Хроника Свайн-Эберской войны

Макс Квант

Когда я начинал этот цикл, я не знал трудов Терри Праттчета и Джорджа Мартина, не знал слова «дизельпанк», поэтому создавал мир, полный неудачников, и переигрывал исторические события с диким сарказмом. Поэтому, взяв за основу история Первой Мировой войны, переигрывал кое-какие события, смешивал их, создавая историю другого мира. Мир этот не очень отличается от нашего, но готов послужить моделью. Итак, тут всё началось со свиньи и продолжилось самыми разнообразными приключениями.

Весёлый реквием «Козерогу»

Весёлая «историческая миниатюра» с воздушными десантниками, суперлинкором, гидросамолётом, подводной лодкой, перекрашенным исследовательским судном, шпионскими страстями, контрразведчиками, монахами-гуманистами (почти) и всем таким, без чего не обходится ни одна историческая миниатюра

«Теперь пора!» — подумал Петро и протянул руку. Смотрит, тянутся из-за него сотни мохнатых рук также к цветку, а позади что-то пробегает с места на место. Зажмурив глаза, дёрнул он за стебелёк, и цветок остался в его руках. Всё утихло.

Н. В. Гоголь, «Вечер накануне Ивана Купала»

Фамлёдия. Одиссей. Управление Разведкой («Мантьё»). 29 синка 692 года 11:06

Маленький и щупленький капитан, всё время припадающий на одну ногу, держал в руке папку. На ней некогда выдавили большие золотые буквы: «Моему дорогому сыночку Жану-Клоду от мамы». Капитан шёл по серому коридору УР. Он всё оглядывался по сторонам и искал одного человека. Несколько раз он ошибался, но на этот раз ему повезло. Повезло неимоверно. Ведь из десяти предыдущих пятеро оказались женщинами, двое мужчинами и трое шпионами иностранных государств. Двоих вели на допрос, а третий сам пришёл сдаваться, так как забыл задание, а хорошего слабительного у него не нашлось.

Наконец, он подошёл к тому, к кому надо было. У окна стоял высокий и толстый человек с погонами морского адмирала Фамлёдии. Человек судорожно искал спички, чтобы зажечь трубку, торчащую у него из уголка рта. Наконец, он нашёл спички, приколотые к стоящему воротнику, и зажёг.

Тут подошёл капитан.

— Мсье, — начал тот, — вы будете адмирал Кукишьер?

— Да, я, — ответил адмирал, — я Кукишьер.

— Мы нашли его. Мы нашли «Козерога».

— А-а-а-ай, — вскрикнул Кукишьер. Спичка в его руке догорела до конца и обожгла пальцы. Адмирал с гневом выбросил спичку и стал дуть на палец. — Эт» хорошо.

Пуссляндия. Бигбридж. Министерство Околопуссляндских Дел. 29 синка 692 года 11:07

Майор в мундире адъютанта (хотя здесь и исполнял функции простого посыльного), со всякими пуговичками, аксельбантами и бантами без «аксель», вошёл в кабинет полковника Спая. Полковник как обычно слушал пластинку своего любимого Длоргинга и качался на стуле.

— Сэр, — начал он, — мы нашли его. Мы нашли «Козерога».

— Что? — стул скользнул по полу и упал на спинку, увлекая Спая за собой. — Вы нашли его, — Спай продолжал лежать, на его лице появилась улыбка.

Хазляндия. Шванбург. Управление Военной Деятельностью Хазляндии. 29 синка 692 года 11:08

Сопляк-сержант постучался и вошёл в кабинет.

— Герр-герр генерал, — начал он, — мы нашли его. Мы нашли «Козерога».

— Парень, — начал хозяин кабинета, — ты ошибся дверью. Я Панцер. Я генерал танковых войск. Гробуч этажом выше, — он указал пальцем наверх.

Сандзюния. Монио. Бюро Разведывательной Разведки. 29 синка 692 года 11:09

Небольшой адмирал Обкусаки вошёл в освещенную красными лампами фотолабораторию, немного запутавшись при входе в чёрных шторах. За огромным увеличителем сидел низенький человечек. Он крутил ручку прокрутки то в одну, то в другую сторону.

— Ну, как? — спросил Обкусаки.

— Мы нашли его, адмирала-сан, — ответил человечек и повернулся к адмиралу, — мы нашли «Козерога».

Фамлёдия. Одиссей. Управление Разведкой («Мантьё»). 29 синка 692 года 11:10

— Только одна проблема, — сказал капитан. — Эта акватория является территориальными водами Белодолии.

— От» чёрт, — выругался Кукишьер.

Пуссляндия. Бигбридж. Министерство Околопуссляндских Дел. 29 синка 692 года 11:11

— Вот чёрт, — выругался Спай, всё ещё лёжа на полу.

Хазляндия. Шванбург. Управление Военной Деятельностью Хазляндии. 29 синка 692 года 11:12

— Вот чёрт! — сказал хозяин кабинета. — Парень, я тебе сказал: «этажом выше».

Сандзюния. Монио. Бюро Разведывательной Разведки. 29 синка 692 года 11:13

— Вот чёрт, — выругался адмирал Обкусаки. — Где «Буцефал»?

— Он сейчас в Стоячем океане. Испытывает новые торпеды подлёдного лова, то есть взрыва. Придёт только через месяц.

— Отправьте радиограмму, пусть приходит срочно. А я сообщу Императору. Сорок восемь тысяч фунтов золота, это не шуточки. Банзай!

— Но он сможет прийти только через неделю.

— Всё равно, банзай!

Фамлёдия. Одиссей. Управление Разведкой («Мантьё»). 29 синка 692 года 11:14

— Капитан, — сказал Кукишьер, — у вас есть мазь от ожогов?

— Можно посмотреть в аптечке.

— Ладно. Что у нас есть из того, чем можно поднять со дна сорок восемь тысяч фунтов золота?

— Ну, есть несколько таких подъёмных судов.

— Поменьше. Операцию надо провести тайно. По белодольским законам нам надо отдать в их казну две третьи всего, а это тридцать две тысячи фунтов. А если с ними, то только половину. К тому же у них хорошо воруют. Растащат наше золото… — адмирал продолжал тревожно рассматривать палец. — Идея! Купите лицензию на отлов рыбы в этих водах и перекрасьте какой-нибудь корабль. Под рыбацкий. Он находится в зоне отлова?

— Да.

— Какая точность аэрофотосъёмки?

— Полсекунды туда и обратно.

— Хм, двенадцатая кабельтова… Хорошо, начинайте работу сегодня. А я позвоню президенту. Сорок восемь тысяч…

Пуссляндия. Бигбридж. Министерство Околопуссляндских Дел. 29 синка 692 года 11:15

— Приготовьте к полёту наш аэроплан «Биовульф». Он должен прилететь к месту через два дня. Неделю на сборы, — сказал Спай. — Оборудуйте его кранами и поставьте аса.

— Есть, сэр, — ответил майор.

— Да, ещё, — Спай наконец-то встал и поставил стул на четыре ножки. Он отряхнулся, машинально подошёл к граммофону и поднял иглу. Музыка всё ещё играла. Спай остановил пластинку, снял её, покрутил на пальцах и сложил вдвое прямо через центр, потом ещё вдвое и, наконец, от граммофонной пластинки радиусом в фут остался маленький треугольник винила, который Спай положил в нагрудный карман. Затем он подошёл к шкафу, открыл нижнюю его дверцу. Там оказался точно такой же граммофон с точно такой же пластинкой. Спай поднял иглу, музыка прекратилась. — Ты этого не видел, — скороговоркой сказал он.

Хазляндия. Шванбург. Управление Военной Деятельностью Хазляндии. 29 синка 692 года 11:16

— Парень, — сказал хозяин кабинета, — я тебя пристрелю! Я сказал, этажом выше!!!

Из истории фрегата «Козерог»

Фрегат «Козерог» построили за сто сорок один год до этой истории, для войны между Сандзюней и Хазляндией. Имевший большой трюм «Козерог» часто использовали как грузовой корабль. Между прочим, хорошо вооружённый грузовой корабль.

Так фрегат и ходил по морям, пока не кончилась война. По Стербриджскому мирному договору Сандзюния выплачивала Хазляндии репарацию в размере шестисот миллионов хазляндских открыток золотом и отдавала несколько островов в Чайнайском океане. За перевозку репарации ответственность несла Хазляндия (она не доверяла «этим узкоглазым», как выразился кайзер-победитель Герхард IV), то золото погрузили на прибывший в Монио фрегат «Козерог».

После Монио «Козерог» завернул в Белодольский порт Потерька для пополнения запасов пресной воды и продовольствия и уже нагруженный отбыл в порт Герртунг на берегах Хазляндии. По пути встретилась фрегату буря, натолкнула его на рифы. Корабль затонул у берегов Белодолии. Всякие попытки найти его оканчивались неудачами.

Но не теперь…

Стоячий океан. Под ледяной толщей. 30 синка 692 года 23:45

В это время подводная лодка «Буцефал» шла подо льдом. Она сегодня испытала четыре торпеды подлёдного лова… то есть взрыва. На борту тянулась «ночь». Все спали. И лишь вахтёры несли свои тихие и сонные вахты.

Капитан «Буцефала», Подлодкасан, сидел сейчас в передней рубке и смотрел, как рыбы лениво расходились перед подлодкой. Иногда проплывали блестящие серебристые стаи селёдки, иногда встречалась горбуша. Капитан сидел в позе мыслитель в одиночестве. Эта идиллия подводного капитана длилась до тех пор, пока не прибежал радист.

— Капитан, — крикнул радист так, что капитан вздрогнул и ошалело посмотрел на него. — Радиограмма.

— Читай, — уныло приказал капитан.

— Танцуйте!

— А на гауптвахту?

— «КАПИТАНУ ПОДЛОДКАСАНУ ТЧК СРОЧНО ПРИБЫТЬ В МОНИО ТЧК АДМИРАЛ ОБКУСАКИ». Передана на секретной волне

— Хм….Поднимайте штурмана. Поднимайте мотористов. Разворачиваемся.

— Есть, — радист убежал.

Подлодкасан повернулся к рыбам и продолжил их рассматривать.

Фамлёдия. Пион. Порт. 31 синка 692 года 6:47

Перекрашенный в серый цвет в доке Пиона стоял корабль Академии Наук «Альтаир». Он специализировался на исследованиях морского дна и подъёмах со дна объектоа. Отдельная гордость — подъёмный суперкран «Голиаф» — скрыт в кубрике. Вообще «Альтаир» несколько неуклюже выглядел как рыболовецкое судно. Он был в шестьдесят футов длиной и пятнадцать шириной. Да, он очень широк.

В морских каталогах кораблей «Альтаир» значился как научный корабль. Значит, он имел право входа в любые территориальные воды. Но совершать действия в этих водах мог лишь с соответствующим разрешением. Оно стоило очень дорого, и ещё надо было делиться с государством-хранителем. Имея же рыбацкую окраску и разрешение на лов рыбы «Альтаир», мог за мизер поднять золото, пока его не заметят.

Итак, «Альтаир» находился в доке. Ещё сырая краска плохо пахла, и матросы стояли на палубе и любовались морем в респираторах.

Боцман же находился на берегу и курил великолепную трубку из первосортного вереска купленная на базаре в Пористане. Ещё чего доброго закуришь на этой «зажигалке» и отправишься праотцам. Капитан был на палубе в противогаз, поверх того — фуражка.

По докам проходили военные. Шли они все дружно толпой. Вот они прошли один корабль. Второй. Третий и подошли к «Альтаиру». Взобрались на борт и подошли к капитану.

— Вы капитан «Альтаира», Клод Риссьюр? — спросил тот, что был в центре.

— Бу-бу-бу, — последовал ответ.

— Что?

— Бу, — капитан снял противогаз, — я говорю, я. Я и капитан «Альтаира», и Клод, и Риссьюр, — после этих слов капитан снова надел противогаз.

— Вам тут задание и водолазы.

— Бу-бу-бу? — интонации были скорее вопросительные, чем утвердительные.

— Что?

— Я говорю, — капитан снова снял противогаз. — Военные?

— Да.

— Профессионалы?

— Конечно.

— Тогда хорошо.

По докам проходила торговка цветами. Она предлагала купить розы и маки матросам. Вот она взошла на «Альтаир» и вежливо с улыбкой сказала:

— Матросики, не хотите купить цветочков? — она посмотрела на товар, как бы говоря: «эти». Затем улыбка исчезла. Все цветы как по команде быстро завяли. Торговка со слезами убежала.

— Ладно, — сказал человек и сквозь толпу верных людей попытался протиснуть конверт. Конверт дошёл до капитана весь помятый. — Здесь курс. Желаю удачи. Бильер, Вильер, Гильер, Дильер остаётесь. Поступаете в распоряжение капитана Риссьюра.

— Есть, — машинально ответили четверо с краю и вышли из толпы. После чего военные ушли, оставив только команду и водолазов.

Капитан рассмотрел конверт. На нём — буквы: «Вскрыть 31 синка в 7:00». Капитан посмотрел на часы и вскрыл конверт. В нём была карта и несколько фотографий аэрофотосъёмки.

— Догишьер, — крикнул капитан боцману, — мы отходим. И не забудьте затушить трубку. Отдать швартовы! Отходим.

Боцман прыжками долетел до мостика, пробежал по нему на палубу и убрал. Команда забегала по кораблю, и началось…

Хазляндия. Шванбург. Управление Военной Деятельностью Хазляндии. 31 синка 692 года 14:18

— Парень, — начал Панцер и встал из-за стола, — я тебе что сказал? — одним механическим движением Панцер схватил сержанта за правое ухо, тот даже пискнуть не успел. — Я Панцер, — другим механическим движением генерал рванул ухо вниз, так что голова сержанта чуть не врезалась в пол, а сам сержант чуть не упал. Теперь его глаза смотрели на ботинки Панцера. Хорошие были ботинки. Из отличной кожи и отличного покроя. Носки оббиты жестью. — Это мои ботинки. В них носки. Видишь?

— Вижу, — кротко ответил сержант.

— Пошли, — Панцер потянул за ухо сержанта. Они вышли в коридор, прошли до лестницы, поднялись на один этаж и направились к кабинету маршала Гробуча, постучались. — Герр-герр генерал, разрешите войти? — вежливо спросил Панцер.

— Входите, — ответили за дверью. Панцер потянул за собой сержанта.

Кабинет маршала был поистине огромный. Посередине стоял большой стол, за ним стояло складное кресло, какие обычно используют в армии генералы и адмиралы на полях и морях сражений. Позади кресла расположилась армейская палатка, а перед ней горел костёр с котелком. Дым от костра уходил в окно. У палатки — ушат с водой. В нём мокли портянки. Ещё портянки весели на верёвке, тянувшейся от одной стены к другой. На стенах висели закопчёные портреты великих полководцев. Гробуч сидел возле костра по-турецки и пробовал из котелка варево.

— Садитесь, — предложил маршал Великой Империи Гробуч. Панцер послушно сел по-пористански, уводя за собой сержанта. — Зачем пришли? Угощайтесь, — Гробуч предложил котелок, в котелке кипела каша.

— Спасибо, — отказался вежливо Панцер, — я поел.

— А я с удовольствием, — сказал сержант, и генерал наконец-то отпустил его ухо, ставшее красным. Маршал достал из палатки армейскую тарелку, алюминиевую ложку с гербом на ручке и кусок хлеба армейского стандарта ровно полтора на пять дюймов. — Два дня не ел.

— А не надо было два дня шляться по управлению. Карту себе купи. А ещё сержант, — маршал наложил солдату каши, и он принялся за неё.

— Так зачем пришли? — сказал маршал, взял котелок и тоже принялся есть.

— Я вот и говорю, ошибся дверью. Два раза меня доставал.

— Не два, а три, — не отнимаясь от каши, поправил генерала сержант.

— Помолчи. У него к вам дело, — сказал Панцер Гробучу.

— Какое? — спросил маршал, продолжая есть.

— Герр-герр генерал, — начал сержант и отложил тарелку, «герр генералом» Гробуча называли ещё с тех времён, когда тот не был маршалом, а генералом, вот привычка и осталась. Но чтобы как-то его отличать от прочих генералов, добавляли второе уважительное «герр». — Мы нашли его, нашли «Козерога».

Маршал остановился. Он начал медленно пережёвывать. Затем проглотил.

— Координаты точные?

— Да. Точность секстанта в полсекунды. Аэрофотосъёмка.

— Секс… чего? — спросил Панцер.

— Панцер, — обратился Гробуч к танковому генералу. — Вы сухопутная крыса. Вы не поймёте. Продолжай, — обратился маршал к сержанту.

— Тут у меня координаты, — с этими словами сержант залез в свой нагрудной карман и достал оттуда кусок твёрдого картона. — Вот, — он протянул его маршалу.

— Та-а-ак, — протянул маршал, приступая к чтению. — Где это?

— Территориальные воды Белодолии.

— Вот чёрт! Так, — повторил Гробуч, встал, походил по кабинету и затем сел за стол. Он поднял трубку телефона и сказал Панцеру. — С Белодолией у нас хорошие отношения. Фридрих всё-таки кузен Михаила MIII. Попробуем запустить туда «Циприта», — в трубке прозвучал голос секретаря:

— Да, герр-герр генерал, — сказал он мягким голосом.

— Соедините с адмиралом Вазерфаллом.

— Есть.

— Я слушаю, герр-герр генерал, — возник в трубке голос адмирала.

— Приготовьте наш суперлинкор «Циприт». Вы поведёте его к берегам Белодолии. И зайдите ко мне сейчас.

— Бегу.

Пошли короткие гудки. Гробуч положил трубку. Сержант снова принялся за кашу. Дверь открылась, на пороге возник низкий адмирал Вазерфалл. Увидев сержанта, он сказал:

— И ты здесь. Дошел, наконец, — он заметил Панцера. — Здорово, сухопутный.

— Здорово, морской, — ответил в той же манере танковый генерал.

— Ну что, Рудольфыч, — сказал адмирал, повернувшись к маршалу. — Куда идти?

— Сюда, — маршал протянул ему координаты, адмирал своими короткими шажками подбежал к нему и схватил кусок картона.

— Так, — сказал адмирал, читая и шевеля усами. — Белодолия. In partibus infedelium⁶. А вы уверены? суперлинкор заметят, advocatus Hasland⁷. А вы сами знаете, что в Белодолии жестокое правосудие. Чуть что — на каторгу до mori⁸.

— Там всего час делов-то.

— А что за дела?

— «Козерог».

— Как? — адмирал закашлялся. — Сорок восемь тысяч фунтов золота, votum procura⁹.

— Именно.

— Да… Дела.

— Придумайте легенду и поднимите. И скорей. А то мы и так два дня потеряли. — Гробуч посмотрел на сержанта, который уже сидел и слушал увлекательную беседу, хотя никакого права-допуска на это развлечение и не имел

— Если мне мой глобус не изменяет, — адмирал постучал себя по голове указательным пальцем. — Это рыбацкая зона и незамеченными мы не останемся. Там лодок больше чем килек в банке с компотом. Тем более грунт поднимется. Не думаю, что смогу. Всё это надо сделать lege artis¹⁰.

— Ну, постарайтесь. А для верности я дам вам генерала Катера.

— Нет, боже упаси. Не надо. Я сам лучше! Ego sum Ens Omnipotens.¹¹

— Нет, возьмёте.

— Не возьму. И не просите. Я буду один… Ну и Дерман, конечно.

— Возьмёте.

— Нет.

— Да.

— Нет.

— Да!

— Нет!

— Да!!

— Нет!!!

— Да!!!

— Нет!!!

— У вас семья есть? А дети? А собака? А тараканы?..

— Ладно, давайте, — адмирала схватили за живое и он не мог никак отказаться.

— Вот и хорошо, — сказал Гробуч и поднял трубку, — Катера ко мне…

Через минуту прибежал генерал морской пехоты, одетый по форме: чёрный берет, чёрный китель, чёрные брюки, чёрный ремень и жёлтая медаль «Героя Хазляндии» — она неудачно вписывалась в одеяния.

— Герр-герр генерал, здравия желаю, — начал он, — зачем звали?

— Дельце есть.

— А что за фуфло?

— Поднять «Козерога».

— А без меня опупеете?

— Это территория Белодолии.

— Это лажа. Ну что же, давайте. А на чём поплывём?

— Пойдём, — недовольно поправил адмирал. — Плавает, сам знаешь что, navigans¹².

— На «Циприте», — терпеливо ответил Гробуч.

— Это клёво.

— Хорошо, что «клёво». Ну что же готовьте «Циприт» адмирал, а вы, генерал Катер, свою морскую пехоту и начинайте.

— Мы сделаем это, — сказал адмирал.

— Раз плюнуть, — добавил Катер, — и растереть.

Хазляндия. Порт Хавбурга. 1 ро 692 года 7:59

«Циприт» стоял в гавани. Он занимал весь причал от края и до края. Над «Ципритом» на гранитной плите значилась надпись белой фосфорической краской: «Танкеры Дольтер, Вольтер, Мега Вольтер». Однако её перечёркнули красной краской и сверху приписали кривоватые белые буквы: «Линкор «Циприт».

При ширине в сто футов суперлинкор имел длину в две тысячи шестьдесят и осадку в сорок. На носу и корме располагались по две большие угловатые башни с пушками калибром четырнадцать дюймов. По бокам же стояло по шесть малых башен, по четыре автоматических пулемёта и по восемь торпедных аппаратов. На нижней палубе можно играть в легбол, что матросы и делали. В трюмах находилось несколько десятков тонн угля и взрывчатки. Если в трюм кто-нибудь кинул бы спичку, то Хавбург уже не стоял на своём месте, а витал бы где-нибудь в стратосфере. Но трюм хорошо охранялся, имел современную систему пожаротушения, пока находился в порту и в море, так что порты не боялись и спали спокойно похрапывая. На «Циприте» даже работали свои: магазинчик, ресторан, гостиница и типография. На корме имелись шлюпки и гидросамолёт. Последний скидывали в море, и он взлетал… если при падении ничего особенно себе не повредил.

В то утро на капитанский мостик взошли: капитан первого ранга Иоганн Дерман и адмирал Рудольф Вазерфалл. Карманные часы адмирала отпели восемь часов. Хозяин достал их из кармана и подкрутил. Затем взял со стола бинокль и посмотрел вдаль, в сторону берега.

— Ну и где эта хвалённая морская пехота? — спросил Дерман.

— Генерал Катер пунктуален, homo punctuales¹³. Хотя и морской пехотинец, — ответил адмирал. — пехотинец всё-таки, хоть и морской.

— Зачем мы его взяли?

— Не взяли. Нам его дали. Верней всучили, навязали, et caetera, et caetera¹⁴, — адмирал всё смотрел в бинокль. — Идёт он. Вон его ребята. Спускаемся, — и адмирал с капитаном пошли на нижнюю палубу.

Что касается Катера, то он был вполне неплохим человеком. Высокий, стройный, сильный, хороший лидер, остряк, но большой сквернослов. Из всего катеровского словарного запаса тридцать два процента составляли слова, не употребляемые при женщинах и детях, тридцать процентов — названия оружия и оставшиеся тридцать девять процентов — общеупотребительные существительные, глаголы, прилагательные, причастия, союзы, предлоги, наречия и деепричастия. Так как женщины и дети в хазляндской армии не служили, Катеру пощёчину ещё никто не залепил. Но всё же имелась одна женщина, выслушивавшая эти выражения — его жена. Она всё время ходила в военном мундире, готовила военный паёк и стирала портянки. Ей приходилось терпеть речи своего мужа, от которых даже листья деревьев скручивались в трубочку. Но, несмотря на всё это Катер был отличным полководцем, и морская пехота Хазляндии считалась одной из лучших в мире.

Мне, конечно, можно было бы, и заменять некоторые нецензурные выражения синонимами, общепонятными сокращениями, но тогда повесть выросла в четыре раза объёмней и раза в три — непонятней. Ведь, одним словом Катер выражал огромное количество эпитетов и метафор, и заменить которые одним словом невозможно. Так что терпите.

Стройная толпа морских пехотинцев шла по гавани. Впереди «гарцевал» генерал Катер. Одетый в походный мундир морского пехотинца. Отличавшейся от прочих головным убором — чёрным беретом с пришитым кусочком ткани, кое-как напоминавшей цвета флага Хазляндии.

— Где вы ходите?! — сразу спросил адмирал генерала и достал свои карманные часы. Ему очень хотелось помелькать циферблатом с невертикальной большой стрелкой перед носом Катера, чтобы хорошенько поставить его на место. Но рост адмиралу не позволял это сделать и маятник этот болтался на уровне генералова пупка. — Имейте совесть. Война ждать не будет! Уже восемь часов одна минута и двадцать одна секунда.

— Двадцать две, — робко и как бы невзначай поправил капитан.

— Это ещё хуже. Где наша доблестная Хазляндская пунктуальность? Вам нельзя procura¹⁵!

— Знаешь, засунь эту пунктуальность, знаешь куда?! — ответил адмиралу Катер. — Твои часы спешат.

— Мои часы спешить не могут. Это сверхточный хазляндский хронометр фирмы «Сайрил» первого класса точности. Его мне подарил сам король, — адмирал указал на гравировку с обратной стороны и подчеркнул ногтём самые важные слова: «от Фридриха II1/2».

— Ральф, — спокойно позвал Катер своего адъютанта.

Подбежал солдат. В руках он держал радиоприёмник. Тот сначала молчал, потом пошли позывные, а затем появился голос диктора:

— Итак, в Шванбурге восемь часов, в Хавбурге восемь. Сейчас нов…

— Достаточно, — прервал его Катер, и Ральф ушёл. Катер вопросительно и с сарказмом посмотрел на морских волков.

Те сделали грустные лица.

— На борт, быстро! — нашёлся наконец-то Дерман и скомандовал.

Катер побежал на суперлинкор, а за ним его ребята. Когда все прошли, адмирал посмотрел на капитана и сказал:

— Главное ему надо pleno jure¹⁶ показать кто в море хозяин, пусть себе не воображает.

— Я понял, — кивнул капитан, и они вместе пошли в рубку. — Мы, морские, должны держаться вместе, чтобы сухопутные знали своё место.

В рубке уже стоял у штурвала матрос и ждал приказов. Капитан и адмирал вошли в рубку, и капитан сразу крикнул в рупор:

— Убрать мостик, все по местам, отдать швартовы, машины, полный!!!

— Incipiam¹⁷, — добавил адмирал.

Зазвенел машинный телеграф, из труб повалил чёрный дым, матросы забегали по кораблю и появились первые пузыри под кормой.

Пуссляндия. Аэропорт Аирсити близ Бигбриджа. 5 ро 692 года 21:36

Длинная взлётно-посадочная полоса уходила за горизонт. Возле неё стоял маленький деревянный домик, а над ним значилось: «Аирсити». На крыше этого домика развевались барометр, флюгер и огромный термометр. На шедшей от домика дороге стояло несколько грузовиков с цистернами и фургонов с королевскими номерами. Грузовики пусты, а водители в них скучали. Справа от взлётно-посадочной полосы расстилалось синее море. Оно блестело на солнце, а над ним кричали чайки. На море покачивался, раскинув крылья, огромный гидросамолёт. На фюзеляже и на крыльях которого красовалась синяя строгая надпись: «Биовульф».

И тут в нашем произведении не обошлось без гигантов. Триста футов длиной, а высотой аж целых пятьдесят. Огромное крыло его могло укрыть целую роту. Четыре мощных самолётных двигателя марки «Лорд Дим» с золотыми буквами «Л-Д инк.» на боках разгоняли самолёт до двух сотен миль в час. На крыльях и на носу стояли пулемётные башни большого калибра. Мощные поплавки могли послужить и спасательными шлюпками для экипажа, если не повезёт. В мирное время «Биовульф» перевозили пассажиров, но сейчас, в не мирное время, и «Биовульф» сиал десантным самолётом или, в крайнем случае, бомбовозом.

Его назвали в честь древнего героя пуссляндского эпоса. Смелого и ловкого рыцаря. С Хазляндского же название переводилось, как «биологический волк», но из-за Свайн-Эберской войны пуссляндские филологи наотрез отказались принимать такое происхождение его имени.

И вся эта гордость пуссляндской авиастроительной промышленности привязана к земле обыкновенным канатом в два пальца толщиной, а рядом на берегу сидел её пилот и курил трубку. Он всё время посматривал на часы. И «время привело» к нему четыре «Ириса», из которых вышли несколько человек.

— Вы пилот этой «мухи»? — спросил один из них.

Пилот узнал его, встал и выпрямился.

— Да, — ответил он, — я Рональд Толкин.

— Вот ваш курс. И ваши люди. И разрешение на воздушный коридор. Всё здесь. Вам нужно провернуть одну операцию, — человек протянул пилоту толстый конверт. — Удачи.

— Спасибо, сэр.

— Пожалуйста.

— Но почему я один?

— Это приказ полковника Спая.

Человек сел в свой лимузин и уехал. Остальные «Ирисы» потянулись за ним. Люди остались.

— Ну, что же, — сказал пилот и указал на мостик, спускавшийся с самолёта, — стюардессы у нас нет, так что, по-простому лично прошу на борт.

Когда все расселись по местам, отвязали канат и убрали мостик. Толкин сел на своё место и сказал в микрофон:

— Итак, — отдающий металлом голос пилота разошелся по салону, — всем пристегнуть ремни, не курить, не сорить, — пилот открыл конверт и начал просматривать курс, — следующая остановка, — он нашёл координаты, — мамочка моя. Белодолия, — пилот некоторое время молчал. — Не волнуйтесь, братцы, всё будет в абажуре, — он отложил бумаги и достал ключ из кармана с брелоком в форме черепа. — Попорхали!

Ключ повернулся в замке, и загудели моторы. Гидросамолёт развернулся в море и начал разгонятся, рассекая волны. Вот он оторвал нос от воды, вот поднялись поплавки и, наконец, весь громадный «Биовульф» летел над водной гладью…

Побережье Блэкнии. 6 ро 692 года 13:07

Так как «Козерог» находился на равном расстоянии, как от Пиона, так и от Хавбурга. Экспедиции выбрали разные пути. «Альтаир» шёл западным путём через Вернский океан и южные берега Западной Федерации, а «Циприт» восточным путём через Верчский и Чайный океаны, возле побережий Чернии, Пористана, Чайная и Блэкнии. «Биовульф» летел через Белодолию и Чайнай. «Альтаиру» и «Циприту» на весь путь придётся затратить две недели, «Биовульфу» почти три дня. Но стоит помнить и про «Буцефал», следующий на юг в Монио.

«Циприт» шёл в Лоурнейском проливе. Слева тянулись пустынные берега Пористана, справа — зеленоватые тропические колонии Пуссляндии — Блэкнии. На капитанском мостике суперлинкора находились капитан, адмирал и генерал. Вазерфалл держал в руках огромный бинокль и смотрел направо, в сторону Блэкнии. С берега на них с интересом и некоторой ненавистью наблюдали башни пушек береговой охраны. Все молчали.

— Может, спустить флаг? — предложил Катер.

— Да ты что?!! — как один набросились на него адмирал и капитан.

— У тебя все дома, сухопутная крыса? — спросил (мягко говоря) его Дерман. — Флаг на флоте — это честь. Мы не должны его спускать ни в коем случае. Мы не боимся каких-то там недоумков пуссляндцев!!! — после последних слов на берегу закопошились. Прозвучало несколько пуссляндских военных команд. Затем башни закрутились, и прозвучал залп из нескольких орудий. — Вот недоумки, — суперлинкор тряхануло, зазвенело, пошёл гул, а за ним и взрывы.

— Да, скоты ещё те, — поддержал его Катер.

— Куда попали?!! — спросил капитан вниз.

— Правый борт! Прямо в ватерлинию! — ответил ему старпом.

— Пробили?!!

— Да, мы начинаем терять остойчивость!!!

— Огонь из всех башен по башням!

— Своим?!

— Идиот, противника!!!

— Есть, — старпом взял рупор и крикнул. — Из всех орудий, по башням, пли!!!

С суперлинкора раздались залпы пушек, пулемётов и миномётов. На берегу всё покрылось дымом.

— Машина, — прокричал капитан в рубку, — на полный, вперёд!!!

— Есть, герр капитан! — раздалось оттуда под звон машинного телеграфа.

Дым из труб повалил энергичней, винты завращались как ведьмины коты, «Циприт» толкнуло резко вперёд. Все волновались.

— Слушайте, — наконец заговорил Катер, — я на вашей качке сверну себе башню. Вот сейчас мне кажется, что я вроде бухой и криво стою.

— Это крен, — сказал адмирал, — вода заливает пробоину. Похоже, нам грозит regressum ad infinitum¹⁸.

— Надо где-то починится, — предложил Дерман.

— Только пройдём пролив, — добавил адмирал. — Не хватало ещё чиниться прямо напротив corpus viles¹⁹.

— Старпом, сколько крен?

— Одиннадцать градусов, — донеслось снизу.

— Это плохо. При сорока пяти узлах придётся тянуться пять дней.

— Протерпим, — ответил Катер.

А сзади уже очнулись вражеские башни и продолжили стрелять в уходящий раненный в самое чувствительное место суперлинкор.

Белодолия. Побережье озера Команика. 6 ро 692 года 15:04

Тем временем над Белодолией летел «Биовульф». Толкин уже вёл свою машину почти сутки. Он попивал кофе с булочками и изредка поправлял несовершенный автопилот: на педали газа стояла труба, а к штурвал — привязана верёвка.

Океанологу Джефри Болдингу захотелось в туалет.

— Вы не скажете, где здесь туалет? — робко спрашивал он пассажиров.

— Не знаю, — отвечали ему и лишь последний сказал:

— В конце салона.

— Большое спасибо, — и океанолог затрусил к концу хвосту.

Там он увидел две двери. На одной из них были нарисованы два нуля. Джефри подошёл к ней и дернул рычаг.

— Капитан, — крикнул Толкину солдат, и лётчик чуть не подавился. — У нас один свалился!

— Куда? — спросил пилот, пытаясь унять кашель. — На нижнюю палубу?

— За борт.

— Куда? Как это он?

— Пошёл в туалет и вылетел.

— Давно?

— Секунд восемьдесят назад.

— Садись на место!..

— Чего?

— Место!!!

Солдат пулей вылетел из кабины, и Толкин взял микрофон:

— Пристегнуть ремни и приготовится к перегрузкам, всё будет в абажуре.

Толкин сел на место, стянул верёвку, вытащил трубу и резко дёрнул штурвал вниз. Самолёт вошёл в пике. Он крутился так долго, пока Рональд не различил маленькую точку. Она начала расти и, наконец, различались ноги и руки. Это был он! Рональд выжал из двигателей всё что мог и нагнал океанолога. Он сделал дифферент чуть больше и когда океанолог поравнялся с носом «Биовульфа», то дернул штурвал вверх, и Болдинг ухватился за пулемётную башню мёртвой хваткой. Толкин перевёл самолёт в горизонтальное положение и крикнул в салон (предварительно открыв дверь):

— Кто-нибудь, идите сюда!

Один учёный отцепил ремни и, шевеля ватно-свинцовыми ногами, прибежал в кабину.

— Держите так, и не отпускайте! — пилот показал, как держать штурвал и, как нажимать на какую педаль, посадил учёного и сам убежал.

Он достал фонарик, открыл люк на полу салона и пролез в него. Согнувшись он быстро пробежал к носу и залез в прозрачную пулемётную башню. Из её стеклянного купола открывался бы великолепный вид на поля аграрной Белодолии и на великолепное красивейшее чистое пресное озеро Команика, если бы не трясущийся океанолог. Рональд откинул крышку и, его лицо обдала струя холодного воздуха, схватил бедного учёного за ногу и втащил в башню, успев подмигнуть пилоту-учёному, что сидел в кабине. Отчего последний испугался, встал и убежал в салон.

— Ну, — спросил Толкин, тяжело дыша, — сходил в туалет?

— Ну, я смотрю ведь, — начал оправдываться океанолог, — два нуля, значит туалет. На флоте ведь два нуля всегда туалет.

— Крыса ты морская. Это не два нуля, а две буквы «О», что означает «Открывать Осторожно». Ладно, ты в воздухе этого не сделал?

— Как ведь можно?

— А вот так! Некоторые и не такое вытворяют. Ладно, иди в конец салона и дверь прямо!

— Понял ведь.

Океанолог встал и пошёл к люку, Толкин закрыл крышку башни и последовал за ним.

В салоне он обнаружил того учёного-пилота, пристегнутого по всем правилам, тут же метнулся в кабину и увидел огромный холм прямо по курсу. Толкин выжал полный газ и потянул на себя штурвал, но было поздно. Правый поплавок задел зелёный холм. Самолёт тряхануло, развернуло вправо и понесло к земле. Затем он начал крениться на правое крыло. За холмом разлилось озеро.

— Всем приготовится к жёсткой посадке, и этому неврастенику тоже.

Самолёт начал терять скорость и высоту. Он влетел в воду озера на огромной скорости, оставляя за собой след из рваного металла и щепок. Струи воды тут же поднялись в воздух, оставляя за собой маленькие радуги. Затем «Биовульф» развернулся к берегу и остановился только на пляже.

— Всем имеющим техническое образование и руки из нужного места, приготовиться к ремонту поплавка, — известил всех Рональд.

Побережье Белодолии. 6 ро 692 года 17:04

А в это время «Буцефал» шёл на глубине шести сотен футов в Сандзюнию. Он проходил как раз возле рыбацкой зоны Белодолии.

Капитан подлодки, Подлодкасан стоял в передней рубке со штурманом и старпомом.

— Здесь глубина малая, придётся чуть подняться, — сказал штурман.

— Поднимайтесь, — скомандовал капитан.

Маленький рыболовный баркас «Сопливый» («Sopliviy») шел по искристому Спокойному океану. У его борта находились капитан и старпом — оба опытные рыбаки.

— Slushay menya, — начал капитан и достал палочку динамита. — U nas etih shtuk more. Seychas kinu odnu v more i vsya riba nasha.²⁰

— A eto zakonno?²¹ — спросил старпом.

— Ti durak? Konechno, net.²²

Затарахтели чужие двигатели — это шла рыбоохрана. Капитан быстро спрятал за спину динамит. Они вместе со старпомом проследили за лодкой рыбоохраны. Инспектор с лодки осмотрел баркас, проглядел сети и капитана со старпомом, что-то уж больно по-идиотски улыбались. Но чего только в море не бывает, поэтому инспектор не обратил на это и на руки за спиной у капитана никакого внимания. Когда лодка скрылась за горизонтом, капитан зажёг фитиль, и кинул в море динамит со словами:

— Poehali.²³

Динамит упал в море, оставив за собой всплеск, и сразу же к небу поднялись вода и пламя.

— Капитан, — по селекторной связи доложил акустик, — на поверхности какие-то взрывы. Возможно глубинные бомбы.

— Стоп-машина, — скомандовал Подлодкасан.

Винт замер. «Буцефпл» остановился.

— I istcho²⁴, — капитан поджёг очередной фитиль и кинул новую палочку динамита в воду.

— Может, у них учения? — спросил штурман с надеждой.

— Может, всё может, — предположил Подлодкасан. — Надо переждать.

— I s dlinnim fitilem²⁵, — сказал капитан баркаса и кинул очередную палочку динамита.

— Это ещё что за штучка, — указал штурман на иллюминатор. Где возникло нечто похожее на горящий фальшфейер.

— Динамит!!! — крикнул Подлодкасан, в один прыжок оказался у аварийной кнопки и нажал на неё. Заработали двигатели и на иллюминаторы опустились железные шторки. — Фу, — сказал капитан с облегчением, открыл рот и высунул язык. Его немного трясло. Раздались: взрыв за шторками и треск стекла. — А это уже мелочи. Главное мы спасены. Ну и глубинные бомбы у белодольцев…

Из бортового журнала боевого суперлинкора «Циприт» (с 6 по 11 ро 692 года)

6 ро. Проходя Лоуренский пролив были подбиты врагом. Вынуждены набрать скорость до 45 уз. И, пройдя пролив, произвести самостоятельный ремонт. Пройдено 897 миль.

7 ро. Потеряли остойчивость. Крен в девятнадцать градусов на правый борт. Прошли 1056 миль. Начинаем тонуть.

8 ро. Начинаем заворачивать направо, руль приходится держать на четыре румба влево. Пройдено 1079 миль.

9 ро. На пять румбов влево. Тонем потихоньку. Команда волнуется, приходится их дополнительно поить ромом с бромом. Пройдено 1023 мили.

10 ро. Адмирал Вазерфалл выпил и подрался с генералом Катером из-за применения узлов на флоте. Я (капитан первого ранга Дерман) предложил соревнование на знание морских узлов с практикой, т.е. завязыванием. Адмирала унесли в его личную каюту в кашпо из каната, что он сам для себя связал. Продолжаем тонуть. Пройдено 1045 миль.

11 ро. Адмирал в своей каюте кричал: «Выпустите. Замуровали. Canes materes!..²⁶ Катеру уши оторву». И ещё несколько выражений на древнепламерском, видимо, неприличного содержания. Пришвартовались у берегов Чайная, в районе горной системы Хребет. Пройдено 1006 миль.

Из бортового журнала гидросамолёта «Биовульф» (с 6 по 20 ро 692 года)

6 ро. Из-за двух дураков потерпели крушение в побережье озера Команика. Повреждён правый поплавок.

7 ро. Приступили к ремонту поплавка. Кончился хороший табак. Местная трава плохо годится для курева.

8 ро. Ремонтируем поплавок. Маюсь без табака. Начали являться черти. Табака у них не оказалось.

9 ро. Во время ремонта табака…, то есть поплавка, встретились с местными. Чуть не убили (они). Угостили своим табаком. Всё-таки дружелюбный этот народ белодольцы, но с непонятным, диким языком.

10 ро — 16 ро (написано задним числом). Отхожу от табака. Тошнит. В основном нахожусь без памяти. Во сне брежу чем-то. Океанологи и археологи не рискнули повторить. Ну и табак у этих белодольцев. Понял на примере пословицу: «Что белодольцу хорошо, то хазляндцу — смерть».

17 ро. Закончен ремонт поплавка. Попытались взлететь. Куда делось топливо? Белодольцы!

18 ро. Ищем топливо.

19 ро. Топливо нашли в канистрах с «Биовульфа» (никакой совести, даже маркировку не содрали). Это чем же они занимались, когда я был без памяти?

20 ро. Взлёт.

Из бортового журнала подводной лодки «Буцефал» (с 6 по 16 ро 692 года)

6 ро. Попали в зону учений войск Белодолии. Получили повреждения от мощной глубинной бомбы (разбит фонарь и несколько иллюминаторов в передней рубке). Затаились на дне и ждём. Глубина 784 фута.

7 ро — 14 ро. Ждём. Никаких шумов на поверхности не было замечено. Ждём.

15 ро. Приступили к ремонту иллюминаторов. Произвели замену.

16 ро. Запустили двигатели и двинулись с места.

Чайнай. Горная система Хребет. 11 ро 692 года 12:04

Уже час ремонтировали «Циприт». Капитан, старпом и боцман руководили ремонтом. Усталые матросы в тельняшках сначала вычерпывали воду из трюма, затем начали его высушивать нагревателями и вентиляторами. «Циприту» досталось на орехи. Он стоял на берегу поверженный, а вокруг него как муравьи копошились матросы с листами железа и балками. По дыре бегал с ацетиленовой горелкой матрос и приваривал разные балки к таким же листам.

Уже час адмирал и генерал скучали. Они стояли на капитанском мостике и смотрели на всё происходящее на правом борту.

— Да, — сказал адмирал и зевнул. — Скукота. Даже качки нет. Не люблю, когда нет качки. Hoc pretium²⁷. Там внизу происходит recreatio ex atomis individui²⁸. А тут — скукота, — адмирал снова зевнул.

— А не пройтись ли нам по суше? — спросил его генерал. — Как вы выражаетесь, как сухопутные крысы?

— Идея. Идея. Идея! — адмирал аж подпрыгнул, но роста ему это не прибавило. — Мы пройдёмся, посмотрим, что там, in partibus infedelium.

— Это я сказал.

— Извини, я не слышал.

— Глух как тетерев.

— Сам такой, lupus²⁹!

— Генерал адмиралу lupus est³⁰, а также враг.

— Ну, ладно, хватит, пошли.

Адмирал и генерал спустились с мостика на палубу, затем с палубы на песок и отправились гулять. Генерал вдыхал запах берега, адмирал — побережья. Что ж, таковы их разные характеры. Впереди огромными шагами шёл генерал Катер, позади бежал мелкими шажками адмирал Вазерфалл. Он всё время повторял: «festina lente»³¹. Генерал останавливался и ждал адмирала. Затем он спрашивал адмирала: «Тебя как такого на флот-то взяли?» — «По блату», — отвечал адмирал, и на этом разговор оканчивался.

Вскоре они прошли так далеко, что море, бывшее для них ориентиром, исчезло за горами. А шум затерялся в вершинах и лощинах.

Они шли по какой-то петлявшей, будто пьяной тропинке и увидели человека. Он был одет в тогу салатного цвета, а на голове его барахталась обильная немытая шевелюра. Волосы доходили до плеч. Это был мужчина, что оказалось сложным для определения. Лицо — чуть смуглое, но на чайнайское не похожее ничем.

— Да это же даорасист, — воскликнул, наконец, адмирал.

— Кто? — спросил Катер. Этого слова он никогда не слышал. Может, какое новое ругательство.

— Даорасист. Вера есть такая, даорасизм.

— Расизм? Это придумал этот расизм Дао или против дао? Ни хрена не понял.

— Даорасизм — это гуманистическая религия. Люди, ее исповедующие, очень добры и никому не делают зла. А лишь медитируют, homo moralis³².

— Значит, армии нет. Хреново. Ты чайнайский язык знаешь?

— Нет. Да они и не на чайнайском говорят.

— Вы хазляндцы? — наконец спросил лохматый человек.

— Д-да… — изумлённо сказали в один голос адмирал и генерал.

— Я сразу понял. Здравствуйте, братья!

— Так ты мой брат?! — спросил генерал то ли адмирала, то ли человека. История этого не установила. — Парень. Мой отец, царствие ему небесное, никогда не был в Чайнае! Сюда он не пришперлял, даже если бы захотел. Он сельский учитель был!

— Чего? — вмешался в эти биографические тонкости адмирал.

— Самообороны. Женщин учил защищаться. От кого в деревне можно было защищаться таким матронам, я до сих пор не знаю… От этого преподавания и умер, — грустно закончил Катер.

— От женщин?

— От самообороны. Одна сломала ему во время тренировки два ребра, ногу и руку. Открытый перелом. А перевязать никто не хотел. Они все разбежались, увидев кровь. Так и истёк, — Катер вдруг вспомнил с чего они начали разговор. — Что же касается тебя, Рудольф, то в таком случае твоя мать была каким-то сморчком.

— Не оскорбляй мою маму! У них такое положение: «Все люди братья». Они друг друга почитают.

— А, отлично…

— Пойдёмте за мной, — сказал человек, когда Катер и Вазерфалл этот спор закончили.

— С какой стати? — спросил генерал Катер.

— Да успокойся, ты — приструнил его адмирал, — может, накормят. Бесплатно. Все же люди — братья!

Человек развернулся и пошёл по тропинке. За ним следом поплелись адмирал и генерал. Шли они недолго. Через минут пять все трое вышли к огромному карьеру на дне которого стоял город. Он весь был зелёного цвета, даже стены домов, крыши, тротуары и лошади. Люди ходили в тогах салатового цвета, казалось, что и лица у них такого же салатового цвета. В них ходили даже дети и женщины, не говоря ничего о собаках и коровах. Посередине города возвышался тыквоподобный обветшалый храм во дворе того располагались капище и колодец.

— Ну и как мы спустимся вниз? — поинтересовался Катер. — Кубарем?

— Нет, — ответил спокойно и непринуждённо человек, — здесь есть лестница.

Они обошли по краю карьера и в зарослях нашли заросшие каменные крутые ступени. То и дело адмирал, шедший позади, спотыкался и падал на генерала. Катер за шиворот поднимал Вазерфалла на ноги и после непродолжительной беседы о том, как надо смотреть под ноги и кто он такой после этого, от которой листва в округе сворачивалась в трубочки, они продолжали идти дальше. Они спустились в город, и в лицо им ударил резкий, но поднимающий настроение запах.

— Чем это так пахнуло? — спросил генерал Катер весёлым голосом.

— Это опиум, — пояснил адмирал, — они курят опиум.

— Да? Надо же.

— Надо же.

— Ха-ха.

— Заткнись.

— Вазерфалл, я без ума от тебя, — Катер наклонился и поцеловал адмирала.

— Ничего, — адмирал начал вытирать слюни с лица, — с непривычки и не такое бывает. Пошли отсюда, похоже нас не кормить будут.

— Зачем? Мне здесь нравится.

— Ты здесь погибнешь, они делают дурманящие средства и курят их.

— Да? Клёво здесь.

— Пошли, lupus, — Вазерфалл схватил за рукав Катера и поволок обратно к лестнице.

Но его заметил тот монах, которого они встретили на дороге, и двинулся им наперерез. Он загородил лестницу перед адмиралом и сказал:

— Вы не можете уйти!

— Почему? — спросил адмирал, пытаясь удержать генерала, намеревавшегося расцеловать ближайшую собаку. — Никто не может принуждать своего брата…

— По обычаю: «Кто пришёл в город, не может из него выйти».

— Нет, мы уйдём, что бы вы ни говорили. Даже если бесплатно накормите. Да мне и есть расхотелось…

— Тогда, — монах поднял тогу и достал из-под неё длинный сверкающий меч.

— Эх вы, а я вам procura.

— Что? — Катер от вида меча отрезвел. — И это гуманистическая религия? Ни хрена себе, гуманитарии!

— Я тоже так думал. А другого пути нет?

— Вы уйдёте, только получив «Золотого Тушканчика».

— А когда его дают?

— Каждый год у нас проводится чемпионат деревни по боевым искусствам. Победитель получает кубок «Золотой Тушканчик».

— А по-другому?

Монах показал меч.

— А да, я уже спрашивал, — сказал адмирал. — Катер! Слышишь? Ты должен победить!

— Да понял я. Давай так: я выбиваю из его рук меч и мы бежим…

— И вам в спину летят отравленные стрелы… — продолжил обладавший хорошим слухом монах.

— А, ещё и гребанные отравленные стрелы… А когда турнир?

— Завтра. У нас три ступени. В первой шестнадцать, во второй восемь, в третьей четыре, в четвёртой два участника.

— Вы сказали три.

— Я сказал четыре, — монах показал меч.

— Да, четыре, я точно помню. А побыстрей?

— Только с прошлогодним чемпионом.

— Давайте своего чемпиона, и я свободен?

— Да.

— Ну, до завтра. А я пока пойду, потренируюсь в спортзале «Циприта», — Катер сделал шаг к лестнице, но путь ему преградил монах.

— Тренироваться будете здесь!

— Я понял, — сказал Катер, взглянув на меч. — Я не совсем дурак.

Утром Катер проснулся в бодром настроении и так бы провёл весь день, если бы не вспомнил о поединке. Он начал быстро готовиться: сделал зарядку, пробежал вокруг города, сделал упражнение «поднятие по лестнице вверх», а за ним упражнение «спуск с лестницы кубарем вниз», затем начал поднимать и опускать тяжести, затем отжимание двадцати полотенец, затем качал пресс и кузнецкие меха, и, наконец, плавание по реке кишащей крокодилами (триатлон: плавание, бег, стрельба из лука). Готовый к бою Катер вышел на центральную площадь и сказал:

— Ну, давайте своего чемпиона!

Земля затряслась, вода начала вплескиваться из бочек и чашек от вибрации — началось самое страшное. Из храма вышел победитель. Он был огромен! Высотой в семь футов он еле входил в дверной проём. Мог бы в математической академии служить моделью идеального куба — такой он толстый оказался. Волосы чемпион подвязал зелёной лентой. Он указал на себя, ударив огромным кулаком в грудь, от чего даже сам покачнулся, а земля задрожала, и сказал: «Жолк таньк!» Вчерашний монах перевёл: «Я готов». Из храма вышли ещё два монаха, они несли большую статуэтку тушканчика из золота, поставили её посередине капища на камень. К Катеру сзади подошёл адмирал и сказал:

— Катер, — он встал на цыпочки, — такой кусок мяса надо бить в особые точки. В затылок там, в солнечное сплетение…

— Если найду, — сказал Катер. — Точки эти…

— Ну, ты понял! Homo perpetua³³.

— Да, не дурак, — адмирал отошёл.

Вокруг площади начинала собираться толпа в зелёных тогах. Противники встали друг напротив друга. Катер оглядел толпу. И увидел как адмирал, где-то в последних рядах, поднимает доску с надписью, написанную углём: «Катер — боевой perpetum mobile»³⁴. Катер снял свой китель и бросил его на землю, берет последовал следом. Он снова оглядел толпу. Адмирала уже били, видимо, фанаты прошлогоднего чемпиона, а доску забросили на крышу одного из домов. Один монах ушел в храм и тут же из храма прозвучал бой колокола. Раз «бом» и два «бом». Монах перевёл: «К бою».

Ну, подумал Катер. Один раз живём. Хотя они и считают, что два… во всяком случае не больше семи…

Он запрыгал перед чемпионом. Начал его пугать и показывать фокусы с лицом. Противник стоял недвижим.

А теперь в солнечное сплетение, подумал Катер. Сплетение, сплетение, где ты? А вот. На тебе, тушканчик. Быдла. Мерзавец. Возьми ещё. Стоишь? А по голове. Ай-ай. Голова крепкая, однако. Возьми, получи.

Чемпион молча стоял, иногда лишь шумно вздыхая и эти вздохи пугали генерала пуще всего. Тогда Катер резко прыгнул вверх и приземлился на голову чемпиона. Тот сначала начал мотать ею, стараясь стряхнуть генерала.

А как насчёт под ушами, подумал Катер.

Катер надавил на болевые точки. Чемпион обмяк и рухнул на землю. Генерал спрыгнул с этой падающей оглобли. Показал знаками толпе, что победил. Затем схватил с земли одежду, рванулся, как кошка, к камню, схватил «Золотого Тушканчика», пробежал сквозь расступившуюся толпу и нашёл там избитого адмирала Вазерфалла. Он лежал на земле без сознания. Генерал схватил и его в охапку и побежал к лестнице. По дороге адмирал пришёл в себя.

— Не надо меня бить, — говорил он в бреду. — Я хороший, я pacifistus³⁵.

— Это я.

— А, Катер… Ты его победил?

— Да, почти.

— Убил? — адмирал всё не раскрывал глаз.

— Нет, нажал на кое-какие точки. Шесть минут будет в отключке, кабан жирный, — за спиной зашумели люди. — Ну, может пять…

Они (лучше сказать он) уже добежали (добежал) до лестницы. Катер опустил адмирала на землю и приказал двигаться вверх. Сам же начал разрушать ступени. Разрушив пять ступенек, он схватил «Тушканчика» и одежду, подпрыгнул и побежал вверх по лестнице.

Они поднялись по лестнице и побежали к морю. Шли долго по тропинке, затем услышали шум моря и направились к нему напрямую через лес, ломая кустарники и царапая ноги-руки.

Даорасисты отремонтировали лестницу, взяли луки, стрелы, копья, кистени (Откуда они их только взяли?), карабины, даже выкатили небольшую гаубицу и отправились в погоню за доблестными хазляндцами.

Катер и Вазерфалл тем временем уже бежали по побережью. Они долго бродили пока не увидели дым труб «Циприта». Свои бегущие стопы они и направили к суперлинкору.

Даорасисты же направились к морю через пещеры.

За поворотом перед генералом и адмиралом предстал «Циприт». Правый бок его уже залатали и покрасили в серый и чёрный цвета. Он стоял в море. На берегу оставался лишь мостик. Они подбежали к мостику и услышали шум. Прямо из леса вышли даорасисты. Они устремились к кораблю. Адмирал и генерал взошли (вбежали) на палубу, и мостик сразу же убрали матросы. Катер и Вазерфалл поднялись на капитанский мостик, где их уже ждал Дерман.

— Пошли, — скомандовал адмирал. В рубке сразу же зазвенел машинный телеграф, а на корме заработали винты, корабль начал разворачиваться.

— Где вы были? — спросил Дерман.

— А вот у этих баранов в гостях, — ответил генерал и указал на толпу даорасистов, стрелявших с берега в «Циприта», а некоторые смельчаки пытались добраться вплавь с копьями в зубах. — Мирные на редкость ребятишки.

— А это что? — капитан указал на «Золотого Тушканчика».

— Это кубок. За победу хитрости над жирностью, — сказал с гордостью Катер. — Будет что внукам рассказать, — затем он снова взглянул на толпу даорасистов. — Хоть бы к нам эта лажа не добралась.

— Она к нам не придёт, — пояснил Вазерфалл, рассматривая толпу в бинокль. — У нас нравы не те, homo vitiosus³⁶ мы.

— Откуда ты знаешь?

Даорасисты уже выбились из сил, порасстреляли все патроны и сквозь слёзы кричали что-то на семи языках длинному генералу, короткому адмиралу и всей команде «громадной железной чашки» (как они назвали суперлинкор). А «Циприт» уходил всё дальше на восток, где лежал фрегат «Козерог».

Сандзюния. Монио. 18 ро 692 года 12:23

Порт Монио пауком обвивал Монийский залив и ограждал город от солёных брызг и жестокого ветра. Справа располагался шумный Монио, а слева тихий Спокойный океан. Пребывающее в зените солнце отражалось в море, колышущемся рыжим пятном, и возникало зайчиками на стенах. В гавани стояло множество кораблей с различными флагами и бегали матросы разных национальностей в надежде выменять что-то у «туземцев».

В доке под номером «4—4» не стояли корабли, но возле дока, на мостике, находился адмирал Обкусаки. Он держал в своих миниатюрных ручках белый конверт с императорским штемпелем и веточку сакуры. Последняя цветущая веточка в этом году, из личной оранжереи императора. Адмирал всё посматривал на часы. Он ждал эту подлодку уже неделю. Время шло. Обкусаки переминался с ноги на ногу, поправлял уже завядшую и высохшую сакуру, подбирал осыпавшиеся с неё лепестки.

Вода возле дока забурлила и медленно начал подниматься из воды перископ. Сначала обычный, затем зенитный, затем появился перископ второстепенной рубки. Появились и сами рубки, окрашенные в чёрный цвет. На боку их красовался символ Сандзюнии — красный полукруг и красный иероглиф «Сандзю»³⁷ внутри, белый номер «Е-44» и название написанное пламерицей «Bucefal». Когда подлодка прекратила свои вертикальные движения, адмирал вприпрыжку подбежал к ней, спрыгнул на корпус, ловко вскарабкался по скобам на верхнюю часть главной рубки и сел у люка. На его крышке завертелась кремальера, люк открылся, и возникла голова капитана Подлодкасана. Адмирал одним движением закинул конверт с заданием и сакуру в шахту, а сам начал закрывать люк. Капитан же наоборот противостоял этому. Мыслимое ли дело, срочно дойти до столицы после таких опасностей, да ещё и теперь не выпускают на волю.

— Какой дурак там люк мешает открыть? — спросил, наконец, капитан, так как обладал адмирал весом немалым, явно не по росту.

— Это я! — ответил адмирал. Капитан узнал его голос и сразу же отпустил свою кремальеру. Так что адмирал рухнул на обнимаемый люк и ударился локтями о металл. — Адмирал-сан, докладывает капитан «Буцефала» Подлодкасан…

— Отставить.

— Хорошо, не буду. А почему вы не хотите выпустить меня?

— Задание важное, — адмирал начал закручивать кремальеру. — Срочное к тому же.

— А какое?

— В конверте.

Послышалось как скобы сверху вниз одна за другой звякнули, потом запонкой вспороли конверт, зашелестели перебираемые листы и прогудел металлический пол от удара массивного тела, фунтов этак на сто двадцать.

— Чтоб меня! — наконец воскликнул капитан. — «Козерог»?

— Да.

— Когда уходим?

— Прямо сейчас. Срочное погружение.

— Есть!

Адмирал спустился с рубки и спрыгнул на мостик. Вокруг «Буцефала» забурлила вода — лодка начала погружение.

Спокойный океан. Территориальные воды Белодолии. 21 ро 692 года 15:56

Первым на место затопления «Козерога» пришёл «Альтаир». Он встал на якорь и начал искать фрегат. После двухчасовых поисков нашли знак «Козерога» — блестящий значок «Общества борьбы за трезвость». По номеру значка определили и его хозяина — капитана «Козерога» Макса Застелипостельмана. В отчёте капитана За…, ну вы поняли о ком я, значилось что значок оторван от мундира и кинут вслед за фрегатом. Учитывая течения, время года, температуру, время дня, лунную фазу, интеллект рыб и степень трезвости капитана За…, короче капитана «Козерога», нашли приблизительное расположение фрегата. Сотни исписанных листов пришлись кстати. «Альтаир» снялся с якоря и направился к месту, указанному на карте буквой Х (хэ). Началось самое важное: решать, кто же из водолазов полезет в пучину.

Четыре водолаза стояли на палубе «Альтаира» кружочком. Все чуть сгорбились и шептались:

— Ну, кто полезет?

— Гильер!

— От Гильера слышу!

— Может, кто самый старший?

— Вот ты, Вильер, и полезешь!

— Тогда младший.

— Дильер?

— Может быть…

— Сами лезьте в этот холод кошачий!

— Успокойся!

— Сам успокойся.

— Может, монетку кинем?

— Но нас же четверо.

— Тогда две.

— Тогда будет двадцать четыре варианта! Не пойдёт.

— Кинем ботинок в море.

— Зачем?

— По его всплытию и определим.

— Может пуанты?

— Найди здесь балерину! Хотя такая девочка нам сейчас не помешает… Чего-нибудь поесть сварить.

— Может, спички?

— Точно! Кто будет отрывать? То есть отламывать.

— Я!

— Давай, Дильер.

Дильер вытащил из кармана коробок спичек и извлек четыре. Когда всё жребийное приготовление закончилось, он повернулся к коллегам с протянутыми руками, выставляя спички напоказ.

— Так тяни ты, Жан Батист, — сказал Дильер Гильеру.

— Ура! Я не опускаюсь.

— Жан Луи, — Вильер взял спичку.

— Слава Господу!

— Я, — Дильер взял спичку. — И мне повезло. Ну, Жан Жак, — спичку взял Бильер.

— Дильер, — сказал он. — Ты спички отламывал?

— Н-ну, — задумчиво протянул Дильер.

— Понятно. Может всё-таки монеты?

— Или бумажки с шапкой?

— Или в жмурки?

— Или в салки, догонялки, прятки… Что? Ещё лучше в детство вернёмся? Нам под воду лезть, а мы маразмом будем заниматься!

— Может…

— Я придумал.

— Что? — спросили все четверо разом (даже придумавший).

— Давайте по фантам. Снимем ботинки и все дела.

— Ура! Фанты! Фанты, фанты, фанты.

Все посмотрели на свои одинаковые ботинки: одного покроя, одной фирмы, одного цвета и даже одного размера.

— М-да, — сказал «генератор идей», — неудачный пример.

— А может по кителям? Они все подписанные, — предложил Гильер.

— Точно, — сказали все четверо.

— К борту! — строго скомандовал Гильер, все подошли к борту и отвернулись к морю. — Кители! — Гильер снял свой китель и положил на палубу. Туда же полетели кители остальных. — Мешать будем по очереди. С закрытыми глазами, — Гильер отошёл к борту, и сам встал к морю. Сначала подошёл Бильер и помешал, потом Вильер, Дильер и, наконец, Гильер. Он запустил руку в кучу кителей и вытащил один. Затем открыл глаза и взял китель за нагрудный карман. — А под воду сегодня у нас идёт, — лицо Гильера стало грустным. Он показал всем китель, на нагрудном кармане была вышита надпись: «Ж Б. Гильер». — Я… — просипел еле слышно он.

На недвижного от шока Гильера надели тяжёлый водолазный костюм и начали затягивать все винты. Хотя чего быть таким недвижимым — непонятно. Просто человеку не хотелось. Да и риск небольшой был. Пока его одевали Дильер и Вильер, Бильер объяснял ситуацию:

— Учти! Ты попадёшь на глубину в тысячу футов. Будь осторожен! Давление там, в восемьдесят тысяч четыреста сорок фунтов на квадратный фут. Не плюй в стекло! Может треснуть. Как доберёшься на место, дернешь два раза, — на Гильера надели шлем. Переднее стекло оставили открытым. — Два! Запомни, — Бильер показал два пальца положением «победа». — Понял? Кивни, — Гильер кивнул. — Дальше. Контейнер с золотом подцепишь к крюку. Три раза дернешь. Три, — Бильер показал три пальца. — Затем поднимаешься! Четыре раза. Четыре, — Бильер показал четыре пальца. — Устройство баллона спасения тебе знакомо. Напряжение верёвки спадает, срабатывает механизм, отцепляются ботинки, и заполняется пузырь сзади. Дышишь из водолазного колокола. Он будет на глубине в восемьсот футов. Если что не в порядке, ты дергаешь, пять раз. Пять, — Бильер показал раскрытую ладонь. — Затягивайте.

На шлеме включили фонарь, закрыли последнее окошко, закрутили все винты. Проверили всё ещё раз. Прицепили тяжелые ботинки. Дали в руки водолазный колокол.

— Иди, — сказал Бильер и указал на корму. Гильер пошёл медленно, на своих свинцовых ногах. — Эй, не туда! Корма в другой стороне!

Гильер развернулся и пошёл к корме, прокладывая за собой шланг от колокола и трос. Он дошёл до края кормы сделал шаг вперёд, опёрся на воздух и рухнул в воду. Волны залили всю корму и облили Дильера, Бильера и Вильера по очереди.

Множество пузырьков устремилось на Гильера. Они пролетали мимо, устремляясь вверх, к солнцу. Огромные рыбы неповоротливо и величественно уходили от человека засунутого в железную банку витиеватой формы. Гильер медленно опускался на дно океана. Там среди рыб, моллюсков, раков-отшельников и кораллов покоился он — фрегат «Козерог». Гильер опускался, а за ним тащился, как парашют, водолазный колокол.

Падение в бездну прекратилось весьма скоро, водолаз даже до двадцати восьми нервно не досчитал. Гильер дёрнул два раза трос, а затем пошёл на поиски. Впрочем, они были недолгими. Над жёлтым океанским песком возвышался чёрно-зелёный корпус «Козерога». Он лежал на боку и безучастно смотрел на Гильера, ну а тот, соответственно, на него. Водолаз, двигая ногами и руками, приблизился к кораблю. Он нашёл нос корабля и залез на него. Нашёл некоторые выросты и расчистил их, разгоняя поселившихся здесь многочисленных рыб и моллюсков. Это были золотые буквы и знак похожий на блин. Там рельефно изобразили зодиакального козерога, то есть наполовину козла с длинными рогами, а на вторую хвостовую половину — рыба неизвестного вида. Всё скручено так, что голова и хвост соприкасались. Буквы же значили «Steinbock» — «Козерог». Гильер слез с корабля и пошёл по дну к корме. Из-за спины достал топорик и начал дробить мягкое старое мокрое просоленное изъеденное дерево. Пропитанные океанской солью за сто тридцать семь лет доски легко разламывались, и водолаз с лёгкостью выбрасывал целые куски, разгоняя орды моллюсков и членистоногих. Контейнер занимал почти всю корму. Гильер нашёл на нём железную петлю и сел ждать. Отправленный с поверхности, ещё при приземлении Гильера на дно, крюк должен был уже прийти. Водолаз ждал. Крюк пришёл минут через шесть, рухнул на дно, подняв подводное облако ила. Гильер схватил крюк и прицепил к петле, затем дёрнул три раза. Трос натянулся, и контейнер начал подниматься, освобождаясь от мягкого деревянного корпуса «Козерога». Водолаз наблюдал за всем этим поистине чудесным действом.

А тем временем Бильер и Дильер держали трос, на конце которого прикрепился Гильер.

— Жан Жак, — спросил Дильер Бильера. — У тебя глаза молодые. Глянь туда, — он указал в сторону берега. — Что там идёт?

— Рыбоохрана, — изумлённо ответил Бильер. — Это к нам.

Катер рыбоохраны с белодольским флагом на борту подошел к «Альтаиру». Он несколько раз прошёл кругом, а затем приблизился. С палубы катера на палубу спрыгнул инспектор в форме зелёного цвета.

— Riboohrana Belodolii³⁸, — представился он.

— Salut riboohrane³⁹, — сказал капитан с мостика.

— Davno sdes’?⁴⁰

— Vtoroy den⁴¹.

— Mnogo nalovili?⁴²

— Istcho i ne nachinali.⁴³

— Kogo sobiraetes lovit?⁴⁴

–… Osetra!⁴⁵

— Da? — белодолец подошёл к Бильеру и Дильеру. — Shto vi zdes delaete?⁴⁶

— Что он сказал? — спросил Дильер Бильера.

— Не знаю. Я не знаю белодольского, — ответил Бильер Дильеру.

— Может, у капитана спросим?

— Давай.

— Мсье кэп, — крикнул Дильер капитану. — Что он сказал?

— Будьте осторожней. По белодольским законам все рыбаки, ловящие рыбу в их территориальных водах, обязаны знать белодольский дальше уровня «здравствуйте-спасибо-пока-пошёл-вон». Он спросил: «что вы здесь делаете?»

— Как ему сказать: «ничего»?

— Nichego!⁴⁷

— Спасибо, — он повернулся к белодольцу, уже уставшему ждать ответа. — Nichego!

— A shto u vas v rukah?⁴⁸ — спросил тот.

— Он спрашивает: «Что у вас в руках»? — рефлекторно перевёл капитан.

Дильера прошиб пот, но, наконец, он принял решение и сказал:

— Nichego! — и оба, как по команде, выпустили трос.

После этих слов белодолец снова вернулся к капитану.

— — Vashe sudno nazivaetsa «Altair»?⁴⁹

— — Da!⁵⁰ — ответил капитан.

— — Spasibo⁵¹, — после этих слов белодолец вернулся на катер, тот быстро набрал обороты и ушёл к берегу, оставив после себя белую полосу в кильватере.

Бильер и Дильер сразу посмотрели на воду. Там уже всплыл большой воздушный пузырь и остатки жёлтой резины.

— Погиб парень, — сказал Бильер и снял свою красную вязаную шапочку.

— Разгерметизировало, — констатировал Дильер и тоже опростоволосился.

Как только «Голиаф» поднял контейнер с золотом, им загрузили трюм до отвала и «Альтаир» начал разогревать двигатели для похода домой. После похорон Гильера (они просто его помянули, потому что никто не хотел спускаться за тяжёлым скафандром на глубину, к тому же могла появится ещё один катер рыбоохраны) «Альтаир» должен был направиться на восток. Однако…

Белодолия. Триград. Тайная кафедра. 22 ро 692 года 4:00

Сонный полковник Мартынов вошёл в свой кабинет. Он еле передвигал свои ноги, сонные и не разогретые даже двумя чашками кофе по-алябски. Он взглянул на свой хронометр и сверил его с большими часами, стоявшими у стены. Хронометр опаздывал на два дня ровно, потому полковник перевёл его, посмотрел на болтающийся маятник и бросил взгляд сонных глаз на свой стол с наваленными на него разными бумагами и канцелярскими принадлежностями под висящим на стене большим портретом императора Михаила MIII Кроткого. Полковник сел за стол и уснул, но ненадолго. Сразу вбежал капитан Макаревич.

— Dobroe utro, polkovnik⁵², — бодро воскликнул он, отчего полковник проснулся.

— Dobroy nochi, — грустно поздоровался Мартынов — Makarevich, ti zachem menya razbudil v takuyu rannyu poru? Istcho petuhi ne propeli.⁵³

— Delo gosudarstvennoy vazhnosti, — капитан посмотрел на портрет императора. — Vo imya imperatora!⁵⁴

— Vikladivay, — сказал полковник и уснул. Но затем проснулся. — No esli ya usnu, ti davay srazu po uhu! Tak luchshe budet.⁵⁵

— Delo naschet situacii na vostoke. Strannaya tam situacia, Igor Semenovich. V Spokoynom okeane, v nashih territorialnih vodah zaselo srazu chetire korablya, raznih sred i takih zhe derzhav… av… av…⁵⁶ — капитан посмотрел на полковника, тот сидел с закрытыми глазами. Макаревич на цыпочках подошёл к Мартынову, размахнулся для удара по уху и услышал:

— Ne nado. Ya istcho ne usnul. Davay dalshe, Vadim, to est, Maxim⁵⁷, — Макаревич опустил руку.

— Tak vot, v odnu tochku, diametrom okolo vosmi mil, prishli srazu chetire korabla. S zapada letit pusslandskii «Biowulf», idet superlinkor «Ciprit» s yugo-zapada, c vostoka po zapadnomu puti prishel «Altair», a s yuga superpodlodka Sandzunii «Bucefal».⁵⁸

— A v shom problema?⁵⁹ — спросил полковник, не открывая глаз.

— V «Altaire»! «Altair» — issledivatelskoe sudno Akademii Nauk Famledii. Ego perekrasili pod ribackiy, a on specializiruetsa na pod’eme so dna obektov ogromnih razmerov: korabley, bolshih conteinerov et caetera. Nash inspektor zapisal nazvanie i nomer. Eto «Altair» i nikto drugoy.⁶⁰

— Shego im tam delat?⁶¹ — полковник всё не открывал глаз.

— Ne znau…⁶² — вот тут-то в кабинет вбежал ещё один капитан. И с порога крикнул полковнику:

— Zdravia zhelau, gospodin polkovnik!⁶³ — от этих слов Мартынов вздрогнул и открыл глаза.

— Kozlov?⁶⁴

— Tak tochno, gospodin polkovnik!⁶⁵

— Kozlov, ti istch nikomu infarkta ne sdelal?⁶⁶

— A shto eto?!⁶⁷

— Nu, kogdа s serdcem hughe, chem u tebya s golovoy. Znaesh, Kozlov, glyadya na tebya ya nachinayu verit v govoryaghie familii, — он повернулся к Макаревичу. — A ti poedesh v Spokoyniy okean i tam razuznaesh vse. Polnomochiya Taynoy Kafedri.⁶⁸

— Ponyal. Razreshite idti?⁶⁹ — ответил Макаревич и вышел.

— Idi. A ti, Kozlov, istcho raz tak sdelaesh — v turmu syadesh! Ponyal?⁷⁰

— Da⁷¹, — спокойно ответил Козлов и тоже вышел.

— Ey, — крикнул ему полковник вслед, — ti zachem prihodil?⁷²

Западная Федерация. Крайстон. Федеративное Разведывательное Бюро. 22 ро 692 года 8:00

Полковник Спайоникс вошёл в свой кабинет и посмотрел на портрет первого президента Западной Федерации Крайстона. Достал специальный платочек и протёр пыльную раму, после чего платочек полетел в мусорное ведро. Он сел за свой стол, заваленный множеством оргтехники и телеграфным аппаратом, и крутанул гироскоп, четыре кольца которого закрутились как по команде. Он тронул свою печатную машинку «Рузвельтик», протёр её специальным платочком и выкинул его в мусорное ведро. Потрогал свои ручки фирмы «Тичер», протёр их, и очередной платочек полетел в мусорное ведро. Достал маленький карандашик, поточил его механической точилкой и выбросил его в мусорное ведро. Специальным столовым пылесосом собрал мусор от точилки. Взял другой карандашик из стаканчика с ручками и карандашами фирмы «Верре». Посмотрел в окно на Марсово поле и вздохнул.

Всю эту девственную тишину нарушил телеграфный аппарат. Он включился, и узкая бумажная лента полетела на стол, вся испещренная точками и тире. Лента остановилась, Спайоникс машинально оторвал её и таким же механическими движениями стал читать, проматывая точку за тире. Также механически он начал переводить код:

— «ПОЛКОВНИКУ СПАЙОНИКСУ АГЕНТ ЭЛЬБЕРТ ТЧК СЛОЖНАЯ СИТУАЦИЯ НА ЮГО-ВОСТОЧНОМ ПОБЕРЕЖЬЕ БЕЛОДОЛИИ ТЧК НАПРАВЛЕННЫ СИЛЫ ЧЕТЫРЁХ СТРАН ДВ ТЧК ФАМЛЁДИИ ЗПТ ХАЗЛЯНДИИ ЗПТ ПУССЛЯНДИИ И САНДЗЮНИИ ТЧК СИЛЫ ОТБОРНЫЕ ТЧК ЧТО ДЕЛАТЬ ВОПР ЗН АГЕНТ ЭЛЬБЕРТ».

Спайоникс чуть-чуть (совсем чуть-чуть) подумал, затем выбросил ленту в мусорное ведро, но спохватился и достал оттуда. Аккуратно положил её в папку с надписью: «Дела Старого Мира». Затем переключил телеграф на «передачу» и начал машинально передавать:

— «АГЕНТУ ЭЛЬБЕРТУ ПОКЛОВНИК СПАЙОНИКС ТЧК НИЧЕГО НЕ ЗПТ В ДЕЛА СТАРОГО МИРА НЕ ЛЕЗТЬ ТЧК НАБЛЮДАТЬ ЗПТ КАК ЗАВЕЩАЛ НАМ НАШ ПРЕЗИДЕНТ КРАЙСТОН ВОСКЛ ЗН ПОЛКОВНИК СПАЙОНИКС».

Спайоникс переключил аппарат на «приём» и посмотрел в мусорное ведро.

— Да, — сказал он с удивлением и покачал головой, — что-то я стал много мусорить.

Спокойный океан. Побережье Белодолии. 22 ро 692 года 9:00

Стоял Спокойный океан. Волна накатывалась, волна откатывалась. Шумел прибой. Кричали чайки, хватали рыбу прямо с воды и, не помыв крылья, ели. По побережью ползали крабы и черепахи. На камнях устало лежали устрицы и грелись на солнышке многочисленные птицы. Нетронутый уголок белодольской природы, пока.

И всё это великолепие нарушил небольшой белый бурун. Он поднялся из воды. За ним появился фонарь водолазного шлема, а под ним по-фамлёдски обозначалось: «Ж. Б. ГИЛЬЕР». Вот поднялся шлем, а за ним и весь блестящий медью скафандр. Это был Гильер. Он шёл медленными усталыми шагами, а за ним из пучины поднимался резиновый шланг и трос. Как только Гильер добрался до берега, нервными движениями он открутил винт переднего стекла и открыл его. Часто задышал. Он наслаждался этим свежим воздухом.

Затем он открутил несколько винтов и снял шлем. Быстрым движением Гильер вырвал трос и шланг, оторвал остатки жёлтого спасательного пузыря. Затем тяжело вздохнул и повалился на траву… (какую траву?) песок.

Когда Гильер проснулся, ему захотелось есть. Он встал и осмотрелся. Только море, только скалы и песок — распростерлись перед ним. Он сориентировался и пошёл от моря. Поднялся через какую-то тропинку на скалу, огляделся. Впереди открывался вид на многочисленные сопки и лощины, лишь изредка на глаза попадались серые дороги, где не ступала шина автомобиля, и клубы дыма.

Кто пробовал хоть раз ходить в тяжёлом водолазном костюме — тот поймёт сейчас Гильера, остальным же остаётся только воображать. Ноги его еле сгибались, да и тяжёлый костюм не давал ему прыгать в нужный момент. Водолаз уже подумал снять его, но вспомнил, что костюм не снимешь в одиночку. Тут нужен ключ, отвёртка, а кое-где теперь и горелка. А потому бедному водолазу пришлось тащить теперь эту ношу весом с приличного сандзюндца, а подмышкой нести шлем, вдруг пригодится.

Минут через двадцать он вышел на серую и сырую дорогу. По ней было опасно ходить даже в скафандре. Гильер посмотрел направо и налево. Дорога была пуста. Он встал на обочину и пошёл в сторону от моря.

Дорога петляла. То заходила вверх, то вниз, то шла вообще к морю. На очередном подъёме водолаз увидел его…

Он шёл одетый по пояс (одежда была снизу), загорелый, в коротких штанах по колено, лёгких плетёных башмаках и в соломенной шляпе. Головной убор был такой старый, что даже вся солома на нём свисала с полей бахромой. В правой руке он держал корзину с разными житейскими мелочами, укрытыми хорошей суконной рубахой. На лице росла солидная седая борода, которой даже фамлёдский водолаз позавидовал.

Гильер смотрел на него, он на Гильера. Так они стояли с минуту и осматривали друг друга. Водолаз ни слова не знал по-белодольски, других языков он тоже очень-то не знал (Хотя его полиглотского словарного запаса ему хватало, чтобы напиться в большей части портовых городов.), тем более таких, которые знают аборигены в глубинке Снежной империи, даже автомобиля не видевших. Затем он спросил на чистом фамлёдском Гильера:

— Вы фамлёдец? — акцент был настолько легок, что не каждые весы смогли бы его измерить.

— Что? — водолаз не ожидал такого поворота событий.

— Я спрашиваю: «Вы фамлёдец?»

— Да, — изумлённо сказал Гильер, — а вы откуда знаете?

— У вас на шлеме написано по-фамлёдски, — он указал на водолазный шлем, Гильер и сам посмотрел на свою ношу.

— Да! — Гильер догадался и посмотрел снова на крестьянина. — Вы что сосланный дворянин? — кое-что о событиях последних лет в Белодолии он знал.

— Нет, я крестьянин. У меня все корни в деревне. Ещё от самого первопроходца Ерофеева!

— А откуда вы знаете фамлёдский?

— А… это целая история. Наш царь Василий VII был большим любителем вашей культуры. Он приказал двести лет назад всем дворянам учить ваш язык. Так вот барин наш был большим поборником всеобщего образования. А сын его приехал из-за бугра, от вас значит, и никакого языка кроме вашего не понимал. Ну, барин наш, чтоб не портить психику своему сыну, решил испортить оную своим крестьянам. Накупил книг и приказал учить. Иначе — розги и палки! Ну, за месяца три выучили мы его и лепетали при барине только на вашем языке. А сын-то его проказник был. Полез как-то к одной нашей девке со стихами. Шепчет ей по-фамлёдски стихи…

— Наши?

— Куда там, наши. Нашего поэта Ружьина, но по-вашему. Шепчет он ей: «Я помню чудные ботинки, передо мной явилось вы…» И дальнейшее. Ну, а та ему по-вашему и поправляет (нашла кого поправлять): «Явилась ты, барин!» Ну, тот, конечно, свалился в чан со сметаной от неожиданности, а не от девки, девка-то спокойная, мужика скоро себе нашла, и ударился головой. Лекаря вызвали. Тот лечить. А в голове у этого студня, то есть как его. Сту… студ…

— Студента! — подсказал Гильер.

— Точно. Перемешалось в голове, значит, и стал говорить и понимать пуссляндский. Ну, барин накупил книжек, и всё началось по новой, — тут крестьянин опомнился. — А вы куда идёте?

— Я к людям. Надо к берегу бы мне. В город.

— Это запросто, но только вы не туда идёте. Эта дорога ведёт к морю, в эту сторону. А пойдёмте ко мне. Жена обрадуется. Или вы куда-то спешите?

— Да мне уже без разницы.

— Пойдёмте.

Крестьянин пошёл дальше, а Гильер за ним.

— Ну и как вам наш язык?

— Знаете, хазляндский легче. А тут картавить надо. А где вы такой костюм взяли? На ярмарке?

— Это скафандр, для подводного погружения.

— А, знаю. А чего вы в нём ходите по земле? Жарко ведь.

— Да мне его как раз снять надо.

— Это запросто.

Следующая историческая зарисовка

В избе посередине стоял большой крепкий сосновый стол, за ним сидели: Гильер, крестьянин и ещё один человек мощного телосложения с длинной пегой бородой. На столе разложились разные яства, среди которых находилась и початая бутыль на три пинты с мутной жидкостью. А у стены стоял скафандр Гильера с отпаянными ботинками и припаянным шлемом на спине. У стены располагалась лавка, на которой сидела, сложив руки на коленях, женщина среднего возраста. Справа разместилась большая каменная печь, в которой потрескивал огонь, а в горшке побулькивал суп.

— Вот, Степан, — обратился крестьянин к бородатому великану, — ты у нас кузнец. Скажи как в такую штуку, — крестьянин указал варёной картофелиной на скафандр, — можно затолкать человека? Там же душно! Можно же задохнутся! — крестьянин сделал в слове «задохнутся» ударение не на «у» как все нормальные люди, а на «о» как кое-какие ненормальные и некоторые необразованные.

— Ну, — Степан обернулся на скафандр и положил на стол ломоть хлеба фунта в четыре. — Ну, — Степан почесал бороду. — Ну, — Степан повернулся к крестьянину и Гильеру. — В Хазляндии и не такое делают. Кузница у них дай боже, — Степан снова принялся за еду.

— В Фамлёдии, — поправил крестьянин.

— А мне хоть в Чайнае, но кузница хорошая. Нам такого за день не сделать… Нет, даже за два, — Степан положил ломоть хлеба на стол и выпрямился. — А то что пузырь этот лопнул, так это ваши кудесники недокудесили. Пузырь надо делать не из этого каучукчи…

— Каучука, — снова поправил его крестьянин.

— Каучука. А из обычного нашего добротного свинячьего пузыря.

— Поросячьего, — снова поправил крестьянин.

— А мне хоть из бычачьего. Может, ещё хряпнем?

— Давай, — крестьянин открыл бутыль и разлил по стаканам мутную жидкость. В комнату вплыл большой пушистый кот. Он шёл величаво (он здесь — хозяин), пока не учуял запах этой мутной жидкости. Кот чихнул и побежал вперёд к женщине, чуть шатаясь. Затем прыгнул на ей на колени и сразу же заснул. — Будем! — Все трое выпили из стаканов и закусили луком. У Гильера поплыло в глазах, и он упал лицом на стол, крестьянин успел подложить ему под лицо рушник, но упал водолаз лицом всё равно громко.

— Ну и хлюпики у них там в Пуссляндии!

— В Фамлёдии, — поправил крестьянин, глядя на спящего Гильера. По избе раздался оглушительный храп пушистого кота.

Спокойный океан. Территориальные воды Белодолии. 22 ро 692 года 11:00

А в это самое время южнее «Альтаира» шли к своей цели «Буцефал» и «Циприт». Суперлинкор в открытую на своём праве приближённого к Белодолии. Подводная лодка же вод водой в надежде не попасть на глаза и уши пограничным силам вышеупомянутой Снежной империи. И что самое удивительное, во что не верят до сих пор «морские волки»: они шли параллельно друг другу на расстоянии двух миль в течение целого дня. Пока…

В тот момент адмирал Вазерфалл, капитан Дерман и генерал Катер находились на капитанском мостике. Капитан сидел за столом с циркулем, линейкой, курвиметром и карандашом. Он отмечал западный путь, которым пришлось бы вернуться в Хавбург (второй раз Лоурнейский пролив проходить не хотелось). Генерал сидел рядом с Дерманом и чистил свой проверенный «Киулнинг» сорок второго калибра. Этот пистолет неоднократно проверялся в бою, на его стволе стояло сорок три насечки — его подвергали чистке сорок три раза. Адмирал же стоял у края мостика и осматривал море в бинокль. На его шее висело ещё два бинокля, они отличались лишь степенью увеличения. Вес от биноклей был такой, что адмирал сутулился и чуть наклонялся вперёд. Будь мостик чуть ниже, адмирала пришлось бы соскребать с нижней палубы вперемешку с бинокулярной крошкой.

Всё шло тихо, и лишь шумело море, а платок генерала поскрипывал о гладкий блестящий корпус пистолета.

Капитан Подлодкасан сидел в главной рубке и смотрел на рыб. Всё же повреждённый иллюминатор удалось заменить, но вот герметик пока протекал — всё же под водой делали замену. Рядом у главного пульта управления стоял штурман Фар Ва Тэро и держал штурвал. Всё было тихо. Ничто не нарушало этой тишины. Пока не вбежал в рубку старпом.

— Капитан, — сказал он, запыхаясь, — разрешите доложить: мы вошли в зону, помеченную в задании адмирала Обкусаки. Нам следует подняться. Разведку местности лучше вести с поверхности.

— Валяйте, поднимайтесь, — штурман потянул за рычаг. — Поднять перископ!

Огромная труба, стоящая посередине рубки, задвигалась и, наконец, поднялась. Капитан повернул ручки, установил перископ на свой рост и начал осматривать море.

Адмирал взял бинокль с мощным увеличением и посмотрел сначала на море слева, затем на море справа. И тут он остановился. На водной глади возник белый бурун от перископа и сам «чёрный глаз» подводной лодки, торчащий длинной тощей трубой из пучины Спокойного океана. Адмирал покрутил резкость, затем обернулся, не опуская бинокль от глаз.

— Дерман, — сказал он и сменил бинокль на самый слабый, капитан оказался уж слишком близко в том. — Там перископ. Он navigans.

— Да? — ответил Дерман и отложил прокладывание курса. Адмирал снова повернулся к перископу и сменил бинокль на самый мощный. — Ну, мы вроде ещё в международной зоне.

— Уже нет, — ответил Катер, он уже всё определил лучше «морских волков», — чайки так далеко не летают. Какого хрена им здесь летать?

— О! второй появился, — отметил адмирал.

— Так, это уже интересно, — капитан подошёл к адмиралу. Снял с его шеи бинокль среднего увеличения и стал смотреть. — Действительно. Что-то они близко… Футов шестьдесят всего. Близко они уж здесь.

— Может, здесь такое оживлённое движение? Подлодки косяками ходят. Entia non surt multiplicanda⁷³.

Поднялся первый перископ, а за ним и первая рубка. Все молчали. За вторым перископом появилась вторая рубка.

— Я знаю только одну подводную лодку с номером Е-44, знаком Сандзюнии на борту и двумя рубками. Это…

— «Буцефал», — перебил генерал, положил пистолет и платок на стол, затем повернулся к «морским волкам». — Не поссорились ли Сандзюния и Белодолия, пока мы тут плаваем?..

— Ходим, — машинально подправил Дерман.

— Да мне хоть гарцуем аллюром, от этого лучше пока ещё никому не стало! Но дело одно: либо Сандзюния собирается на войну с Белодолией, либо…

— Шпионы? — добавил адмирал.

— Верно. Какого хрена сандзюндцы пошлют лучшую подводную лодку к берегам Белодолии? Либо война, либо они тоже знают о «Козероге». Слишком уж большая плотность военных кораблей на один корабль с золотом.

— Ну, за шпионаж я ручаюсь!

— Откуда ты знаешь, усы ты ореховые? Могут они всякое придумать! Может, они самостоятельно нашли «Козерога»?

— Так или иначе, — подвёл итоги Дерман, — надо атаковать!

— Это точно, — Катер подошёл к «морским волкам».

Подлодкасан повернул колёсико резкости. Посмотрел ещё раз. Суперлинкор оставался на месте.

— Гимори, — обратился он к старпому, — посмотри, что там?

— Так-с, — старпом отодвинул капитана от перископа и посмотрел сам. — Ничего особенного, хазляндский суперлинкор «Циприт», — потом спохватился. — А что он тут делает? Идёт же параллельно нам!

— Ты меня спрашиваешь?

— Я думал вы знаете, капитан-сан. Может учения с Белодолией? Или они решили на нас напасть?

— Ну, на нас это вряд ли, они ещё с Пуссляндией не разобрались. Может, они того, нападают?

— Вряд ли.

— Или они тоже за «Козерогом»?

— Как?

— Ну, шпионы там, разведчики…

— Вполне возможно. Капитан-сан, они готовят свои торпедные аппараты.

— Что? На кого?

— На нас, видимо. Ну не рыбу они будут глушить ими?!

— Так, дай-ка, — капитан отодвинул старпома и посмотрел в перископ. — Чтоб меня! Они готовят на нас. Слушай-ка, а справа у нас никого нет?

— Нет.

— Тогда пока мы ходили под водой, пока болтались в этом Стоячем океане тут Миру конец пришёл! Мы тут сидим, а в Мире что творится? Старпом Гимори!! Приготовить носовые и кормовые торпедные отсеки! Огонь по «Циприту» из всех отсеков только по моей команде!

— Капитан! — прокричал старпом с нижней палубы. — Торпеды готовы!

— Огонь по моей команде! — прокричал в ответ в рупор Дерман.

— И по моей! — добавил Вазерфалл, надо же где-то вставить слово.

— Капитан, — доложил Фар Ва, — торпедные отсеки готовы!

— Огонь по моей команде! Погружаемся, — капитан потянул за рычаг.

— Ты смотри! — сказал Катер, указывая на погружающиеся рубки. — Эти сволочи смываются!

— Огонь! — прокричали Дерман и Вазерфалл вместе.

Прогремели пять взрывов, и в воздухе запахло гарью. Пять белых бурунов устремились на погружающиеся рубки.

— Держаться всем! Огонь! — скомандовал Подлодкасан, и «Буцефал» тряхануло. По подлодке прошёл гул от пяти пусков торпед.

Десять торпед устремились друг на друга и взорвались от столкновения, обрызгав водою суперлинкор.

— Есть! — прокричал Катер, отжимая свой берет, — мы сделали это!

— Да, — ответил Вазерфалл, протирая мягкой салфеткой стёкла бинокля. — Эта штука пострашней, чем авиабомба. Non plus ultra⁷⁴!

— И как точно, ровно пять взрывов, ни одна за «молоком» не ушла, — добавил Дерман, подходя к бортику полностью сухой, вода просто не дошла до него. Знает где стоять, профессионал всё-таки. — Потопили мы лучшую подлодку Сандзюнии. Главное, никто и не докажет…

— Акустик говорит, что прошло пять взрывов, — доложил старпом. — От таких повреждений даже суперлинкор не устоит. Капитан, мы пустили «Циприт» на дно.

— Хорошо, — похвалил его Подлодкасан, — очень хорошо. Всплывём миль через пять, а то остатки команды суперлинкора подобьют, хотя у них сейчас проблем и так по горло.

Суперлинкор тем временем прошёл к месту стоянки «Альтаира». Все трое смотрели на исследовательское судно в бинокли разной силы и долго молчали. Они такого поворота событий явно не ожидали. Все долго обдумывали данную ситуацию. Иногда покашливали.

— М-да, — иногда говорил адмирал.

— Хе-хе, — отвечал на это капитан.

— Лажа, — добавлял генерал.

Наконец, адмирал грустно сказал:

— Фамлёдия, — адмирал тяжко вздохнул. — Её-то нам как раз не хватало. А вы знаете какой у Фамлёдии военный флот?

— Никакой, — ответил генерал грустным голосом.

— Верно. Зато у них хорошая авиация. Ну, что будем делать?

— Так или иначе, нам надо принять решение, — ответил капитан. — Адмирал, так это же рыболовецкое судно. Его легко будет согнать с насиженного места.

— То есть?

— Ну, скажем им пару неласковых и наведём пушки. Мол, проваливайте, дырок в бортах не хватает, что ли?

— Идея хорошая, но если шум поднимут? Надо всё это lege artis. Может, сходим на разведку?

— «Альтаир», — произнёс зловещим голосом генерал, — где-то это название я уже слышал?

— Ты что экономику Рыбной Промышленности изучал в школе?

— Нет. Я изучал как раз Оружейное Искусство. Но «Альтаир» мне знаком.

— Ладно, — адмирал убрал бинокль и повернулся к Дерману, — Иоганн, давай мне шлюпку и пару ребят, я схожу к этим рыбакам.

— Есть! — ответил Дерман.

А в это время с правого борта «Альтаира» подошёл «Буцефал». После торпедной стрельбы подлодка нашла некоторые ориентиры, была замечена гидросамолётом Белодолии и теперь стояла правее того места, где по вычислениям лежал «Козерог». Подлодкасан смотрел на «Альтаир» в перископ.

— Дьявол, — он ласково подозвал старпома правым указательным пальцем. Тот подошел, и капитан схватил его за воротник. — Что это?

— Я же не вижу, — Подлодкасан подтянул старпома к перископу и ткнул его носом в стекло.

— Это?!!!

— «Ал-ль-т-та-таир», — прочитал название корабля старпом.

— «Альтаир». Что это значит?

— Звезда такая, кажется.

— Я не про это! Что это значит? Что он здесь делает?

— Не знаю, капитан-сан. Может, попросить акустика проверить на вещество. Может, там у них мало рыбы и их попробовать запугать?

— Чем?

— Торпедами.

— Беги, — капитан откинул старпома от перископа и начал смотреть сам.

— Подожди! — прокричал Катер и подбежал к шлюпке. — Возьми, — он протянул адмиралу сигнальную ракету.

— Зачем? — спросил адмирал.

— Не захотят по-хорошему — пусти ракету. Приведём «Циприт» и я вывалю на их палубу своих ребят.

— Понял. Но боюсь, не понадобится. Ego sum Ens Omnipotens.

— Понадобится. Ох, чую, что понадобится.

Адмирал сел в шлюпку, за ним ещё три моряка. Заработала лебёдка — шлюпка начала опускаться.

Подлодкасан смотрел в перископ. Он наблюдал за ходящим по палубе адмиралом. Вазерфалл обходил и осматривал корабль. Он спрашивал у капитана что-то, капитан охотно отвечал.

— Приготовьте десант, — сказал он старпому, — враг на корабле!

— А ваше судно фамлёдское ведь? — спросил адмирал капитана Риссьюра.

— Да, — ответил капитан.

— А мы тут на учениях, — адмирал подошёл к двери в отсек, где стоял «Голиаф», капитан тихо икнул от — М-да. А как вы тут рыбку ловите?

— Сетью, — капитан произнёс единственное средство, которое знал.

— А какую?

— Осетра.

— Да? С красной икоркой который?

— Да! — Риссьюр даже прикрикнул. Так ему хотелось, чтобы хазляндский коротышка от него отвязался и убрался на свою большую железную банку, своей тенью покрывающую весь «Альтаир». Он был готов его накормить этим осетром до отвела, до несварения и даже отравления. Только бы адмирал убрался!

— А нам дадите?

— Да! — снова выкрикнул Риссьюр, действительно у него был личный осётр, он лежал в холодильнике, его даже не выпотрошили, так что закормить им адмирала можно.

— А можно посмотреть, — Вазерфалл увидел крышку блока, в котором обычно хранят на таких судах выловленную рыбу. Тем более что с крышки стекала вода. Все фамлёдские моряки закрыли свои глаза руками и зажмурились. Адмирал схватился за крышку блока, и несколько фамлёдских «рыбаков» упали в обморок. Он откинул крышку, и сам чуть не упал. Там лежали аккуратно сложенные золотые кирпичики с выдавленными буквами: «Gold 1 Pound National Bank of Sandzun». То золото, за которым они сюда шли, через полсвета! У адмирала в глазах потемнело, он сглотнул слюну. Ему стало не хватать воздуха. Быстрым движением Вазерфалл выхватил из нагрудного кармана ракету и выстрелил в небо.

В небо взлетела розовая стрела с огоньком на конце.

— Пошли! — скомандовал Подлодкасан.

— Пошли! — скомандовал Катер и «Циприт» начал движение на полном ходу.

Что происходило дальше, протекало настолько стремительно и одновременно, что лучше описывать с борта «Альтаира». Все находящиеся на борту данного судна успевали лишь поворачивать одновременно головы: с левого борта на правый и обратно.

Как по сигналу одновременно из пучины начал подниматься «Буцефал» по правому борту, а с левого — подходил «Циприт». Они одновременно остановились в трёх футах от бортов. Во второстепенной рубке подлодки открылся люк, а с правого борта суперлинкора спустился мостик на борт. Из люка вылез старпом Гимори, а с мостика спустился генерал Катер. И сразу же посыпались как горох на палубу сандзюнские подводники и хазляндские морские пехотинцы и матросы. Они пробежали друг другу навстречу, но потом остановились. Все замерли, даже винты и дым из труб «Циприта». Молчание продолжалось недолго. Сандзюндцы и хазляндцы после паузы просто сказали удивлёнными голосами:

— Мы же вас потопили!

— То есть как? — возмутился Катер.

— А вот так, — ответил Гимори.

В воздухе зажужжали многочисленные моторы.

— У вас чайник вскипел, — сказал старпом капитану с прежней интонацией.

— Это не чайник, — ответил капитан «Альтаира». — Это вот что! — Риссьюр указал на северо-запад, оттуда летел огромный четырёхмоторный гидросамолёт.

— Всем пристегнуть ремни! — сказал Толкин в микрофон. — Мы прибываем в место нашего прибытия: Спокойный океан, координаты пневматической почтой. Просьба не курить и НЕ ХОДИТЬ В ТУАЛЕТ! Всё будет в абажуре. Сядем на место, тютелька в тютельку.

Толкин положил микрофон на место и оттянул штурвал вниз. «Биовульф» начал спуск. Он нёсся над океаном на огромной скорости. Издалека пилот не заметил два серых объекта и один чёрный. Их очень размазывало на большой скорости, так что на такие мелочи они и не хотел обращать внимания. Вот он уже на ста футах и собирается садится, прямо на эти корабли!

— Гасим скорость, — пилот отпустил педаль газа, и вскоре всё встало на свои места. Толкин понял — «Биовульф» несётся на суперлинкор, подводную лодку и исследовательское судно перекрашенное под рыбацкое. Пилот оттянул штурвал на себя и «Биовульф» снова начал набирать высоту. Но было поздно! Правым поплавком гидросамолёт задел флаг с суперлинкора. На стекло фонаря полетел дым и закоптил его. Воздушная волна подняла в воздух несколько тентов с кораблей. С людей полетели головные уборы. — Дьявол! — Толкин включил дворники, и стекло прочистилось. — Это надо обдумать! — он снова взял микрофон и сказал. — Все военные на военный совет.

— Где моя фуражка? — прокричал с «Циприта» Дерман.

— Тут! — ответил ему Катер, снимая фуражку капитана первого ранга с головы адмирала. — Ну и движение у них здесь. Так что будем делать, голубчики?!

— А что? — спросил капитан «Альтаира» как ни в чём ни бывало.

— Золото, пожалуйста!

— Какое?

— Ты дурачка выключи, — Катер подошёл к блоку и откинул крышку. В воздухе заблестело. Сандзюндцы ахнули все разом и быстро возбуждённо заговорили на своём языке. — Это! Я сразу понял. Какого хрена здесь делать исследовательскому судну Академии Наук Фамлёдии? Так что гоните золото!

— С какой стати?

— У нас есть очень даже веский аргумент: пушки и пулемёты.

— Тогда вам придётся доставать со дна и резать «Альтаир». Это сложнее. И сами погибнете, и золото ещё на сто лет пропадёт.

— Тогда делимся!

— Сейчас! Вам больше ничего больше не хочется?

— Тогда, всё. Вы учтите, триста миллионов открыток на дороге не валяется.

— А мы? — возмутился старпом.

— А вы тут причём?

— У нас есть торпеды!

— Веский аргумент. Но у нас есть глубоководные бомбы!

— А у нас кран! — вставил свои пять центинов Риссьюр. Он перешёл уже на сторону Катера.

— А мы сейчас пустим вас на дно!

— Тогда делимся! — ответил генерал Катер. — Сорок восемь тысяч фунтов очень хорошо делится на троих. По шестнадцать! И честно, и никто не в обиде. Это же сто восемнадцать миллионов открыток!

— Триста девяносто миллионов зден, — добавил Гимори.

— Сто девяносто пять миллионов мишей, — добавил капитан «Альтаира».

— Значит, по рукам? — спросил Катер, но тут вмешался адмирал:

— Не позволю! Катер, вы разбазариваете наше… то есть Имперское имущество! Разворовывание Империи! Коррупция!

— Сам такой, — ответил генерал, схватил адмирала за шиворот и поднял на уровень своей головы. — У нас нет другого выбора. Ты знаешь, сколько стоит «Циприт»?! А если его потопят?! Не стоит оно того, — Адмирал сделал движение головой, что означало «я понял». После этого генерал опустил его на землю и повернулся к капитану Риссьюру и старпому Гимори. — Значит, по рукам?

— Да! — разом ответили те.

— Ну, вот и хорошо…

В воздухе опять зажужжало.

— Вы чайник снимете или нет?! — не выдержал адмирал, поправляя воротник.

— Возвращается, — ответил капитан «Альтаира» глядя на приближающегося «Биовульфа».

Гидросамолёт снова пролетел над «Альтаиром», но на высоте тысячи футов, с меньшей скоростью и на этот раз из его брюха как конфетти посыпались десантники. В небе запестрели зонтики парашютов. Все десять десантников медленно опускались на «Альтаир». А «Биовульф» скрылся за горизонтом.

— Вать машу, — не выдержал Катер, — то есть, мать вашу. Этих ещё не хватало!

Когда все десантники оказались на «Альтаире», они заметили хазляндцев.

— А вы что здесь делаете? — спросил один рыжеволосый десантник с погонами полковника.

— Золото делим, — честно ответил Катер.

— Какое золото?

— «Козерога».

— А мы?

— А вы его заслужили?

— Но у нас есть гидросамолёт.

— И что? — спросил Гимори. — Гидросамолёт ещё не даёт никаких прав на наше золото.

— Какое вы имеете право на это золото? — спросил Катер.

— Ну, во-первых, мы можем запустить «Биовульфа» на таран. При хорошей скорости можно пустить на дно все, что здесь есть. И нас тоже. И этот суперлинкор в том числе.

— Соглашайтесь с ним, — крикнул Дерман, и все посмотрели на капитанский мостик «Циприта».

— Проехали, — ответил Катер, и все посмотрели на полковника. — Это мы прошли. А ещё? По законам военного времени мы можем вас ликвидировать, даже пикнуть не успеете. У нас война! Мы имеем право.

— Ну, мы можем сказать военным ведомствам Фамлёдии, Сандзюнии и Хазляндии, почему их доблестная армия привезла вместо сорока восьми шестнадцать тысяч фунтов.

— Падла!

— Что он сказал? — спросил адмирал, и Катер посмотрел на него странно. Это уже был верх проявления адмираловой интеллигентности.

— По-пуссляндски: падла — весло⁷⁵, — пояснил старпом.

— Я сказал: ну ты и не хороший человек, — ответил Катер и повернулся к улыбающемуся полковнику. — Ладно, согласен. Делимся. По двенадцать тысяч фунтов…

Белодолия. Святославск. 22 ро 692 года 17:00

Макаревича у трапа самолёта встречал младший лейтенант Старинов. Он протянул ему руку для приветствия и взял чемодан.

— Zdravstvuyte, gospodin kapitan⁷⁶, — сказал он.

— Nu, kak tam?⁷⁷ — спросил Макаревич.

— Tam takoe tvoritsya. No lushe pokazat. Na mestnosti⁷⁸.

— Tut, — лейтенант указал на точку на карте в планшете. — V 11:16 nash gidrosamolyet zasek «Bucefala». Tut, — лейтенант указал на другую точку, но жирную и красную. — V 11:34 bil` «Ciprit». Seychas oni vse zdes⁷⁹. — лейтенант указал на четыре синих точки.

— Horosho, — ответил Макаревич. — A shto tam tvoritsya uvidet moghno? Visual?⁸⁰

— Da.⁸¹

— A shto oni tam delayut viyasnit udalos?⁸²

— Est odna teoria. Oni podnali mnogo zolota!⁸³

— Shto? Na nashey territorii? Kak vi uznali?⁸⁴

— Ono zvenit po-zolotomu!⁸⁵

— A otkuda ono?⁸⁶

— Vidimo «Kozerog», bil davno takoy fregat⁸⁷.

— Eto pahnet zagovorom i mezhdunarodnim skandalom. Pokazhite mne ih!⁸⁸

— Poshli!⁸⁹

Лейтенант указал на перископ, стоявший посередине бункера, возле окна с видом на море.

— Vot⁹⁰, — Макаревич подошёл к перископу и посмотрел в него.

— Tut nichego net!⁹¹

— Knopku naghmite⁹², — Макаревич нажал на кнопку с надписью «vverh» («вверх») и тощая труба поднялась над скалами. Разглядеть её можно только вблизи…

— Aga, — Макаревич покрутил ручку резкости. — Tut mnogo narodu. General morskoy pehoti Haslandii Kater, admiral Vaserfall toy ghe Haslandii, polkovnik Sayers… Oni drughat, ughe vidimo rasdelili. Meloch kakaya-to, sandzunskaya. Leytenant, gotovte barcas, nado navesti poryadok, poka oni istcho ne rasehalis.⁹³

— Est!⁹⁴

Спокойный океан. Территориальные воды Белодолии. 22 ро 18:43

Все главы экспедиций за «Козерогом» подписали договор «О не болтании, о том: почему главы привезли лишь четверть золота, и что произошло на борту «Альтаира». Затем на борту «Циприта» их всех ждал банкет по поводу обмывания этой сделки, но…

— Кто здесь полковник Саерс? — спросил радист «Альтаира», размахивая листком бумаги.

— Я, — ответил пьяным голосом полковник (Катер уже угостил его кое-чем из своей фляжки) и встал с бака на всеобщее обозрение. Затем снял чёрный берет генерала Катера со своего плеча. — Я Саерс!

— Вам радиограмма.

— Читай! — Саерс высморкался в берет Катера.

— «ПИЛОТ БИОВУЛЬФА ТОЛКИН ПОЛКОВНИКУ САЕРСУ ТЧК К ВАМ ПРИБЛИЖАЕТСЯ КАТЕР РЫБИНСПЕКЦИИ БЕЛОДОЛИИ ЗПТ ОН ИДЁТ В ВАШЕМ НАПРАВЛЕНИИ СКОРОСТЬ ОКОЛО ВОСЬМИ УЗЛОВ ТЧК»

— Спасибо, — Саерс сел и отдал Катеру мокрый берет. — Что? — Саерс протрезвел. — Белодольцы! Вы слышали?!

— Да, — ленивым голосом и нестройно ответили все.

— Нас засекут! Вы что? Суперлинкоры и подводные лодки здесь такое же дело, как и рыба?

— Чёрт! — крикнул капитан «Альтаира». — Матросы «Альтаира» план «Омикрон»! Живо! — все как один встали.

— «Буцефал» уберите! — крикнул старпом.

— Дерман, иди на юг! Уводи «Циприт», — прокричал на капитанский мостик Вазерфалл.

— Радист! Прикажи Толкину, улетать от корабля подальше! — прокричал Саерс.

— Есть! — радист убежал.

В трубах «Циприта» появился дым, люк «Буцефала» закрылся, а сама лодка погрузилась.

За считанные секунды матросы «Альтаира» рыбой закрыли в блоках золото. Разлили воду по полу. Раздали всем рыбацкую одежду. Распылителем распространили запах рыбы на корабль и людей.

В это время на горизонте появился катер рыбинспекции с флагом «Святого Владимира». «Рыбаки» забродили по палубе «Альтаира» выполняя всякие рыбацкие обязанности, не всем, правда, хватило этих обязанностей, так что кое-кто даже болтался без дела.

Катер медленно прошёл до «Альтаира» и остановился. Из рубки выглянул Макаревич в зелёной форме и с папкой для бумаг в руках. Он внимательно, осматривая всех «рыбаков», спустился на палубу «Альтаира».

— Zdravstvuyte, — сказал он. — Kto zdes kapitan?⁹⁵

— Ya⁹⁶, — ответил капитан Риссьюр.

— Vistroyte svoih lyudey. Est obyavlenie.⁹⁷

— Все в одну шеренгу. Стройся! — все «рыбаки» начали судорожно строиться в одну шеренгу.

— Pochemu vi skazali na svoyom yazike?⁹⁸

— Ne vse znayut vash.⁹⁹

— Ne horosho. Narushaem zakoni!¹⁰⁰

— No ya-to znayu!¹⁰¹

— Proehali. Tak, — Макаревич осмотрел шеренгу. Та тянулась от одного борта и до другого, причём ещё не влез Вазерфалл. Мало ему длинных штанин и рукавов, так ещё и пристроиться на судне негде. — U vas mnogo narodu!¹⁰²

— Platyat horosho vot i idut¹⁰³, — капитан сам встал вперёд шеренги.

Макаревич ходил то влево, то вправо и что-то записывал. Вся шеренга следила за ним, синхронно поворачивая головы. Капитан Тайной Кафедры откинул крышку блока, там лежала горбуша. Макаревич подумал. Повернулся к шеренге спиной и чуть постоял. Затем резко развернулся и наставил на шеренгу пистолет. Вся шеренга разом подняла руки.

— A teper gonite zoloto!¹⁰⁴

— K-k-kakoe zoloto?¹⁰⁵ — заикаясь, спросил Катер.

— Vot, — осуждающе сказал Макаревич капитану «Альтаира», — a ti govoril shto ne znayut nashego yazika. Vrat licu dolghnostnomu pri ispolnenii! Ne horosho, — капитан Риссьюр молча опустил голову. — Zoloto, kotoroe vi podnyali so dna, — Макаревич снова подошёл к блоку и откинул крышку. Затем выкинул оттуда рыбу и указал на желтые бруски. — Eto!¹⁰⁶

— A shem dokaghesh shto eto zoloto vashe?!¹⁰⁷ — прокричал Катер.

— Pervoe, moi podchinennie imeyut ukazanie zhivimi vas ne brat, esli ya ne vernus cherez chas. Vtoroe¹⁰⁸, — Макаревич достал из кармана коробочку с кнопкой и нажал на кнопку. В воздухе зажужжало.

— Вы снимете чайник?! — не вытерпел полковник Саерс.

— Вот это да, — сказал капитан Риссьюр, указывая на эскадрилью гидросамолётов, летящих с севера. Они пролетели над «Альтаиром» и направились на юг.

— Videli? Tak shto gonite zoloto. Nashi dve treti. Zakonnie. I vsyo tip-top.¹⁰⁹

— Beri, — ответил Катер, — tolko kuda ti ego pogruzish?¹¹⁰

— Ne volnuysya! — Макаревич снова нажал на кнопку, и снова прожужжали гидросамолёты и сели рядом с «Альтаиром». Из них вышли дюжие молодцы с фигурами античных силачей с примесью белодольщины. — Nachali!¹¹¹

— Значит, по четыре тысячи, — с грустью подвёл итоги Вазерфалл.

— Это тридцать миллионов открыток, — ответил грустно Катер, глядя на то, как люди в серой форме грузят золото на гидросамолёты.

— И пятьдесят миллионов мишей, — добавил капитан «Альтаира».

— Девяносто шесть с половиной миллионов зден, — добавил старпом и прослезился.

— Тридцать с половиной миллионов фунтов голдеров, — добавил Саерс. — Нас за такую работу по головке не погладят. Застрелят и всё.

— Нас застрелят, — ответил Катер. — А если спереть на него, — Катер указал на руководившего погрузкой Макаревича.

— Идея, — старпом повеселел. — Вроде они сами и разграбили фрегат.

— Может, ему «на лапу» дать, — не успокаивался Вазерфалл. — Нет такого белодольца, чтобы не любил халявных денег. In partibus infedelium.

— Что? — Катер посмотрел на адмирала удивлённо. — Что ты сказал?.. Хотя нет. Видишь, люди в сером. Это их тайная полиция. Мы уже засветились.

— Тогда воры, — радостно сказали все разом.

— Значит, своровали золотишко, а нам досталось не слишком.

— Точно подмечено, — ответил Вазерфалл.

Из отчёта адмирала Анри де Кукишьера

«…Таким образом со дна Спокойного океана было поднято четыре тысячи фунтов золота. Стоимость, которого сейчас равна 49 699 200 мишей. Учитывая страховку национального банка Сандзюнии.

Видимо, вороватые белодольцы самостоятельно нашли «Козерога». Учитывая неполноту взятия золота, есть теория, что это было негосударственное предприятие. То есть взыскать данную сумму у Белодолии мы не сможем, даже если очень захотим. Нет на этот народ управы даже у Международного Суда.

Учитывая стоимость ремонта «Альтаира» и переделки корпуса, обошедшейся нам в 1 550 000 мишей, стоимость топлива на «Альтаир» 300 000 мишей, заработную плату экипажу 12 745 мишей, расходы на такелаж 40 089 мишей, бюрократические проволочки 100 000 мишей, а также похоронную пенсию мадам Гильер (Лидьер) 5 000 мишей. Получается, что прибыль от данной операции составила 47 691 366 мишей, вместо намеченных 596 390 400 мишей.

Через месяц у нашего посольства в Белодолии появился Ж. Б. Гильер и потребовал, чтобы его отправили на Родину.

Я выражаю крайнее недовольство за то, что данная сумма пошла в Академию Наук. Нашему флоту денег тоже не хватает.

PS. Пенсию с мадам Лидьер (Гильер) взыскать так и не удалось. Две пятых этих денег ушло на похороны водолаза Гильера. Пятая на свадьбу её с офицером Шарлем Лидьером. Пятая на лечение её в институте травматологии. Пятая на лечение почек Гильера.

Адмирал флота Фамлёдии Анри Кукишьер.

23 осьмя 692 года».

P.S. автора. Некоторые нецензурные выражения генерала Катера я всё-таки вычеркнул.

P.P.S. автора. Кажется.

Примечания

6

В землях неверных. (плам.)

7

Адвокат Хазляндии. (плам.)

8

Смерти. (плам.)

9

Особое доверие. (плам.)

10

Законным образом. (плам.)

11

Аз есмь Сущий Всемогущий. (плам.)

12

Плавающий. (плам.)

13

Слово homo означает человек, punctuales же придумал сам адмирал. Видимо хотел сказать: «Человек пунктуальный».

14

И прочая, и прочая. (плам.).

15

Доверенность. (плам.)

16

С полным правом. (плам.)

17

Начнём. (плам.)

18

Сползание в бесконечность. (плам.)

19

Малоценные организмы (подопытные животные). (плам.)

20

Белодольцы, народ сильно дикий и их язык очень сложно переводить, потому все цивилизованные историки (а я как раз именно такой) предпочитают заменять их слова такими вот транскрипциями, потому что сами белодольцы не знают как это произносить. (примечание автора.) Слушай меня, пожалуйста. В трюме у нас этого очень много. Сейчас подожгу и кину одну в море, и вся рыба всплывёт. (белд.)

21

А это законное мероприятие? (белд.)

22

У тебя все дома? Нет, конечно. (белд.)

23

Поехали. (белд.)

24

И ещё. (белд.)

25

И с фитилём подлиннее. (белд.)

26

Собачьи мамы. (плам.) Желающие могут додумать сами, что подразумевал адмирал вкратце.

27

Это наказание. (плам.)

28

Восстановление индивида из атомов. (плам.)

29

Волк. (плам.)

30

От древнепламерского выражения «человек человеку волк» (Homo homini lupus est).

31

Поспешай медленно. (плам.)

32

Человек моральный (плам.)

33

Человек вечная. (плам.)

34

Вечный двигатель. (плам.)

35

Видимо: «пацифист». (плам.) Ещё один термин сделанный адмиралом Вазерфаллом посредством высасывания из пальца.

36

Человек порочный. (плам.)

37

Обозначает цифру тринадцать у сандзюнцев, число островов Сандзюнского архипелага.

38

Вас приветствует всегда добрая и отзывчивая рыбоохрана Белодолии. (белд.)

39

Здравствуйте, милости просим. (белд.)

40

Давно здесь? (белд.)

41

Два дня уже. (белд.)

42

Много наловили? (белд.)

43

Ещё и не начинали. (белд.)

44

Кого ловить-то собираетесь? (белд.)

45

Осетра! (белд.)

46

Да? А вы что здесь делаете? (белд.)

47

А ничего и не делаем. А твое, какое дело, борода ты чёрная? (белд.)

48

А что вы держите в руках? (белд.)

49

Ваше судно называется «Альтаир»? (белд.)

50

Конечно, да! (белд.)

51

Огромное вам спасибо. (белд.)

52

Доброе утро, полковник. (белд.)

53

Доброй ночи. Вадим, ты зачем меня поднял в такую рань? Ещё петухи не пропели. (белд.)

54

Дело государственной важности. Во имя императора. (белд.)

55

Выкладывай. Если я усну, ты давай мне сразу по уху. Так лучше будет. (белд.)

56

Дело насчёт ситуации на востоке. Странная там ситуация, Игорь Петрович. В Спокойном Океане, в наших территориальных водах, засело несколько кораблей разных сред и таких же держав… ав… ав… (белд.)

57

Не надо. Я ещё не уснул. Давай дальше, Максим, то есть, Вадим. (белд.)

58

Так вот в одну точку, диаметром около восьми миль пришло аж четыре корабля. С запада летит пуссляндский гидросамолёт «Биовульф», идёт суперлинкор «Циприт» с юго-запада, с востока по западному пути пришёл «Альтаир», а с юга пришёл, то есть пришла суперподлодка Сандзюнии «Буцефал». (белд.)

59

А в чём проблема? (белд.)

60

В «Альтаире»! «Альтаир» — исследовательское судно академии наук Фамлёдии. Его перекрасили под рыбацкий баркас, а он специализируется на подъёме со дна объектов огромных размеров: кораблей, больших контейнеров и прочего. И они там ловили осетра, а он там, как известно, не водится. Наш рыбинспектор записал их название и номер и проверил по каталогу. Это «Альтаир» и никто другой. (белд.)

61

Чего им там делать? (белд.)

62

Не знаю… (белд.)

63

Здравия желаю, господин полковник! (белд.)

64

Козлов? (белд.)

65

Так точно, господин полковник! (белд.)

66

Козлов, ты ещё никому инфаркта не сделал? (белд.)

67

А что это?! (белд.)

68

Ну, когда с сердцем хуже, чем у тебя с головой. Знаешь, Козлов, глядя на тебя, я начинаю верить в говорящие фамилии. А ты поедешь в Спокойный океан и там разберёшься во всём. Полномочия Тайной Кафедры. (белд.)

69

Понял. Разрешите идти? (белд.)

70

Иди. А ты, Козлов, ещё так сделаешь, тебя посадят в тюрьму! ТЫ понял? (белд.)

71

Да, именно так. (белд.)

72

Эй, ты-то зачем приходил? (белд.)

73

Единичное не есть множественное. (плам.) или (иб.) (Кто поймёт этого Вазерфалла?)

74

Нечто неповторимое. (плам.)

75

Paddle — весло, гребок. (пусс.)

76

Здравствуйте, господин капитан. (белд.)

77

Ну, как там? (белд.)

78

Там такое творится. Но лучше показать на местности. (белд.)

79

Тут, в 11:17 мы засекли сандзюндскую подлодку «Буцефал». Тут, в 11:35 мы засекли суперлинкор «Циприт». Здесь они сейчас. Все тут. (белд.)

80

Это хорошо, а что там творится увидеть можно? Визуально? (белд.)

81

Да. (белд.)

82

А чем они там занимаются, выяснить удалось? (белд.)

83

Есть одна теория: они подняли много золота. (белд.)

84

Что? На нашей территории?! Откуда вы узнали? (белд.)

85

Звенит оно по-золотому! (белд.)

86

А откуда оно? (белд.)

87

Видимо, «Козерог», был тут давно такой фрегат с золотом, затонул неподалёку. (белд.)

88

Это пахнет заговором и международным скандалом. Покажите мне их! (белд.)

89

Пойдемте, господин капитан. (белд.)

90

Вот. (белд.)

91

Тут ничего нет. (белд.)

92

Кнопочку нажмите. (белд.)

93

Ага, генерал Катер здесь, морской пехотинец Хазляндии, адмирал Вазерфалл, той же Хазляндии, полковник Саерс… Что-то они тут какие-то ласковые. Болтают, а ведь заклятые враги. Видимо уже поделили или до чего-то договорились. Мелочь ещё какая-то, сандзюнцы. Лейтенант, готовьте катер со знаком рыбинспекции, пока они не разбрелись. (белд.)

94

Есть, господин капитан. (белд.)

95

Здравствуйте. Кто здесь капитан? (белд.)

96

Я. (белд.)

97

Выстройте своих людей. Я сделаю объявление. (белд.)

98

Почему вы сказали на своём языке? (белд.)

99

Не все рыбаки знают ваш язык. (белд.)

100

Ой, как нехорошо. Нарушаем законы. (белд.)

101

Но я-то знаю! (белд.)

102

Проехали. А у вас много народу! (белд.)

103

Хорошая оплата труда, вот и идёт большое число населения разных сословий и социального положения. (белд.)

104

А теперь гоните золото! (белд.)

105

К-к-какое золото? (белд.)

106

Вот, а ты говорил, они не знают нашего языка! Врать должностным лицам при исполнении! Не хорошо. Золото, которое вы подняли со дна. Это! (белд.)

107

А чем докажешь, что это золото твоё! (белд.)

108

Во-первых, если я не вернусь через час, мои люди имеют приказ живыми вас брать не обязательно. Второе. (белд.)

109

Видали? Так что давайте наше золото, наши законные две трети. И прошу вас, без резких движений. Перестреляете друг друга, чего доброго. (белд.)

110

Да забирай, только куда ты его погрузишь? (белд.)

111

Не волнуйся. Начали! (белд.)