ИОН

Валерия Ко Макарова, 2014

Далекое будущее. Человечество перенесло восстание машин и гибель нескольких материков. На Земле существует лишь одно государство – Империя Объединенных Наций. Новая страна, новый строй? Общество разделилось на две категории – свободные граждане и рейбы (рабы, попавшие в экономическую зависимость либо от государства, либо от свободных граждан). Смогут ли герои преодолеть социальное непонимание и победить извращенные устои нового общества?

Терен

С трудом открываю глаза и в темноте нащупываю свой пусковик. В моей руке оказывается знакомый яйцеобразный кусок металла. Щелчок и на окнах исчезают защитные напыления против солнечного света. Еще щелчок и на одном из окон загорается время. 8 45. Проспал…

Я вскакиваю с постели и, прежде чем устремиться в ванную, бросаю взгляд на город за окном. Там, где-то далеко внизу, один за одним пролетают автолеты. Мегаполис уже не спит, несмотря на то, что большая часть его башен все еще скрывается за утренней дымкой.

Раздвижная дверь беззвучно отходит в сторону и за ней показывается привычное невозмутимое лицо Барта, нашего рейба.

Барту далеко за 60. Высокий и тощий старик, всю свою жизнь он провел в доме нашего семейства Громбольдтов. Давно поседевшие волосы аккуратно зачесаны на правую сторону, на левом гладковыбритом виске отчетливо выделяется номер «G36−75», вытатуированный темно-серым цветом. Тот же темно-серый присутствует и на его лице, испещренном глубокими морщинами, — два иксобразных креста на скулах. Плотно сжатые губы, острый взгляд стального цвета глаз, на тощей старческой шее привычная черная бабочка, безупречный черный костюм классического покроя.

— Вас ждут за столом через 15 минут, сэр, — произнес он скрипучим голосом, делая особый нажим на последнее слово, — чем могу быть полезен?

Я лихорадочно пытаюсь понять — какой сегодня день недели. Барт, видя замешательство на моем лице, сообщает:

— Пятница, сэр. Завтрак со всей семьей.

Из моей груди вырывается сдавленный стон — опять эта чертова пятница, а я еще и опаздываю!

— Не волнуйтесь, сэр. Ваш костюм уже готов. Номер пять. Если позволите, я пойду и доложу о вашем скором появлении.

Я спешу высказать свою благодарность:

— Барт, спасибо огромное, я…

— Не стоит благодарностей, сэр. Лучшим подарком для меня станет переход компании в вашу пользу, — я успеваю разглядеть ухмылку на его лице прежде, чем этот сгусток серой невозмутимости скрывается за дверью.

Наскоро умываюсь и причесываюсь. Как и обещал Барт, в моей гардеробной уже висит заранее приготовленный костюм. Классический «Черрути» черного цвета образца 1985-го года. На бегу застегиваю рубашку и пытаюсь справиться с галстуком. Провалив это дело, отбрасываю его в сторону — кто-нибудь из рейбов заберет и приведет его в должный вид…

С разбегу заскакиваю в лифт и нажимаю кнопку с номером «60». Через мгновение двери открываются. По коридору, стены которого обиты панелями из темного дерева, а пол устлан мягким бордовым ковром, я устремляюсь к столовой. У дверей меня уже ждет Барт. Я последний раз одергиваю свой костюм и с невозмутимым видом вхожу в комнату.

Все уже в сборе. Отец сидит во главе стола и бросает на меня грозный взгляд из-под кустистых бровей. Вот он — Гарольд Громбольдт глава одного из самых влиятельных семейств, владелец «Громбольдт Медиа» — мультимедийного монстра, подмявшего под себя большую часть всевозможных каналов видео — и радиопередачи.

Сегодня пятница и по традиции на завтраке собралась вся семья — мои старшие братья Гарри и Хью со своими женами Эдной и Кэрол, старшая сестра Тиффани и ее муж Стэнли и моя младшая сестра Ирдэна. Как и положено, в этот день стол условно разделен на две половины — слева от отца располагаются женщины, справа — мужчины.

Я занимаю отведенное мне место — третье от отца между Хью и Стэнли.

— Полагаю, — отец всем своим видом показывает недовольство, — теперь можем начинать, — он кивает Барту и обращается ко мне, — что-нибудь скажешь, Терен?

— Простите все, — я заглядываю в глаза к каждому из них, желая убедиться в том, что они настроены миролюбиво, — что я заставил вас ждать. Вчера было много работы и сегодня я не смог встать вовремя.

Такое оправдание вполне удовлетворило бы кого угодно, но не Ирдэну. Эта змея всегда пыталась досадить мне. Она изящно передернула хрупкими плечиками, утопающими в шелковой драпировке и заявила:

— Мы все вчера много работали, Терен. И, тем не менее, сумели прийти вовремя. Ты не первый раз опаздываешь в этом месяце.

— Ирдэна… — мать предостерегающе смотрит на нее.

— Ничего, Тэффа, — прерывает ее Гарольд, — пусть продолжает. Она имеет право выказать свое недовольство.

Ирдэна картинно вздыхает и закатывает глаза:

— Просто меня уязвляет подобное отношение к нашим традициям. Это подрывает наши семейные ценности.

— Брось, Ирдэна, — подключается к разговору Стэнли, сорокалетний жизнерадостный толстяк, — Терен опоздал-то всего на две минутки, я уверен, что он нас всех любит и уважает, правда, Терен? — он шутливо ткнул меня локтем.

— Да, конечно. Спасибо, Стэн.

Вопрос исчерпан. Спасибо Стэну, он всегда был на моей стороне. Мне он всегда нравился — безумно любит Тиффани, да и сам ничего. Жаль только, что ему уже сорок. Рядом с двадцативосьмилетней моложавой Тиффани он выглядит старовато. Разница в возрасте у них, конечно большая, но так уж повелось в таких семьях, как наша — старшую дочь отдают замуж за одного из деловых партнеров. Стэну повезло больше остальных.

Пережив небольшую стычку, все почувствовали себя свободнее, и за столом завязался разговор. Хьюстон и Гарри обсуждают с отцом предстоящие деловые встречи, мать негромко переговаривается с Тиффани, Стэнли, отделенный от своей любимицы занимает меня разговорами о погоде, напротив Кэрол и Эдна восхищаются сегодняшним нарядом Ирдэны.

Примерно через час отец встает из-за стола, разрешая нам окончить завтрак. Все тут же разбредаются по своим делам — мать прощается с Тиффани, Эдной, Кэрол, моими братьями и Стэнли. Отец пожимает руки мужчинам, бодро подмигивает мне и уходит куда-то по своим делам. Ирдэна спешит в свои комнаты, я — в свои. Единственное что нас с ней объединяет в этой семье — неприязнь к подобного рода сборищам.

Я захожу к себе в спальню и падаю на кровать. Со стены напротив на меня строго смотрит ритуальная маска. Ценный антиквариат, изготовленный тысячи лет назад.

— Ну тебя… — отмахиваюсь я от маски и щелкаю пусковиком. Передо мной прямо из воздуха появляется белый экран — Doodle Chrome 3011 — самый быстрый способ попасть в интернет.

Проверяю контакты. Фредди просит связаться с ним. Зеваю и нехотя нажимаю на кнопку «вызов». Передо мной появляется голограмма Фредди. Аккуратный пробор, туго затянутый галстук, уже спешит куда-то в своем автолете.

— Привет, Фред.

— Привет, Терен, надеюсь, ты не забыл, что я еду к тебе? — он вопросительно смотрит на мои растрепанные волосы.

— Нет, конечно, нет, — я торопливо приглаживаю волосы, — через сколько ты будешь?

— Десять минут, не больше.

— Отлично, приземляйся прямо у меня.

— Как скажешь, Терен.

Фредди отключается, и я нехотя поднимаюсь с кровати. Захожу в гардеробную и смотрю на себя в огромное зеркало.

Сухое телосложение, длинные руки, широкие ладони, резко очерченные скулы, небольшие чуть раскосые карие глаза и взъерошенные темно-русые волосы. Интересно, не будь у меня столько денег, девчонки все равно толпами бегали бы за мной?

Аккуратно повязываю узкий черный галстук, оправляю манжеты и выхожу в прихожую. Здесь меня уже ждет Фредди. Он — полная противоположность мне. Невысокий, круглолицый и широкий, почти всегда весел и добродушен, светлые волосы разделены на две равные части. Сегодня на нем темно-вишневый костюм, сшитый по последней моде.

Увидев меня, он тут же вскакивает с небольшого диванчика и пожимает мне руку:

— Веселая ночка была, а? — он весело подмигивает мне.

— Хм, ну как всегда, — я не могу не улыбнуться ему в ответ, — дежурный вечер четверга, ты же знаешь.

— Ага, — кивает Фредди, — только, ты бы поосторожнее с ней.

— Да ладно тебе, мы же с Лидией только так, через сеть…

— Так-то оно так, но только, что если ее отец узнает?

— Об этом можешь не беспокоиться, Фредди, скорее Ирдэна признается в чем-то подобном, чем Лидия сообщит своему отцу, что пользуется сетью.

— У нее все совсем так строго? — Фредди удивленно вскидывает брови, — я думал, что твоя семья самая закрытая в этом плане.

— Мы не закрытые, мы просто чтим эти вечные традиции. Сотни традиций, — я невесело улыбаюсь ему и предлагаю пройти в столовую.

Здесь у меня есть все, что нужно — фрукты, питье, сладкое и прочая ерунда.

Мы садимся за барную стойку, и я наливаю нам немного выпивки.

— Куда двинем завтра? — спрашиваю я у Фредди, смакуя первый глоток, — в какой-нибудь ресторан или галерею?

Фредди отводит взгляд в сторону и начинает теребить свой стакан в руке, постукивая кусочками льда о стенки стакана.

— Терен, помнишь, я тебе обещал, что в ближайшее время не пойду на поводу у Триш? Так вот, я пошел…

Я выругался вслух. Фредди воспринял это как сигнал к тому, что ему можно продолжать свою речь:

— В общем, она хочет, чтобы завтра мы сходили на шоу верховых гимнасток.

— Там же одни старики!

— Я знаю, знаю… Но, Триш, она так просила!

— Ладно, ладно, черт с тобой. Потрачу я свой выходной на твое счастье. А кто из девчонок пойдет вместе с Триш?

Фредди вновь начинает усиленно постукивать льдом.

— Ну, вообще-то, я обещал, что с нами пойдет Ирдэна.

— Что?! Издеваешься?! Да она ни за что не согласится!

— Брось, Терен, ты наверняка пойдешь куда-нибудь с ней в ближайшее время по ее делам. Вот и попроси об ответной услуге.

Я тяжело вздыхаю и ставлю свой стакан на стол. Лучше сразу покончить с этим делом. Оставляю Фредди одного и направляюсь в сторону комнат Ирдэны. До ее комнат мне идти дальше всего. Наш небоскреб венчают две башни. В северной живу я, в южной — Ирдэна. Двери лифта открываются, и я оказываюсь в прихожей. Планировка здесь такая же, как у меня, но комнаты все равно выглядят как-то иначе. Повсюду стоят маленькие композиции икебаны, из светильников с затейливыми абажурами льется мягкий свет. Я здесь бываю очень редко, предпочитаю пользоваться сетью, чтобы связаться с сестрой, впрочем, сеть я предпочитаю и в любых других случаях.

Вхожу в комнату, через которую можно попасть в спальню, и тут меня встречает рейб Ирдэны — престарелая дама лет пятидесяти с номером «G5−37» на виске, выполненным ярко-розовой краской. Волосы в высокой прическе и татуировка, пересекающая правую бровь у нее такого же цвета.

— Прошу прощения, молодой господин, но госпожа Ирдэна не готова принять вас.

— Брось, Алика, я ее брат, мне плевать на это.

— Но… — Алика безуспешно пытается прикрыть собой двери.

Я легко отстраняю ее и захожу в спальню. Комната выполнена в нежно-розовых и лиловых тонах. Свет здесь такой же уютный, как и в предыдущих комнатах. Большая кровать под балдахином скрыта за тонкой ширмой с павлинами. Вся комната заставлена туалетными столиками, на которых располагается неимоверное количество шкатулок и сундуков, украшений, лаков для ногтей всех цветов спектра, теней, блесков и прочей косметики.

Ирдэна сидит за одним из столиков, перед ней установлено огромное трюмо. Я понимаю, что она действительно не готова видеть меня. Из одежды на ней только легкий белый халат, волосы спрятаны в тюрбане из полотенца. Она сидит спиной ко мне, но я прекрасно вижу ее лицо, отраженное зеркалами и покрытое толстым слоем какой-то жижи. Ее карие миндалевидные глаза недовольно смотрят на меня.

— Что тебе нужно? — с нажимом спрашивает она.

— Завтра мы с тобой, Фрэдди и Триш идем на выступление верховых гимнасток.

— Вот как? — она поджимает губы и переводит взгляд на себя в зеркале, — только я не еду.

С этими словами Ирдэна принимается за свое лицо и медленно размазывает по нему жижу. Меня бесит эта ее невозмутимость, но я никак не показываю этого. Беру с ближайшего столика пудреницу и верчу ее в руках.

— Жаль, конечно, — говорю я спокойным голосом, — что в воскресенье ты останешься дома.

— Что? — странно, что она еще не поняла, что я замыслил.

— Раз уж завтра мы никуда не идем, то и в воскресенье тоже.

Я попал прямо в яблочко. Теперь ей не отвертеться. Без меня она не сможет пойти на закрытие весенней серии балов.

— Но мы же договорились, — я слышу волнение в ее голосе, — ты не можешь так поступить.

— Еще как могу, — я подбрасываю пудреницу в воздух и ловлю ее.

Ирдэна понимает, что я не шучу, ее лицо искажается яростью.

— Убирайся!

Я не спешу уходить. Неожиданно для меня она вскакивает с места, от гнева ее просто трясет. Она хватает со стола какую-то баночку и запускает ей в меня, я едва успеваю увернуться и выбежать из комнаты прежде, чем еще один снаряд достигает меня. За закрытой дверью слышится звон разбивающихся бутыльков.

Чуть ли не бегом я возвращаюсь к себе. Вот уж чего я никак не ожидал, так это подобного разгрома. Неужели Ирдэна сможет отказаться от своего воскресного появления? Она ведь наверняка не одну неделю к нему готовилась.

В столовой меня встречает Фредди.

— Ну, как, идем завтра?

В кармане у меня вибрирует пусковик, я достаю его и щелкаю кнопкой. В воздухе появляется сообщение от Ирдэны: «Во сколько завтра выезжаем?» Я не пытаюсь скрыть своего ликования от Фредди, и он, видя улыбку на моем лице, облегченно вздыхает:

— Я уж было подумал, что она и вправду отказалась.

— К счастью для тебя она еще месяц назад упросила меня сводить ее на бал в воскресенье.

— Да, повезло мне, старик, — Фредди улыбается и протягивает мне руку для пожатия, — я в долгу у тебя.

— Да, ладно, Фред, мы же друзья.

Нам пора прощаться, потому что сегодня пятница и каждому из нас нужно еще уладить кое-какие дела на работе перед выходными.

***

Еще довольно рано. Всего 8 утра. А я уже еду в своем полуспортивном автолете вместе с Фредди, Ирдэной и Триш. Ехать нам довольно далеко, верховые гимнастки располагаются в пятом округе, а наш небоскреб находится во втором. Триш и Фредди живут в третьем, но им все равно пришлось встать пораньше, чтобы приехать ко мне, еще вчера мы с Фредди договорились, что полетим на моей красавице. Для меня истинное удовольствие управлять этой небольшой, но мощной машиной, выполненной в стиле ретро с умеренным добавлением современных гаджетов. У Фредди тоже есть свой автолет, но водит он его крайне редко, предпочитает вести в это время дела через сеть или переписываться миленькими сообщениями с девчонками. Я часто думаю о том, что ему и Триш повезло больше относительно расположения их домов, чем мне и Ирдэне. Безусловно, жить во втором округе, в непосредственной близости от первого, полностью занятого нашим правительством и президентом, гораздо более престижно, но из-за этого нам почти всегда приходится выезжать заранее. Второй округ это вам не спальный четвертый. В нем живут совсем не многие, здесь в основном банки, мультимедиа и прочие компании, тогда как в третьем располагается вся основная тусовка — галереи, магазины, рестораны и прочие публичные места.

В зеркало заднего вида я могу прекрасно видеть Триш и Фредди, оба еще совсем сонные, но при полном параде. На Фредди модный бирюзовый пиджак, белая рубашка и разноцветный галстук, Триш выбрала сегодня платье нежного оранжевого цвета, который принято назвать «апрельский рассвет». Платье туго обтягивает ее фигуру, лишая окружающих возможности пофантазировать относительно размеров ее округлого тела. Ее темно-русые волосы, взбитые в пышный пучок и украшенные немыслимой заколкой, полностью открывают лицо, позволяя увидеть приятные пухлые щеки, румяные губы и живые зеленые глаза. Вроде бы неплохой набор, но меня это совершенно не привлекает. Возможно все дело в ее вздернутом носе, а возможно в том, что в ней нет никакого очарования. Стоит ей открыть рот и все идет на смарку — и прическа и платье, и макияж. Она уже никого не интересует. Мне, наверное, никогда не понять, что такого прекрасного в ней находит Фредди.

Справа от меня сидит Ирдэна. Настоящий образец элегантности. Впрочем, как и всегда. В чувстве стиля ей не откажешь. Овал лица обрамляет сложная прическа, аккуратно свитая из черных как смоль волос, глаза подчеркнуты легкими тенями перламутрового оттенка, кожа без единого изъяна, платье лишь чуть-чуть открывает плечи, талия подчеркнута легкой драпировкой, цвет этой воздушной ткани ей явно к лицу — бело-голубой. Что касается меня, то я одет в самый незатейливый костюм, по сравнению с моей пестрой компанией — мой любимый черный Армани. Классика — моя слабость.

Дорога кажется бесконечной из-за того, что на сиденье рядом со мной сидит Ирдэна, а не Фредди. Все из-за Триш. Ирдэна ее терпеть не может, так что пришлось сжалиться над бедняжкой и посадить рядом с собой. Ехать на заднем сиденье рядом с Фрэдди она естественно не может из-за очередного правила нашего этикета. Триш он как будто и не касается.

К спортивному центру мы подъезжаем за 20 минут, до начала шоу. Центр занимает довольно большую территорию, это просторный комплекс из спортивных залов, спальных мест и отдельного здания для показательных выступлений.

На улице начинает накрапывать мелкий дождь, и мы спешим войти внутрь. Рядом с нами семенят состоятельные джентльмены и леди средних лет. Даже среди них Ирдэна умудряется встретить нескольких своих знакомых и останавливается для того, чтобы обменяться приветствиями и представить нас. Наконец, нам удается миновать холл и еще какое-то помещение, вдоль стен которого тянутся одинаковые отгороженные решеткой сектора с табличками, на которых значится номер рейба и кличка лошади. Идти нам приходится очень медленно и степенно из-за того, что наши дамы обуты в туфли на каблуках огромной высоты.

Наконец, мы достигаем наши места и садимся в следующем порядке, дабы соблюсти все приличия, — Триш, Ирдэна, я и Фредди. Я предвкушаю два часа тревожного сна, не думаю, что это действо способно увлечь меня.

Свет в зале гаснет, и широкая арена озаряется яркими софитами. Из оркестровой ямы звучит задорная музыка и представление начинается. На площадке появляется с десяток маленьких девочек на лошадях самых различных мастей и пород, они описывают какие-то фигуры, и время от времени кто-то из них спрыгивает с лошади, чтобы перекувыркнуться в воздухе и вновь оказаться на своем скакуне. Женщины вокруг меня хлопают при каждом таком кульбите, я же, не зная, что делать от скуки начинаю рассматривать ближайших своих соседей. Незаметно для меня заканчивается выступление младших групп и музыка прерывается. Это привлекает мое внимание к арене. Свет полностью гаснет, и я оказываюсь в кромешной тьме. Вокруг меня слышится тихий шепот, который тут же обрывается, при появлении первых звуков. Тонкая трель флейты пронизывает меня насквозь, постепенно к ее звучанию прибавляются все новые и новые инструменты. На поле выбегают несколько гимнасток без лошадей, они начинают танцевать какой-то затейливый танец, украшая его выбросом лент и мячей, все они одеты в одинаковые алые костюмы, которые полыхают как языки пламени в ярком свете. Музыка нарастает и приближается к своей кульминации, и вот под оглушающий грохот барабанов появляются две всадницы. Одна из них с головы до ног закутана в черную, струящуюся на ветру ткань, она делает сальто в воздухе и при приземлении расставляет руки в стороны, превращая свой костюм в огромные черные крылья, ее вороной жеребец движется легко и непринужденно, кажется, что его передние копыта едва касаются песка. Вторая всадница, одетая в золотистое одеяние, проезжает мимо нее стоя на руках на спине у своего гнедого скакуна, она выполняет какие-то невероятные упражнения с такой легкостью и грацией, что мне начинает казаться, что она научилась летать. Кроме действия на арене перестает существовать все остальное. Только я и эти две гимнастки со своими лошадьми.

Номер заканчивается также неожиданно, как и начался. Музыка затихает, и всадницы исчезают в мягкой тьме. Зал взрывается аплодисментами, я встаю и хлопаю наравне со всеми, думаю, что сегодня здесь не осталось равнодушных. Сквозь этот шум до меня доносится восторженный голос Фредди:

— Это просто невероятно! Просто невероятно!

Я мысленно соглашаюсь с ним и нетерпеливо смотрю на арену, желая еще раз увидеть гимнасток, когда они выйдут на поклон. Гимнастки так и не появляются, и мы вместе с толпой выходим из зала. Здесь нас ожидает небольшой сюрприз. Все те отсеки, что пустовали во время нашего прихода, заняты гимнастками и их лошадьми. Ирдэна и Триш отлучаются в дамскую комнату, и я как никогда рад этому. Мне хочется задержаться подольше среди этих очаровательных рейбов. Фредди солидарен со мной, он нетерпеливо ускоряет шаг, и я теряю его в толпе. Сам я нарочно не спешу. Не знаю, почему, но мне не хочется, чтобы она меня заметила. Странно. Обычно мне наплевать на то, что обо мне подумают рейбы.

Я вижу ее издалека. Всадница в золотистом. Ее длинные голубые волосы лишь чуть-чуть собраны сзади, при малейшем дуновении ветра они разлетаются в разные стороны. Она нежно обнимает шею своей лошади. Я мог бы подойти прямо к ней и прочитать кличку ее лошади и ее собственный номер, но мне совсем этого не хочется. Пусть лучше она не знает о том, что я за ней наблюдаю.

Рядом с клетушкой я замечаю какой-то автомат. Пожилой джентльмен подходит к нему и бросает туда монетку. Моя всадница оживает и легко вспрыгивает на спину лошади, там она встает на руки и переворачивается в воздухе, приземляясь на ноги. Джентльмен аплодирует ей, а она возвращается в свое исходное положение — в обнимку с лошадью.

Я замечаю Фредди. Он стоит напротив нее, но его внимание занято совсем другой гимнасткой. Той, что была в черном. Одну за другой он бросает монетки в автомат, и гимнастка снова и снова выполняет один и тот же трюк — отталкивается от небольшой платформы за спиной своей лошади, делает кувырок и при приземлении расправляет свои «крылья». Она похожа на огромную черную птицу, неудивительно, что Фредди смотрит на нее таким завороженным взглядом. Меня правда больше привлекает моя всадница с голубыми волосами. Она улыбается проходящим мимо нее старикам. Мне хочется, чтобы она улыбнулась и мне.

Триш и Ирдэна возвращаются из уборной. Триш, смеясь над какой-то шуткой, подхватывает Фредди под руку и вместе они устремляются к выходу.

Я предлагаю Ирдэне свою руку, она что-то говорит мне, но я пропускаю все мимо ушей, потому что мы проходим как раз мимо моей гимнастки. В последний момент я решаю отвести от нее взгляд, чтобы случайно не встретится с ней глазами. В любом случае, ее я больше не увижу. Мы редко посещаем одни и те же развлечения дважды. К тому же, завтра утром я и не вспомню о ее существовании.