Доставка. Роман о девушке и её бизнесе. Без интернета

Майя Лукина

Все персонажи являются вымышленными, любое совпадение с реальными людьми случайно.«Доставка» – это дебютный роман писательницы Майи Лукиной. 2009 год: уже есть Comedy club и «Дом-2», поют выпускники «Фабрики звёзд». Но интернет ещё является роскошью. Именно в это время 19-летняя Алиса со своим парнем организуют нелегальную доставку еды, с помощью которой начинают кормить весь город. Алиса готова работать круглые сутки и решать невыполнимые задачи, лишь бы не влиться в стройные ряды обывателей.

Глава 3

Пейнтбол

Боже, сегодня суббота… Куда хуже, если б было воскресенье. Весь день на нервяке от ожидания очередного понедельника и сюрпризов, которые он мне готовит. Интересно, что слово «сюрприз» можно истолковать в данном случае как краткое от «сюрреалистический приз». Это больше похоже на правду. Внезапно зазвонил телефон, мое кнопочное ретро—безобразие. Монотонная мелодия, вибрирующий звук. Значок батареи мигает, сейчас разрядится. Черт!

Я вскочила с кровати и заносилась по комнате. Мой кот Меховик испугался и залез под диван. Из коридора общежития, в котором я жила, доносился запах жареных котлет. Можно хотя бы один день без этого? Без проклятой еды?! Меня, когда—нибудь, оставят в покое?!

— Здравствуйте! Доставка обедов?!

— Да, да! Компания «Мамочкина стряпня», слушаю Вас, — звонким голосом ответила я, подсоединяя к телефону зарядное устройство.

По голосу было понятно, что мужчина находится в пути. Что—то сильно шумело на заднем фоне. Теперь нужен листок и ручка, наверняка, будет сейчас диктовать. А меню—то я еще на завтра не знаю… Придется импровизировать. Гребаная Света…

— Меня зовут Максим, я звоню по такому поводу… У нас свой пейнтбольный клуб, через неделю будет тимбилдинг одной компании тут проводится. Нам надо накормить участников. Что—то простое нужно… У меня в руках ваше меню распечатанное, написано обеды по сто двадцать рублей, такое для нас дороговато, можем мы рассчитывать на скидку за объем?

— А… Да, конечно! А сколько вам обедов нужно?

— Пятьдесят!

— Тогда будет стоить сто десять рублей.

— Отлично! Смотрите, мы хотим, чтобы на первое была окрошка, на второе котлета с макаронами, ну и салат… Оливье давайте! И хлеба побольше… Находимся мы за городом, в лесу, километров сто от города. Я адрес пришлю смс—кой.

— Хорошо! Да, и время тоже, пожалуйста, пришлите, во сколько нужно все это привезти.

— А, да! Кстати… Тут такой момент, у нас будет перерыв на обед всего полчаса, потом второй раунд. Так что попрошу вас не опаздывать, это очень важно!

— Я поняла, Максим, хорошо. Можете не переживать, все будет в лучшем виде. О нас только положительные отзывы, — по моему лицу пробежала нервная дрожь.

Я повесила трубку и задумалась. Какая жесть, пятьдесят обедов! Не знаю радоваться или плакать. Надо прикинуть сколько я с этого получу. Итак, Свете поварихе отходит девяносто рублей с одного обеда, и эта алчная мразота скидку делать на объем точно никакую не будет. Вычитаем ее сумму, остаются мои деньги — двадцать рублей. Идем дальше — вычитаем из них одноразовую посуду, здесь тоже никто ничего не скинет, семь рублей стоит такой набор для комплексного обеда. И то, качество там явно оставляет желать лучшего. Дай Бог, вообще все это целым довезти. Угу… Остается тринадцать рублей. Пакеты крафтовые здесь не понадобятся (хоть что—то радует), но! Водитель и бензин. Вот на что уйдут эти тринадцать рублей с одного обеда. Получается, у меня не останется ничего… Такой геморрой и бесплатно. Блин!

Я заходила кругами по комнате. Так обидно. Что же делать—то?! А что если… Если в обход Светы все это провернуть? Что там по блюдам… Оливье… Найду в интернете рецепт (правда еще бы и сам интернет где—нибудь найти). В общем, не суть, рецепт оливье и у соседей спросить можно, это не проблема. Что у нас там дальше по списку? Окрошка… Тут тоже просто должно быть, ведь окрошка — это, по сути, тот же оливье, только в коричневой газированной жиже… Далее идет котлета с макаронами. Макароны можно отварить, задание весьма выполнимое. А вот котлетосы? Может купить готовые? Из чего их вообще делают?!

Я решила сходить в магазин и прицениться. Он находился в нашем доме, в пристройке к общежитию. Вокруг него вечно тусовались алкаши и подростки. Подростки были тоже алкашами, только они об этом пока не знали. Вырастут — в зеркале все увидят.

В магазине продавщицы грызли семечки и болтали друг с другом. Пахло прокисшим молоком и перегаром. Я подошла к морозильной камере и заглянула внутрь. Все продукты были хаотично напиханы друг на друга. Ага, а вот и котлеты. Упаковка… Восемьдесят рублей за четыре штуки… Что?! Вы издеваетесь? Не, надо. Это очень дорого!

Я хлопнула дверью и пошла к Соне. Надо у ее мамы спросить, она—то должна знать как эти гребаные котлеты делать и из чего. Наверняка же, можно удешевить процесс.

Соня была моей подругой детства, мы учились с ней всего год в одной школе, но этого хватило, чтобы крепко сдружиться на всю жизнь. Так бывает. Она была доброй, забавной девушкой, жила с родителями и братом в доме неподалеку от моего общежития.

Я позвонила в дверь ее квартиры и там, как обычно, залаяла собака. Соня открыла дверь, улыбнувшись своими чистыми голубыми глазами и пригласила войти, придерживая собаку всем телом. Ее темно—русые волосы были убраны в хвост, а чистая, выглаженная домашняя одежда аккуратно облегала стройную фигуру. У нее был талант выглядеть хорошо даже при полном бардаке дома. Я пришла по адресу — с кухни вкусно пахло стряпней.

— Алисик, проходи, будешь с нами чай пить?

Мама Сони, Таисия Васильевна, любила меня. Я рассказала им о том, что на меня свалилось и они согласились помочь все это приготовить. Таисия Васильевна написала список продуктов, которые нужно было купить, и мы условились, что я приеду с сим богатством за день до предполагаемой даты.

На обратном пути домой мне пришла мысль — квас ведь так дорого стоит! Сколько его нужно купить—то будет на подобное количество людей? Закачаешься… Может быть можно сделать этот квас самой? Я вспомнила, что дома у меня где—то валяется книжка с подобными рецептами. Пришла, покопалась — и точно! В ней было написано, что для приготовления кваса понадобиться всего—то на всего черный хлеб, сахар, дрожжи и вода! Вот это настоящая экономия! Такое мне очень подходит!

Нужно было начинать. Я посмотрела в ванной, точнее в том предбаннике, который был разделен на четыре части, согласно располагавшимся в блоке общежития четырем комнатам, каждому — по зоне, меньше метра шириной. Тазиков у меня не оказалось. Зато они были у соседей. Они в них стирали. Тогда себе стиральную машинку далеко не каждый мог позволить. Во всем девятиэтажном общежитии она была только у пары человек, наверное… Я попросила у соседей тазики на несколько дней, они дали. Даже не знаю почему дали, ведь отношения у меня с ними были хреновые.

Дом Сони я тоже обчистила. Взяла там два старых металлических ведра и тазик. По моим подсчетам этого должно было хватить. Я сходила и купила черный хлеб, дрожжи и сахар. Воду, естественно, налью из-под крана. По рецепту нужно на финальном этапе убрать напиток в холодильник, но это нереально, потому что мой советский холодильник «Снежок» слишком маленький. Не страшно… Просто заморожу лед в морозилке и добавлю его в большие бутыли с квасом в день Х.

Итак, я купила черный хлеб и нарезала его ломтиками, все как в рецепте, теперь следовало его подсушить в духовке. Кстати, про нее и про так называемую кухню следует рассказать отдельно. Представьте себе: на этаже четыре блока, два их которых соседствуют по одной стороне. Между ними находится общая кухня. Таким образом кухня поделена на восемь зон. Каждая зона представляет собой хрупкий стол, сколоченный из тонких деревяшек, покрытый жирной клеенкой, как правило, с цветочным орнаментом. Внутри его (если помещаются), напиханы пожелтевшие кастрюли и ржавые пригорелые сковородки. На столе стоят тарелки и столовые приборы на самодельной подставке. Над столом почти у всех висит шкаф, весь ободранный и исчерченный снаружи и внутри, вдоль и поперек, белым мелом. От тараканов. Эти мальцы там кишели повсюду, где их только не было. Бывало, я ночью захожу на кухню, или в детстве, рано с утра, когда в школу надо было, нажимаю кнопку включателя, и потолок на моих глазах в прямом и переносном смысле слова оживает. Он мчится коричневыми пунктирными линиями в разные стороны, на тонких лапках-ниточках.

Тараканы — это отдельная история и мой вечный страх. Наверное, поэтому я всю жизнь теперь так боюсь насекомых, и вместе с этим они мне очень интересны. Могу часами наблюдать за муравьями, отрывать лапки и хобот комарам и смотреть, что они потом будут делать. Открывать шкафчик с посудой всегда являлось отдельным испытанием. Ты не знаешь сколько там тараканов и откуда они выбегут, какого они будут цвета, оттенка, но понимаешь, что они кружили по твоей посуде, и мел этот чертов не помогал. От них повсюду оставались маленькие черные точечки, по типу раскрошенных маковых зерен. Это экскременты тараканов — те улики, следы, по которым всегда было понятно, где они тусуются. И почему—то, хоть я и знала, что летать эти твари не умеют, в голове моей всегда рисовались жуткие картины. Вот я спросонья зайду на кухню, нажму на кнопку включателя, яркий противно-желтый свет загорится, и они будто по сигналу вылетят и облепят меня с головы до ног. Особенно на лицо налипать будут, и ползать по нему и ползать до бесконечности. Брр…

Однажды произошла странная вещь. Я была маленькой, лет шесть примерно. Уже укладывалась спать. Мы разговаривали с мамой, и тут мне в голову пришла мысль: «А бывают ли вообще белые тараканы?» и я решила маму об этом спросить. Этакие тараканы-ангелы. Мама ответила, что не знает точно, никогда их не видела, но может быть и есть. Она сказала: «Не думай о таком, лучше поиграй». Я послушалась ее и потянулась за Барби. Барби обладала красивыми розовыми волосами, это была русалочка. Я взяла куклу в руки и обомлела: по ее волосам полз белый таракан.

Еще один страх, преследующий меня с детства — это змеи. Если я хотела ночью в туалет, то терпела до утра, ведь это было так страшно, слезть с кровати. То и дело мне снилось и представлялось, что под ней кишат змеи. Позже я поняла откуда у этого страха ноги росли. У друга моей мамы дома жила змея (никогда не пойму, как вообще может прийти в голову завести ее, почему не птички?!). Эта тварь линяла сколько-то там раз в год. И от нее оставалась кожа. Она вылазила из нее, скидывала, таким образом обновляясь. И этот друг подарил одну из таких «свежеслинянных» кож моей маме (?!). Пипец, оригинально. А ребенок потом ссать боится вставать и в лес за грибами ходить.

Что-то я отвлеклась. Но, надеюсь, вам не наскучило, вы же должны понимать контекст, как без него?! Это я все к тому, что плиты были «обконченные». Нет, сверху они, конечно, выглядели весьма чистыми. Одна из соседок обожала, когда подходила ее очередь дежурить. Тогда она могла реализоваться по полной. И потом еще меня задирать, тыкая носом в то, как нужно правильно убираться, когда приходила моя очередь. Но уборка — это не про меня. Кстати, и ее уборка носила разрушительный характер: пространство вокруг плит было выжжено, до такой степени она их затирала. Как будто соседка пыталась оттереть таким образом свою жизнь от налипшего на нее слоя жира и грязи. На желтой поверхности красовались черные дыры. На каждого человека кстати было рассчитано по одной конфорке. Что тут скажешь — очень роскошно. И духовки всего две. А как вы понимаете, чтобы хоть что-то путное приготовить, нужна, как минимум, парочка конфорок. Поэтому конфорки постоянно все были заняты. И духовки тоже. От последних, кстати, толка оказывалось маловато вообще… Температуру на них невозможно было регулировать. Повезет — еда не сгорит, не повезет — голодным останешься.

Я решила готовить ночью. Именно тогда все спят и ничего не занято. Единственный недостаток — придется творить в окружении тараканов. Но недостатки всегда какие-нибудь есть. Что уж тут поделаешь.

Хлебные сухари готовы! Отлично! Я побросала их в тазы и ведра и залила кипятком. Затем, когда все это дело подостыло, насыпала в каждую емкость сухих дрожжей и перемешала. После накрыла получившуюся жижу салафановыми пакетами и обвязала веревкой по бокам. Уф… Первый этап готов. Честно говоря, выглядело это как слоновья блевотина. Как будто слон обожрался черного хлеба с голодухи и решил хорошенечко продристаться и прочистить желудок. И, почему-то, именно в моей комнате. Картину усугубляло и то, что теперь можно было попасть из одного конца комнаты в другой только поверху. Комната же была всего девять квадратных метров. Ну ладно, хотя бы пахло приятно, перебивало запах «сбежавшего молока» с кухни. Им, кажется, уже были пропитаны все стены.

***

Прошло два дня. За это время я успела закупиться всем необходимым. Чтобы сэкономить на водителе, мне пришлось тащить продукты вручную до дома Сони. Потому что готовить решили у нее. У меня это делать было просто на просто негде. Да и не очень приятно, если бы в оливье случайно замешался какой—нибудь любопытный таракашка. Хотя, тоже белок, полезно, наверное…

Ингредиенты для оливье и окрошки найти было не тяжело. Критерий один — цена. Рассчитала я вроде тоже все правильно, по рецепту. Полночи сидела и ломала голову, чтобы ничего не упустить. Вдруг этот клиент станет постоянным?!

Что же касалось фарша… Я пришла в магазин «Новгородский бройлер». Кстати, продавцом там работала женщина одна, лицо — ну, копия индейка! Нос как клюв и морда как у птицы. Но это, как говорится, человек на своем месте. Вот уж точно.

В общем, по фаршу было несколько вариантов, я, естественно, взяла самый дешевый из них. Это только потом я узнала от Сониной мамы, что он, оказывается, был как субпродукт, из всех частей курицы, но только не из тех, что надо. А именно: голова, кости, ноги, пальцы, в общем той штуки, чем животных кормят. Я, кстати, коту покупала это — он есть не стал. Но раз продают — значит можно и нужно покупать. Я и купила.

***

Вечером, перед днем Х, мы сидели на Сониной кухне и нарезали продукты в салат и окрошку. Благо семья у нее была большая и на кухне стояли десятилитровые кастрюли. Они пригодились и для отварки макарон. Все—таки много посуды требовалось для приготовления еды на пятьдесят человек. У нашей «Мамочкиной стряпни» кстати имелся слоган «Вкусно. Много. Вовремя.», а значит порции должны были быть большие, чтобы все наелись. Тем более люди на свежем воздухе и занимаются подвижными играми в пейнтбол. В общем, по моим подсчетам, клиент не должен был разочароваться, однако, некоторые сомнения у меня все же закрадывались.

Мы слушали «Радио Семь на семи холмах». Соня любила его слушать, оно всегда играло у нее дома, его песни умиротворяли, настраивали на мечтательную волну. Мама Сони, вся в муке, лепила котлеты. Как же я была благодарна ей за помощь, не передать. Сама бы я их не сделала. А у нее достаточно ловко получалось. Оказалось, что фарш я рассчитала неправильно, его не хватало, и Таисии Васильевне пришлось добавить в замес достаточно большое количество белого хлеба, а также молока. Для вкуса.

Я была более—менее спокойна, ведь основная авантюра, квас, был готов. Он стоял у меня в больших бутылках и ожидал, когда же его вскроют и разольют по тарелочкам.

***

Водитель заехал за нами в 10 утра. Мы погрузили кастрюлю с макаронами, тазик со смесью для окрошки и кастрюлю с оливье, бутыли с квасом, хлеб в нарезке из магазина и кучу одноразовой посуды. Ехать предстояло долго. День выдался жаркий, на мне было легкое платье и босоножки. Я открыла окно и посмотрела на улицу. Мы проехали мимо тюрьмы, напротив которой я жила.

Еще с детства каждую ночь мне снился один и тот же сон: преступник перелезает через колючую проволоку, поднимается по стене общежития на четвертый этаж, срывает москитную сетку на моем окне и залезает в форточку. Когда преступник оказывается в комнате, он застреливает меня и маму. Или второй вариант этого сна: в комнате я, тетя, бабушка и мама. Замочная ручка поворачивается, но никто кроме меня этого не слышит и не видит, все разговаривают, смеются. Преступник входит в комнату и тут же начинает расстреливать всех моих родных по очереди. Они падают замертво, я падаю прежде, чем дойдет моя очередь, и притворяюсь мертвой, стараясь не дышать. Потом я всегда в ужасе просыпалась, подбегала к окну и заглядывала в него, стараясь убедиться, не лезет ли кто по стене и прислушивалась к молчанию замочной скважины. Жуть…

Рядом с тюрьмой стояла постройка — кафе «Оптимист». За неимением по близости какого—либо другого заведения, однажды мы с Женей зашли туда побухать. Вот уж и правда место для оптимистичных людей, в основном туда ходили только военные. «Нажираловка» для людей с более низким достатком находилась напротив, это уж совсем вариант эконом: вечеринки с фингалами, битым стеклом и портвейном. Здесь же было куда интеллигентнее — деревянные столы, лавки, мишура на стенах, а вместо музыки вечно какой—нибудь бандитский сериал по телевизору, или футбол. Запах тушеной картошки с мясом. Так вот, однажды мы зашли туда, попели «Земфиру» в караоке. А Женя, как обычно, решил поиграть в вездесущего рекламщика. Он начал втирать хозяевам этого прекрасного заведения, семейной паре средних лет, что они не так делают. Что же им такого можно улучшить, чтобы дела пошли в гору. В общем, этакий бесплатный тренинг начал проводить. Они с забвением в сердце и открытыми ртами слушали его, ведь он как—никак отучился на пиарщика и знал много нужных слов. Они-то их никогда не слышали. Поэтому недолго думая, предложили Жене стать арт—директором кафе «Оптимист». За деньги, естественно. Он согласился и продолжил промывать им мозги. У него был талант на это дело. Люди велись, они сами подносили ему свои ниточки, отдавали их в руки, и Женя начинал за них дергать. Директора даже выдали ему аванс, а следующий день мы проснулись с похмелья и уже забыли об этом, как забывают о съеденном по пьяни бутерброде. Это у нас такое развлекалово было.

Затем мы проехали мимо самого общежития, на балконе соседка развешивала белье. Бесконечное белье! Такая маленькая комната, три человека жильцов, и столько тряпок. Для меня это еще потому странно, что со мной относительно этой части жизни было что—то не так. Я, убей, не понимала, когда белье и одежду нужно стирать, и не знала как это люди определяют? Нет, ну понятно, что когда вещи загрязнились и воняют, но, а если они не испачкались и на них нет грязных разводов, и от них не пахнет потом, то зачем тогда одежду стирать? Видимо, у соседки на этот счет имелись свои взгляды.

После общежития пошла длинная военная часть. Оттуда периодически слышались выстрелы, больше здесь нечего сказать. Военная тема вообще не одна из самых близких для меня. А точнее я ее на дух не переношу. На это косвенным образом повлияла дата моего рождения, я родилась девятого мая, в День победы. А в моей семье это считалась чуть ли не Новым годом по силе праздника. И поэтому вместо только моего дня, я просыпалась от шума парада за окном, на который, конечно же, меня первым делом тащили. Затем, уже за столом, чокались за День победы и говорили о нем потом весь день. Я понимаю, как все это важно, но, скажите, для Вас Ваш день рождения в детстве был же важней этого праздника, нет?

Мы выехали в центр города, он находился недалеко от Военного городка, в котором я жила. Вообще в России странным образом перемешано и сочетаются понятия «Центр города» и «деревня». Первое может свободно быть замиксовано со вторым. Сейчас ты вышагиваешь по проспекту в лучшей своей одежде в выходной день, а зашел за торговый центр или ресторан, и там уже коза на тебя пялиться. Удивительно! Перемещение во времени, не иначе.

Мои мысли прервал звонок телефона.

— Але, Алиса?

— Да, слушаю Вас, здравствуйте.

— Здравствуйте, Вы уже едите? А то у нас тут все проголодались, очень ждем.

— Да, мы скоро будем. Не переживайте.

Заказчик Максим прямо-таки пылал доброжелательностью и явно находился в хорошем настроении. Ну, ничего, скоро я тебе его испорчу. Не специально. Правда. Телефон зазвонил опять. Женя…

— Привет, едите?

Это все, что его интересовало.

— Да, едем, мы не опоздаем… Как твои дела?

— Нормально. Ты визитки не забыла?

— Нет, я все помню, разложу их на столах, не переживай.

— Ладно. Я не могу говорить, позвоню потом, вечером. Давай тогда, пока.

У меня начался мандраж. Как все пройдет, понравится ли им? Какая жара, там в багажнике, наверное, теплица просто! Я посмотрела на заднее сиденье, на нем сидела Соня и смотрела в окно. Она казалась очень мечтательной. На Сониных коленях стояла кастрюля с оливье, и она нежно обхватывала ее двумя руками.

— Сонь, как там салат?

— Да нормально.

— Запах кислый какой—то вроде или мне кажется?

— Ну, может быть немного…

Я посмотрела на водителя Сашу.

— Долго еще ехать?

— Ну час точно скорей всего…

Ладно, попробую расслабиться. Мы с Соней не выспались.

***

— Алис, куда ехать—то тут, я не понимаю, — Саша заметно нервничал. Он закурил.

— Ну а на карте что указано?

— Я по карте и ехал. Здесь нет никакого пейнтбольного клуба. Че я сделаю—то?

— Блин…

У меня затряслись руки. Зазвонил телефон. Я вышла из машины, устремившись вглубь леса, и приняла вызов.

— Алиса, где Вы? У нас уже все собрались! Мы только Вас ждем! Клиент меня уже дергает! Вы же сказали, что вовремя приедете!

— Да, да, мы уже подъезжаем, — выдавливая из себя улыбку, заверила я. — Может быть Вы подскажите как лучше проехать? Есть какой—то указатель?

— Ну, конечно, есть! Если Вы подъезжаете, то должны слышать нас. Музыка громко играет.

— Я поняла, сейчас найдем. Скоро будем.

Какое чувство может быть ужаснее и разрушительнее, чем чувство вины?! Оно съедает меня полностью, как будто черный гнилой цветок в животе прорастает. Где этот гребаный пейнтбольный клуб?! Почему я его не слышу?

Я вернулась в машину.

— Саш, давай искать, поехали куда—нибудь! Я тебя прошу!

Мы колесили по лесу еще полчаса, пока, наконец, не услышали звуки веселой музыки. За это время Максим звонил мне еще пять раз. Он рвал и метал. В последний я уже просто не брала трубку. Мы заехали на территорию клуба. Я жадно грызла ногти. Прямо-таки выгрызала их из пальцев. Когда мы въезжали в ворота я заметила толпу недовольных людей, кружащих вокруг стола и возмущающихся таким скверным положением дел. Черт, сейчас мне попадет…

— Сонь, короче, только вылезем, ты сразу беги с одноразовой посудой и расставляй ее на столе. А мы с Сашей потащим кастрюли, тазики и бутыли с квасом. Начнем раскладывать оливье, потом окрошку надо будет разложить, и уже потом вторые. Так, все, с Богом!

Машина затормозила и к ней сразу же подошел одичавший Максим.

— Вы опоздали! Алиса, мы же с Вами договаривались! Вы сказали, что приедете вовремя! Что я теперь должен им сказать?! Вы задержали второй раунд игры. Вы вообще понимаете, как нас подвели?!

— Максим простите меня, пожалуйста. Мы сейчас все быстро разложим, хорошо?

Но он не слушал меня. Он развернулся и всем своим видом показал, что не хочет меня больше видеть. Я не достойна ни его, ни уж тем более какого—либо другого человека из этого голодающего отряда.

Я ненавижу себя и свою жизнь.

— Алис, а где салфетки? — Соня смотрела на меня глазами кота из «Шрэка».

— Они в багажнике, посмотри там, пожалуйста.

Сдерживая слезы, и завязав всю свою суть и внутренность в тугой узел, я потащила кастрюлю с оливье. Тяжелая, сука. Но так мне и надо.

Я открыла пакет, которым она была прикрыта, и мы принялись раскладывать салат по тарелкам. Никогда не забуду запах, который от него исходил. Запах тошнотворной кислятины. Людям это было, видимо, не так очевидно, раз они кинулись его уплетать. Правда, как кинулись, так многие и откладывали сразу.

Мне кажется, я побелела. Мать твою за ногу, он прокис! Чертово лето, чертово солнце! Почему этот день такой жаркий?!

Саша поставил смесь для окрошки на стол. Я открыла крышку кастрюли. Слава Богу, хоть от нее так не пахло. Не успела скиснуть, сука. Все, потому что там не находилось соленых огурцов! Мы принялись раскладывать замес по пластмассовым мискам. Я взяла бутылку с квасом, она была очень теплая. Никакой лед, положенный туда с утра, естественно, не помог. Тварь. Я открыла крышку и начала разливать квас по тарелкам. Только мне показалось, что пахла эта жидкость не квасом, а темным пивом. Надо попробовать. Я налила немного жидкости в пластмассовый стаканчик и быстрым движением отхлебнула ее. Ядрить твою налево, по ходу дела, пока мы этот квас везли, он дошел до состояния пива и в нем появились градусы. Вопрос сколько их было. Я представила как всем этим игрокам после обеда чудо—квас ударит в голову, они захмелеют и расстреляют друг друга к чертовой матери на самом деле. А потом я буду стоять в зале суда и оправдываться, что не виновата. Что я скажу их погибшим семьям?!

Но делать было нечего, другого кваса мы им предоставить не могли. Я бы перекрестилась, но это вряд ли кто—то бы понял. Все-таки я в центре внимания сейчас находилась. Хватало того, что меня и так все ненавидели.

Мне хотелось побыстрей закончить эту возню и уехать отсюда. Я безумно хотела обнять своего кота Меховика. Он бы меня точно понял и, единственный в мире, не стал осуждать. Он же видел, как я старалась.

Пришел черед вторых блюд. Я принялась раскладывать котлеты по одноразовым тарелкам. Как же они пахли! Если и есть ад, то меня там заждались… И этих котлет тоже. Соня копалась в кастрюле с макаронами и до сих пор так ничего и не разложила.

— Ты чего там делаешь? Надо торопиться, они уже доедают окрошку…

— Я не могу, очень тяжело их отламывать.

— От чего отламывать? Дай посмотрю…

Я подошла к кастрюле с макаронами и заглянула внутрь. По моему телу пробежала нервная волна. Они не просто слиплись. Ими можно было заделывать дыры в хижинах. Такое ощущение, что эти мучные червяки были склеены супер клеем. Мы с Соней переглянулись. Она их отваривала.

— Так, ладно, несем их в машину, — сказала я.

С улыбкой на лице и таким видом, будто все идет по плану, мы перенесли кастрюлю на заднее сиденье. Еще в дороге я приметила, что у водителя в бардачке лежала маленькая бутылочка минералки. Убедившись, что свидетелей нет, я открыла ее и поспешно вылила часть в кастрюлю с макаронами. Жидкость побежала пузырьками и зашипела.

— Черт, она газированная…

Кусая губы, я принялась перемешивать получившееся безобразие обычной столовой ложкой. Мучные червяки не поддавались. Они стойко вцепились друг в друга своими клейкими ручонками и не хотели расставаться. Дешевые макароны достаточно вредные создания.

Я вышла из машины, и пошла к общему столу с натянутой улыбкой на лице и таким видом будто я добыла золото. И вот оно здесь у меня, в кастрюле. Сейчас приподниму крышечку, и все ослепнут. Кое—как нам удалось разложить мучные кирпичи по тарелкам. Я поставила на стол пакет кетчупа «Слобода» и предложила гостям дополнить им блюдо.

Когда с макаронами было покончено, я отряхнула свое заляпанное в майонезе платье и оглянулась. Стол покрывали недоеденные тарелки с оливье и окрошкой. В воздухе пахло кислятиной и алкоголем. Люди отламывали котлеты, морщились, пережевывая их как резину и заглядывали им внутрь. Хорошо хотя бы, что им оттуда никто не махал.

Я мысленно перекрестилась, вынула визитки из кармана и начала раскладывать их по столу. Ко мне подошел Максим. Он ничего не сказал. Вынул деньги, пересчитал их, и вручил мне. Я трясущимися руками взяла пачку, общей суммой в пять с половиной тысяч рублей, и отнесла в машину. На заднем сидении стояла кастрюля, в ней лежали остатки салата. Из кастрюли торчала грязная железная ложка. Пришла смс от Жени: «Не забудь раздать визитки». Я убрала телефон в карман, поставила кастрюлю себе на платье и принялась доедать прокисшее оливье. Я была еще более голодная, чем игроки в пейнтбол. Из глаз брызнули слезы. Теперь уже можно было плакать. Поплачь, девочка, поплачь.