тех, кто нуждается в нём, поводов для подобного в тогдашнем Дримхоле не было. В стране царил мир, жители разных деревень жили в дружбе и согласии и лишь приезжали всей гурьбой на праздники к соседям, совсем не собираясь нападать на них. Ну а тех добродушных громадин-троллей, что работают на каменоломне, или проныр-гоблинов, которые, в силу своей природной склонности к арифметике, распределяют продовольствие и товары так, чтобы никто не остался обделенным — всех их и им подобных созданий вряд ли можно считать чудовищами, от которых, хоть кого-то пришлось бы спасать.

Меж тем мальчик рос и становился всё крепче и своенравней. Уже к своему совершеннолетию он достигал роста и широты плеч, которым все взрослые сильнейшие охотники и кузнецы в деревне могли только завидовать, а пышная рыжая борода Рэя и волевой пронзительный взгляд широких синих небесных глаз и вовсе покоряли всех юных деревенских дев, которые превращались в беззаветных поклонниц молодого парня. Вот только Рэю всего этого было недостаточно. Он перепробовал все занятия: был он и лесорубом и работал на отцовской ферме днями напролёт, и истер все руки, помогая троллям на каменоломне, а после вступил в охотничий отряд и побывал в тех дальних частях леса, где, как ему казалось, непременно окажется какой-нибудь монстр, которого он героически одолеет — вот только всё не приносило Рэю счастья. Труд лишь нагонял скуку, азарт охотников виделся Рэю рутиной, а участь приносить людям пользу честной работой всё меньше влекла парня, который также, как и в детстве, мнил себя героем.

Из объекта девичьего обожания и гордости села Рэй превратился в обыкновенного забулдыгу, причём того, которого не просто презирают, но и боятся и даже ненавидят. Ведь тот парень, который пришёл на смену вселюбимому Рэю — потерявший контроль над своим разумом и забывший про геройские убеждения детина, который то и дело искал себе врагов в своих родичах. Рэй всё больше походил на тех, кого зовут злодеями, а местные твёрдо решили, что таких, как Рэй, лучше избегать, коль не хочешь быть избитым до смерти. И наша история бы закончилась на том, что несчастный и озлобленный на всё Рэй сидел бы до конца своего века в таверне и губил бы себя в пьянстве, а селяне и дальше бы обходили его стороной, если бы не произошёл один случай.

Как-то раз Гриелла, та самая красавица, что всегда была люба Рэю, задумала прийти в его таверну, чтобы признаться в своих чувствах и подарить парню всю свою любовь, своё сердце, которые, как она считала, способны исцелить Рэя и вернуть его к счастливой жизни. Но стоило ей только подступить к возлюбленному, как тот, привыкший отвечать насилием на каждую попытку проявления доброты, даже не взглянув на девушку, ударил её обратной стороной ладони, словно отмахиваясь от назойливой мухи. Гриелла упала от сего медвежьего удара и чуть было не померла, но в тот же момент вбежала дюжина деревенских мужиков, давно желавших поквитаться со злодеем. Разъяренные селяне накинулись на Рэя, а старуха таверщица подбежала к несчастной и, уведя её в безопасное место, спасла девушке жизнь.

Долго бился Рэй с селянами, словно бешеный зверь, он раздавал удар за ударом, ломая кости нападавшим. По злобной шутке судьбы, одним из спасителей Гриеллы был детский друг Рэя — Джер. Джер и сейчас был хилым и слабым, отчего не смог бы и с большей поддержкой справиться со своим сильным другом, а уж сейчас… Рэй в яростном порыве сломал Джеру ногу и намеревался следующим ударом проломить бедняге голову, но в тот момент один из мужиков ударил Рэя его же кружкой из-под «дурманника» (дурманящий напиток, который получают из редких лесных цветов, которые пьют дождевую воду и вырабатывают особый дурманящий нектар). Рэй потерял сознание, а мужики отнесли его так далеко в лес, как только смогли зайти. Даже охотники не знали то место, а мужики относившее его строго-настрого наказали друг другу молчать о произошедшем во имя блага их родной деревни.

Нет горя большего, чем то, что явилось Рэю при пробуждении. Вдруг осознал он всё, что творил, вспомнил, как обошёлся со своим другом, догадался, что за девушка упала от его удара оземь, и понял Рэй, во что он превратился. Горько заплакал мужчина, бил кулаками о деревья, рвал кору, раня ладони, и вытирал кровь о влажную от слёз траву. Вдруг грянул гром, и дождь с небес полился, плач Рэя словно бы поощряя. Рэй весь промок, дрожал, но не боялся он болезни иль простуды — он смерти сам себе желал.

Прошёл так день, потом неделя, Рэй начал понемногу приживаться. Он знал, какие ягоды съедобны, других же стоит опасаться — знал и это. Он собирал дрова и жёг костры, его печали не было предела, лишь только видел в небе он луну, как крикам буйным не было конца. Рэю казалось, будто бледный лик её напоминает обо всём том, что он совершил в деревне. Так и жил Рэй, а вернее выживал днями и плакал да кричал в бессильной истерике и ненависти к себе ночами.

И вот однажды, за несколько часов до рассвета, шёл Рэй по знакомой ему тропинке ведущей от поляны, где росли ягоды, в место, где парень разбил лагерь. Как бы Рэй ни любил ночь, всё же, передвигаться по лесу он предпочитал именно в это время суток, дабы избежать случайной встречи с кем-нибудь из деревни — так сильно Рэй себя возненавидел, что даже взгляд того, пред кем он провинился, мог запросто отшельника добить.

И вот, утихомирив на мгновенье крики, страшась людей и лика ясной всеобъемлющей луны, шёл Рэй походкою неспешной, как вдруг с громадины дуба на него упал жёлудь, величиною с кулак взрослого мужчины. Да так упал, что пошатнулся и сам Рэй. Он почувствовал, как краски темнеют, и всё вокруг словно плывёт — это состояние он знал ещё по той жизни, когда любил проводить дни в компании дурманника. Рэй не смог стоять на ногах и, прислонившись к дубу, с которого и упал его обидчик, сел на землю.

Так просидел он пару мгновений и, лишь почувствовав прилив сил и увидев привычную картину перед глазами, поднялся и уж было хотел вдарить со всей мощи по дубу, который в обхвате походил скорее на гору, но только он посмотрел на многовековую гору, как ахнул и застыл, боясь дышать. Он вспомнил этот громадный дуб — ведь именно здесь когда-то мальчишкой Рэй в одиночку защищал свою самодельную лесную крепость в битве со злобными захватчиками, которых играли его сверстники. Теперь Рэй прекрасно знал, где он находится и как отыскать путь к своему дому. Вот только как быстро воспоминания проявились в голове Рэя, так же быстро к мужчине пришло и осознание того, что дома его уже никто не ждёт.

Мужчина снова сел к дубу, и на этот раз заплакал так, как не плакал ещё с детства, с того самого момента, когда скончалась его матушка. Он гневил себя за всё, кричал, что никто и никогда отныне не признает в нём героя, для всех теперь он злодей, изгнанный из отчего дома, презираемый друзьями и соседями. Он не мог смотреть на землю — всё в ней напоминало о доме, та же трава, те же стебли растений, а потому мужчина устремил свой взор к небосводу, откуда сквозь пышную крону гигантского дуба просачивался лунный свет.

Тут Рэю открылась интересная картина: на небе какая-то ночная диковинная птица прямо в полёте выхватила у другой добычу из клюва. Отчего-то мужчину заинтересовало, чем закончится эта встреча, и он побежал за птицей-победительницей. Недолго пришлось Рэю мчаться, совсем скоро птица добралась до своего гнезда и под радостные возгласы своих детёнышей принялась угощать семейство. До чего же сильно поразила Рэя эта простая житейская картина птичьих будней. Ведь птица там, пусть способом злодейским, но всё же для своих детёнышей свершила настоящий подвиг.

Рэй подумал: «А разве есть различие — был праведным и светлым твой поступок иль в нём есть зла сокрытые ростки? Герою ведь простят любое, пусть даже действия его опрометчивы и резки. В конце концов — герой он или не герой!? Подвиг — вот, что важно, пусть даже подвиг злокозненною ценой». В голове Рэя моментально созрел хитрый план, и он даже представить не мог, до чего этот замысел доведёт его, и какие изменения претерпит Королевство Снов.

На полпути от деревни до лагеря Рэя располагались каменоломня и алмазная шахта. Первой, как было уже поведано, заведуют тролли, а вот на шахте без устали трудятся корыстолюбивые гномы. Последние не пользуются популярностью и почётом у сельчан, потому как их алмазы очень любы деревенским дамам и столь ненавистны их мужьям за небывалую дороговизну. Но что поделать любящему мужу, коль возлюбленная просит себе алмаз, причём не хуже, чем у соседки. «Еёный муж вон год не ел, но бабе своей алмаз притащил, а ты — не бедствуешь, кровью да потом за деньги не плотишь и уж лучше б мне прикупил алмаз на годовщину, чем всё в трактире спускать!» — говорят женщины, а мужья их только плечами пожимают, глубоко вздыхают и идут на шахту покупать треклятые камни.

Как раз к шахтёрам-гномам и решил наведаться Рэй. Дорога далась ему легко, ведь, если целью ты горишь, так и сапог стереть не страшно. Надо сказать, что тролли и гномы издавна враждовали — этим и решил воспользоваться Рэй.

Вошел он в шахту, посмотрел на стол, за которым сидели отдыхающие шахтёры, и закричал во весь голос: «Труженики гномы, я весть дурную вам принёс! Сосед ваш тролль большие, уж поверьте, строит козни, он все алмазы грезит своровать! Вы будьте на чеку, смыкать вы не спешите очи, а то ведь всё ограбит подчистую да дернет, поминай, как звали! А там… Деревне тролли ми́лы, не то, что вы, мои собратья по несчастию, и деревенские в своих любимых великанах признают продавца приемлемей и выгоднее вас! А после, страшно говорить, они ведь могут и войной на вас сходить! И отобрать всё то, что ваши предки возводили! Верьте или нет, как говорится, мы предупредили»!

Не дожидаясь ответа, прекрасно зная, что гномы ему не поверят, Рэй выбежал из шахты и помчался к троллям на каменоломню. Время уже близилось к рассвету, что также было только на руку мужчине — ведь и тролли, и гномы боятся солнечного света, который имеет власть превращать этих существ в камень и, стало быть, именно сейчас тролли будут готовиться уснуть, и Рэю не доставит всяческих усилий свершить всё то, что он задумал.

Рэй успел вовремя: тролль-вожак как раз оповещал товарищей о близившемся рассвете. Тролли помнили Рэя, ведь он в своё время честно трудился и помогал им, а потому они пригласили его в пещеру, где спали. Рэй недолго думая, попросил всех троллей собраться и выслушать его.

«Дорогие друзья, вы знаете, я и все добрые люди высоко ценим ваш нелегкий труд. Из ваших камней построено каждое здание в нашей деревне, и мы безмерно благодарны вам. Но ваш сосед, корыстный, хитрый гном, сидит и думает, как бы увеличить заработок свой. Алмазы более не в ходу, им аметисты подавай — дескать, новый товар на рынке заиграет, как заиграет и дело их, новыми красками. А камень сей, они прознали, находится у вас в каменоломне. Вы знаете меня, друзья, и знаете, что я таить и врать не буду: как выведал, так сразу к вам я прибежал. Но есть решение! Как свет солнца лунной ночи небосклон уступит, вы мчитесь к ним, на шахту. Гном гнусный свой товар хранит недалеко от входа в шахту. Вы его себе возьмите да храните, ведь гномам, коль не покажешь силу, так и не признают, подлые, тебя. Вот вы храните их товар, пока к вам не придёт их «перемирщик» да не признает он свою вину. Тогда вы заключите соглашение и вовек дорогу вам они не перейдут. Ну, что же, господа, спасибо, что в столь ранний час меня к себе пустили. А что до слов моих? Вы верьте или нет, как говорится, мы предупредили!» — высказался Рэй и так же стремительно покинул каменоломню троллей, как ранее покидал шахту гномов.

Теперь ему осталось меньшее — надеяться на глупость простодушную гигантов и ярость от обиды гномов. Не думал в детстве Рэй, что суждено ему в герои выбиться дорогой интригана. Но времени терять мужчине было не с руки, замыслил он ещё одно «благое» преступление. Вбежал в соседские деревни он и, представившись везде гонцом, промолвил весть, будто староста его родного села войной идёт на всех соседей. Деревенские — люди простые и добродушные, да, как водится, недалёкие, а потому приняли они слова Рэя за чистую монету. С месяц Рэй бегал по деревням людским да по жилищам разных существ — от охотников кентавров, что живут стадами, до одиноких грифонов, что вьют гнёзда в высоких горах. И вот всё Королевство Снов раздроблено, погружено в войну, где братья убивают братьев, а сыновья не признают отцов, где существа, что в мире жили до проклятья, чье имя Рэй, поссоривший друзей и родичей, во имя подвигов, во имя благодарных громких слов.

А Рэй меж тем, сражений избегая, окольными путями мчит к себе домой. На полдороги к своей деревне зашёл он на каменоломню, чутьё ему так приказало. Разъяренные тролли, разодетые в каменные доспехи и вооруженные боевыми молотами, сооруженными из стволов ростовых деревьев, чуть было не накинулись на Рэя, но, признав в нём своего друга, тут же оттаяли и приняли его желанным гостем. Поведали камнетесы, что давно они подозревали вражий замысел гномов, но Рэй окончательно подтвердил их опасения. По рассказу троллей, лишь только они придвинулись к шахте, как гномы принялись атаковать их. С тех пор длится бой, и умирают войны с обеих сторон. Поблагодарили тролли Рэя ещё раз, ведь, если бы не он, то могли бы камнетесы слишком поздно узнать о намерениях своих соседей шахтёров и тогда бы уж, верно, поубивали бы всех тружеников шахты. В благодарность за всё подарили тролли Рэю каменный доспех, что только он один из всех людей смог бы носить на себе.

Наглость Рэя не знала никаких пределов, решил он забежать к врагам «друзей» своих. И вот уже у шахты Рэй стоит, шахтёрами надёжно окруженный. Они озлоблены, но, к счастью Рэя, лишь на то, что тот нагрудник носит вражий. Рэй выдохнул легко и даже словно безмятежно в столь грозный для отчизны час, сказал, что сей нагрудник он с поверженного тролля снял. Шахтёры расхохотались и пригласили Рэя к ним за стол. А после пышной трапезы, вручили свой подарок интригану — меч, причём какой! С трёх гномов ростом, прочности алмазу не уступит, а остриё по древним гномским чертежам исковано с добавкой серебра с секретным материалом — такая ковка меч наделяет силой рубить любой металл, да, что греха таить, любой известный материал.

Обмундированный и вооруженный, как настоящий герой, Рэй пошёл в свою деревню. Он знал, что именно сейчас — тот подходящий миг для прославления. Деревня полыхала огнями, а жители сменили плуги и вилы на копья и стрелы. Охотники стояли на возведенном частоколе с луками, а все мужики толпились возле ворот. Увидав Рэя, кто-то попытался бежать внутрь, но был быстро возвращен в строй товарищами. Страх мужиков понятен: Рэй выглядел сейчас, как бич, что послан был добить и без того терзаемую боями хлипенькую крепость, которая охраняет бедное село. Однако, лишь признав в облачённом в каменный доспех воине Рэя, мужики радостно кинулись к нему навстречу. Под аплодисменты Рэй прошёл по всему селу. Родичи забыли о той боли, что Рэй причинял им в прошлом, забыли о его ударах и злости. Только красавица Гриелла взирала молча, не смеясь и не аплодируя — не уподобилась женщина своим односельчанам. Она пыталась разглядеть в Рее того спасителя, которым местные успели его окрестить, но при всем желании не смогла. Любящее сердце всегда узнает роняющую правду и обличит блаженную ложь.

Рэй опечалился, глядя на то, что единственная девушка, перед которой он действительно желал и искренне считал нужным извиниться, холодна к нему. Но его друг, Джер, зато совсем забыл об увечье, полученном от Рэя, и так же, как и все, радовался его приходу и громче других называл Рэя спасителем, при том даже слегка подпрыгивая, будто и забыв про сломанную ногу.

Рэй рассказывал сельчанам диковинные сказки о приключениях, что якобы он повидал. Рассказал про войну, которая бушует во всей стране, о том, насколько страшен её лик, как сильно страдают жители во всех краях королевства. А потом он аккуратно, но в то же время настойчиво предложил людям объединить страну и создать королевство, которым будут управлять они — сельчане, а выступать от их имени будет сам Рэй. Те, посовещавшись, единогласно присягнули Рэю на верность — уж слишком велик был страх у местных, что они готовы были идти за каждым, кто предложит защиту, а особенно за тем, кто носит каменный доспех и держит за спиной меч невиданной силы.

Вскоре Рэй обманом объединил и троллей с гномами, выступив посредником в их примирении так же, как выступал таковым при их разладе. Он убедил их, что Королевству Снов требуется король, ведь гражданская война, которая бушует во всех концах страны, случилась именно из-за того, что нет во всем крае человека, который сможет защитить жителей, сразить врагов и примирить друзей, отстояв интересы каждого и при этом не обделяя ни одного. Тролли и гномы внимали словам Рэя и, считая его своим верным другом, приняли его как короля и добровольно предложили ему повелевать ими.

Первым же указом Рэй повелел шахтёрам сковать мечи, доспехи и всё необходимое для тяжких продолжительных боёв. И, лишь закончилась работа, как встало войско из вчерашних деревенских мужиков пред Рэем, и блеск оружья и брони сверкнул на солнце. Рой голосом командным величавым крикнул следовать за ним, и начался его поход к короне Снов Королевства.

Долгие бои, уговоры, новые интриги и коварства затянулись на долгие годы, но для Роя всё оказалось оправданным. Вот уж и не осталось в чудесном краю, побитом войной, ни одного народа, селения или даже существа, которое бы не признавало в Рэйе героя и короля. И более того, не было в королевстве ни одного человека, кто бы осмелился назвать своего короля «Рэем». Теперь мальчик, что хотел стать героем, мужчина, что совершил подвиг, ценою крови и зла, получил новоё, королевское имя — Рэймонд Всепризна́нный.

Король повелел построить замок, чтобы громадные крепостные стены его выкрашены были в цвет сердца ромашки и выше бы были гигантских крон деревьев. Вокруг королевского замка был возведен город с дорогой мощеной синим кирпичом, с домами из белого горного камня и знамёнами из серебра.

Своего друга Джереми король сделал пред собой советником. Повелел Рэймонд отныне с любой просьбой или проблемой идти к королю на приём, чтобы тот непременно разрешил каждый спор и обидчикам воздал по заслугам. Закончив с наиважнейшими делами, король Рэймонд со свитую своей поехал в родную деревню, отыскал там Гриеллу и, отозвав свою охрану, испросил у девушки приватного разговора.

Долго извинялся король, долго корил себя, не страшась лить при ней слёз, не взирая на свой величественный статус, Рэймонд, не прикрывая эмоций, много искренних фраз сказал девушке, оправдывая поступки, но после посмотрел ей в глаза и промолвил лишь три важнейших слова, признаваясь в своих чувствах к ней. Девушка растаяла, и король, воспользовавшись моментом, тут же предложил ей свою руку и сердце.

Свадебный пир был грандиознейшим из всех, что были в этом королевстве и всех прочих странах, городах и государствах. За короля не выпить невозможно, а за короля и королеву, так и вовсе грех не промочить гортань напитком! После свадьбы король, наконец, решил дать имя счастливой стране, и отныне во всех баснях и легендах сей край зовётся королевством Дримхолд — здесь нет печали или горьких слёз, одни лишь сны, что наяву повсюду бродят. И честный люд не знает больших грёз, чем те, что видит за оконцем своего родного дома.

И вот, прошли года, король страною правил. Дела, что вот еще вчера сродни проклятью были, отныне Рэймонду привиделись рутиной. Его прекрасная жена, королева Гриелла, родила ему прекрасного сына — румяного Иоганна, который так сильно походил на отца своими рыжими кудрями и волевым взглядом синих небесных глаз, что шутили в королевстве, будто к совершеннолетию принца задачей не из лёгких будет сына отличить от короля. Принц Иоганн рос истинным воителем и многим раньше научился фехтованию и конной езде, чем сам Рэймонд, к тому же, к небывалой гордости отца, еще в отрочестве принц Иоганн мог победить любого из Дримхолдских рыцарей (даже королевского воеводу — тролля Герхарда!).

Но как бы король ни гордился сыном и ни радовался, смотря на прекрасную жену-королеву, как бы ни тешил он своё честолюбие, когда ему высказывали слова уважения и любви придворные и простой люд, всё же чего-то королю недоставало для безупречного «долго и счастливо».

Всё чаще вечерами король сидел в своих покоях близ камина и с мрачным взглядом разглядывал луны прелестный лик. Она всё краше день ото дня была, Дримхолд под светом лунным оправдывает во сто крат, название Снов Королевства — считает каждый житель края так, но только не король Рэймонд.

Его луна поныне в грусть вгоняет, и кажется владыке до сих пор, что бледный лик её напоминает королю о всём, что сделал он, покуда ни пришёл к короне. Он ненавидит её свет, что отражается на Дримхолда серебряных знаменах, ненавидит он мгновенья, когда бледные лучи луны играют на отлитой для него народом гоблинов короне, он до сих пор кричит внутри себя в агонии, лишь только солнце уступает небосклон луне.

Но лишь на небе рассветает, как грусть волшебным образом с лица владыки исчезает, уступая место радости от жизни короля, отца и любящего мужа.

И вот однажды, уходя с пышного пира в честь дня рождения принца, король вновь побрёл в свои покои, чтобы предаться грусти и печальным воспоминаниям, терзающим его сердце. Но не успел он и дойти до этажа, где находились покои, как подошёл к нему его друг и советник Джереми и попросил о разговоре приватном. Конечно, Рэймонд разрешил.

«Ваше величество! Я знаю о вашем недуге, королева поведала мне всё. Не гневайтесь на неё, прошу, она, впрочем, как и я, хочет помочь вам. И вот мне посчастливилось повстречаться в городской таверне с неким чародеем, который в силе исцелять раны, подобные вашей. Зовёт себя он Мастером и утверждает, что в точности всегда он выполняет просьбы тех, кто потерял надежду и веру в чудеса!» — промолвил советник и низко откланялся, ожидая вердикт короля.

Король, оставаясь глубоко в душе всё тем же безрассудным парнем, готовым на любые трудности и ухищрения для достижения целей, конечно же принял предложение своего советника. И вот уже на следующий день Рэймонд в облачении бедняка твёрдой поступью пошёл к трактиру, оставив свиту и супругу во дворце.

Отыскать Мастера оказалось несложно, ведь тот, по всему виду, очень гордился своим именем и родом занятий и видно именно поэтому разоделся так, как подобает настоящему чародею: пышная пестрая мантия фиолетового цвета, которой позавидовал и сам Рэймонд — ведь до того хороша она, что весь гардероб короля на её фоне кажется простецким, а все монаршьи платья на фоне платья чародея — вельможьими кафтанами; в руке чародея лежит золотая трость, украшенная камнями из гномьей шахты, но самая любопытная вещица в его наряде — монокль с серебристой оправой, что начинает блестеть каждый раз, когда кто-либо проходит за спиною Мастера (видно, для создания эффекта, будто у мастера и впрямь глаза на затылке).

Король осторожно постучал по спине Мастера.

— Ваше величество, — невозмутимо сказал чародей, медленно оборачиваясь, после чего радушно улыбнулся и впялился в короля своими глазами, светящимися волшебным сиянием цвета чистого аметиста. Мастер тряхнул своей кудрявой, чёрной, словно смола, гривой и, пуще прежнего улыбаясь, молча смотрел на короля, всем своим видом показывая, что для чародея, что король, что крестьянин — разницы нет.

— Мне бы хотелось скрыть моё имя и мой визит, господин чародей, — спокойно сказал король, стараясь не вызывать подозрения лишней тревожностью. — Впредь зовите меня…

— Рэем, сэр, — перебил короля Мастер, словно прочитал мысли Рэймонда. — Как вам будет угодно. Что привело вас к Мастеру, Рэй?

— Мне всё в стране моей любо: леса, горы, реки и поля! И нет во всем Дримхолде для меня женщины краше, чем нареченная моя. И миссия, что мне отведена, хоть и ответственна чрезвычайно и сложна необычайно, всё же, целиком я жалую судьбу такой, какой она дана мне свыше!

— И всё же вы пришли ко мне.

— Не дали вы мне, Мастер, мой рассказ закончить. Так-то оно так и грех мне было бы на долю выпавшую жаловаться, вот только всё моё счастье, вся моя радость вмиг пропадают, лишь только лунный свет всё королевство Дримхолд накрывает.

— Отчего же луна так не люба вам, господин Рэй? — удивился Мастер.

— Это потаённая история из моей жизни, и ни вам, и ни кому бы то ни было еще, её я рассказать не в силе, — строго сказал король, мельком вспомнивший ночи в лесном изгнании.

— Ну что же, опять же — дело ваше. Теперь, мой господин, скажите вы мне, предельно внятно и конкретно желание своё. Коль мне под силу будет исполнение, так сделаю всё так, как вам угодно, но предупреждаю сразу — в делах, где чары место быть имеют, цена всегда жестоко высока.

— И что ты хочешь, чародей, с меня взять за свои услуги? — насторожился Рэймонд.

— Я? — с усмешкой спросил Мастер. — Самую малость, господин Рэй — прошу вас после завершения нашей сделки никак и никогда вовеки меня вам не искать и подданных за мной не посылать. Исполнить в силах вы моё незаурядное условие?

— Что за вздор? Почто мне нужно обращаться к Мастеру, коль он проблему сокровенную решит мою?

— И всё же дайте слово, — упорно твердил на своём чародей.

— Слово короля, — шёпотом сказал Рэймонд, прямо к уху Мастера.

— Хорошо, — одобрительно произнес Мастер. — Теперь желание ваше.

— Хочу я, чтобы солнце с нынешнего часа власть полную над небом получило! Хочу я, чтобы лунный свет навеки прекратил своё сияние! И право ведь, пустое — сонливое мерцание бледноликой девы небосклона, в королевстве, где все сны и наяву живут!

— Здесь видится мне два желания, господин, — лукаво отметил Мастер.

— Ну, хорошо… — теряя терпение, сказал Рэймонд. — Хочу я, чтобы сгинула луна на все века!

— Будь по-вашему, Рэй, — согласился Мастер. — Желание ваше мне понятно, и проблема ваша будет решена. Уже сегодня после красного прелестного заката вас мучить перестанет бледноликая луна!

— Благодарю тебя, Мастер, — благосклонно произнес король, протягивая руку.

— Отблагодарите, когда не почувствуете привычной душевной боли, — широко улыбнувшись, ответил чародей и пожал Рэймонду руку.

Король ушёл из трактира и вернулся в свой замок. Внутренний голос подсказывал ему, что чародей не соврёт и действительно поможет королю в его недуге. Так и произошло, отчасти…

Не было человека в эту ночь, что в страхе диком не забился дома, не было из жителей того бесстрашного до исступления существа, которое б детёнышей своих укромно не запрятало в жилище и в карауле перед входом не провело бы ночь. И сам король в своих покоях поражался, насколько страшен тёмный мир страны чудесной, когда луна не освещает землю с небосклона. Мрак этот в каждом из солдат, простолюдинов иль вельмож надменных, рождал фантазий жутких океан. Да так силён был страх существ и люда, что плач детей и крики женщин с края королевства и во дворце отчётливо звучали. И вскоре жители Дримхолда словно одичали.

Вернулись боль, насилие и злость в сердца. Уж столько лет прошло с войны той, а лишь сейчас, словно по приказу, обиды вспомнили вчерашние друзья. И к королю с проблемами и просьбами потоки обездоленных бессильных побежали, и вновь оружий песни прозвучали, и снова вспыхнул беспощадный бой.

Король настолько обозлился, настолько яростью он сердце обуял, что вмиг забыл про обещание и чародея всем войскам и поданным искать он приказал. Но поиски не принесли успеха, тогда Рэймонд созвал своих единственных поистине ближайших и доверенных людей — жену Гриеллу и советника и друга своего Джереми.

Закрылся с ними он в своих покоях и в тусклом освещении одной малёхонькой свечи поведал им о страшной тайне, что он — единственная из всех причин всем злобам, что творятся в королевстве Дримхолд. Не знали близкие Рэймонда, как реагировать на все его слова, ведь рассказал он и о том, как власть себе он приобрел, о том, как подлостью и ложью рассорил добрый честный люд, поведал обо всех гнусностях, благодаря которым теперь героем все его зовут. Но видно от того, что поздно хоть, но всё же наступило откровенное признание, друзья простить сумели короля. Тогда, с поддержкой самых близких, Рэймонд уверенно рассказал о своём плане:

«Я буду биться так, как никогда никто не бился, я армией пойду на каждого врага и, если нужно, кровью искуплю свои ошибки. Но тот так называемый Мастер — вот причина нынешних Дримхолдских злоключений. Джереми, бери любого из моих солдат, найди его и способом любым ты постарайся изменить плачевное Дримхолда положение, скажи ему, что заплачу я столько, что реку целою он сможет золотом расплавленным заполнить и на алмазном корабле по ней проплыть. Лишь пусть заставит силы он, неведомые нам, ошибку роковую короля-глупца навеки изменить. А я в то время защищу наш край, свою жену и сына. Вернешься коль ты, Джер, с победой, я прикажу и для тебя построить замок личный свой и выдам за тебя любую деву, которую лишь сердце выберет твоё. Дримхолд в твоих руках, советник мой, прошу, не подведи ты королевское доверие и братскую мою любовь»!

Джереми не сказал ни слова, а лишь пустив скупую слезу, удалился из королевских покоев и немедля отправился в путь. Теперь весь Дримхолд надеялся только на него — хромого и робкого советника короля.

Каждое чудо свою цену имеет

Давным-давно

Жил да был в Королевстве Снов мальчик по имени Уильям. Был он и красив, и умен, и мечтателен. Его фиалковые глаза и кудри цвета смолы были уникальнейшими людскими чертами во всём королевстве. Да вот только не было у него возможности показать себя людям, ведь жил он с отцом-отшельником в хижине на краю леса. Мать Уильям не знал, а отец наотрез отказывался говорить о ней. И как бы Уильям ни старался, как бы ни подступался к своему родителю — всё без толку…

Одна отрада была у мальчонки — забираться на крышу своего дома и мечтать, что когда-нибудь он увидит, как по лесной тропинке к их дому идёт женщина неписаной красоты и окрикивает Уильяма, говоря: «Дождался таки! Это я, Уилл, твоя матушка»! Но это были лишь мечты, которые, по словам отца, только вредили мальчику. Поэтому Уилл так и жил взаперти в своём доме: помогал отцу на огороде днем, а по вечерам молча смотрел на тлеющие дрова в камине.

Отец строго-настрого запрещал Уильяму отходить от дома, ведь, по словам отца, там, на чужбине — жестокие все и ненавистные к таким, как они с отцом. Уильям никогда не понимал, в чём его особенность и почему же должны все его ненавидеть. Но мальчиком он был послушным и, несмотря на все запреты отца, Уильям очень уважал его.

И вот мальчик сидел как-то раз на закате на крыше своего дома и по обыкновению смотрел на тропинку из леса. Начинало смеркаться, из трубы их дома пошёл дым, а значит камин растоплен, и пора бы уже спускаться да идти ужинать. Но в тот момент, когда Уилл открыл крышку чердака и собирался было спускаться, на тропинке, вот диво, появилась фигура! Уилл присмотрелся и понял, что к дому приближается девушка. Забыв про всё на свете, Уильям закричал: «Отец, матушка идёт!» и, спрыгнув с крыши, при этом чуть не сломав себе ноги, побежал навстречу девушке. Однако лишь приблизившись к той, кого мальчик принял за свою маму, Уильям вдруг остановился и раздосадовано выдохнул, склонив голову: незнакомка оказалась девочкой немногим старше Уилла.

На девочке был красивый зелёный плащ с капюшоном, до того этот предмет увлек Уилла, что он вмиг воспрял духом, ведь, хоть не матушка, но всё же незнакомый человек, одетый по-иному, историй о местах, что далеко за лесом могут быть, наверняка знаток. Так Уиллу стало интересно, что он даже не замечая отца, который бежал к нему, подошёл к девочке и представился. Девочка улыбнулась ему и представилась в ответ, сказав, что её зовут Зелёный Капюшончик — дескать, в их деревне у всех причудливые имена. Мальчика очень поразили глаза этой юной красавицы: они горели, словно два изумрудных камушка на солнце, и как же сильно они подходили к её прелестного зелёному плащу. Уилл было хотел пообщаться с девочкой, разузнать хоть немного о свете, которого он не знал и не видал никогда, но вдруг подоспел отец и, загородив сына, спровадил девочку, даже не спросив, почему она вышла из лесу в столь поздний час.

В эту ночь Уилл спал особенно плохо, ведь ему привиделось столько разных фантазий во снах, что он то и дело просыпался и думал: а не взаправду ли увиденное в грёзах? Вдруг всё то, что ему причудилось, вполне реально и находится где-то за лесом? И дворцы огромной высоты да сказочной красоты и пещеры, что стерегут невиданные звери, луга, где растут растения, способные пить воду и превращать её в дурманящий нектар, и что только еще может быть за границей отчего дома!

На следующий день мальчик был грустным и невнимательным, отец даже отругал Уильяма, когда тот пропустил несколько грядок на огороде, оставив их не политыми. Мальчик с трудом дождался волшебного времени заката и по своей традиции залез на крышу отчего дома и принялся вглядываться в лес. Сегодня Уильям уже не ожидал увидеть что-то особенное в привычной тропе, не старался всматриваться в каждую веточку в надежде разглядеть за ней силуэт, сегодня мальчик предавался далёким незабывчивым мечтаниям, которые уже сами по себе были для него единственной отрадой жизни взаперти.

Уже смеркаться начинало, и Уильям собирался в дом идти, однако в тот самый миг, когда он ненароком переводил глаза с тропинки, почудилось ему, словно что-то прошмыгнуло меж деревьев. Мальчик пригляделся и увидал зелёный плащ с капюшоном. Словами не описать, насколько счастлив был в тот момент Уильям. Он уже было хотел спрыгнуть с крыши и со всех ног кинуться к девочке, которая называла себя Зелёным Капюшончиком, но быстро отказался от этой затеи, лишь вспомнив, как отец прогнал девочку прошлым днём. Мальчик заметил, что Зелёный Капюшончик села, прислонившись к дереву, видно даже не думая выходить из леса. Уильям тут же понял, что девочка даёт ему знак — дескать, будет ожидать его там, и мальчик твёрдо решил, что на этот раз он не может упустить возможности пообщаться с ней. Как ни в чём не бывало, он спустился в дом и лёг в свою кровать, стараясь не привлекать к себе внимание отца. Старый отшельник доверял своему сыну и даже не мог представить, что тот задумает его обмануть.

И вот, когда отец уснул, Уильям осторожно выбрался из дома и быстрыми тихими шагами устремился к девочке. Зелёный Капюшончик обрадовалась тому, что Уильям понял её намёк и сумел провернуть своё дельце. Она улыбнулась мальчику и указала жестом идти за ней. Завороженный Уильям послушно побежал за девочкой, забыв об отцовских запретах и опасностях, что таит ночной лес.

Долго ли, коротко ли, спутники дошли до освещенной огнями факелов полянки, где их, как оказалось, ожидали. Уильям не поверил своим глазам: все собравшиеся были детьми!

Дети были совершенно одни в дремучем лесу, к тому же одеты все, словно бы взрослые: мальчики в длинные кафтаны, явно приходившиеся им не по размеру, а девочки в пышные платья, совершенно не подходившие их детским телам. Для юного Уильяма это всё было так ново и интересно, что он даже не заметил, как раскрыл рот от удивления.

«Кого это ты нам привела, Капюшончик!?» — со злым смехом выкрикнул мальчик, что был выше и матёрей других. — «Это, часом ли, не тот уродец с окраины леса, сын отшельника?» — добавил он.

Зелёный Капюшончик кивнула, при этом продолжая улыбаться той невозмутимой улыбкой, что так понравилась мальчику во время их первой встречи. Уильям вмиг осознал, что эта встреча не сулит ему ничего хорошего, мальчик сразу же понял, что отец был прав насчёт злобного мира за пределами их дома.

— Кто вы такие?! — что есть мочи выкрикнул Уильям, стараясь прятать страх за напускной бравадой.

Дети дружно рассмеялись, и в каждом их смешке Уильям слышал грубую и злобную насмешку над ним самим.

— Ты нас расстроил невежественным сим вопросом! Ну что же, уродец, тебе позволено не знать о нас, ты ведь взращенный в клетке, словно дикий глупый зверь! Так знай же впредь: мы вольные друзья! — пытаясь говорить басом, воскликнул ранее говоривший мальчик. — А тот, кто снисходительно тебе ответил, зовется Балагуром!

— Где ваши родители? — опешив, спросил Уильям, своим вопросом вызывая новую волну хохота.

— Взрослые, что ли? — сквозь смех переспросил Балагур. — А на что они нам? Взрослые глупы и закрепощены. Они свободу променяли на пустые правила для дураков! Они работают, они играют свадьбы, а после в удовольствиях себе отказывают по доброй воле! Им сладости по праздникам дозволено лишь есть, а шкодить так и вовсе запрещено — кому нужна такая жизнь, ответь? От того они и предают друг друга и злятся очень, когда смотрят не на тех, не так, а уж если заговорить себе позволят, так в драку сразу, кавардак! А мы же верные друг другу, свободные от правил, вольны мы делать, что хотим и время сами для утех своих мы выбираем. И каждый здесь соседу друг, брат, сестра или возлюбленный — все мы равны близ этого костра! — Балагур с гордостью указал на огромную груду дров, которую в этот момент как раз зажигали от факелов, после этого он подошёл к Зелёному Капюшончику и страстно поцеловал её тем поцелуем, которым взрослые мужчины целуют своих жён.

Уильям прибывал в неимоверном шоке — всё происходящее казалось ему безумно диким и даже неестественным.

— Что вам нужно от меня? — спросил он, уже не скрывая свой страх.

— От тебя? — удивился Балагур. — Да ничего. Ты будешь нашим прирученным зверьком, тебя мы накрепко привяжем к деревянному столбу и будем развлекаться после дел, смотря, как корчишься ты в причудливых агониях. Нас более интересует дом твой и отец: его ограбив, мы проживём достойно это лето, а к осени найдем себе улов побольше, покрупней…

— Я не позволю вам причинять вред моему отцу и грабить мой дом! — вдруг забыв о малейших намёках на страх, воскликнул Уильям, сделав шаг вперёд.

Но Вольные Друзья лишь пуще прежнего расхохотались и, не прекращая смеяться, избили мальчика до полусмерти. Уильям потерял сознание, а, когда снова проснулся, уже был привязан к столбу возле костра Вольных Друзей. Чувствуя свою безысходность, Уильям горько заплакал, в мыслях проклиная себя за то, что ослушался своего отца.

Всю ночь мальчик наблюдал картину того, как пьяные свободой и не отказывающие себе ровным счётом ни в чём дети придавались безудержным утехам. Они развлекались друг с другом, распивали дурманящие напитки, к которым, по словам отца, даже взрослые относятся с опаской. Но хуже было другое…

Уильям узрел, что та девушка, которая ещё вчера казалась ему началом прекрасного манящего мира чудес и невиданных приключений, сейчас со злой ухмылкой смотрит на него и искренне радуется каждый раз, когда её товарищи тормошат своими копьями и палками Уильяма.

Начало светать, и все Вольные Друзья улеглись спать на сырую землю, одна лишь девочка по имени Зелёный Капюшончик, все так же улыбаясь, смотрела на Уильяма.

— Почему ты такая жестокая? — ослабленным голосом спросил он.

— Я не жестокая, — загадочно начала девочка, — я верная. Они — моя семья, и ради неё я готова на любые зверства. Приводить жертв на поляну — меньшее, чем могу я послужить братьям и сестрам.

— Ты же видела мой дом, мы с отцом живём скромно и у нас нечего брать. Убеди своих друзей пощадить нас, молю… — сдерживая слёзы, просил Уильям.

— Опять ты плачешь, ничтожный глупый трус! — злорадно воскликнула Зелёный Капюшончик. — На нас не действуют твои молитвы, мы не такие глупые и слабые, как взрослые. А ты в наказание за свою глупость будешь до конца своего века корить себя за то, что влюбился в девочку-незнакомку и убежал из дома вопреки запретам отца.

— Что такое «влюбился»? — удивленно спросил мальчик.

— Это когда ты видишь во тьме осколки света, а глупости становятся житейскими делами для тебя. Готов ты на ужасные поступки — а иногда, готов и потерять в любви себя.

— Но я подумал, что ты… — захлёбываясь слезами, начал Уильям.

— Так думают все, — прервала его девочка, — нужно было напрячь головушку, ведь видел ты, как твой отец без лишних разговоров прогнал меня от дома, а ты, как все глупцы, позволил сердцу своему решать за разум.

Зелёный Капюшончик перестала улыбаться, её лицо ныне выражало злость, а изумрудные глаза были пропитаны холодом. Она отвернулась от Уильяма и пошла искать себе место для ночлега, а мальчик, к своему стыду, всё так же искал в её лике тот сказочный образ, что успел нарисовать себе при первой их встрече.

Прошёл день и, когда Уильям вновь проснулся под крики Вольных Друзей, произошло то, чего он более всего на свете опасался. Дети вернулись с награбленным добром из его дома, они несли в холщёвых мешках весь урожай, что так долго возделывали Уильям с отцом, тащили домашнюю утварь, игрушки Уилла, но самый жуткий трофей нёс Балагур на своём копье — голову отца Уильяма. Мальчик был не в силах плакать или кричать, он молча смотрел, как злобные дети издеваются над ним, тыкают пальцем в отрубленную голову его отца, корчат рожи и вновь предаются утехам друг с другом.

Веселье Вольных Друзей становился всё более безумным и громким, но когда, наконец, крики и хохот достигли апогея, из чащи леса вдруг донесся волчий вой. Этот жуткий звук заставляет даже самого сильного духом человека покрыться мурашками. Крики Вольных Друзей утихли, Балагур испуганным голосом приказал потушить факелы. Но не тут то было… Волки уже учуяли добычу, а значит обрекли собравшихся на поляне на неминуемую гибель.

Голодные звери стаей ворвались в лагерь Вольных Друзей. Волки принялись кидаться на всё живое, без разбору и пощады. Кто-то из детей успевал убежать, кого-то волки ели живьем, а иных же растерзывали в клочья, оставляя лежать в полусмерти и ждать своего часа. Вскоре поляна опустела — остались лишь волки и привязанный к столбу мальчик, Уильям. Нет большей жестокости от судьбы, чем отсутствие малейших шансов на выживание. Уилл крепко привязан, у него нет сил и надежд — сейчас он самая простая и лакомая добыча для собравшихся диких зверей.

Один из волков, самый большой и лохматый, подошёл к нему так близко, что мальчик почуял его хищное дыхание. Душа мальчика ушла в пятки, он закрыл глаза и задержал дыхание, приготовившись умереть. Однако вопреки ожиданиям Уильяма, хищник не стал убивать его, а даже напротив — освободил мальчика, перекусив веревки. Уильям не знал, что и думать. Он осторожно подошёл к зверю и опасливо дотронулся до его морды своей рукой. Волк пригнулся и позволил мальчику погладить себя, а после зверь разрешил Уильяму оседлать его. Уилл не верил в происходящее — всё походило на фантазию, мальчик ненароком задумался, а вдруг волк всё же убил его, и сейчас он видит тот самый вечный сон, о котором рассказывал отец — этим сном спят люди после жизни. Но вдруг мальчик почувствовал, как по его лицу ударила ветка, он открыл глаза, тряхнул головой и осознал наконец: всё, что делается — всё взаправду.

Уилл спрятал голову, чтобы снова не поймать лицом ветку, и изо всех сил держался за шерсть зверя, когда тот вместе со своей стаей устремлялся всё дальше в чащу леса. Волки взбирались по лесным холмам выше и выше. Мальчик наконец понял, куда они устремляются. Когда-то дома он любил разглядывать гору, что была неподалёку — его всегда удивляло, что высокие деревья, присущие этому лесу, обходили стороной верхушку загадочной вершины — там были лишь маленькие, но чрезвычайно богатые тёмно-зелёными, почти что чёрными, листьями деревья. Эти деревья так забавно танцевали на ветру, что мальчику всегда казалось, что они плачут, ведь их листья переливалась, словно слёзы. От этой картины Уильям всегда приходил в восторг, ведь мысль о чудесных живых деревьях казалась ему чем-то из того мира сказок, в который он так любил погружаться и представлять разного рода чудные истории. Вот только никогда не думал Уилл, что увидит он эти чарующие древа при таких печальных обстоятельствах.

Волки остановились на опушке, и мальчик принялся разглядывать деревья. Вблизи они оказались ещё более удивительными и чарующими, Уиллу даже показалось, что от их тёмных листьев исходит какое-то сказочное сиреневое свечение. Волк позволил мальчику спрыгнуть со своей спины, и лишь когда Уилл упал на землю, как вдруг, вот диво, волки преобразились. Мальчик наблюдал, как дикие звери превращаются в прекрасных дев, на каждой из которых одет плащ с капюшоном. Причём Уилл сразу подметил, что цвета нарядов не повторяются — они уникальны, так же, как уникальны и сами девушки. У одной красные длинные волосы компенсируют тусклый серый цвет наряда, тогда как у другой напротив — жёлтый яркий наряд оттеняет седые пряди. Глаза каждой девушки горят ещё ярче, чем сияют их наряды, а цвет плаща каждой из дев совпадает с оттенками свечения их глаз.

Долго мальчик наблюдал прелестную картину, пока, наконец, к нему не подошла та девушка, что ещё недавно была волком, на котором мальчик доехал до полянки. Она была выше и краше всех остальных — её глаза горели красным светом раскаленных углей костра, а волосы манили бледным и таинственным свечением луны, её плащ был многим длинней, чем плащи других девушек, и волочился далеко за ней. Когда дева подошла к мальчику, тот не задумываясь склонился перед ней покорно и уважительно, словно перед королевой, но вместе с тем и благодарно и почтительно, как перед своей спасительницей. Девушка тепло улыбнулась своими тонкими изящными губами, после чего наклонилась к Уильяму и нежно поцеловала его в лоб. Мальчик почувствовал, как его резко потянуло ко сну, он старался было сопротивляться, но вдруг девушка промолвила: «Спи, мой юный дружочек, слишком много выпало несчастий на твою светлую душу. Я посылаю тебе самый беззаботный и прелестный сон, прими мой дар и отдыхай».

Уилл не посмел противостоять воле своей спасительницы, а потому покорно погрузился в бесконечную бездну сновидений, что были посланы ему девушкой в алом плаще.

Когда Уильям проснулся, он не вспомнил ни одного сна, однако прекрасно знал, что все они были великолепными. При свете дня поляна оказалось не столь сказочной, однако всё такой же прелестной. Только сейчас мальчик понял, что здесь нет травы, вместо неё каждый дюйм земли занят чудесными цветами ярко-синего оттенка, от этих цветов исходит то же сиреневое свечение, что исходило и от деревьев ночью. Мальчик понял, что эта поляна не иначе, как волшебная, а, стало быть, и её жительницы — те прелестные девушки — волшебницы.

Уильям огляделся. Девушки в плащах грелись вокруг костра, что было в диковинку для мальчика, привыкшего, что днём люди не жгут костры, тем паче, что погода была солнечной, и вокруг было достаточно тепло. Возле девушек ходили какие-то маленькие волосатые создания в чёрных колпаках. Когда мальчик шевельнулся, один из карликов подбежал к нему и начал теребить за рукав рубахи. Уилл с непривычки испугался — он не знал, что бородатое создание хочет от него.

«Господин Уильям проснулся, сёстры фаты!» — воскликнул карлик и потащил мальчика к костру. Только подойдя ближе, Уилл понял, что этот костёр совсем не обычный: огонь зелёный, а вместо дров некие белые камни, но что важнее — пламя не даёт тепла, а напротив — холодит. Лишь только девушки заметили мальчика, как дружно захлопали. Их лица выражали искреннюю радость, словно Уильям был для них дорог, как сын или брат, которого они наконец-то нашли.

«Мы долго искали тебя, маленький Уильям», — горделивым голосом произнесла женщина, что так понравилась мальчику вчера. Её красные глаза были словно два раздувшихся от пламени уголька — они не вызывали у мальчика страха, он видел в них тепло и заботу. — «Я Анарет — королева фат», — продолжила она. — «А девы, что сидят за моей спиной — фаты, сёстры леса. Мы волшебницы, которые защищают чудесную силу лесного царства. А ты, мой юный друг, один из нас».

— Как! — удивился мальчик, слегка смутившись, хотя в душе и понимал, что большего всего на свете он хотел бы, чтобы эти прекрасные девушки оказались его семьей. — Я… Волшебник?!

Конец ознакомительного фрагмента.