Новичок

Макс Брэнд

Аллан, герой романа «Новичок», не был преступником, но все знали, что его путь пересекался с шайкой Гарри Кристофера. А значит, – виновный или невиновный, – он должен быть убит. Таков закон – в глазах его блюстителей.

Глава 3

Молния в каждом кулаке

Аллан был удивлен, услышав, как спортсмены смеются, хлопая друг друга по спине.

— Эк ты промахнулся, Падди! — говорили они.

— Ну да, — мужественно признался побагровевший Падди. — Меня обвели вокруг пальца. Ты меня надул, приятель, — обратился он к Аллану. — Но откуда ж мне было знать, что ты — профессионал? А где ты выступал-то? В Европе небось?

— Выступал? Я? — недоуменно переспросил Винсент Аллан. — Я вас не совсем понимаю, мистер Кэйзи.

Молодой человек произнес это с такой серьезностью, что смех сразу затих.

— Бог ты мой! — выдохнул Кэйзи. — Парень не врет!

Зрители кивнули.

— Слушай сюда, — сказал тренер. — Чем ты вообще занимаешься?

— Я работаю в банке, мистер Кэйзи, — ответил Аллан.

На Падди Кэйзи внезапно снизошел пророческий дар. Глаза у него выпучились, горло сдавило от нахлынувших на него бурных чувств.

— Ты не банковский клерк! — страстно прошептал новоявленный провидец. — Ты совсем не банковский клерк! Знаешь, кто ты? Ты чемпион мира! Чемпион мира в тяжелом весе! Чемпион в тяжелом весе всех времен и народов! Если только я не ослеп и не выжил из ума.

Это заявление звучало столь торжественно, что окружающие замерли, потрясенные и охваченные благоговением. Что же до Винсента Аллана, то… За эти несколько секунд столь многое успело измениться, что он понял только одно: те, кто собрался, чтобы посмеяться над ним, теперь им восхищаются. Правда, чем они восхищаются, он так и не понял. Видимо, он сказал или сделал что-то замечательное. Но что?

— Не забивай парню голову чепухой, — сказал Бад.

— Почему же чепухой?

— По-моему, ему будет не хватать скорости.

— Да ты что! Разве он перекачан? Посмотри, какой он пластичный и гибкий! Ведь он движется словно кошка, Бад. Парень, ты когда-нибудь занимался боксом?

— Нет, никогда, — ответил Аллан.

— Надевай перчатки, Бад. Ты тяжелее его на двадцать фунтов и на три дюйма выше, но я ставлю на этого парня!

— Он же никогда не боксировал, — нахмурился Бад. — Ты что, не слышал?

— Он никогда раньше и не подтягивался, — ответил Кэйзи.

Все расхохотались. Могучий Бад почему-то вздрогнул.

И вот Бад и Аллан надели боксерские перчатки и вышли на восемнадцатифутовый ринг. Просмоленные канаты, ограничивающие ринг, были во многих местах испачканы, покрыты какими-то темными пятнами. Аллан догадался, откуда они взялись, и содрогнулся.

— Драться будем всерьез, — сообщил Кэйзи.

— Он ведь не умеет даже правильно держать защиту! — запротестовал Бад, сильно покраснев. — Ты что, предлагаешь мне сделать из него отбивную?

— Заткнись и делай что тебе говорят. Надо же посмотреть, на что он годен, прежде чем браться за него всерьез, не так ли? Поэтому заткнись и делай, что тебе сказано. Вы будете драться четыре обычных трехминутных раунда. И — я ставлю на малыша!

«Малыша» посадили на маленький стул в правом углу ринга. Мистер Кэйзи стал сзади, положив руку на плечо молодого человека.

— Погляди на Бада, — приказал Кэйзи.

— Хорошо, — сказал Аллан, и его добрые голубые глаза обратились через ринг к Баду, который сидел на точно таком же стуле в противоположном углу, поставив локти на колени и свирепо уставившись на Аллана. Бад разминал ударную часть каждой перчатки о ладонь другой руки, словно стараясь сделать их как можно более плотными и компактными.

— Ну и как он тебе?

— Похоже, он очень злится, — ответил Аллан. — Что такого я ему сделал?

— Он так злится из-за того, что ты сделаешь с ним через несколько минут, и собирается сделать то же самое с тобой, мальчик. Послушай меня. Бад готовится размазать тебя по этому рингу, так что мне потом придется отскребать тебя от пола.

— Что? — переспросил Аллан.

— Боишься?

Аллан заглянул в себя и задумчиво произнес:

— В животе как-то пусто. И еще мне отчего-то вдруг стало холодно…

Кэйзи неодобрительно заворчал.

— Послушай, парень, — сказал он, — в боксе ты, конечно, ни черта не смыслишь. Если Бад захочет тебя ударить, он тебя ударит. Тебе остается только одно — достать его и посильнее дать сдачи. Понял?

— Что?

— То самое. Пробей его защиту и врежь ему, пока он не достал тебя во второй раз. В челюсть ты ему, конечно, не попадешь — он для этого слишком верткий. Так ткни его кулаком в ребра. Это все, что тебе надо сделать. Ударь его со всей силы по ребрам — и на этом бой закончится.

— Но, — заметил Аллан, — он же значительно крупнее меня.

— Размеры не имеют никакого значения, малыш, — ответил Кэйзи. Его сильная мускулистая рука поглаживала плечо Винсента Аллана — теперь-то тренер знал, что скрывается за обманчивой мягкостью юноши. — Вспомни старинную сказку о Давиде и Голиафе. Вспомни старого Боба Фицсиммонса. Этот парнишка весил не более ста шестидесяти пяти фунтов, но не было никого, кто оказался бы слишком велик для него. У тебя на пять фунтов больше, чем у старины Боба, и — скажу тебе по секрету — ты вдвое сильнее Боба в его лучшие времена. Тебе бы только научиться правильно наносить удар, малыш!

Как по волшебству, откуда-то собралось с полсотни зрителей. Кто-то ударил в гонг.

— Все в порядке, мальчик, — ободрил Аллана тренер. — Врежь этому здоровенному увальню как следует по ребрам, и будем считать, что сегодня ты славно потрудился.

И Аллана спихнули со стула. Увидев, что Бад несется ему навстречу, Аллан размеренным шагом пошел к центру ринга. Руки его при этом болтались.

— Он совсем не соображает! — возопил Кэйзи. — Эй, ты, придурок, закройся перчаткой!

— Что вы говорите? — переспросил Аллан и обернулся к Кэйзи.

В этот самый момент Бад налетел на него всей мощью своих ста девяноста фунтов. Если он хотел, чтобы эта схватка не нанесла урона его репутации, ему следовало завершить ее как можно быстрее. Поэтому он вложил в этот первый удар всю свою мощь. Ему не пришлось для начала прощупывать противника серией пробных ударов. Боксер пригнул голову и, вкладывая весь вес в движение плеча, устремил мощный кулак в подбородок новичка. Ужасающий удар правой был точен и поистине неотвратим. Но парень как раз в это время неожиданно повернулся к мистеру Кэйзи. Поэтому удар пришелся не в челюсть, а в щеку. Звук удара, больше похожий на удар молота о наковальню, разнесся по всему огромному залу.

Затаившие дыхание зрители вскочили со своих мест и испустили дикий вопль ярости и ликования. Такой же крик несется над ипподромом, когда к финишу приближается победитель, или над стадионом, когда футболист забивает решающий гол. Все полсотни зрителей шатнулись в сторону, как бы повторяя движение падающего новичка.

Но он не упал.

Напротив, казалось, этим ударом его подбросило вверх и как будто ветром пронесло через весь ринг и прижало к канатам. Там он и стоял, глядя на противника все тем же мягким взором, немного удивленный, и потирая перчаткой то место, куда пришелся удар.

Если раньше в зале кричали, то теперь поднялся неистовый рев.

— Выдержал! Как он выдержал удар! — вопили зрители. А Кэйзи в восторге встал на руки и прошелся по залу колесом. Бад в изумлении разглядывал свою верную правую руку, которая так неожиданно подвела его.

— У него челюсть опилками набита! — проворчал он и снова ринулся вперед, несколько обескураженный, но с прежней свирепостью во взгляде. В атаку!

Он осыпал молодого Винсента Аллана градом быстрых ударов. Бад атаковал с дальней дистанции, нанося ужасающие удары в голову и корпус противника. Кулаки боксера лупили в ребра Аллана, словно в барабан. Наконец Аллан прорвался через мелькающие руки в перчатках и схватил противника. Он ощутил, как крепкое тренированное тело боксера подалось в его железной хватке. У Бада перехватило дыхание. Он испуганно вскрикнул:

— Уберите от меня этого медведя! Это что, борьба, что ли?

— Извините, — произнес Аллан, отступая назад.

— Вмажь ему, малыш! — заорал Кэйзи.

Аллан послушался и легонько ткнул противника в щеку.

— Нет! Со всей силы! — вопил Кэйзи через сложенные рупором ладони.

Но парень только потряс головой.

— Он все-таки никуда не годится! — простонал Кэйзи. — Не бойцовский у него характер!

Между тем Бад немного пришел в себя после сокрушительного бокового удара Аллана, который со стороны выглядел как легкий шлепок. Он машинально выбросил вперед прямую левую — этот прием оставался краеугольным камнем, на котором строилась вся лучшая боксерская тактика, — потом шагнул вперед, поднявшись на носки, и стремительно, как распрямившаяся пружина, выбросил правый кулак, целясь ему в подбородок. Это был великолепно выполненный прямой удар, подкрепленный почти двумя сотнями фунтов мускулатуры. Винсент Аллан покачнулся, как корабль при сильном ветре.

— Бей! Бей! Бей! — неистово вопил Кэйзи, видя, что его протеже готов отступить.

Аллана выручили инстинкты и способность к подражанию. Он поднял руки, как это делал его противник, и принялся тыкать в него прямой левой рукой. Но в его ударах не чувствовалось вдохновения. Бад легко уклонился от них и скользнул вперед, чтобы продолжить экзекуцию. Приблизившись вплотную к Аллану, боксер почти до колен опустил кулаки и резко ударил снизу вверх, целясь в челюсть новичка. Удар откинул голову Аллана назад, но не оглушил. Страшный удар не подействовал на его мозг. Но жесткая перчатка содрала с подбородка Аллана кусочек кожи. Прикоснувшись к оцарапанному месту и увидев на перчатке маленькое округлое темное пятнышко, молодой человек нахмурился. В этот момент прежний Винсент Аллан умер и родился другой, который сразу позабыл все уроки жалости, милосердия, человеческой доброты и мягкосердечия. Только что он видел мелькающие кулаки в перчатках, блестящее тело Бада, чувствовал запах пота, слышал оглушительные вопли толпы вокруг ринга и подзадоривающее рычание Падди Кэйзи, но теперь все это куда-то исчезло. Аллан стоял, окруженный вязкой тишиной, и единственное, что для него существовало, — были горящие яростным огнем глаза Бада. В сердце молодого человека осталось одно только страстное желание погасить эти светящиеся глаза, сделать их темными как ночь, беспомощными, пустыми.

Бад был уже рядом, оба его кулака летели к цели. Но Аллан, прикрыв грудь рукой, отразил атаку боксера. Со стороны показалось, что Бада отнесло в сторону словно перышко. И прежде, чем Бад пришел в себя, Аллан оказался рядом с ним. Он двигался мягко, как тигр. Каждый нерв его трепетал, каждая мышца была напряжена. Вот он уже в пределах досягаемости подобных мельничным жерновам перчаток. Ноги Аллана словно приросли к полу, и он ударил. Кулак впечатался в грудь Бада. Что-то хрустнуло. Бад бесформенной грудой без чувств повалился на пол.

Аллан остановился. К нему вновь вернулось ощущение реальности. Он услышал неистовый многоголосый рев. С полдюжины людей влезли на ринг через канаты и подняли Бада. А Винсент Аллан подошел поближе и посмотрел в потускневшие, неживые глаза, невидящим взглядом уставившиеся в потолок. Хотелось бы сказать сейчас, что Винсент Аллан испытал жалость или угрызения совести. Но, если оставаться верным суровой правде, следует признаться, что он чувствовал только несравненную сладость победы. Та животная сущность, что пробудилась в нем, жаждала лишь одного — сражаться снова!

Бада унесли с ринга, положили на кушетку. Торопливо вошел врач с сумкой в руке и склонился над неподвижным телом.

— Сломано два ребра, — сообщил он. — Парню очень повезло, что удар пришелся не в левую половину грудной клетки, иначе мы бы имели свежий труп, Кэйзи.

Потом они вынесли Бада из зала.

За все это время никто не подошел к Винсенту Аллану. Аллан чувствовал, что они ощупывают его взглядами с ног до головы, следят за тем, как легко он дышит, изучают гладкие выпуклости тех таинственных жгутов мышц, что обвивали его руки и мощными пластами лежали на груди и плечах. Но ни один не подошел и не сказал ни слова — ни одобрения, ни порицания. Их взгляды напоминали Аллану взгляды детей, наблюдающих в зоопарке за спящей в тени за сеткой черной пантерой — густым чернильным пятном в окутав шем ее мраке.

Но вот Кэйзи, не проронив ни звука, взял его за руку и повел обратно в свой кабинет. Лицо тренера было бледно, губы плотно сжаты. Он оглядел Аллана с головы до ног, бормоча про себя:

— Я… я не понимаю… Я не знаю, откуда это… Что ты чувствуешь вот здесь? А здесь?

Твердыми пальцами он ощупывал челюсть и тело Аллана в тех местах, куда попали сокрушительные удары Бада.

— Ты что, ничего не чувствуешь? — спросил он, ошалело глядя на Аллана.

— Конечно, чувствую, — произнес молодой человек. — У меня сильно болит ссадина на подбородке.

— У него сильно болит ссадина на подбородке! — передразнил Кэйзи. — О, дьявол! Неужели ты ничего не ощущаешь вот здесь, на челюсти? Или там, где он попал тебе в живот?

— Боюсь, что нет…

— Ты — боишься? Так топор боится леса! О чем ты сейчас думаешь?

— Когда я буду драться в следующий раз.

— Тебе хотелось бы подраться еще?

Аллан вздохнул. В его памяти снова и снова прокручивался весь этот бой. Он отчетливо видел весь поединок до мельчайших деталей, точно так же, как был способен с ошеломляющей скоростью пробежать взглядом столбцы цифр и выдать результат без единой ошибки. Аллан заметил, что Бад только в самом начале сильно наседал на него. Нужно было уклониться, поднырнуть под руки Бада и самому коротко, резко ударить в корпус нападающего. А что было бы, если бы он ударил Бада в лицо, когда тот опустил почти до колена правую руку перед прямым ударом в челюсть?

— Мне бы хотелось еще раз повторить этот бой, — сказал Аллан. — Я вижу теперь так много моментов, когда мог легко достать его…

Несколько минут Кэйзи озадаченно молчал.

— Ты знаешь, кто такой Бад? — спросил он наконец.

— Нет.

— Он профессионал в тяжелом весе. Восемнадцать боев. Четыре победы по решению судей, два нокдауна и двенадцать нокаутов! Он никогда не проигрывал — никогда! И теперь — вот это! За один раунд!!!

— Конечно, это длилось довольно долго, — озабоченно сказал Аллан. — Но я же только начинающий, вы ведь знаете. И если…

Падди Кэйзи застонал.

— Сейчас ты пойдешь домой, — сказал он своему подопечному. — А завтра сбегаешь в свой банк и сообщишь им, что ты родился не для того, чтобы сидеть за счетами. Знаешь, малыш, я пять лет ждал, что это случится. Я ждал, когда ко мне придет настоящий боец. И вот ты пришел. Не слишком крупный, проворный — настоящая молния с кулаками! Ты не чувствуешь боли. И каждый кулак как молот! Знаешь, что будет через полгода? Ты станешь чемпионом мира! А теперь иди домой. Будь хорошим мальчиком. Завтра мы с тобой начинаем!