Изгнанники Менантра. Книга 2

Макс Домнин, 2022

Менантр умер, те кому повезло, оказались на родине предков. Родриго Амадо один из везунчиков, его спас случай, но новый мир, застрявший в средневековье, встречает потомка нескончаемой вереницей войн и заговоров. К интригам человеческих королей, добавляется борьба между расами населяющими мир предков. В смертельной схватке сошлись эльфы, гномы и люди. Но все это уже неважно, потому что за Родриго идут Братья, разрушители Менантра. Содержит нецензурную брань.

Третье десятилетие

Часть 1

Тишина, бесконечный мрак, сознание искало любую зацепку, лишь бы не ощущать всепоглощающую пустоту. В голове, изредка вплывали картины боя у стен Танорта, жуткие хари древних, долгий путь в царство Даймеша.

Перворожденный, много тысячелетий скованный волей Ками, с интересом смотрит на человека, посмевшего бросить вызов тем, кто помнит рождение земли. Слова так и не прозвучали, но древние в точности исполнили волю Даймеша.

Договор с перворожденными заставил Амадо подчиниться воле Первого, поэтому человек безропотно следовал за высоким и тощим как щепа чудовищем. Смешно подскакивая при ходьбе, урод быстро перебирал тонкими ногами с обратным изгибом в колене, он вел Родриго все глубже, к сердцу Тенафар. Древние с удивлением и любопытством разглядывали опасного гостя. Необычные галереи, поросшие подземной растительностью, казались бесконечными. Залы с потолками, терявшимися где-то далеко над головой, следовали один за другим. Несколько раз они выходили к лавовой реке, стремительно и бурно несущей свои потоки в недрах горы.

Амадо потерял счет времени. Вокруг пошли совсем дикие места, изрытые жуткими кратерами, что могли образоваться только на поверхности. Правда представить, какая сила оставила их, человек так и не сумел. Затем последовали поля утесов, устремленных в черноту невидимых сводов гигантской пещеры, точно здесь когда-то застыла бурная поверхность моря расплавленного камня.

Следующий зал стал последним в их путешествии. Покрытый сверкающими кристаллами, он казался царством мертвых. Желтоватый свет выхватывал фигуры, сидевшие вдоль стен со сложенными одна на другую ногами, их руки, покоящиеся на коленях, головы, слегка опущенные на грудь. Все говорило о покое, покое, что длиться многие века, о смерти без смерти.

Вырубленные в стенах террасы, уходили высоко под своды зала. Родриго окинул взглядом огромное помещение, конца, которому он не видел с того места, где стоял. Сплошные ряды людей, из его мира, и тех, что называли себя так после падения. Дальше от входа виделись совсем незнакомые очертания существ, что прежде жили на земле, но от которых не осталось даже памяти. Все они когда-то заключили свой договор с древними.

— Что это за место? — спросил Амадо, напряженно вглядываясь в ряды живых покойников.

— Приют Забытых! — равнодушно прохрипело существо, взглянув на человека переливающимися фасетками огромных глаз.

Навстречу к ним, из глубин зала, подходили другие существа. Черные, мохнатые, совершенно лишенные глаз. Их сильные руки с длинными пальцами ловко обхватили конечности человека и быстро поволокли к пустому месту в ряду, на третьей террасе. Его усадили в надлежащую позу, воля Амадо покинула, и у него не осталось сил сопротивляться лохматым. Все еще открытые глаза видели соседей с права и слева. Спящих густо покрывала пыль, слежавшаяся в твердую корку, отчего они походили на статуи больше, чем на живых людей.

Один из лохматых засунул палец в рот человека, Родриго почувствовал легкий укол в язык, и сознание исчезло. Голова его чуть опустилась на грудь, а открытые глаза заботливо сомкнула ладонь существа, легко пробежавшая по лицу нового постояльца.

Откуда-то из далека доносились голоса, или просто шелест, который складывался в слова, Амадо не мог определить. Абсолютная темнота поглотила все вокруг, не оставляя даже намека на возможность существования, чего-либо. Неожиданно вдалеке вспыхнула яркая звезда, едва различимая в вязкой черноте. Прошло много времени, но ничего не менялось, только точка разгоралась все ярче, затем пришло легкое дуновение. Оно принесло с собой долгожданное чувство реальности, наконец-то человек почувствовал. Постепенно ветер нарастал, пока не превратился в шквал. Родриго понесло как сухой лист, швыряя из стороны в сторону, вращая вокруг собственной оси. Неожиданно он ударился обо что-то твердое.

Камень, удивился человек, потом еще и еще, пришла волна света и тогда Родриго увидел, что вокруг пелена из пыли и камня, который бился в беспорядке друг о друга. Нестерпимый жар опалил его, выжигая до основания и превращая в ничто.

Грохот, шум, вращение, огонь и ветер, все смешалось. Пыль сбивалась в огромные шары, спрессовываясь и раскаляясь, для того чтобы столкнуться с еще большими каменными глыбами. То тут, то там зажигались звезды, неспособные своим сиянием озарить непроглядный мрак, царивший вокруг человека. Пространство очистилось, теперь обломки, глыбы и пыль стянулись к звездам, набирая скорость вращения вокруг светил. Мимо проплыла скала, снова послышались странные шелестящие голоса, но теперь они отличались. Один выл точно неугомонный ветер, другой трещал, подобно вечно жаждущему пламени, третий глухо гудел обремененный тяжестью бытия, словно сама земля заговорила.

Глыба столкнулась с другой, потом с третьей, и притянутая звездой завертелась вокруг нее, теряя осколки и пыль окружавшую теперь жидкую массу вещества, постепенно обретающую вид ярко красного шара, бурлящей лавы.

Трескучий голос злобно зашумел, порождая удивительных существ, что плескались в потоках магмы. Гоняясь друг за другом, огненные сущности, сталкивались и пожирали себе подобных. Происходящее внизу, напоминало яркий фейерверк, вырывавшийся из сплошной массы текущего камня.

Время здесь не имело значение, еще не возникло того, что могло бы его оценить. Шар постепенно остывал, вздымая огненные волны острыми утесами к небу. Вращение тела стало тише, и на поверхности показался первый гигант. Он неуверенно шагнул на твердь, из огненного моря. Постоял немного, и сделал второй шаг, огненная суть погасла, обретая форму чудища, страшнее которого, мир никогда не видел.

Следом, из моря, вырвались сотни огненных чудищ, тут же застывших в причудливых глыбах. Амадо вспомнил, что видел это место, когда они шли в зал, тогда он принял эти скалы за игру стихии.

С усмешкой смотрел на них Перворожденный, участь вторых охладила пыл тех, кто еще оставался в огненной пучине. Великан, сотрясая поступью новый мир, подошел к краю тверди и что-то крикнул, плескавшимся в море огня. Чудовища поднялись из лавы, и преклонив колено отторгли часть плоти, чтобы отдать ее великану. Перворожденный с улыбкой принимал дары, собирая из частей магмы, горящую корону. Наконец, все желающие склонились перед великаном, огненный венец вспыхнул последний раз. Магма остыла, превратившись в рубины, с удивительными огнями внутри. Корона вращалась перед ее создателем, освещая лицо перворожденного. Из частей, склонившихся, родился Венец Даймеша. Пятьдесят два величайших чудовища огненной пучины, приняли волю Первого, променяв свободу на форму.

Эпоха огня закончилась, пришло время земли. Рядом шелестели голоса создателей нового мира.

— Ты воррр! — трещал огонь.

— Я порядок — гудел в ответ камень.

— Ты обманул меня, предложил создать мир, а сам сделал моих детей рабами — не унимался огонь.

— Ты начало, я форма. Я создатель, что ты без меня, царство хаоса и небытия — мирно прогудел камень.

— Братья не ссорьтесь — просвистел ветер. — Всем хватит работы, все мы проявим себя!

— Будет болтать братец, ты принял сторону камня. Не забуду я твоего предательства — угрожающе прошипел огонь и исчез.

Земля превратилась в твердый шар, все больше остывающий под напором вселенского хлада. Солнце все ближе притягивало странника тьмы, пока не втянуло в пояс пыли и камня, началась эпоха Каменных дождей. Расплодившиеся перворожденные гибли сотнями, рассыпаясь по поверхности тверди, расплющенные гигантскими глыбами, что с остервенением били в новорожденную землю. Огненными кометами они ломали тонкий покров, тревожа вулканы, и давая свободу огненной стихии. Снова появились сыны пламени, они вступили в войну с каменными детьми земли. Перед глазами проплыли миллионы лет, огненные отступили под землю, уступив напору слуг Первого.

Недолго длился мир, из тьмы пришла новая опасность, к земле приблизилось несколько мертвых шаров. Столкнувшись, масса камня смешалась, вновь приняв жидкую форму. Длинные всплески магмы далеко отлетели от уничтоженного мира, застывая в холодном мраке бесконечности. Вращаясь с огромной скоростью, магма собирала осколки, потерянные при взрыве. Родился новый шар, вдвое больший прежнего, огонь создал еще более смертоносных детей, но формы они обрести не могли.

Высоко над землей шло сражение, камень призвал ветер в союзники, и дал бой огню. Сколько братья не пытались одолеть огонь, он все время ускользал. Вскоре ветер понял, что только дает силу пламени, и оставил брата один на один с врагом. Одолел брата огонь, и отнял его форму. Торжествовал злодей, наслаждаясь всесилием. Тогда вернулся ветер, и привел сестру их воду. Не знал огонь, что вода родилась. Бросил вызов он новым врагам, призвав свои чада, обретшие форму. Вода же, ласково касаясь, погасила пламя, и детей ненасытного опрокинула в небытие, лишь немногим удалось укрыться в пучинах нового мира.

Вместе с ветром она остудила поверхность, воскресив брата камня. Камень с тоской взывал к перворожденному, нигде его не находя. Увидела сестра муки брата, и попросила форму его, камень раздумывал долго, но согласился. Коснулась вода формой тверди земной, и плеснула немного силы морской, в тот же миг возродился Даймеш. Первый имя свое получил и принял в дар новую форму. Камень радостно прогудел, воспевая щедрость сестры. Но Даймеш не внял его зову, он спал, как и прежде, сном вечным, лишь иногда беспокоя твердь храпом могучим.

Смирённый огонь, получил в управленье звезды и недра планеты. Навсегда он формы лишился, и силы его обуздали границы, сверх которых зайти ненасытный не смел.

Много время прошло, дети воды, населили поверхность учесов и скал, что сон беспокойный Даймеша, из вод к небесам поднимал. Вода же творила, и влагой так густо покрыла поверхность земли, что, суша под ней утонула.

Новый голос услышал Амадо. Юная Мая, дочь моря и камня, легко и беспечно плескалась в воде, наполнявшей весь мир. Звонкий голос певицы разнесся от каря до края. Прошли тысячи лет, вновь океан отступил, даруя свободу горам и пустыням.

Хитрый огонь отыскал, средь осколков старого мира, что сохранились с времен Катастрофы Великой, корону Даймеша, и возложил потухший венец на голову спящего бога. Даймеш пробудился, и мир незнакомый узрел. Из мертвого камня и пыли родились леса и луга, прекрасная Мая творила любовь расточая на жизнь. Даймеш оглядел, мир, рожденный любовью, и породил из венца соратников верных своих. Огнем опалили гиганты, нежной Маи творение. Кинулась юная к матери, моля о защите и помощи. Улыбнулась мудрая мать и отступила вода, подарив часть владений обиженной дочери. Недовольным остался Даймеш, Первый желал возвратить, все прежде потерянное.

Шли века, Мая стала Аар, грусть ее охватила. Одинокая жизнь, женскую зрелость богини теперь тяготила. Взмолилась она, обратившись к воде, чтоб та породила ей пару, сжалилась мать и обещала супруга найти.

С просьбой дочери к камню пошла терпеливая мать, брат указал ей на Даймеша. Чем не отец всех будущих чад, что мир, обновленный населят? Предстал пред отцом перворожденный гневом сверкая и требуя власти над миром, что дарован ему по праву рожденья.

Сурово ответил отец.

— Что хочешь ты мне предложить, чтоб дочь я свою уничтожил, лишив ее права на жизнь. Тебе она в мере достойной вернула все то, что когда-то ты потерял. Те земли, что были твоими, сегодня я в сушу велел превратить. Так пользуйся тем, что по праву твое, а наследство Аар оставь для нее.

Вскипел гневом Даймеш, и отказом ответил на предложение, соединить две силы великих, и стать прародителем мира живых. Обиду тая он вернулся к соратникам древним своим, и задумал восстать против воли отца.

Амадо увидел полчища древних, что шли войной на Аар, их ждал страшный бой, но они победили. Даймеш заточил воду-мать, и едва не покончил с Аар, только встретил его у границы воды и земли камень-отец. В долгой битве сумел одолеть он Даймеша, но жизнь свою отдал, спасая Аар.

Бежала Великая мать от детей перворожденного, что искали виновницу гибели их сюзерена. Форму успела Аар подобрать, что обронил погибший отец, и из камня она сотворила себе мужа и верного спутника, ставшего ей защитой надежной.

Тарм могучий, муж Аар, очистил землю от воинства Первого. Загнав под твердь гигантов огненных обратно. Аар искала воду, но, не случилось ей в ту пору, открыть темницу, где томилась мать.

Верный соратник Даймеша, Орнуатар, обратился к огню, и сила опального брата вернула ему господина.

Тем временем жизнь захлестнула пустынную сушу, из океана извергнув новых наземных. Мир насекомых, что умом и размером поспорить могли с человеком, заполнил просторы зеленого края.

Дрожь земли, и жар из расселин, вмиг уничтожили жизнь на суше и в море. Вновь Даймеш обрел свой венец. Вышел Первый из глубины и повел войска на Аар. Тарм могучий опрокинул Даймеша, положив предел его власти. Слишком мало осталось в живых, после битвы великой, древних сущностей верных Даймешу. Скрылся Первый у нового друга, тысячи лет под землей он провел, ожидая отмщения час.

Сотни веков пролетело, зелень укрыла ожившую твердь, населили ее черепахи, и змеи-гиганты, крокодилы, и монстры похуже. Гнев земли их создал, процветал их народ, но войну они прежде мира ценили, и уничтожил их Тарм.

Земля сотряслась и взорвались вулканы, расползлись куски суши по морю, и пришел из-под земного царства огонь. Не успела Аар избежать встречи с ним, вмиг опалил он дающую жизнь, получив столь желанную форму.

Многих чудищ огонь породил, и возглавил их Даймеш Строптивый. Тарм могучий вновь опрокинул врага.

Став заложником формы, что так он желал, потерпел пораженье жестокий отец пламенных тварей.

Узнав о смерти, Аар, с ума сошел могучий Тарм. Все, разрушая пред собой, бог камня, гнал Даймеша в глубь. И Первый, в ужасе бежал, скрываясь под землей в чертогах.

Тарм право получил творца, найдя на поле брани форму. И создал гномов, что под землей великие построят города, а позже, в шутку, гоблинов бог породил, и расселил их в диких землях, под твердь, во мрак подгорный. Рожденные его рукой, нутро земное рыли, искали гномы Даймеша чертог.

Амадо вырвало из вороха событий, и кинуло в ярко освещенную пещеру. Внизу копошились зеленные существа. В огромной каверне, освещенной мхом, родился младенец. Испуганная мать несла новорожденного к пещере шаманки. Зеленные с удивлением смотрели на дитя. Шаманка, неторопливо поднялась с вороха шкур, встречая процессию.

Увидев младенца, она возбужденно закудахтала, о чем-то спрашивая мать. Подоспел незадачливый отец, увидел белоснежное дитя на руках зеленной жены и влепил подзатыльник роженице, хотел еще добавить, но жилистая рука шаманки, остановила мужчину, ухватив за локоть.

Много позже он долго просил прощение у супруги, прежде чем смог вернуть ее в пещеру. Чудесную девочку оставили на попечение шаманки.

Еще в детстве обнаружился лекарский дар чудного дитя, с возрастом только усилился редкий талант. Белокурый ребенок, вырос в статную деву. Мая, так себя называла белянка, едва разменяла шестнадцать, как в Рыжие степи ушла. Молили зеленые, деву остаться, чтоб правила ими, но Мая покинула род свой, и поселилась в долине Огненных рек. Чудесные дети рождались и после, их отправляли в Рыжие степи. Где девочки жили в белой пещере, под материнским Маи крылом, что повзрослела, и имя носила Аар.

Аар породила первых людей, тех, что жили, не зная смерти. Успокоенный мир подарил им силы знания и бессмертия, пока любопытство не открыло двери в другие миры.

Встретились вновь Тарм и Аар. Любовь супруги верной очистила разум великого воина. Долго правили вместе они, миром сверху и под землей, пока хлад мироздания не сковал океаны. Одела покров белоснежный планета. Создали люди под каменной твердью, город, укрытый от глаз посторонних, где сберегли наследие предков великих.

Пришел тогда к Аар поверженный Даймеш, огонь принес он в сердце, и одарил теплом всю жизнь, что скрылась под землей. Простила добрая Аар злодея, и Первый вновь вернулся на поверхность. Венец проклятый возродил чудовищ перворожденных и началась великая война с воздушными ракшами, что ветром были рождены. Забыл воздушный прародитель, уроки прежних лет, и вновь раздул огонь в Даймеше, чем подарил Строптивцу мощь, которой прежде он не знал.

Сказал Даймеш Аар.

— Правь под землей, как прежде правил я, а мой удел владеть тем миром, что сверху хлад сковал на вечно!!!

И согласилась мать живого, щадя детей, что приютил подземный мир. Покинул в гневе нежную супругу Тарм Могучий. Собрал бог тверди гномов, чтоб каменный народ воздвиг великий город, где править сел суровый муж на долгие века.

Расправился с ракшами Даймеш, но обуяла Первого неутолимость, огня порок врожденный. Узнал Строптивый, от тех, что названы людьми, о способе, который позволял пройти в миры иные. Блуждая средь бесчисленных земель Даймеш набрел на форму, и породив чудовищ множество ужасных, пожрал неутолимый тысячи миров. Века бежали, Даймеш шел из мира в мир. Пресыщенный и утомленный, открыл Строптивец Андланд Благодатный.

Перед глазами Амадо проплыли цены, как огонь соратников Даймеша уничтожил леса Андланда. Как Випул пробудил детей своих, как появились куари, наполняясь жизнью они вступили в бой с врагом. Грандиозная битва развернулась в опустошенном Андланде, сошлись волны противников в безжалостной схватке, и опрокинул врага лукавый Випул.

Ведомый чувством мести Випул вторгся в Фанарион, мир Даймеша. Все любящая Аар остановила гордых Адндланд у подземных границ, но силы оказались не равны, тогда-то Аар и призвала Тарма на помощь.

Сражение в Высоких чертогах, погубило не мало великих Андланд, превозмочь могучего Тарма, не достало сил никому. Пораженный силой гиганта, Випул, заключил с Великой матерью сделку. И обещала Аар, что никогда не выпустит перворожденных из-под земли, а Випул поклялся, никогда не нарушать границы подземного царства.

Остыла Сантария, Война меж Даймешем и Андландом, но неугомонный сын камня, поднял руку на Великую матерь, и уничтожил дом Май в Саду Огней. Тарм в гневе разрушил Покои Даймеша, и разметал чудовищных воинов злодея. Сам Даймеш вступил в схватку с Тармом, и едва не погиб. В ярости Тарм, оторвал от Даймеша чела королевский венец, и молота Хмура ударом, расколол символ власти на много частей. Разлетелись рубины по подземному миру, потерялись средь скал, лишь четыре крупнейших, Тарм достойным отдал. Гномам, тяжкий труд возлюбившим, подарил он корону, что венчали великие камни Даймеша.

Самого же смутьяна, в наказанье, сковали навечно, вместе с короной пламя древнего зла погасив. Слуги Даймеша, что живы остались, получили запрет заходить выше Сада Огней.

Оторвавшись от созерцания подземного мира, Амадо увидел, что поверхность земли, забелела одеждами вечного хлада. Безликий Хавайя морозом трещал, изгоняя жизнь из всего, что еще могла сохранить больная природа.

Не сразу Аар поняла, что случилось, а когда осознала, то пробудила Даймеша, вновь вернув пламя к жизни. Обиженный Тарм удалился в свой город, чтоб века одиночества ум повредили великого воина. Гномы бежали пред гневом безумного бога, бежали дети от гнева отца, бросая дома и города. Раз в три тысячи лет, Тарм пробуждался, разрушенья и беды неся в королевства самых верных детей. Вел с собой полоумный отец полчища орков, что стали служить ему вместо детей, а позже привел жутких тварей, имя которым еще не дано.

Поверхность вновь ожила, вернулись леса и моря. Покинули горы все, кто под землей сохранялся от стужи. Мало людей вышло оттуда, лишь несколько городов они возродили, а мир заселили мудрые эльфы.

Новый народ засеял плодородные земли удивительными растениями, с собой они принесли утонченную культуру и жажду знания. Величественные города Панчадарма, приняли эльфов, и поделились знанием с гостем чей дом скрывала завеса.

Амадо видел, как к эльфам пришел Випул, потом наступила эпоха болезни, и место людей заняли гости. Бежал род человеческий от проклятья бесплодия в земли иные, тогда эльфы решили, что время людей подходит к концу. Двести лет шла война, пока не закрылись глаза последних из вечно живущих Панчадарма. Две тысячи лет эльфы жили спокойно, но век благоденствия подошел к концу, когда горизонт украсили белоснежные паруса. Вернулись потомки проклятых, что спаслись в землях иных.

С востока и юга пришли народы, толпы людей. Переселенцы искали спасения от неурожая и войн. Заселяя Еланду, молодой материк, что осколком отвалился от Даршана, большого материка прежних времен, новые люди строили города и воевали с мудрыми эльфами. Великие короли из выживших бессмертных, привели своих потомков в родные земли. Новые люди старели и умирали.

Остатки бессмертных сошли на нет в войнах, а смертные в несколько поколений превратились в дикарей, окончательно потеряв память предков. Причину падения, Амадо так и не увидел. С тяжелым сердцем, и подкатывавшим к горлу отвращением человек наблюдал за падением рода людского.

Спустя века эльфы уже правили Эмантораном, как домом своим, а смертные служили игрушкой в руках бессмертных. В Палеомии выросло королевство, его правитель гордый и дерзкий, принял дар жуткий. Так появилась зараза Ургеноя, стоившая эльфам больших жертв. Война с Ургеноем окончательно положила конец былому могуществу человека.

Кругом пламя, и мертвая земля, все что видел Амадо. На месте королевства некроманта, осталась пустыня, на многие века, похоронив под песками остатки великого города.

Взгляд зацепился за кочевников, что длинными ручьями пришли со стороны Великих степей Еланды. Безобразные орки осадили Нгеве. Мампсис просит его помощи, он идет среди орочьих трупов, равнина Палы погрузилась во мрак.

Небытие распалось, появились первые ощущения. Покалывание кончиков пальцев, дрожание век, твердое прикосновения к центру лба. Глаза раскрылись, свет резанул их, но не сильно. Перед ним стоял Вагаал, старик убрал руку, и проговорил.

— Пора убираться, я их обездвижил, но они быстро придут в себя — он отошел в сторону.

Амадо увидел лохматых, их тела распростерлись на полу. Казалось, они мертвы, но старик настойчиво тянул Родриго к выходу. С трудом передвигая затекшими ногами, человек следовал за древним. Взглянув на руки, он заметил, что его кожа покрыта слоем пыли, той самой, что скапливается веками на телах, сидевших в зале.

— Сколько я здесь пробыл? — спросил он, удивленно глядя по сторонам.

— Не важно, надо спешить — отрезал старик и потянул его еще сильнее, увлекая прочь из мертвецкой.

***

Счастливая София, позабыв потери и печали бегала по дворцу распоряжаясь приготовлениями к празднеству. Погруженная в свои мысли она вышла вместе со служанкой во двор, и замерла на месте. Посередине двора с кем-то разговаривал ее супруг, несмотря на седину, облик царя все еще дышал силой и величием. Лефтерсис неспешно вел беседу с человеком, смотревшимся напротив него мелко и невзрачно. В груди женщины кольнуло, потусторонний взгляд гостя пробил Софию до озноба. С появлением чужака всегда приходили несчастия, точно он приносит их в своих черных глазах.

Напряженно вытянувшись, она подошла к мужчинам, и легким поклоном головы поприветствовала Амадо. Рядом с гостем стоял широкоплечий, коренастый человек, невысокого роста, судя по лицу еще юноша, но жутко уродливый, так ей показалось поначалу.

— Что это? — спросила удивленная женщина.

— Дорогая, это Товард Довард, сын одного замечательного гнома!

— Я знаю, что гном. Что он здесь делает? — сверкнув глазами напала София.

— София! — жестко произнес Лефтерсис, и внимательно посмотрел на супругу.

— Что София? Может ты весь Фанарион соберешь в своем дворце? Сколько еще этот жуткий человек будет привозить с собой проблемы и подвергать нашу семью опасности? — взорвалась София, сверкая на мужа глазами.

Не в силах противостоять супруге Лефтерсис молча уставился в землю, желваки заходили на скулах царя.

— Попомни мои слова, этот проходимец погубит и тебя, и меня, и наших детей! Ты не только царь, но и муж мой, так защити свою семью от беды, что несет с собой твой гость! — кинула она в горячке и развернувшись почти бегом ушла во дворец.

— Прости мою жену — смущенно проговорил Лефтерсис.

— Ничего, я все понимаю, это ты меня прости, что вновь прошу приютить сироту — ответил также смущенный Амадо.

— В моем дворце места много, еще на одного точно хватит — улыбнулся гному Лефтерсис.

По сигналу царя прибежали служанки и Товард ушел следом за беспокойными щебетуньями. Гномы на Алкмеях никогда не появлялись, поэтому подземный житель вызывал острый интерес и всеобщее умиление.

— И так, ты вновь здесь! — начал Лефтерсис.

— Как видишь — ответил Амадо, и улыбнулся старому другу.

— Сегодня свадьба моего сына! — гордо сказал царь.

— Как жаль, мой друг, что я ничего не знал о празднике, мне даже нечего подарить новобрачным.

— Ерунда, подарков будет и так много, приглашены все цари Крефей, а уж они не поскупятся, можешь не сомневаться — с улыбкой ответил Лефтерсис.

— А кто избранница? — спросил заинтригованный Амадо.

— Малышка Танаис!

— Кто знает о свадьбе? — лицо Родриго потемнело, а глаза превратились в черные ямы.

— Что-то не так? — мгновенно посерьезнев спросил Лефтерсис, его испугал вид гостя.

— Эльфы знают? — спокойно спросил Амадо, пытаясь не испортить настроение царя, также внезапно поменявшегося в лице.

— Они не знают о Танаис, а после брака будет уже поздно. Алкмеи предъявят права на Ришам — неловко улыбаясь ответил Лефтерсис.

Правитель Алкмей начал понимать, что сделал непростительно опрометчивый шаг, оповестив Крефейских царей о свадьбе.

— Ты же понимаешь, если эльфы узнают правду, они сделают все, чтобы не допустить этот брак — с расстановкой сказал Амадо.

— Ты прав, я приведу войска в боевую готовность! Я как ослеп, ведь и дураку ясно, что наследница империи Золиды, всегда будет под ударом. Эльфы уже привыкли рассматривать Ришам как часть Эмонтарана — с горечью проговорил Лефтерсис.

— Ничего, пора им отвыкать от роли правителей мира. Сегодня начнется эпоха упадка Великих бессмертных — Родриго ободряюще улыбнулся, они посмотрели друг на друга и засмеялись.

Перед праздником Амадо зашел к Лафне, но ее не оказалось дома. Дочери испуганно смотрели на незнакомого человека, которого служанки называли их отцом. Младшая даже заплакала, старшая погладила девочку по голове и принялась утешать, объясняя, что этот страшный человек их папа.

— Эли, не плач, это папа. Зачем ты приехал? — строго спросила Ланаэль старшая дочь Лафны, превратившаяся в молодую леди.

Родриго не верилось, что это та самая девочка, что когда-то назвала его отцом.

— Я хотел вас увидеть, вас и вашу маму — как-то неуверенно произнес Амадо.

— Увидел? Видишь она тебя боится, а боится потому, что не знает кто ты, она выросла без тебя. Мама не может с тобой говорить, ей очень тяжело. Ты оставил ее на многие годы, с нелюбимым мужем. Просто бросил, даже не попрощался…

— Но я…

— Нет не надо оправдываться! — резко ответила Ланаэль, краснея от душившего гнева как ее мать. — Прошу тебя уходи, и никогда больше не возвращайся. Мы выросли без тебя, думаю и дальше сможем жить, не зная тебя.

Амадо поднялся с табурета, и посмотрев в разъяренное лицо дочери, к которой испуганно прижалась Эли, сказал.

— Я не должен перед тобой оправдываться… — начал мужчина. — Если бы я мог быть с вами, я бы так и сделал, но жизнь не всегда нам дает то, что мы хотим. Прощай… Маме скажи, я всегда приду по вашему зову, и… И я ее люблю, но… — он махнул рукой и быстро вышел.

Слезы потекли по лицу эльфийки, Лафна пряталась тут же за ширмой, и все слышала. Она не хотела, чтобы дочери ненавидели отца, но выйти к тому, кого она любила больше жизни, и вновь потерять его на годы, оказалось выше ее сил. Долгое ожидание испепелило сердце девушки, она ненавидела и любила одновременно. В последнее время, боль притупилась, и она не хотела вновь ощущать муку, которую почти позабыла. Лафна привыкла к спокойной размеренной жизни с тактичным Эйлайном, что-то менять она уже не хотела, да и не могла. Дочери стали смыслом ее жизни, а любовь, как она убедилась, не для нее.

Часть 2

Меньше чем в два года Даност вернул былую славу, торгового центра Тенафара. Припрятанная казна спасла короля от кабального договора с членами Торговой палаты, Довард спутал купцам все карты. Не имея возможности финансового давления, старые торговые дома лишились и значительной доли своих привилегий, а позже и доходов. Особенно болезненно торгашами воспринималось назначение Доварда королевским торговым представителем в Риене.

С тяжелым сердцем Хельм покидал супругу, оставшуюся в Иргаме, но отец настоял, чтобы сын приехал в Риен. Меньше всего Хельму хотелось заниматься выкачиванием золота из Софоса. Одна мысль о возможности встретить мудрого Пурана, вызывала в нем приступ жгучего стыда. Гном стыдился алчности своих соплеменников, в какой-то степени Хельм уже перестал себя чувствовать гномом. Слишком много пришлось увидеть молодому Доварду за последние годы.

Опасения оказались напрасны, работа быстро втянула его в обыденность, а страх встретить мудрого рассыпался в ничто, после сотого посещения Золотого рока. Благодаря его работоспособности и деньгам Иргама, который получил свою двадцатую долю в добыче, в течении короткого времени Риен очистили от завалов, вернув многочисленные каналы, и золотые реки вновь потекли, наполняя казну обоих королевств. Через год отца отозвали в столицу, теперь Доварды жили неподалеку от королевского дворца, в огромном особняке, под защитой гвардейцев. Даже старые враги начали искать дружбы всесильного Крамвуда Доварда.

В новый дом переехала вся семья, вернулся Войта, получивший статус придворного скульптора, и, к радости, Крамвуда в доме снова раздавались команды ворчливой Ханны. Лишь Мая с сыном осталась в Иргаме. Сколько Ханна не упрашивала Маю вернуться в Танорт, девушка на отрез отказалась покидать дом в Батрах.

Сидя в удобном кресле, на балконе бывшего дома управляющего Риена, Хельм со скучным лицом наблюдал за работой литейщиков. Уже много лет он не видел кошмаров, а сегодня ему приснился храм на той стороне, он снова боролся с Алит. Сон почти стерся из памяти, осталось только ощущение ужаса и теплого прикосновения языка белой лисы. Точно она вот, только, что лизнула его в щеку. В душе снова поселилась неизбывная тоска, хотелось все бросить и бежать. Куда бежать? Он, пожалуй, и сам не знал. Возможно, к жене, к светлой Мае, что осталась так далеко, в чужом королевстве.

Уже восемь лет он качает золото для королевской казны, вокруг постоянно ходят купеческие дома, как гиены облизываясь на лакомый кусок. Ни раз его пытались обвинить в воровстве, и сокрытии истинного объема добычи драгоценного металла, но каждый раз Хельму удавалось отстоять свою честь. Одним словом, враги не дремали, именно поэтому он не стремился возвращать супругу в Даност. В памяти еще живо вставали сцены погрома их прежней усадьбы. Отец не раз писал о том, что к нему зачастили сторонники Традиции Камня, пусть и осторожно они пытались оказать давление на главу королевского совета.

Рабочие лениво разгоняли потоки жидкого золота, стараясь очистить каналы от его остатков. По ту сторону, на Софос спустилась ночь. Золото стыло, росли деревья, горы, мир наполнился звуками. К барьеру подошел олень, так они называли этих странных животных, чем-то смахивавших на привычных травоядных родного мира. Животное принюхалось и учуяв тяжелый запах гномов, отскочило вглубь, быстро скрывшись в густом лесу. До слуха еще долго долетало беспокойное шуршание золота листвы и трав.

Рабочие закончили, устало подошел бригадир.

— Господин Довард, мы закончили — доложил он Хельму.

— Угу, я вижу. Можете быть свободны, через неделю новая вахта, постарайтесь вернуться в полном составе — ответил Хельм улыбаясь.

— Не волнуйтесь, уж я прослежу, чтобы в этот раз Теги не нажрался. Уж можете быть покойны за это — принялся уверять мастер.

Вспомнив как в прошлую смену, его старший сын перебрал в кабаке, и не смог выйти на работу. Чувство беспокойства и неловкости поселилось на лице пожилого гнома, Хельм еще раз улыбнулся и ответил.

— Я знаю, что так оно и будет, но все же должен напомнить.

Мастер кивнул и ушел. Хельм вновь погрузился в невеселые мысли. Сколько прошло времени гном сказать не мог, должно быть много, поскольку ноги сильно затекли. Слух что-то уловил, непривычное, что-то чего не должно было быть. Хельм оторвал взгляд от сапог и всмотрелся в марево, разделявшее два мира. Из прохода на него смотрели мудрые глаза золотого великана.

— Пуран? — удивился Хельм, приподнимаясь с кресла. — Ты давно тут? Тебе не стоит сюда приходить, это опасно — быстро проговорил гном, не сводя глаз с мудреца.

— Приветствую тебя маленький искатель правды — ответил Пуран. — Я удивлен, что увидел здесь тебя! Твои соплеменники убивают мой мир, высасывая его жизнь! Не думал, что и ты в этом примешь участие!

— Прости их…, нас, за причиненную боль…

— Прощаю, но раз ты оказался здесь, значит судьба хочет, чтобы ты поступил правильно. Искупил вину своих соплеменников.

— Не понимаю, что я могу сделать? — удивился Хельм.

— Ты знаешь. Твоя совесть тебе не раз подсказывала правильное решение…

— Я не могу…, это касается не только меня. Это касается всего моего народа, и, и моей семьи. Я не могу этого сделать…

— Можешь. Не хочешь, но можешь. Что же придет тот день, когда ты поймешь свою ошибку, осознаешь всю жесткость того, что вы творите, повинуясь жажде наживы. Твой народ убил Итель, ее превратили в металл для обмена, переплавив прекраснейший образец природной красоты в слиток.

— Вы напали, гномы защищались… — попытался возразить Хельм.

— Ты в это веришь? — улыбнулся Пуран.

Гном потупился, его придушила волна гнева и смущения, когда он наконец поднял глаза, мудрый исчез. Вскочив с кресла, Хельм в гневе разнес его в щепу, лишь боль от ушибленной руки привела его в чувства.

***

Солнце легло в лазурные воды Эльфийского моря, вспыхнули священные костры. Меж бушующих огней прошли молодые. Обряд очищения продолжил акт омовения, Танаис и Маттейос с разных сторон вошли в голубую чашу, вырезанную в цельной породе материковой скалы. Лазурная смальта загадочно переливалась под морской водой, внизу притаились мозаичные рыбы, в неясном свете они обрели жизнь. На краю бассейна нагие тела брачующихся, скрыли белоснежные полотнища, жрецы заботливо пристроили ткань на гибких телах молодых. Держась за руки, они вышли к Колоннаде Праона, покровителя Алкмей. Жрец в белых одеждах, подал кубок с кровью быка, тут же принесенного в жертву.

Отпив по глотку, новобрачные, взялись за руки, и глядя в глаза друг другу принесли клятвы верности. Невеста скинула верхнюю одежду, а Маттейос, на правах мужчины, обмакнув свой клинок в кубок с кровью, вылил его содержимое в священную жаровню. Запах паленной плоти, смешался с благовониями, одуряюще кружа головы. Жених подхватил невесту на руки и понес в священный грот, расположенный в самом конце портика, посвященного Иллидану, богу морей. Вскоре жрецы вынесли белоснежное полотно и торжественно пронесли одеяние перед собравшимися, демонстрируя алое пятно, расплывшееся на его поверхности.

Гости восторженно вскричали, воодушевленные чистотой невесты. Веселая гурьба ввалилась в пиршественный зал, песни и танцы наполнили царский дворец. Вино разливалось на ходу молодыми рабами, гибкие путаны обольщали пьяных гостей, борясь за внимание мужчин со жрицами храма Элои, покровительницы всех тех страстей, что украшают отношения мужчин и женщин.

Столы ломились от вина и яств, гости разбрелись по дворцу и садам, примыкающим к нему. Толпы разодетых людей шутили, веселились, и любили друг друга.

Мрачный взгляд Амадо, выбивался из атмосферы общего веселья. Чужестранец охранял молодых, оставаясь незаметным, чтобы им не мешать. Настроение испортили не только обязанности стража, но и случайная встреча с Лафной, они столкнулись в преддверии церемонии. Лафна в сопровождении Эйлайна и дочерей прогуливалась в кругу эльфов, осевших на Алкмеях, с любопытством наблюдая за приготовлениями к свадьбе. Столь неожиданная встреча привела всех в смущение. Вежливо раскланявшись, эльфы прошли мимо, Майда как всегда надменно проигнорировал Амадо, а Лафна испуганно отвернулась и сделала вид, что не узнала его.

С испорченным настроением человек заступил на свое дежурство. Молодые постоянно смеялись и о чем-то тихо шептались. Родриго не вслушивался в милую болтовню влюбленных, тихо сидя в своем укрытии. Стараясь не производить лишнего шума, он внимательно всматривался в ночные тени. В предрассветный час, мимо проплыл темный силуэт. Поначалу Родриго принял его за тень пробежавшей по небу тучки, на секунду перекрывшей свет яркой луны.

Он вновь погрузился в свои мысли, но рядом звякнуло железо, адреналин расширил зрачки Амадо. Острота зрения обострилась до предела, теперь он отчетливо видел три, а затем семь призраков, тихо крадущихся к гроту. Стражи, ничего не подозревая, в полголоса вели беседу, собравшись у костерка. Кто-то пронес бурдюк с вином, и они украдкой праздновали свадьбу на посту.

— Вот уроды — выругался про себя Родриго.

— Убийцы!!! — прокричал он, выскакивая из своего укрытия, и влетая в стайку крадущихся теней.

Похватав копья и щиты, стражи кинулись на помощь гостю, завязался бой. Булава Родриго выхватывала врагов одного за другим, несколько раз о его броню стукнули стрелы, пущенные откуда-то из зарослей дворцовых садов.

Схватив щит одного из павших стражей, Амадо ринулся к выглядывающему из грота Маттейосу. Круглый щит прикрыл жениха от неминуемой смерти. Стрелял кто-то очень меткий, стрелы, пущенные из далека, летели точно в цель, если бы не броня Родриго, они давно бы поразили его глаза, или сердце. Прикрывая щитом молодоженов, рыцарь затолкал их как можно глубже в грот. Амадо надеялся переждать атаку, пока прибудет подкрепление.

Стрелы сыпались не только на грот, расстреляли и пиршественный зал, и гостей, разбежавшихся по дворцовым садам. Меткие выстрелы убили Майда, пробив на вылет голову эльфа, потрясенная Аная качала мертвого отца на коленях сидя возле его тела. Несколько командиров Алкмей также пали, пораженные смертоносными снарядами, гости в панике разбегались. Мужчины хватались за все, что хоть как-то напоминало оружие, и пытались сопротивляться убийцам. Многие падали, пробитые стрелами так и не найдя врага.

Люди метались как помешанные, кто-то опрокинул жаровни, начался пожар. У выхода случилась давка. Отряд эльфов, облаченных в доспехи, прорубался к Лефтерсису. Копье царя сбило одного с ног, пригвоздив к полу. Круглый щит отбил атаку, эльфа в черных доспехах, что-то знакомое показалось Лефтерсису в облике убийцы.

Прежде он уже встречал его. Вот, только где? Меч врага снова слетел со щита, ловкий удар царя опрокинул эльфа на пол. Лефтерсис нацелил край щита на голову врага, стрела пробила ему горло, застряв в толстой шее воина.

Вскочив на ноги, эльф навис над упавшим на колени царем, и крикнул.

— Я пришел, за тобой и твоими детьми!

Лефтерсис вспомнил имя убийцы, перед ним стоял Фирафир. Стараясь пересилить слабость, непреодолимо гнувшую к земле, он попытался встать, но меч Фирафира не дал царю шанса. Голова упала возле тела мертвого правителя, все еще продолжавшего стоять на коленях.

На эльфа навалились воины Алкмеи, жала копий соскальзывали с доспеха невиданной прочности. Меч Фирафира летал из стороны в сторону, перерубая копья и забирая жизни атаковавших его алкмейцев. Под прикрытием стрелков эльфы, пробились к внутренним покоям дворца, где скрылись в жилых помещениях. Подоспевшие копейщики заперли все выходы из дворца, рассчитывая загнать убийц в ловушку.

Эльфы пробежали по коридорам и залам царского дворца, останавливаясь только для того, чтобы убить еще одного случайно вставшего у них на пути. Огромный эльф остановился у неровной кладки, и нажав нужную комбинацию отворил потайную дверь. Подбежал отставший Фирафир, он тащил за собой упирающуюся эльфийку, настолько хорошенькую, что ни у кого не возникло сомнений, что перед ними представительница рода Аманитель. Весело гогоча на проклятия малышки, эльфы спустились к секретной пристани, где их уже ждали быстроходные эльфийские корабли.

— Кого только не найдешь в покоях дворца Лефтерсиса! Вот такие у нас союзники — возбужденно проговорил Фирафир. — А мы ищем куда делась Лафна, а тут уже целый выводок — малышка попыталась вырваться, но мощная оплеуха погрузила девочку в одуряющую черноту.

Обстрел прекратился так же неожиданно, как и начался. Эльфы, запертые во дворце, точно растворились, их поиски ни к чему не привели.

Вскоре подоспел Амадо, взбежав по ступеням он застыл на месте. Пиршественный зал устилали тела расстрелянных, затоптанных, и сожженных заживо. Возле тела Лефтерсиса стенала София. Родриго не решился подойти ближе, боясь попасться женщине на глаза. Он осмотрел помещение, но определить откуда велся огонь так и не смог. А вот следы отряда убийц четко отпечатались на залитом кровью полу.

Десяток эльфийских воинов вышел из внутренних покоев, а после кровавой расправы, убийцы прорвались обратно во дворец.

Из задумчивости его вырвал знакомый голос.

— Амадо! — он повернулся и увидел Эйлайна. — Амадо похитили Эли! — неуверенно произнес эльф.

Амадо рванулся к комнатам Лафны, но Эйлайн его удержал.

— Постой — это еще не все. Ланаэль смертельно ранена, а Лафну я нигде не могу найти.

Не слушая более эльфа, Родриго побежал в покои Лафны.

Грудь Ланаэль тяжело вздымалась, стремясь насытить легкие кислородом, большая потеря крови вытягивала жизнь из юной эльфийки.

— Папа… — проговорила она, едва разлепляя спекшиеся губы. — Папа, я пыталась, но он меня… ууу — застонала девушка, корчась от боли.

Родриго почти не слышал слова дочери, все внимание поглотила рана Ланаэль. Он умело пристроил серебристый стек к глубокому порезу, затем отбросил прибор в сторону, здесь кальцер не поможет, требовалось покрывало. Трясясь, от нервного напряжения, он рылся в круглом сундуке, но оно, как назло, куда-то задевалось.

Ланаэль застонала, повернувшись к дочери, Амадо увидел внутренним взором куда сунул релаксатор.

***

Отряд двигался осторожно, стараясь не шуметь. Разведка всегда требовала полного внимания, и тишины. Войдя на чужую территорию, гномы несколько робели. Все помнили золоченные останки собратьев и орков, что остались после нашествия. В любой момент могли появиться великаны. Никто не горел желанием входить в мир, где в любой момент прохлада долгой ночи, может смениться жутким жаром. Вылазку пришлось организовывать, так как вопреки ожиданиям, на этот раз ночь в золотом мире не закончилась, ни через неделю, ни через две. И даже спустя месяц, золото все также оставалось твердым. В столице начали беспокоиться, поскольку поток драгоценного металла резко прекратился, нарушив все планы и расчеты.

Новый король вел столь масштабные стройки, что и много веков спустя Торна вспоминали не иначе как короля-строителя, создавшего неповторимый облик позднего Даноста. А строительство как известно требует больших денег. Король озаботился причиной перерыва в золотых поступлениях, и принял решение направить большой отряд в неизведанный мир. Чести первыми ступить на вражескую территорию, удостоились воины Каменной головы, но даже головорезы элитного отряда испытывали неосознанный страх перед тем, что скрывал золотой мир.

Отряд вошел в лес, шуршаине золотых листьев, разнесся по чаще. Всполошились птицы, и громко крича улетели прочь, тяжело разрезая воздух золотыми крыльями. Воины замерли, но странный мир дышал покоем и миролюбием. Спустя сутки в Софос вошли первые бригады горняков.

За месяц на новом плацдарме выросла целая система добычи золота. Быстро углублялся открытый карьер, гномы не успевали вывозить все добытое за день. Пришельцы постепенно наглели и вот уже отряды рудознатцев, принялись совершать длительные рейды в глубь территории, проводя разведку полезных ископаемых.

Хельма вызвали в столицу, отказаться он не мог, управляющего пригласил сам король. Пришлось вызвать Маю с сыном из Иргама, поскольку Торн хотел сам увидеть знаменитую белую деву, ту, что так поразила его отца. Эта затея не нравилась ни Хельму, ни Мае, лишь юный Товард радовался, возможности увидеться с дедом и бабкой.

Встретив Маю на границе, Хельм вместе с супругой и сыном въехал в Танорт. Вопреки ожиданиям столица встретила знаменитого управляющего, славя имя Довардов. Королевский прием поразил даже видавших виды сановников. Среди хвалебных речей и благодарностей Кальвайсу, отцу камня, прозвучало обещание отдать золотой прииск Риена в вечное управление семье Довардов. К удивлению торгашей, Мая произвела на Торна столь же сильное впечатление, что и на его отца. Король настоял, чтобы она осталась при его дворе.

Оставив супругу на попечение отца, Хельм вернулся в Риен, тут его ждала неожиданность. Пока он отсутствовал управление городом перехватил Ниту Канфер, новый командующий Каменной головой. Между управляющим и командиром элитного отряда произошла ссора, гонец с посланием от Хельма выехал в столицу. Требовалось личное вмешательство короля, чтобы приструнить распоясавшегося вояку. Ночью Хельма, выволокли из его постели, и изрядно поколотив кинули в тюрьму. Придя в себя, гном долго не мог понять, что с ним случилось, в поисках воды он принялся шарить в темноте каменного мешка, пока не наткнулся на что-то мягкое. Присмотревшись внимательнее Хельм с ужасом, узнал в бесформенной куче тело гнома, того самого гонца, что он накануне отправил в столицу с донесением. Первый шок прошел. Хельм напряженно размышлял, глядя на одинокое пятно света, падавшее из оконца под потолком. Происходило, что-то странное, что-то, что очень смахивало на заговор, против него, а возможно и против короля.

***

Сетка мерно мигала, спокойное дыхание Ланаэль подарило надежду, что девушка оправиться от тяжелого ранения. Глубокий сон избавил ее от мучительной боли, а прибор постепенно восстанавливал поврежденные такни тела. Амадо лихорадочно пытался найти в своей памяти последние сведения о местопребывании Риманта. Кажется, в последний раз лекаря видели, в городе под названием Лофант. Мелкий городишка на границе Амората и Лампеды, там вроде свирепствовала чума. Дверь распахнулась в комнату вошла Лафна, не глядя на Родриго она подбежала к дочери, он ее остановил, не давая прикасаться к девушке.

— Пусти меня, гад! — кричала эльфийка, в ярости стуча кулачками в грудь мужчины.

Амадо молча принимал удары, требовалось время, чтобы женщина успокоилась и пришла в себя.

По войску поползли разговоры о предательстве, и первым под обвинения попал мрачный чужак. Его попытались арестовать, Родриго ответил отказом, началась схватка, лишь вмешательство Маттейоса предотвратило кровопролитие. Наследник алкмейского престола, приказал оставить чужестранца в покое и предложил поискать предателей среди соратников.

Вскоре вскрылся источник обвинения. София в безумной ярости искала виновных в гибели мужа, и первый кто пришел на ум несчастной женщине оказался чужак с жутким взглядом. Маттейос рассказал Софии кто спас его и Танаис в гроте, рискуя своей жизнью. Потрясенная вдова рыдала, не находя выхода ненависти. Несколько дней спустя женщина принесла извинения в коротком письме, посланном Амадо со служанкой.

Молодой наследник столкнулся с притязаниями на трон старших стратиотов, опытных мужей, что стремились воспользоваться ситуацией и вернуть Алкмеи к старым порядкам. Маттейос удивил многих, в том числе и свою мать. Собрав всех на совещание, молодой принц устроил допрос, и вскрыл предательство. К удивлению Софии, совет, не осудил предателя, а встал на его сторону, требуя от Маттейоса отдать приказ войскам провести выборы нового царя. Архонты молчали, не вмешиваясь в дела военных. Многолетнее правление Лефтерсиса приучило старейшин оставаться в тени, их голос потерял решающее значение, приказ василевса стал законом.

— Мне надо подумать — ответил принц.

Он поднялся, и обойдя священный очаг, открыл дверь, приглашая кого-то принять участие в Совете. Стратеги с интересом наблюдали за Маттейосом, в зал вошла Танаис. Воины вскочили со своих мест, и выкрикивая оскорбления, потребовали вышвырнуть женщину из собрания мужчин.

Игнорируя оскорбления, Маттейос спросил супругу.

— Дражайшая моя жена мне предлагают отказаться от наследия отца, и отдать власть предателю и убийце царя Алкмей! Как по-твоему мнению я должен поступить?

В зале повисла тишина, безоружные командиры замерли в ожидании развязки спектакля, что перед ними разыгрывал сынок почившего василевса.

— Я думаю, что мой царь не оставит без наказания преступление и предательство. Предатель, а вместе с ним и те, кто его поддержал должны умереть — улыбаясь проговорила Танаис.

— Что же, я не ошибся в своем выборе, судьба подарила мне умную жену. Это здравое предложение, не так ли? — обратился Маттейос к членам Совета.

Воины кинулись к принцу, пытаясь его скрутить. Танаис, попытавшуюся встать у них на пути, отшвырнули в сторону. Маттейос нанес несколько ударов, прежде чем его повалили. Позади послышались стоны, и багровая лужа потекла к ногам членов Совета. Оглянувшись, стратеги увидели, как молодая царица оттолкнула тело воина с перерезанным горлом. Разбрызгивая кровь, мертвец упал на пол. Секунда и шок прошел, опытные воины, ловко уворачиваясь от клинка бросились к девушке, обходя ее с разных сторон.

Спокойствию, с которым Танаис встретила нападавших, мог позавидовать видавший виды ветеран. Несколько человек застонали, кто-то хватался за распоротый живот, кто-то прижимал края раны на шее. Легкость, с которой Танаис двигалась, поражала, как в жутком танце девушка, убивала мужчин одного за другим. Маттейос с благоговейным страхом наблюдал как жена расправляется с убийцами его отца.

Вдруг Танаис сбилась, и упала на пол. Сверху навис мощный торс Ведалиса, когда-то считавшегося соратником Лефтерсиса. Меч воительницы оказался в руках стратиота. Резко размахнувшись клинком, он прицелился, желая отсечь прижатую к полу руку Танаис, с тем расчетом, чтобы отрубить девушке кисть.

— Назад!!! — раздался грозный окрик, воины застыли.

Маттейос повернул голову на крик, со стороны входа к ним приближались чужак и эльф, оба вооруженные и, вне всякого сомнения, готовые вступить в бой.

— Отпустите вашу царицу! — приказал Маттейос.

Нехотя члены совета отпустили Танаис.

— Это предательство!!! — закричал Ведалис. — Ты щенок посмел ввести в зал мужчин, свою бабу, и чужаков. Посмотрим, как ты это объяснишь войск… — прошипел старый воин.

Точный удар Амадо оборвал речь Ведалиса, воин повалился с размозженной головой, остальные члены Совета подчинились, ломаясь под жутким взглядом горящих, черных глаз.

Несколько дней спустя Маттейос получил обруч царя. После чего новый василевс начал репрессии. Члены Совета подверглись пыткам и допросам. Немного погодя их казнили, лишь несколько заговорщиков получили право покончить с жизнью собственноручно.

***

Над городом повисла ночная тишина, лишь постоянная дробь орудий, добывающих драгоценный металл Софоса, нарушала покой Риена. В голове роились мысли о судьбе короля, постепенно росло беспокойство, переросшее в страх за семью.

Мысли вырвали управляющего из реальности, но мозг назойливо сигнализировал, о переменах что наступили пока гном копался в своих чувствах. Над городом повисла гробовая тишина, стихли шахтерские работы, не стучали вагонетки, встали механизмы. Едва гном осознал перемены, тишину разорвал громкий звук, резкая боль прошила уши Хельма. В голове пронеслась мысль, что это женский крик, гному даже показалось, что голос ему знаком. Голос, вызвал в памяти образ танцующих дев, золотых жительниц Софоса. Хельм подскочил к окошку и подтянувшись на решетке, посмотрел в сторону Золотого рока.

У прохода, на площади, два десятка воинов Каменной головы при помощи веревок и сети пытались удержать золотую деву. Напрягая все силы в попытке избавиться от пут, дева издавала время от времени трубный крик, словно взывая к тому, что осталось за маревом. Бросалось в глаза, что ее тело становилось все более скованным, а попытки освободиться все слабее, чужой мир лишал жизни тело несчастной. Вперед вышел коренастый воин, он неторопливо подошел к голове девы, вальяжно пройдясь перед ее лицом, гном посмеиваясь вскинул кайло. Острие взметнулось над головой война, глаз Хельма не успел заметить, когда гном исчез. Дева неожиданно легко поднялась, и освобождаясь от пут, медленно побрела в сторону прохода.

До камеры донеслись звуки тяжелых ударов, в мгновение ока площадь превратилась в муравейник, отовсюду высыпали гномы в полном боевом снаряжении. Удары становились все громче, взгляд Хельма уловил движение, что-то огромное отливая золотом вылетело на площадь. Тараном влетев в толпу гномов, золотая скала, принялась крушить мелких врагов. Воины Каменной головы разлетались в разные стороны как щебень. Сети и веревки, набрасываемые на великана, рвались, подобно тонким нитям. Золотая махина методично разбрасывала налетавшие на нее отряды, топча и размазывая врагов по камню площади.

Из прохода появились еще несколько великанов, а затем, на площадь вышли сотни воинов золотого мира. В считанные минуты город превратился в руины, кто успел тогда бежать, еще много лет с содроганием вспоминал эту ночь.

Стена темницы исчезла, открыв выход на свободу. Хельм едва успел отскочить от окна. В камеру заглянуло огромное существо, занесенная для удара рука повисла в воздухе.

— Приветствую тебя менестрель! — услышал Хельм знакомый голос.

— Пуран прошу останови уничтожение Риена, я закрою проход, только останови этот ужас! — взмолился гном.

— Хорошо, что ты осознал то, что я тебе говорил. Жаль, что так поздно. Я верю твоему слову, менестрель, и потому остановлю разрушение столь любимого тобой города. Только помни ты дал слово, и, если нарушишь его, мы завершим начатое. У тебя есть время до завтра! Утром мы вернемся и уничтожим твой народ.

— Почему? Вы же мудрецы! Вы любите жизнь! — испуганно спросил Хельм.

— Вы нам не оставили выбора! — спокойно ответил великан.

Громовой крик заставил гигантов повернуть к мареву, где спустя четверть часа скрылась золотая армия.

Поиски флейты осложнялись непроходимыми завалами, дом в котором Хельм жил последние восемь лет лежал в руинах. Оставшиеся в живых рабочие расчищали центральную улицу, чтобы выжившие могли бежать. Довард младший пытался подсчитать убытки и примерно оценить разрушения. Вонь размозжённой плоти, вызывала тошноту. Хельм старался не смотреть на изувеченные останки воинов, боясь, что его выкрутит.

Частично обвалившаяся стена скрывала чье-то тело, из-под обломка торчали только ноги. Хельм попытался поднять кусок камня, но сил не хватило. На помощь управляющему пришли горнорабочие, вместе они сдвинули глыбу.

Под обвалившейся стеной лежал сильно покалеченный воин. Освободив проход в нижние помещения, Хельм склонился к телу погибшего, чтобы сдвинуть обезображенный труп в сторону. Едва он коснулся мертвеца, как сильные руки схватили отворот его кафтана, и притянули ближе к себе.

— Они ушли? — раздался голос.

— Да, да сейчас я тебе помогу… — попытался поддержать раненного Хельм.

— Да прекрати ты. Мне конец. Ты что меня не узнаешь? — спросил раненный.

Внимательно приглядевшись Хельм с изумлением, узнал Ниту Канфера.

— Ты сгубил своих воинов! — гневно выпалил гном, в лицо командиру Каменной головы. — Ты их убил, идиот! У вас не было ни пол шанса… Они же разрушили город! Риена больше нет! Понимаешь, город погиб, из-за тебя дурак!!!

— Ха, ха, ха, а ты все-таки тупой… — смеясь проговорил Ниту. — Я прекрасно понимал, что многие погибнут…, я знал, что придут они… Мы для того ихнюю бабу и отловили…

— Но зачем? — изумился Хельм.

— Затем, что теперь Доварды никогда не будут владеть золотом Риена… После такого — он обвел глазами руины. — Никогда… — дыхание Ниту прервалось, глаза закатились.

Времени на эмоции не осталось, приходилось спешить. Хельм перешагнул мертвеца, и продолжил поиски флейты. Он судорожно переворачивал, то, что уцелело после погрома, но флейта никак не находилась.

Ситуация повернула по спирали, в столице вновь назревал переворот, его семья в очередной раз оказалась в опасности. Долгие часы пролетели незаметно, постепенно подходил час, назначенный Пураном. Хельм заметно нервничал, флейта словно провалилась сквозь землю. В отчаянии гном пнул фигурный осколок, еще утром украшавший фасад его дома, из-под ноги мелодично звеня выскользнула флейта и подскакивая на рваных краях камня покатилась вниз. Не веря глазам, он кинулся следом, и едва успел подхватить ценный артефакт, который чуть снова не закатился под обвалившийся фасад.

Не теряя ни минуты гном подбежал к проходу, сквозь марево, разделявшее миры, Хельм увидел стоящие рядами золотые громады воинов Софоса. Горы металла, покрывавшего тела великанов, блестели в свете трех лун, где-то позади виднелись стройные девы, испуганно выглядывавшие из-за спин гигантов. Верные данному обещанию мудрецы ждали урочного часа.

Над руинами Риена, разлилась тоскливая мелодия. Марево вздрогнуло, воздух загудел, золотой мир подернулся дымкой, видения с той стороны поплыли, теряя внятные очертания. Хельм никогда не мог сказать, что исполнит. Музыка флейты рождалась сама в душе гнома, на этот раз мелодия закрыла проход, оставив на его месте глухо гудящую стелу. Единственный уцелевший памятник в разрушенном городе. Памятник жадности гномов.

Часть 3

Толпа неразборчиво шумела прямо за створами мощной двери, снаружи долетали отдельные крики.

— Вон из Даноста!!! Предатели!!! Смерть чародейке!!!

Испуганная Мая прижималась к подросшему Товарду. Юноша не боялся, он не помнил тех дней, когда разгневанная толпа также стояла под стенами дома Довардов.

Приоткрыв окошко в двери, Ханна спросила командира гвардейцев, что защищали подходы к дому.

— Капитан у вас все в порядке?

— Все хорошо госпожа, вам не стоит беспокоиться! — ответил капитан, приподняв забрало, он сильно кричал, стремясь перекрыть шум толпы, окружившей дом. — Сейчас прибудут дополнительные отряды, и мы разгоним смутьянов! Главное оставайтесь под защитой стен! — воин улыбнулся, Ханна сразу успокоилась.

Страшнее всего для хозяйки дома, оказалось отсутствие Крамвуда. Довард старший с утра отправился во дворец, и, хотя от их дома до резиденции Торна расстояние не превышало и трехсот метров, Крамвуд все еще не появился. Напрасно волновалась Ханна, по приказу Торна Крамвуда не выпускали из дворца. Король лично потребовал, от королевского советника остаться при его величестве. Взамен обещая отправить гвардию разогнать, взбунтовавшуюся толпу.

В холл вышел Войта, он удивленно спросил.

— Мам, что случилось? Откуда толпа?

— Наши доброжелатели, настроили плебс против нас. Горожане требуют Маю и ее сына на расправу — расстроенно ответила Ханна.

— Это опасно? — обеспокоено спросил скульптор.

В холл вбежали его дети, а за ними вошла супруга Войта.

— Что за шум? — спросила она в свою очередь.

— Маю требуют выдать, а нас обвиняют в попрании традиций, ну все как обычно. Ты же знаешь? Вопрос кто это все организовал — ответил Войта, успокаивая супругу.

— Это опасно? — спросила испуганная женщина.

— Нет, конечно! Нас охраняет гвардия короля. Если, кто-то попытается к нам прорваться они остановят негодяев — ответила Ханна.

В душе женщины вновь всплыли чувства, казалось, давно забытые. Долгие годы Ханна старалась не смотреть на причину своих бедствий, но сейчас она снова ненавидела Маю, внутренне коря сына за столь неудачный выбор пары.

Мая словно угадывая чувства свекрови, молча смотрела в пол перед собой, крепко прижимаясь к Товарду. Стараясь развеять напряжение, Уля, супруга Войта, увела детей и Ханну на кухню, в то время как скульптор остался у дверей.

Войта плохо знакомый с войной, вооружился большим молотком, и облачился в кольчугу прадеда. Шлем на нем сидел как-то неловко, и Товард рассмеялся, глядя на дядьку. Мая подняла испуганные глаза и тоже растянула бледные губы в улыбку. Смущенный скульптор неуверенно поглядывал на странных родственников, но столкнувшись со взглядом Маи, стыдливо опустил глаза. Его смутил взгляд чужачки. Беззащитная доброта, и необычное тепло ее улыбки, что-то перевернули внутри скульптора. Глядя на Маю, он не испытывал отвращения или страха, наоборот что-то родное и теплое прокралось в его душу. Только теперь он понял, почему брат выбрал ее в жены.

На кухне, послышалась возня, упала сковорода, вскрикнула кухарка Рина, Войта поморщился и проговорил.

— Ну начинается. Рина, как всегда, паникует. Ох уж эти простолюдины, чуть, что паника.

Резко развернувшись на звук Мая, напряженно всматривалась в дверной проем, ведущий на кухню.

— Там чужаки! Убийцы! — быстро проговорила женщина.

Войта изумленно уставился на Маю, но спорить не стал. Легко поднявшись с табурета, он направился к закрытым дверям кухни, и едва не получил по лицу, внезапно растворившейся створкой. В комнату ввалилась Ханна, а за ней вошел воин в боевом снаряжении. Блеснул меч, резкий выпад пронзил Ханну, и Войта, в руки которого, женщина упала, вырвавшись с кухни. Удивленно округлив глаза Войта, пытался поддержать мать, но его тело оседало вниз, следом за телом Ханны. Мать и сын медленно упали на пол, заливая кровью ковер. Не обращая внимания на убитых, воин направился к Мае. Девушка успела отойти на середину комнаты, и закрывая собой сына, сурово смотрела на убийцу. Случайно брошенный взгляд на кухню, выхватил еще пятерых гномов в военном облачении. Тело кухарки Рины, с почти отрубленной головой, и сидящую прислонившись к каменному столу супругу Войты.

Не дойдя трех шагов до Маи воин остановился, его подельники подошли следом, и также застыли напротив женщины. Из-за спины матери вышел Товард, парень подхватил табурет, на котором мгновение назад сидел его дядька. Седой ветеран неспешно двинулся ему на перерез. Табурет взлетел в крепкой руке Товарда, клинок звякнул о деревянную ножку. Нехотя, как через силу убийцы развернулись к юноше. Тяжелые движения, точно в глубокой воде, удивили Товарда, враги застыли и повернули головы к женщине.

— Убей их! — зазвенел хрустальный голос Маи, разрывая неправдоподобно густой воздух.

Первый убийца развернулся и хлестнул мечом своего соседа. Удар пришелся в лицо, в ответ клинок пробил глаз нападавшего. Медленно оседая на пол, воины смотрели друг на друга, не веря в происходящее. Остальные застыли на секунду, а затем началась всеобщая свара. Звон оружия разлетелся по помещениям, мужчины бились насмерть. Товард, раскрыв от удивления рот, смотрел во все глаза на безумный поединок убийц. Неожиданно все стихло. Последний, которому повезло выжить, тяжело дыша уставился на товарищей, что убила его рука. Гном силился вернуть власть над своим телом. Медленно подняв глаза, убийца процедил.

— Сука!!! Правду говорят! Проклятая колдунья!

Тяжело волоча раненную ногу, убийца Ханны приблизился к Мае, он, не отрываясь смотрел женщине в глаза. Бесшумные движения Товарда не привлекли внимания убийцы. Сильные руки юноши подхватили молот одного из павших воинов Каменной головы. Громкий хруст сломанной шеи оборвал повисшую тишину. Руки убийцы разжались, громко звеня на пол упал меч, следом рухнул воин. Тело ветерана дергалось точно тряпичная кукла, подвешенная на нити. Разбитая голова неестественно запрокинулась. Товард опустил фигурный молот, звонко щелкнув стальной чушкой по полу. Удар юноши оказался точным, несмотря на трясущиеся руки.

Благодарно взглянув на сына, Мая побежала на кухню, громко выкрикивая имена детей Войта, но ответа не последовало. Все еще не желая верить в случившееся, Мая обогнула каменную тумбу, служившую кухонным столом, и там нашла детей. Девочка лежала навзничь с пробитой навылет грудью, а тело мальчика наполовину скрывала темнота секретного прохода в стене кухни.

Тайный проход, о котором никто из Довардов не знал, послужил дверью для убийц. Предыдущий владелец имения, Пет Кахта, из богатейшего торгового дома, оставил этот секрет для себя. Все встало на свои места, пока толпа отвлекает гвардейцев, убийцы по наводке Пета Кахта пробираются потайным путем в дом Довардов, и убивают всех, кого найдут внутри. Совершив убийство, воины должны скрыться тем же путем, что и пришли, оставив власти в недоумении, по поводу случившегося.

Дверь снаружи отворилась в помещение вошел Крамвуд. Старик застыл на пороге, уставившись на тела сына и жены, гном не мог поверить, что они мертвы. Гвардейцы проверили дом, но никого более не обнаружив, окружили Маю с сыном и повели их к выходу. Воины попытались захватить с собой Крамвуда, но Довард старший не реагировал на них, и гвардейцы оставили потрясенного горем старика. Снаружи, у дома, и у тайного входа, дежурили воины Торна, они остались на случай опасности.

Прошло не меньше получаса, дверь тихо скрипнула и на пороге показался знакомый силуэт. Крамвуд пытался припомнить, где видел его ранее, пока с изумлением не узнал в вошедшем Хельма.

— Сынок? Ты здесь? Прости не уберег — тихо проговорил Довард старший.

Войдя в дом Хельм обессиленно опустился на табурет, на котором еще совсем недавно сидел Войта.

— Ну хоть Мая жива, и Товард… — успокаивал его отец, говоря скорее для себя, чем для сына.

— Она погибла отец — глухо прозвучал голос Хельма.

Крамвуд сначала не понял, о чем ему говорит сын, но секунду спустя поднял глаза на Хельма. Только сейчас старик увидел, в каком состоянии его сын. Опущенные плечи, пустой взгляд, и слезы, текущие по щекам сурового гнома, говорили о внутреннем сломе.

— Что ты говоришь? Она жива! Я же сам видел, как ее и Товарда уводили гвардейцы! — с жаром залепетал старик.

— Ее убили на площади. Я видел тело, отец. Она мертва — Хельм плакал, не скрываясь, как ребенок, Крамвуд молча отвел взгляд в сторону.

***

От пустынной пристани, скрытой в пещере, отплыл одинокий корабль. Он уносил с Крефей чужака, тем же путем, что ушли эльфы в день кровавого возмездия Фирафира. Пристань обнаружила Лафна, которая преследовала похитителей Эли. Эльфийка не сумела нагнать убийц, за что Амадо благодарил небеса, иначе он потерял бы и ее. Путь его лежал в Лофант, туда, где сейчас спасал жизни, лучший лекарь этого мира.

Лампеда сотрясаемая династическим кризисом переживала эпидемию Красного мора, а где мор там и лекарь.

Вонь горящего тряпья, и паленой плоти, предупреждали путника о заразе, задолго до появления крепостной стены на горизонте. Войска намертво закрыли проход в город, карантин остановил все движение в округе.

Хмурые стражи у ворот, беззлобно обругали Амадо, когда он попытался всучить взятку. Местные запуганные болезнью, вполголоса рассказывали о Черном докторе, что много лет назад заключил пари с самой смертью. С тех пор они бьются за каждую жизнь, с переменным успехом. Родриго сидя на пеньке свежесрубленного дуба, с интересом слушал местные байки о подвигах Риманта, дивясь про себя богатой фантазии селян.

— Черный Доктор ушел в Лампеду, но там война, опасно — смилостивился молодой парнишка, видать совсем недавно поступивший на службу.

— А где сейчас больше всего болеют — не теряя надежды отыскать друга, спросил Амадо.

— Так нынче из Транки староста пришел. Сказывал, что у них там от кровавого поносу людей много померло. Стало быть, там и мор.

Не рассчитывая на успех Родриго, поспешил в злополучные Транки. Как назло, к полудню зарядил нудный дождик. Он методично барабанил по плащу, вызывая сонливость, с капюшона ручьями стекала вода, то и дело попадая за ворот. Лошадь лениво брела по склизкой дороге, противясь воле неразумного наездника, что тащился в глухомань в такую непогоду. Дождь не унимался, и к вечеру совсем расквасил колею, пришлось остановиться на постоялом дворе.

Местный трактирщик рассказал о том, что Черный доктор и впрямь сейчас борется с мором в Транках. Общительный владелец заведения, не советовал туда соваться. Сообщив по секрету, что нонешний мор совсем не похож на прежние, злее падла стал.

Амадо понимающе покачал головой и поблагодарив трактирщика золотом, отправился в рассадник заразы.

Деревенька с названием Транка, пугала вымершими улицами, ни скота, ни птицы, ни людей, только постоялый двор разражался время от времени громким смехом. В стойле, в кормушке ковырялся чей-то боевой конь, сильно выделявшийся на фоне захудалых лошаденок простолюдинов.

В душной комнате постоялого двора обнаружился с десяток воинов, они сидели за столами, сдвинутыми вместе, так, что получился один большой. В изголовье стола развалился молодой рыцарь, удобно пристроив обширный зад в хозяйское кресло. На щите, притулившемся у стены, Амадо заметил герб с пикирующим ястребом на желтом поле. С появлением путника, смех стих, воины враждебно поглядывали на нового посетителя.

Хозяин двора подобострастно попытался объяснить, что местов нету, и господину рыцарю, лучше остановиться у его шурина, в самой деревне.

Не слушая объяснений, Родриго уселся при входе, за единственный свободный стол и потребовал принести чего-нибудь съестного.

— Уважаемый Вам же сказали, что мест нет! — жестко произнес пожилой воин, уставив мутные глаза на незваного гостя.

По виду говоривший напоминал старого оруженосца, рыцаря, что сидел во главе стола. Амадо даже голову не повернул в его сторону. Лишь требовательно уставился на хозяина двора. Мужичок, испуганно озираясь на воинов, растерянно стоял подле него, не зная, что делать дальше.

— Тебе же сказано проваливай! — взревел седой и поднялся со своего места, с ним вскочили остальные воины.

Амадо резко повернулся к говорившему и посмотрел ему в глаза, у телохранителя волосы зашевелились на загривке, но упрямство не позволяло признать слабость, и он продолжил напирать. Не отрывая взгляда от окружающих его воинов, Родриго произнес.

— Господин Гильом Жуфре, успокойте ваших холопов, пока дело не дошло до крови.

— Мы с вами знакомы? — удивился молодой рыцарь.

— Мы с Вами не знакомы, но я знал вашего отца, Йорма Жуфре — ответил Амадо.

— Себастьян уймись! — остановил седого, рыцарь. — Ну раз вы меня знаете, то и я хотел бы знать с кем говорю — заинтригованно ответил Жуфре.

Себастьян нехотя вернулся на свое место, и принялся сверлить гневным взглядом наглого чужака.

— Извольте, Родриго Амадо — представился путник.

— Ба, да мы столкнулись с преступником, которого ищут в двух королевствах. Вы хоть представляете сколько дают за вашу голову? — смеясь спросил Гильом.

— Намного меньше, чем я того заслуживаю — хмуро ответил Амадо.

— Что вас привело в край, охваченный войной? Лампеда для вас сейчас не лучшее место, везде разъезды Гумберта, да и Нофль не дремлет!

— Ваша правда — ответил Родриго, ковыряя ложкой принесенное варево. — У меня дело в Лампеде, поэтому придется пренебречь опасностью.

— Интересно, мой отец рассказывал, о вас чудеса. Будто вы в одиночку разгромили отряд рыцарей Железной долины.

— Ерунда, там было всего три человека, и они спешились.

— Ха, ха, ха он так и говорил, что вы любите прибедняться.

— Ваш отец, тоже никогда не давал оснований сомневаться в его доблести. Он достойный рыцарь — ответил Амадо. — Жаль прошли те времена, когда честь была не пустым звуком. Страшно смотреть, что сотворили с цветущей Лампедой. Лишний раз убеждаюсь, что союзы с его святейшеством очень опасны.

— Прискорбно, но должен с вами согласиться. Похоже святейшество сумел добиться того, что так желал, Лампеда у него почти в кармане, вернее в дароносице — мужчины переглянулись, и Родриго впервые улыбнулся.

— Позвольте узнать, что за дело заставило вас рисковать жизнью? — спросил Гильом.

— Не знаю, сможете ли вы мне помочь — с сомнением протянул Амадо, но подумав немного произнес. — Я ищу Черного Доктора!

— Кого? Ха, ха, ха — рассмеялся рыцарь, его поддержал дружный гогот солдатни. — Дорогой мой Родриго, это же легенда, как вы можете верить в такую ерунду — выдавил Гильом сквозь смех.

— Гильом вы не правы, хотя это не важно. Меня интересуют все знахари, что прибыли в Лампеду с началом мора. Я ищу того, кто не боится болезни, кто смело может войти в охваченный эпидемией город, излечить жителей и остаться в живых…

Смех затих, Гильом силился, что-то вспомнить, затем произнес.

— А знаете, господин Амадо, есть такой лекарь, его зовут Питер Варго! Я слышал, что он остановил эпидемию в Матее, все так, как вы сказали, пришел, остановил и выжил, но он ушел в Цаахен уже с неделю как.

— А сколько от Матеи до Цаахена?

— Верхом неделя пути, но лекарь передвигается пешком, так, что он скорее всего в Цаахене. Отсюда кстати, день пути верхом. Цаахен на северо-восток от Транок.

Амадо молча считал расстояние и время, и его подсчеты подтвердили слова Гильома. Снаружи наступила ночь, и путник заночевал на постоялом дворе, предварительно забаррикадировав двери своей комнаты. Годы научили его не доверять никому, даже тем, кто кажется совершенно безобидным.

***

Утром вышло яркое солнце, природа точно извинялась за предыдущий день. Воины Гильома еще спали, завалившись кто где, они кутили всю ночь и теперь наверстывали. Стараясь не нарушать идиллию всеобщего отдохновения, Амадо вышел во двор и оседлав коня помчался по дороге в Цаахен.

Жидкая грязь тормозила бег лошади, поэтому до Цаахена Родриго добрался лишь глубокой ночью. После долгого торга со стражей его наконец пропустили в город, предупредив, что в там свирепствует чума.

В городе Амадо остановился в Серебристом Фазане, где у неприветливого корчмаря выяснил, что дохтур все еще в городе. Не теряя времени, путник отправился по адресу, но в доме Риманта не оказалось, хозяйка сообщила ему, что доктор сейчас у больной, и будет только утром.

Родриго вернулся в корчму, и лег спать. Проснулся он засветло, от легкого прикосновения. Молодая служанка будила его чтобы сообщить, что господин доктор ждет его к десяти утра.

В кабинете стоял душный воздух, семь столов, заваленных бумагой, и книгами занимали всю комнату. У стены, на верстаке, покрытом медными листами, поблескивали крутыми боками перегонный куб и реторты. На полу примостилась пара скелетов, каких-то животных, и несколько прозрачных емкостей с частями тела человека. Из-за стеллажей с книгами, что перегораживали комнату на двое, пробивались лучи солнца, оттуда же доносились звуки неспешной беседы.

Родриго осторожно обходя завалы вошел на вторую половину комнаты. Яркий свет солнца, бьющий из переплетенного окна, после полумрака предыдущей половины помещения, на несколько секунд ослепил.

Около окна, спиной к проходу, в кресле сидел Римант, его рука нежно сжимала тонкую, девичью ладонь. Саму девушку скрывала высокая спинка кресла. Римант услышал шаги и быстро поднявшись, шагнул к Амадо.

— Приветствую тебя, мой друг! — доктор вымученно улыбнулся.

Синие круги под глазами, и замедленные движения, говорили о том, что он уже много часов без сна. Римант пожал протянутую руку, и обеспокоенно взглянул на кресло. Родриго обошел его и встретился взглядом с обладательницей тонкой кисти.

Белые кудри, обрамлявшие нежное лицо ранней гостьи Риманта, всколыхнули в памяти Амадо образ ухоженного садика деревенского старосты в Пассаках. Голубые глаза, смотрели удивительно зло, для невинного лица юной девушки.

— Дальчи — поклонился Амадо.

Холодный взгляд впился в него, и застыв на несколько секунд в бездонных глазах гостя, сломался.

— Зачем этот человек здесь? — спросила она, краснея от возмущения.

— Дальчи… — лекарь попытался остановить взрыв.

— Больше не делай так — прервала доктора Дальче, в звенящем голосе девушки зазвучал укор.

Яркая вспышка заставила мужчин зажмуриться, кресло опустело.

— Зачем ты меня, позвал? — удивился Амадо. — Она же меня ненавидит, и боится…

— У нее есть на это причины. Не мне тебе говорить, что мы сделали с их миром… — вступился за Дальчи лекарь.

— Тогда, чтобы быть до конца честным, может вспомнишь, что они сделали с твоим домом! Их мир и сегодня принадлежит им, а мы… — Амадо прервался, чтобы перевести дух, и продолжил. — А, мы скитальцы. Мне не за, что чувствовать вину перед ними — он указал на место, где только, что сидела девушка.

— Правда? — спросил Римант, гневно сверкнув глазами.

Затем он застыл на месте, а секундой позже отошел к окну, и устало опустился в кресло.

— Прости. Все слишком сложно. Системы не учитывают индивидуальность, и там, где они сталкиваются нет места личности. Виноваты и мы и они, просто им повезло, и они победили…

— Как ты не видишь, Римант! Им не повезло. Это они сделали. Они привели Братьев — грустно ответил Амадо.

— Я не могу в это поверить. Дальчи совсем другая, она точно не смогла бы так поступить. Нет они, конечно, очень прагматичны…

— Да очнись ты, дурак!!! — вскричал Амадо, подскакивая к креслу. — Твоя Дальчи, убивает людей тысячами, и не только людей! Ради чего?! Скажи мне?! Кто дал им право решать, кому жить, а кому умереть?!

— Это система. Родриго она не может ее перешагнуть, у нее такая задача, и она не в силах снять ее с себя, но все ее существо противиться этому. Ты просто не видишь какая она. Я хотел тебе показать, но ты глух и слеп. Как и тогда, когда все начиналось, если бы не ты…

— Я знаю. Не надо мне напоминать об этом каждую нашу встречу — раздраженно огрызнулся Амадо. — Видел я истинный облик твоей Дальчи, если бы тебя не оказалось рядом, меня бы уже не было серди живых. Римант оставь свои игры, они приведут тебя к гибели. То, что ты видишь, как женщину, на самом деле жестокое чудовище!

— Ты не прав. Твой взгляд затуманен ненавистью и желанием мести, и… Ты не можешь называть ее так, после того что мы сделали с ее народом.

— Друг, пожалуй, я единственный, кто может тебе сказать точно, что она дерево в оболочке прекрасной девушки. А остальное, иллюзии твоего сердца, порожденные страстью зрелого чувства — с горечью в голосе проговорил Амадо. Он посмотрел в окно на грязную улицу, бедного городка и глубоко вздохнул.

— Прости мне мою резкость, я…, я…

— Я понимаю — ответил Римант, улыбнувшись старому знакомому. — Зачем ты меня искал? — спросил доктор, складывая усталые руки на животе.

— Мне нужна твоя помощь.

— Угу — отозвался доктор.

— Мне нужно, чтобы ты отправился со мной. Требуются твои знания и навыки врача.

— Что случилось? — озабоченно спросил доктор.

— Недавно эльфы напали на Алкмеи, они ранили девочку. Ранили тяжело, мечом в живот. Сейчас она под релаксатором, но без тебя ее жизнь оборвется — заметно волнуясь рассказывал Родриго.

— Понимаю — ответил доктор. — Ты желаешь, чтобы я поехал с тобой на Крефеи?

— Нет, не со мной. Тебе придется это сделать самому. Вот письмо, оно поможет тебе попасть во дворец царя Маттейоса.

— Постой, но как? В таком случае я должен оставить больных Лампеды…

— Они люди и все равно умрут, рано или поздно, даже если ты их спасешь. А девочка, девочка эльф, ее жизнь вечна. И сколько ей предстоит прожить сейчас зависит только от твоего решения.

— Вот ты и ответил на свой вопрос. Ты поставил ценность одной жизни выше ценности многих других, пусть и не столь долгих, но все же жизней. Прости, я не могу произвести такой размен…

— Она моя дочь — спокойно проговорил Родриго.

Римант поперхнулся и уставился на Амадо. Затем ничего не спрашивая, вышел в соседнюю комнату, через минуту он вернулся в дорожном плаще, остановился против Амадо и спросил.

— Я помогу, но объясни мне почему я еду один?

— Я иду спасть вторую дочь — ответил Амадо, и улыбнулся, глядя на изумленное лицо Риманта.

***

Город спал, ночью Танорт становился особенно опасным. Как столица он привлекал сброд со всего королевства. Целые кварталы населяло различное отрепье. На ночь такие районы запирали, но слуги закона за сдельную плату неожиданно оказывались слепы и глухи к происходящему вокруг.

Тихо позвякивала броня в сочленениях, два гнома вышли из секретного хода в гостиную богатого особняка. Охрана не успела ничего сделать, тела стражи раскинулись перед входом. Почти бесшумно воины проследовали внутрь дома, раскрывая по ходу движения двери в комнаты. Достигнув жилой зоны, гномы уже не скрываясь выбивали двери, наводя диким шумом ужас на обитателей дома.

От удара дверь слетела с петель, охрана кинулась на вошедших. Точный удар молота, и быстрый финт мечом убрали с дороги защитников.

— Кто вы? Что вам надо? Вы не имеете право здесь находиться! — вытаращив перепуганные глаза орал пузатый гном, в смешном ночном колпаке.

— Здравствуй Пет. Мы пришли к тебе с ответным визитом — процедил сквозь зубы Крамвуд.

— Крамвуд ты знаешь, что тебе за это будет? Тебя же на плаху отправят! — начал угрожать хозяин дома.

— Мне все равно — равнодушно ответил гном, недобро сверля Пета, налившимися кровью глазами.

— Послушай, я тут ни причем! Это все Ули Норва, это его идея! Я пытался их отговорить, но они меня не слушали! — сменил тактику ушлый Пет.

— Так, так, так вот, наш храбрый Пет и начал сдавать подельников — зло процедил Довард старший.

— Рассказывай, кто, когда и зачем — грозно сверкая глазами спросил Хельм.

— Это Норва решил вас извести. Он прознал про тайный ход, и заставил меня показать его убийцам.

— Кто еще в заговоре? — сурово спросил Крамвуд, упершись грудью в рукоять боевого молота.

— Норва, Тули Сейд, Реда Апрост, Гун Дловер, Кап Роса, все больше никого не знаю — испуганно ответил Пет.

— Понятно весь кабинет Торговой палаты — заключил Довард старший.

— Зачем? — задал вопрос Хельм, уже зная ответ.

— Вы слишком высоко взлетели. Пренебрегали нашими предложениями… вы посмели отстранить от власти кровь этого королевства, торговый клан. Естественно, вас наказали. Ни вы создавали эту систему, ни вам ее рушить — осмелев ответил хозяин дома.

— Вы хотели получить обратно рычаги управления? — спросил Хельм.

— Не только! Вы захватили наши прииски. Мы так долго их делили, пока пришли к взаимовыгодному договору, а потом ваш король, и вы на золотой жиле.

— Теперь можешь не беспокоиться, делить вам больше ничего не придется — ответил Хельм, усмехаясь.

— Почему? — напряженно спросил Пет.

— Я закрыл проход в Золотом роке, золота больше не будет.

— То есть как закрыл? — взвизгнул толстяк, и даже притопнул ногой, забыв о своем положении.

— Заткнись! — рявкнул Крамвуд. — А ты если пришел разобраться в том, что случилось не мели лишнего — сказал Довард старший, укоризненно глядя на сына.

— Ты прав отец — смущенно ответил Хельм.

— Значит вы убили мою семью из-за золота и власти? — спросил Крамвуд.

Пет на него удивленно посмотрел и спросил.

— А, что? Этого мало?

— Я тебя понял, у меня еще один вопрос. Почему на нас напали последователи Традиции камня? — спросил Крамвуд.

— Деньги, дорогой мой Крамвуд, а ты не знал, что золото может все. Апри Он давно куплен, как, впрочем, и Гидо Воллан. Эти боровы лишь возглавляют безмозглую силу, и направляют ее туда куда надо нам. Истинным правителям королевства! — не без гордости произнес Пет, торгаш становился все наглее.

— Но вы же боретесь друг с другом, Традиции камня и Торговая палата непримиримые враги… — удивился Крамвуд.

— Да говорю же тебе дураку, это плебс живет в мире, где все белое и черное, а элита прекрасно знает, чего стоит любая крайность. Стабильность государства, вот главная забота любого купца, стабильность приносит нам всеобщее благо.

— Ты хотел сказать вам — поправил Пета, Крамвуд.

— Нам, это значит элите. Остальные не в счет, они навоз, гумус, благодаря жертвам, которого произрастает великое и достойное.

— Угу! О благе, о стабильности они радеют — прозвучал голос Хельма, полный скепсиса.

— Тут ты не прав мальчик. Война обогащает немногих и нарушает баланс сил, поэтому для нас она всегда менее предпочтительна — с усмешкой ответил Пет.

— А теперь пошли вон от сюд…! — заорал толстяк совсем обнаглев.

Громкий хруст, и звук расплескавшейся воды наполнил комнату Пета. Молот Крамвуда пролетел с такой скоростью, что хозяин опочивальни даже не успел среагировать. Его голова треснула как перезрелый арбуз расплескав содержимое по дорогой обстановке спальни.

Часть 4

Следуя за отцом, Хельм не сразу увидел, как по выходе из тайного хода Крамвуда скрутили гвардейцы. Выхватив клинок Хельм попытался сопротивляться, но и его скрутили, а затем волоком препроводили в казематы Танорта.

Спустя несколько дней кованная дверь темницы отворилась и на пороге в круглом пятаке света переносной лампы появился Торн. Он подошел к заключенному, и поставив фонарь на пол, сел на табурет услужливо подставленный одним из охранников тюрьмы. Некоторое время они смотрели друг на друга, затем Хельм произнес.

— Ваше Величество против вас собирается заговор… — король прервал его жестом руки.

— Зачем ты закрыл Золотой мир? — неожиданно спросил Торн.

— И это все?! Все, что вас беспокоит?! — удивился гном. — Из-за этого я в тюрьме?

— Нет! В тюрьме ты потому, что совершил государственное преступление. Ты обокрал казну, совершив необдуманный поступок, а за такие преступления сам знаешь, что положено — быстро парировал король.

— Его надо было закрыть — убежденно ответил Хельм. — Мы своей жадностью и жестокостью пробудили то, что будить не надо вовсе. Если бы вы видели, что они сделали с городом, вы бы меня поняли.

— Хорошо, ты испугался. Я могу это принять. Но ты же понимаешь? Проход надо снова открыть. Иначе эти торгаши меня сожрут — угрюмо ответил король.

— Ваше Величество я не могу — упрямо проговорил гном.

— Не можешь или не хочешь — с угрозой спросил Торн.

— Я его не открою Ваше Величество — отрезал Хельм.

— Ты можешь понять, глупец, что этим ты меня ставишь в безвыходное положение. Твой отказ, по сути, предательство, потому что ты лишаешь меня единственного источника моей силы. Ты пытаешься мне рассказать о предательстве торгашей, и тут же, сам обрекаешь меня на переворот. Обдумай все хорошенько и прими правильное решение! — король встал и не оглядываясь вышел из камеры.

Несколько раз Крамвуд пытался добиться аудиенции у короля. Все попытки оказались безуспешны. После того, как его освободили из тюрьмы, о нем словно забыли. Гвардейцы, знавшие его лично, старались не замечать бывшего главу королевского совета. А если он настаивал, говорили прямо, что у них приказ не пускать старого Доварда во дворец.

Несколько дней спустя, к Доварду старшему в дверь постучал гонец, он принес приглашение во дворец. Обрадованный купец представлял, как он сорвет покров лжи с предателей в присутствии короля.

Торн встретил Крамвуда в своих покоях, предложил ему сесть, и внимательно слушал долгий рассказ старика о том, что ему рассказал Пет Кахта. Голос Крамвуда давно уже смолк, а король все продолжал молчать, словно ожидая чего-то.

— Спасибо за предупреждение. Я всегда знал, что Доварды преданы моей семье. Твои доводы, к сожалению, некому подтвердить…

— Но Ваше Величество…

— Не перебивай меня! — резко произнес Торн. — Вы убили знатного аристократа, богатейшего купца Даноста. Как король я должен вас за это на плаху отправить, а я сижу и веду с тобой беседы, закрывая глаза на совершенное преступление. Я готов начать расследование против членов Торговой палаты, но мне нужно, чтобы твой сын открыл проход в Риене. Мне нужно золото, много золота, иначе я не смогу разобраться с моими врагами. Поговори с сыном, завтра у тебя назначено свидание с ним. Постарайся убедить Хельма в справедливости моего требования.

Король сделал знак рукой, давая понять, что прием закончен. Довард поднялся, и столкнулся глазами с королем. Взгляд Торна испугал старика, холодный, и жесткий он выражал решимость человека, не знающего сомнений.

— Да, Довард, если ты не сможешь убедить сына, его ждет плаха, а твой внук навсегда останется во дворце. Я сделаю так, что он случайно исчезнет. Это, чтобы ты все-таки сумел убедить твоего упертого отпрыска.

***

Проход вибрировал, Амадо почему-то медлил, ему не хотелось возвращаться в Менантр, в дом, что стал чужим и враждебным.

— Они там — прозвучало предупреждение из маски Тизкара.

Правитель Ура, настороженно прислушивался к порталу, стараясь уловить, происходящее на той стороне. — Тебе больше не стоит приходить ко мне — предупредил колдун.

— Почему? — с недоумением поинтересовался Родриго.

— Андланд! Они отслеживают, твои перемещения, и рано или поздно поймают тебя — ответил Тизкар.

— Не беспокойся, если я смогу добраться до крипты Валаира, встречи со мной придется бояться Випулу — хищно усмехнулся Родриго, и решительно шагнул в марево прохода.

От толпы амфибий отделился страж с огромными глазами на выкате, радужка которых, непривычно ярко блестела. Тизкар склонил голову и отлетел в сторону, пропуская воина. Выстукивая острыми конечностями по мрамору, страж пробежал в проход.

— Закрой за мной! — прозвучал строгий приказ.

Чутье правителя Ура, не обмануло. По ту сторону, сверкая золотом выстроились рыцари, их силуэты резко выделялись на фоне темного неба. Гортанный звук, разнеся по округе, и лошади двинулись на появившегося из прохода гостя. Постепенно набирая ход, они разгонялись для таранного удара. Не дожидаясь развязки, Родриго побежал к кромке темневшего неподалеку леса. Верховые пустили лошадей в объезд, стремясь перехватить человека с другой стороны чащобы.

Проход завибрировал и выплюнул разномастный отряд великанов, и чудовищ. Вытянув руку, воин похожий на гигантского краба, выпустил в небо бабочку. Порхая, она покружилась над местом, где только, что стоял Амадо, и взяв след потянулась к кромке леса. Сотрясая округу тяжелым шагом, гиганты вошли в чащобу, прорубая широкую дорогу среди вековых деревьев. Мощные тела выворачивали с корнем стволы в три обхвата. Белоснежные доспехи куари резали глаз на черном фоне проклятого леса. Имея три с половинной метра, роста, гиганты быстро настигали беглеца. С другой стороны, по краю леса шла конница Братьев. Постепенно сходясь в одну точку, они неожиданно столкнулись, гиганты повернули навстречу рыцарям, и валя лес вырвались на открытое поле, сметая всадников, оторопевших от яростного натиска.

Всадник с синим плюмажем на шлеме, на полном скаку снес великана, пробив копьем его тело насквозь, но тут же лишился скакуна. Вылетев из седла, он поднялся и прикрываясь щитом, отразил удар огромного клинка похожего на фальшион. Щит выдержал, но ноги рыцаря погрузились в мягкий грунт, почти по колено. Бивший ту же поплатился, его ноги подрубили соратники обладателя синего плюмажа.

Оглушая округу воплем, великан рухнул, чей-то клинок оборвал его крик перерубив горло. Огромная алебарда, прогудела над рыцарями, заставив уклоняться. Удары посыпались со всех сторон, не оставив шанса Братьям. Гиганты окружили врага и методично вбивали его в почву, сотрясая ударами землю. На звуки битвы вышли, сотни, а затем тысячи воинов из армии Братьев.

Гиганты остановились и построились в каре, приготовившись дать бой врагу. Над степью выросли местные чудовища мало чем уступающие в размерах воинам отряда Андланда. В немом почтении воины Братьев расступились, пропуская скелетированного всадника, голову которого венчал железный обруч.

— Как интересно, и зачем же к нам пожаловали славные Андланды? — прогремел голос короля скелета.

— Вы слуги нашего мира! Вы не смеете нам препятствовать! — прокричал в ответ краб, что выпустил бабочку. — Уходите, и дайте нам закончить, то зачем мы пришли!!! — грозно прокричал андланд.

— Мы никогда вам не служили! Мы ваши попутчики! — миролюбиво ответил король-скелет. — Между нами был заключен союз! Мой брат Наргал, вам поверил, а вы верные своей природе, нас предали!

— Не тебе нас осуждать! Мы не пожираем миры, превращая их в царство нежити! Приказываю тебе, кто-бы ты ни был отведи войска и освободи наш путь!

— Такова наша природа! Заключая договор, вы знали на, что идете! Мы вас не обманывали! Я отпущу вас, но для начала верните наше до!

— Ваш король его потерял! Вы сами себя заперли в этом мире! Ищите того, кто украл ваше до. Мы здесь не причем…

— Хватит лгать! Каждый из вас имеет до! Вы вольны передвигаться куда захотите! Отдай нам свое до, и мы вас пропустим!

— Мое до? Ты и впрямь ничего не знаешь! Мое до, существует только для меня, тебе оно не подвластно! Так, что тебе в том толку, даже если я тебе отдам его?! Ищите свое, и вновь обретете свободу, а сейчас пропустите нас, или мы начинаем бой!

Король-скелет сделал знак, чтобы андланд пропустили. Отряд куари быстро подхватился и побежал, сотрясая огромными телами и тяжелой броней седую степь.

— Рано или поздно мы найдем до и тогда я приду в твой мир, и разорю его дотла, а тебя сделаю своим рабом, как поступил ней! — крикнул скелет дернув длинную цепь, из-за его спины вышла иссохшая женщина, скорее труп, чем живой человек. Пробежав несколько метров, от сильного толчка, она повалилась на колени, возле ноги короля-скелета.

— Буду ждать! — ответил командир отряда, внимательно вглядевшись в лицо рабыни.

Плечи гиганта повело, он узнал скованную.

***

Тюремная камера, днем еще более мерзкая чем ночью, едва освещалась сквозь решетку окошка. Отец и сын сидели на куче гнилой соломы. Довард смотрел на осунувшееся лицо Хельма, тому явно не здоровилось.

— Как там Товард? — дежурно спросил Хельм.

— У него все в порядке — соврал Довард старший.

— Он знает, что Мая… — осекся Хельм.

— Да, он все видел — ответил Крамвуд, прикусывая губу.

— Сынок, я к тебе пришел, не просто так… — нерешительно начал Крамвуд.

— Угу.

— Вчера я встретился с королем, он меня послал к тебе…

— Понятно — досадливо поморщился Хельм. — Отец, я этого не сделаю. Я дал слово.

— Не понимаю, ты, что дурак? Тебе же голову отрубят, дебил! — вскричал Довард старший. — Себя не жалеешь, так о сыне подумай, он же во дворце и с ним могут сделать, что угодно…

— Это король сказал? — резко спросил Хельм.

— Да, он лично мне это сказал. Торн не шутит сынок, он сделает то, о чем говорит.

— Я знаю, но, если я открою проход, гномы обречены. Мы слишком жадно расхищали чужой мир, за что нас изгнали. И это не в силах изменить, ни я, ни ты, ни даже король. Торн не понимает, о чем говорит, а я отец видел своими глазами, как в несколько минут разрушили Риен. И я не могу допустить, чтобы то же произошло с остальным королевством. Поэтому нет отец, и это мое последнее слово.

Довард в отчаянии ударил наотмашь Хельма, звонкая оплеуха отбросила голову гнома назад. Хельм зло улыбнулся и отвернулся от отца. Выходя из камеры Крамвуд оглянулся и посмотрел на сына с сожалением, но гордость не позволила ему извиниться. Так они и расстались.

Ярость монарха бывает страшна, своей необузданностью. Довард выбежал из покоев короля, красный как рак. Тяжело отдуваясь от волнения, гном медленно поплелся через зал ожидания. Ему преградили дорогу, подняв затуманенный взгляд Крамвуд увидел перед собой Тули Сейда. Нагло ухмыляясь, Сейд пробасил.

Конец ознакомительного фрагмента.