Домашний в норе

Макс Квант

Семья лис усыновила рыжего котёнка. Против были все! И соседи смотрели косо, и мыши смеялись, и даже брат подначивал против. Но случилась беда, и всех спас приёмный сын с друзьями!

Часть первая

Глава 1

С тех пор прошёл месяц. Многочисленное лисье семейство подрастало не по дням, а по часам. Два старших брата и две сестры приняли Шнурка как своего — родители просто не рассказали про его чудесное появление в норе. Вся семья убеждена: Шнурок такой же лисёнок, что и остальные, разве слегка не так выглядит. Даже сам котёнок ни секунды в том не сомневался!

Но соседи лис шептались. Больше, конечно, хихикали мышки, но папа-лис первое время даже предупреждал: «Вот закушу за смешки под Новый год всем общежитием мышиным!» Но потом бросил — мыши, что с них взять? Медведям и волкам Красс рассказывал чудесную историю появления необычных черт лисёнка Шнурка: «Он в деда моего Крохвоста пошёл, тот тоже был маленьким, а однажды убегал от охотников и об сосну нос сломал… Вот правнучек и вышел в него, выходит. А что полосатый, так его косолапый погладил как-то…» И соседи кивали, дедушка Крохвост являлся для всех непререкаемым авторитетом, и, хотя уже давно ушёл в Самую Глубокую Нору, но до сих пор волки любили повторять: «Вот Крохвост в таких случаях говорил…» или «Крохвост тогда поступил бы…»

Папа-лис учил детишек охоте, слежке за мышками и птицами, как обходить капканы и догонять зайцев. Но из-за коротких лапок Шнурок в беге никогда не поспевал за братьями и сёстрами: Угольком, Вьюшкой, Лютиком и Бегушкой, зато в слежке за мышами ему не было равных.

— Да ну, — заметил на это Уголёк, — я тоже так могу, братан… Делов-то…

— А так? — спросил его Шнурок и исчез… Да-да, исчез…

— По запаху найду! — хмыкнул старший братец и тут же сник. Младшенький пах только если измажется, но вот от чистого никакой аромат не исходил. Как зайчонок! — Эй! Не шути так, братан! — он втянул жадно воздух, надеясь хоть что-то учуять — но вокруг царили лишь запахи леса. Уголёк попытался было прислушаться, но… — Хватит! — не выдержал старший брат. — Это уже не смешно! Братан, слышишь?!

Испуганные птички взмыли над лесом, мышки попрятались в норы, даже волки сникли.

— Это кто тут кричит? — выскочила из кустов мама-лиса. — А ну домой!

— Этот коротколапый потерялся! — заканючил Уголёк.

— Коротколапый? А ну не смей брата так называть? У самого-то шуба тёмная!

— Но нос, лапы, хвост!

— Не важно, он такой же брат тебе, как и Лютик!

Лапы, хвост и нос,

Бегать быстро не дорос,

Когти и шерсть как апельсинка,

Вот моя изюмИнка!

Раздалось из-за кустиков, и появился Шнурок собственной персоной. Он умывался лапкой, как это делают обычно кошки.

— Нескладно, братан! — вставил своё веское слово Уголёк. — И что такое «апельсинка»?

— Хорошее начало! Прямо поэт! Прямо как папа по весне! — кивнула мама-лиса. — А теперь помиритесь!

— Чего? — не понял Уголёк. — За что?

— Ты его обидел!

— Я?

— А я и не обиделся, — гордо сказал Шнурок.

— Всё равно! — настояла мама. — Нашли с кем ссориться, родные лисы! Вы же братья!

— Вот ещё! — буркнул Уголёк и убежал.

— Ну, весь в отца!

Впрочем, этим ссора не закончилась. Вредный Уголёк старался задеть младшего братца, всякий раз подмечая непохожесть. Однако он оставался одинок в своих капризах — никто из лисьего семейства Уголька не поддерживал. Однажды он попытался даже настроить брата и сестёр:

— Он называет тебя обжорой, Лютик!

— Кто этого не знает… У тебя ничего поесть не будет? — ответил Лютик.

— Бегушка, он зовёт тебя неумехой!

— Неправда, он зовёт меня неловкой, но так нежно, что я не обижаюсь…

— Ну а про тебя Вьюшка говорит, что ты плакса!

— Это ты говоришь, что я плакса… — со слезами на глазах ответила сестричка-лисичка. — А Шнурок меня любит!

Уголёк даже разозлился — никто его не понимал. И тогда он решил зайти в эту нору с другого хода:

— Пап, а папа. А ты умеешь умываться лапой, а?

— Ну… — подозрительно протянул Красс, краем глаза прицеливаясь к сидящей на рябине сороке. — А что?

— А Шнурок умеет! Но кто его научил?

— Я и научил. Никто ведь не умеет умываться лучше меня!

— А меня почему не научишь? Вот мыши говорят: Один моется, остальные — нет!

— Твою шерсть ничто не сделает светлее! — тяжело вздохнул Красс — сорока встретилась с ним взглядом и улетела по добру-поздорову. — И вообще не слушай мышей, это они от злобы! А злобе не место в твоём и без того чёрном сердце!

— Чёрном сердце?

— Но ты всё равно мой отпрыск! Как и Лютик, и Шнурок!..

Тем же вечером папа-лис решил научиться умыванию. Ночью, когда все уснули, он вышел из норы и при свете Луны наслюнявил лапу, занёс над головой… Нет, далеко не заносится… Лапа даже захрустела, но еле достала до уха… Красс провёл лапой вниз и понял, что когти было бы неплохо убрать…

В нору он вернулся с мокрой мордой, весь оцарапанный и скверно пах к тому же.

— Красс, что с тобой случилось?!

— Под дождь попал, — засыпая устало ответил папа-лис.

— Но на улице засуха пятый день!

— Это был маленький дождик, специально для меня капал…

Глава 2

— Скорей, скорей! — суетился папа-лис. — Лютик, да не хватайся ты за ромашку!

— Я есть хочу, папа!

— Ты всегда хочешь есть, но у нас нет времени… Уголёк! Ты где?

— Я уже здесь! — донёсся снаружи голос старшего сына.

— Они далеко?

— Ближе, чем раньше!

— Минут двадцать бежать! — подсказал чуткий слухом Шнурок.

— Двадцать две, братан! — поспорил с ним Уголёк.

— Двадцать! — упрямо заявил Шнурок.

— Не спорьте! — высунулась из норы мама, таща за собой Вьюшку.

— Но мама! — заплакала дочурка. — Пусть они придут! Пусть они меня покусают! Мне, может, лучше станет!..

— Сорок доберманов разорвут её на мелкие кусочки! — зарычал на дочку Красс. — А она думает, что лучше будет!

— Бегушка, Бегушка, ты где?

— Я коготь сломала! — стояла у сосны Бегушка и потирала лапку.

— Слушайте все! — не выдержал папа-лис. — Чтобы никаких нюней не было! Все мы несёмся и без посторонних мыслей! Лютик, да выброси ты эту ромашку! Бегом! Марш!

И лисье семейство, покинув родную нору, пустилось в бега, в самую глубь леса — к болотам. Папа-лис один знал тропки в те места. Охотники старались зажать всё зверьё между деревней и болотами, но всякий раз заслышав лай собак, лесная живность поднималась со своих мест и пропадала среди кочек. Каждый находил свою и сидел-дрожал, прислушиваясь к передвижениям своры. Благо собачья стая не обладала терпением и быстро возвращалась обратно.

— К вечеру вернёмся в нору! — на бегу успокаивал всех папа. — Там моя резиденция, сыровато, но жить можно…

«Резиденцией» он называл кочку с брусникой, в которой давным-давно вырыл ямку, с краю болота. Собаки при всей догадливости могли бы настичь их там, но… В нору всё семейство умещалось с лёгкостью, а болотные запахи напрочь отбивали у псов всякое желание идти в трясину.

— Напра-во! — скомандовал папа.

Вереница лис закрутила лихой вираж, а слева капкан зажевал в своих металлических челюстях воздух.

— Нале-во! Не оглядываться!

На пятки ступают доберманы,

Хвосты надо нам уберечь,

Направо, налево — капканы,

Чтоб вечером не попасть в печь…

— стучались в голове Шнурка стихи.

— Есть нас никто не будет! — на ходу поправила его мама.

— На шубу! На воротник! — чуть не заплакала Вьюшка.

— А я всё-таки есть хочу… — чуть не заплакал Лютик.

Что ни говори, а доберманы бегали быстрее лис — лапы-то подлиней будут. Однако собаки путались в тропах, наскакивали друг на друга, огрызались и отставали далеко позади. Но каждый из лисьего семейства хвостом чувствовал наступавшую на пятки погоню.

— Ой! — сказала Бегушка и упала. Имя ей дали совершенно неправильное — все самые нелепые ситуации случались только с младшей сестрёнкой. Ей доставалась самая быстрая мышь, самый колючий куст и самый чувствительный капкан. Царапин и ссадин на её боках не сосчитать, а хвост и тот стал похож на мочалку. И вот теперь запнулась она о корягу да растянулась на траве.

Шнурок, бежавший впереди, остановился помочь сестре.

— Я его как-то не заметила… Как на меня выскочит… — оправдывалась она, вставая на лапы.

А лай собак меж тем нарастал…

— Ничего, ничего, — успокаивал её братец. — Бежать можешь?

— Погоди, попробую! — она ступила лапой, другой и побежала…

— На запах, на папин запах давай! — оглядываясь крикнул ей вслед Шнурок и тут же заметил чёрную спину за кустом. — Не уйти… Ей не уйти! — котёнок рванулся в кусты кашки, затрещал там.

Собаки сперва затихли, прислушались и с лаем метнулись к убежищу Шнурка. А котёнок выскочил буквально у сомкнувшихся челюстей добермана и… выпустив когти, полез на дерево!

Надо же, папа-лис никогда его не учил этому. А тут вдруг! И главное, так просто! Вонзить когти в кору да лапками перебирать! Вонзил и раз-раз-раз! Как только он забрался на ветку, то с высоты увидел удаляющиеся рыжие спины родных, и свою нору, где суетились доберманы и люди, и также скопившихся у его дерева собак. Каждая хотела забраться на ствол. Вставала на задние лапы, скалилась, лаяла!.. Но добраться до Шнурка им была не судьба!.. Тут котёнку стало страшно, он ухватился что было сил за ветку и смотрел вниз. Самое странное: высоты-то он не боялся, как прочие члены его семьи. Родители без страха не могли взглянуть ни с обрыва в реку, ни в яму.

— Вдруг Уголёк прав, и я не такой… — зашептал он и зажмурился.

К дереву подошёл охотник, поглядел на ветку.

— Кошка на кой?! Нюх потеряли, что ль! Лису, лису мне надо! — сказал он. — А ну, ату, ребята, ату! — и показал прямо в трясину.

Собаки нехотя отбегали от дерева и следовали дальше к болоту. Одну охотник даже оттащил за ошейник. Доберман огрызался, рычал, но всё же след взял.

— Только бы не догнали, только бы не догнали, — шептал Шнурок, прислушиваясь к удаляющемуся топоту лап и лаю.

В наступившей тишине кусты вдруг зашуршали, кто-то шлёпал к дереву, зажурчало. Шнурку вдруг захотелось по-маленькому сходить, но как это сделать на дереве? Он не знал…

Котёнок хотел было приоткрыть глаз, да поглядеть, кто там такой подошёл к дереву, но вдруг лапы сами понесли его подальше от ствола. Нагнувшаяся ветка надрывно затрещала и… надломилась! Шнурок полетел вниз!.. Он раскрыл вдруг глаза, увидел приближающуюся землю, чью-то рыжую спину. Он заработал лапами, надеясь ухватиться за ствол дерева, но уж больно далёк тот был! И… Сам того не ожидая, Шнурок приземлился на все четыре лапы, как это умеют делать кошки!

— Вот те раз! — услышал он чьё-то хриплое.

Перед котёнком стояла собака! Рыжая, с длинными вислыми ушами, кудрявая, да с сединой.

— Ты это откуда свалился?

Глава 3

— Но-но-но! — возмутился Шнурок. — Я и укусить могу!

— Укусить?! Это вряд ли… Не слышал, чтобы коты кусаться умели!

— Я не кошка, я — лис! — зашипел котёнок и тут же удивился своему бурлящему голосу. Ни папа, ни мама так не умели!

— Вот те раз! Может, ты и летать умеешь? — спросил незнакомый пёс.

— Нет, летать я не умею… Только по деревьям лазать… совсем недавно начал тренироваться… Как белка…

— Может, ты белка?! — усмехнулся незнакомец.

— Нет, я — Шнурок.

— А я — Руфус. Это значит «рыжий», на каком-то старом-престаром языке… А, может, ты тигр? Только очень маленький…

— Точно! — усмехнулся котёнок. — Лисотигр!

— Тигролис! — хмыкнул Руфус. — А ты смелый! Меня вот кошки бояться, а ты даже на дерево не вернулся… А я ж ни за кем гнаться не люблю, разве что за куропатками да голубями… Эх, — мечтательно вздохнул он, — когда-то я был молод, когда-то бегал быстро. Вот мы с моим человеком ходили на уток… Я притаился в камышах, подплыл тихонько к сизым… А человек мой уже с ружьём неподалёку! Тут я как вспрыгну, как вскочу… Утки на крыло! А человек уже стреляет… За день могли штук шесть настрелять. А уж какие вкусные… — из и без того грустных глаз Руфуса покатились слёзы. Шнурку стало его жалко и он сам чуть не заплакал. — А теперь, бегаю за молодёжью, человек мой увлекся другой охотой. И кур я ещё гоняю… Но они не летают. Догнать всегда успею, но вот в небо запустить…

Конец ознакомительного фрагмента.