Конец всех времён

Майя Максимова, 2022

Далёкое будущее. Человечество добралось до звёзд и стало единственным хозяином во вселенной. Миллионы миров, разбросанных по галактикам, живут в состоянии безмятежного процветания. Но… внезапный "привет из прошлого" грозит всему сущему полным уничтожением.

10

По приблизительным расчётам, Жак преодолел не меньше пятисот километров, когда каменистая равнина превратилась в джунгли, а небо над головой приобрело розоватый оттенок. За время странствия путешественник израсходовал почти половину запаса продовольствия, а внутренний голос несколько раз призывал его повернуть назад, но упрямство оказывалось сильнее здравого смысла, и в итоге он был вознаграждён за свою решимость бороться до самого конца. Тропический лес представлял собой однотипные невысокие деревья, отдалённо напоминавшие земные пальмы, под которыми переплетались многочисленные кустарники, едва доходившие до пояса человеку. Внимание Жака привлекли продолговатые плоды ослепительно-жёлтого цвета, в изобилии свисавшие с веток и манившие своим аппетитным видом соскучившегося по естественной пище скитальца. На вкус они напоминали бананы, но обладали куда более сочной мякотью и позволяли утолить не только голод, но и жажду. Проглотив сразу несколько экзотических фруктов и убедившись в их относительной безопасности для здоровья, гость западного полушария с новыми силами ринулся в бой, с лёгкостью продираясь сквозь невысокие заросли абеонского леса. Эта часть материка выглядела намного приветливее посещённой недавно равнины, и он всерьёз рассчитывал наткнуться на более существенные находки, которые могли бы пролить хоть какой-то свет на тайну похищающей людей планеты. Однако прошло не меньше двух земных суток, прежде чем джунгли расступились перед исследователем, открыв тому удивительный пейзаж, словно сошедший с картины художника-сказочника, воплотившего на холсте безумную фантазию автора из давно минувшей эпохи.

Долина, окружённая лесом с одной стороны и горным хребтом с другой, представляла собой настоящий райский сад, через который протекала река, разделявшая эдем на две примерно равные части. Одна половина утопала во всевозможных оттенках синего цвета, а вторая была окрашена в зелёные тона, на фоне которых отчётливо выделялись конусообразные золотистые крыши многочисленных домиков, самый высокий из которых лишь ненамного превосходил рост Жака. Ближайшая постройка находилась примерно в сотне метров от того места, где он вышел из джунглей, и, с трудом подавив изумление, исследователь направился вниз, старательно огибая попадавшиеся на его пути клумбы, засаженные крохотными цветами, напоминавшими уменьшенные копии роз с неестественными лиловыми лепестками. Любопытство гнало его вперёд, заставляя забыть о возможной опасности, и он сам не заметил, как оказался обнаруженным местными жителями, неприметными на вид, но внимательно наблюдающими за всем, что происходит в пределах их родной долины.

Абеонцы отличались от землян размерами — их рост не превышал одного метра, и Жак невольно вспомнил древние сказки о гномах, лилипутах и прочих карликовых существах, так любимых авторами всех времён и народов. Но окружившие его плотным кольцом крохи не являлись героями вымышленных историй — они представляли собой ту самую внеземную цивилизацию, чьё существование учёные пытались доказать на протяжении многих тысяч лет, всякий раз натыкаясь на отсутствие каких-либо следов разумной жизни на открываемых человечеством планетах.

Аборигены рассматривали гостя с нескрываемым интересом, но отнюдь не выглядели напуганными появлением в их краях великана-чужеземца. Наконец, один из них отделился от основной группы и, остановившись в полуметре от пришельца, протянул тому руку, произнеся на чистом межгалактическом наречии:

— Привет тебе, гость извне.

На пару мгновений Жак потерял не только дар речи, но и способность координировать свои движения. Абеонцы спокойно отнеслись к замешательству чужака и терпеливо дождались, когда тот робко пожал крохотную ладонь лилипута и осторожно ответил:

— Привет.

— Наверно, ты устал с дороги и нуждаешься в отдыхе, — предположила какая-то женщина, осмелившаяся вмешаться в едва начавшийся диалог. — Если хочешь, мы принесём обед, а потом ответим на витающие в твоей голове вопросы. Чувствуй себя как дома, потому что отсюда нет пути назад, как бы страстно ты ни желал вернуться на родину.

Жак был настолько обескуражен произошедшим, что безропотно позволил хозяевам долины отвести себя к реке, где стоял огромный стол, предназначенный для массовых торжеств и гуляний. Расположенные вокруг него скамейки оказались слишком маленькими для человека, и он просто сел на траву, не забивая голову правилами этикета. Лилипуты сгрудились чуть поодаль, но ни один из них не рискнул сесть за стол, чтобы разделить трапезу с облачённым в серебристые одежды гостем. Женщины принесли большой котелок, в котором бурлил ещё не успевший остыть суп, и деревянную ложку, на удивление оказавшуюся под стать Жаку. Поблагодарив коротышек кивком головы, он принялся за обед, найдя местную кухню весьма недурственной даже на фоне какого-нибудь престижного абеонского ресторана. Еда вернула пришельца в нормальное состояние, и, улучив момент, он задал вопрос, которого нельзя было не задать в его положении:

— Где я, и откуда, чёрт возьми, вы знаете межгалактический диалект?

По нестройным рядам абеонцев, собравшихся в количестве не меньше двух сотен лиц, прокатилась волна перешёптываний, после чего один из них подошёл к столу и представился:

— Моё имя Лиль. Община решила, что говорить с тобой должен я. Уверен, тебе лучше нашего известно то, куда ты попал. Понимаешь ли, мы никогда не уходили далеко от дома, так как вокруг посёлка лежат мёртвые земли, абсолютно непригодные для жизни. Пару раз отважные путешественники пытались покорить пустыню, но с тех пор никто не получал от них никаких известий. За последние шестьдесят лет ты единственный, кто ступил на священную землю, имея хоть какое-то представление о внешнем мире.

— Шестьдесят лет? — Жак тут же забыл про обед. — Так значит, до меня были и другие?

— Давным-давно к нам приходили великаны вроде тебя, — пояснил Лиль. — Они рассказывали о бескрайней вселенной с множеством обитаемых миров, населённых людьми. Их космические корабли покорили просторы космоса, и только наш маленький мир не желал раскрывать свои тайны перед всемогущими завоевателями. Наверняка, ты тоже отправился сюда в надежде побольше узнать об Афеоне, но попал в ту же ловушку, что и твои предшественники.

— Афеон? Вы хотите сказать, что сами назвали свой мир таким именем?

— Нет. Это люди. Гости извне многому научили нашу цивилизацию, и мы благодарны им за участие и поддержку. Надеюсь, ты тоже станешь для всех нас другом, а мы, в свою очередь, попытаемся скрасить твоё одиночество.

Жак выглядел не на шутку растерянным, совершенно не понимая, как могло стать возможным то, что он видел сейчас собственными глазами. И всё же спросил:

— А где сейчас ваши прежние гости?

Лиль чуть замешкался, но толпа закивала, как будто давая ему разрешение, и афеонец честно признался:

— Они погибли. Век человека слишком короток по сравнению с нашим, и вот уже шестьдесят лет мы оплакиваем печальный конец последнего из представителей твоей расы. Если хочешь, чуть позже кто-нибудь покажет тебе их могилы.

Беседа приобрела ярко-выраженный трагический оттенок, и Жак поспешил перевести её в другое русло.

— Выходит, вы единственные обитатели Афеона? Или на соседних материках есть другие поселки? Надеюсь, мои предшественники говорили о том, что этот мир занимает собой как бы половину планеты, часть которой как раз и населена людьми?

— Мы знаем географию Абеона. Один из людей принес с собой карту восточного полушария и рассказал нам о своём мире. Что же касается других поселений, то я сомневаюсь в самой возможности их возникновения. Но даже если они существуют, не думаю, что это имеет какое-либо значение. Мы никогда не выберемся за пределы Акрополиса, а чужаки не доберутся до нашей долины. Так было на протяжении веков, и мы не видим причины, по которой что-то может измениться в будущем.

— Вы называете свой посёлок Акрополисом? Это слово тоже позаимствовано у пришельцев? — Жаку показалось, что давным-давно он уже слышал похожее название.

— У нас есть и обозначения на родном языке, но мы давно не пользуемся ими, потому как они крайне неудобны в употреблении, а сам диалект чрезвычайно примитивен и не позволяет общаться на уровне, соответствующем нынешнему развитию цивилизации. Может быть, это покажется смешным, но много лет назад гости извне, по сути, вытащили Афеон из первобытного состояния, показав преимущества эволюции и прогресса.

— Ты много говорил о времени, но я не очень понимаю, как считать дни, месяцы и годы, если небо над головой имеет один и тот же цвет двадцать четыре часа в сутки, а внешний мир недоступен для осязания ни одним из имеющихся органов чувств.

— У нас есть прибор, который мы называем таймером. Семьсот двадцать лет назад его принес в Акрополис один из ваших — некто по имени Билли Маркс. Мы хорошо помним это имя, потому что оно нацарапано на задней стороне циферблата, где находится ключ, которым нужно заводить механизм как минимум раз в два месяца.

— Ты говоришь об обычных часах? — Жак отказывался верить собственным ушам. — Но это невероятно. Все пилоты с момента начала колонизации вселенной пользуются исключительно электроникой, ибо только она позволяет добиться необходимой им точности. Или ваш Билли заранее предположил, что в западном полушарии Абеона лучше полагаться на примитивные изобретения?

Лиль не ответил на его риторический вопрос, а лишь робко кивнул в сторону полупустого котелка и осторожно напомнил:

— Ты так и не доел суп, а мы собирались подать второе.

— Пожалуй, я не голоден, — признался путешественник, безумно возбуждённый полученной от афеонцев информацией. — У меня в голове царит полный хаос, и я никак не могу смириться с тем, что увидел и услышал за последние тридцать минут. Может быть, всё происходящее — сон или игра моего больного воображения?

Несколько сотен пар глаз уставились на него с нескрываемым удивлением, и Жак нехотя согласился со столь веским доводом, поспешно добавив:

— Простите. Но я, в самом деле, не понимаю, как природа могла создать такую странную цивилизацию. Кстати, а сколько всего человек живет в посёлке?

— Вообще-то, мы называем Акрополис городом, — поправил его Лилль. — И до сегодняшнего дня в нём было триста двадцать четыре жителя. Ты — триста двадцать пятый.

— Вы хотите сказать, что вас всего лишь три сотни? Но это нонсенс. Любая популяция со столь незначительной численностью обречена на вымирание.

— Мы живём в несколько раз дольше людей и, за редким исключением, умираем лишь естественным образом. Афеон — крайне благоприятная природная среда, позволяющая нам не вести бесконечную борьбу за выживание, а наслаждаться окружающим великолепием.

— Но почему в таком случае вас не тысячи, а лишь три сотни? Уверен, биосфера планеты вполне справилась бы и с куда более значительной цифрой.

— К сожалению или к счастью, мы размножаемся куда медленнее людей. Наши женщины не могут иметь больше трёх детей, а потому существует естественный барьер, ограничивающий рост численности населения. Иногда нас становится чуть больше, иногда — чуть меньше, но с незапамятных времен мы не выходим за рамки определённых границ, и это способствует гармоничному развитию цивилизации.

Жак усмехнулся, выслушав доходчивые объяснения нового знакомого. И хотя существование такой разумной жизни в западном полушарии до сих пор казалось невероятным, он попытался смириться с увиденным и не забивать голову вопросами, на которые сами афеонцы никогда не дали бы вразумительного ответа. Постепенно интерес лилипутов к гостю иссяк, и большая их часть разошлась по своим делам, доверив человека заботам нескольких соплеменников, которые сами вызвались показать Акрополис и прилегающие к нему территории. Путешественник охотно согласился на эту маленькую экскурсию и отправился в компании коротышек осматривать рай, где ему, похоже, суждено было провести не один десяток лет.