Доктор Поль

Майя Евгеньевна Терентьева

«Доктор Поль» – увлекательные приключения доктора Поля и его друзей в небольшом городке Ливроне со своими тайнами и интригами.

Глава 3

Барон Казимир и Гнейс

Угрюмые стены замка оживляли длинные узкие окна и небольшие, но глубокие ниши. В одной из ниш, сделанной руками неизвестного каменщика, в мягком удобном кресле расположился барон Казимир Фонтенель. Из ниши открывался вид на фонтан и цветочные клумбы вокруг него. Фонтан рассыпал во все стороны алмазные брызги, а благоухающие цветы, орошающие распыленной влагой, были свежими, несмотря на полуденный зной.

Барону было уже за пятьдесят лет. Он был широкоплеч, высок и грузен. На толстой шее покоилась круглая голова с обширной лысиной. Взгляд маленьких серых глаз был не проницаем и только хищный вырез ноздрей, да тонкие, плотно сжатые губы выдавали жестокий и хитрый нрав. Барон слыл умным человеком, и был осторожен и недоверчив, как дикий кот. Он нежно любил жену и дочь, а также питал страсть к разведению садовых цветов. Барон иногда не упускал из поля зрения свои доходы и свои владения, и всегда старался приумножить и то и другое.

Хлопнула комнатная дверь, и раздались быстрые шаги. Барон очнулся от дремоты, по походке он узнал Артура. Юноша остановился в дверях лоджии, суровый и решительный.

— Барон Фонтенель, — сказал он, глядя ему в глаза, — назовите мне имя моих настоящих родителей.

Казимир Фонтенель меньше всего ожидал от своего приемного сына этого вопроса. «Какой-то подлец проболтался. Если бы я узнал, кто, то сегодня же велел бы забить его палками» — подумал он про себя. А вслух он сказал спокойным и даже ласковым голосом:

— Откуда ты это взял. Артур?

— Вы уходите от ответа, барон!

— Кто-то ввел тебя в заблуждение, мой мальчик, нельзя же так легко верить каждому встречному.

— Если вы будете скрывать истину, я найду её сам. Но вы, барон, ответите перед законом.

— я всегда уважал закон и никогда с ними не ссорился, — тихо, почти ласково отвечает Казимир Фонтемель. — Но правы, Артур, то, что ты говоришь — это чьи-то выдумки.

Артур видит, что прямого разговора не получиться, и в негодовании уходит прочь.

У барона Казимира была отличная память, и он хорошо помнил тот день, когда судьба подарила ему чужое богатство и маленького мальчика в придачу. Это было в тяжелое время трехлетней войны. Для борьбы с врагом было недостаточно постоянной королевской армии. Король велел всем своим вассалам выступить каждому со своим отрядом и влиться в общее войско. В одном из боев был смертельно ранен копьем молодой барон Ривьер. Его верный слуга Игнасий подозвал барона Фонтенеля к своему хозяину. Вот что сказал ему Антуан Ривьер:

— Достопочтимый барон, мне осталось немного жить, но я успею сказать. У меня в замке остался малолетний сын на руках кормилицы и нянек. Мать его скончалась недавно. Другие родственники еще раньше от эпидемии. Возьмите его к себе в дом и вырастите, как подобает баронскому сыну. После совершеннолетие введите его во владение наследством. В награду за опеку отдам Вам четверть моего состояния. — Тяжело дыша барон переводит взгляд на Игнасия — Я имею ввиду кованый сундук, Игнасий.

Молодой белокурый слуга, с состраданием глядя на Антуана Ривьера, почтительно говорит:

— Будет исполнено Ваша честь.

Барон Ривьер утомленно закрывает глаза. Лицо его бледнеет. Из туго перетянутой раны все шире расходится кровавое пятно. Но вот он снова открывает глаза и вопросительно смотрит на Казимира, ожидая его ответа.

— Я выполню твою волю, славный барон Ривьер, и сегодня же заберу мальчика к себе — сказал ему тогда Казимир Фонтенель.

Антуан Ривьер откинул голову на походный плащ и впал в беспамятство, через полчаса его не стало. Он сдержал тогда свое слово, и в тот же день в сопровождении Игнасия приехал в замок Ривьров, забрал трехлетнего мальчика и получил кованный сундук с сокровищами, который поднимали в повозку трое крепких мужчин.

Мальчик подрастал в новой семье, а барон Фонтенель правил богатыми владениями Ривьров, как своими. С годами он привык складывать в один ларец золотые монеты, полученные как со своих земель, так и с земель Ривьров. По мере того, как взрослел Артур, Фонтенель все чаще вспоминал о том, что ему придется отдать мальчишке лучшую часть его теперешних владений. Иногда он думал о том, что было бы хорошо, если бы приемыш заболел или умер, ведь умирают же дети! Но ни болезни, ни несчастья не настигали Артура, а в голову барона пришла удобная мысль: ведь никто не знает о его клятве Ривьру, кроме Игнасия, которого он надежно спрятал в тюрьме. Зачем вообще возвращать мальчишке то, что ему сейчас не принадлежит? Пусть он остается его сыном, он отдаст ему в наследство то, что посчитает нужным. У него есть еще и дочь, и его воля, кому и сколько будет завещано. К этой мысли барон склонился уже несколько лет назад, и эта проблема больше не тревожила его.

Но теперь, когда Артур что-то узнал о своем прошлом, все в корне поменялось. Во — первых он будет всюду выпрашивать, желая узнать истину, и о нем, бароне, поползут темные слухи. Во-вторых, если мальчишка найдет свидетелей, что, конечно, маловероятно, он подаст жалобу самому королю, и тогда на благополучный исход вряд ли можно надеяться. И, наконец, в — третьих, как он будет выглядеть в глазах своей любимой дочери, прекрасной Элизабет, которая до сих пор знала о нем только хорошее.

Все эти возможные последствия просто нельзя допустить, размышлял барон Фонтенель.

— Видит бог я бы устроил его жизнь, — шепчет он. — но он сам не захотел этого.

Гнейс.

Гнейса в городе знали все. Он был непременным участником и действующим лицом всех городских казне — самых трагических и кровавых городских зрелищ. Гнейс был палачом. Он уже давно исполнял эту работу и привык к ней. Вся топа, затаив дыхание, следила тем, как он поднимал свой страшный топор над очередной жертвой, затем сильным ударом отрубал голову и, подняв ее за волосы на вытянутой руке, показывал присутствующим. Из отрубленной головы капала кровь, кому-то делалось дурно. Гнейс был спокоен и невозмутим, он просто делал свою работу. Поэтому про него говорили, что это человек без нервов. Люди боялись его, и когда встречали на узких улицах Ливрона, переходили на другую сторону. Горожане обращались к нему, когда нужно было избавиться от собаки или кошки, а у хозяина не поднималась рука, чтобы убить животное. Невозмутимость Гнейса объяснялась полным отсутствием воображения и каких-либо эмоций. Он твердо знал, что ему нужно делать, и никакие другие мысли не приходили ему в голову и не тревожили его. Невысокий, плотно сложенный, с могучими руками и ногами, Гнейс походил на медведя. Низкий лоб и густые седеющие волосы довершали широкое скуластое лицо. У него была семья. Жена и дети недолюбливали отца за жестокий нрав и держались от него особняком. В свободное от работы время Гнейс любил ходить по городу. Он подходил к разговаривающим между собой торговцам на базаре, ремесленникам, слушал, о чем говорят лавочники, сидя у дверей своих лавок в ожидании покупателей. Но при его приближении разговоры обычно стихали. Сам он говорил редко, мысли медленно поворачивались у него в голове, и пока он находил нужные слова, люди уже говорили о другом.

Дома него было несколько грядок с овощами, за которыми он ухаживал сам и заставлял делать это своих детей. Вот и сегодня он поливал морковь, когда в дом пришел посыльный от барона Казимира. Посыльный передал, что барон хочет видеть его в своем замке.

— Садись, Гнейс, — так вежливо встретил палача барон Казимир, хотя в голосе его был слышен оттенок презрения.

— У меня есть к тебе дело — проговорил он неторопливо и замолчал. Гнейс ждал, что скажет барон. Какое-то время оба сидели молча, глядя друг на друга. Казимир — величественный, высокомерный, изучающе разглядывал Гнейса, словно прикидывал, годится ли он для того дела, которое он хочет предложить. Гнейс с шапкой густых неопрятных волос выжидательно смотрел на барона из-под низкого лба.

— За исполнение этого дела я заплачу тебе золотом — продолжает барон после паузы.

Глаза Гнейса засветились, и барон понял, что тот не откажется.

— Мне нужно убрать Артура, я хотел бы, чтобы ты сделал это. Разумеется секретно.

Гнейс ждал от барона какого-либо грязного дела, но такого он не ожидал.

— Вы имеете ввиду вашего сына, ваша милость? — переспрашивает он.

— Да, Гнейс, я имею ввиду моего сына Артура — холодно говорит барон.

— Но как же это… — начал было удивленный Гнейс.

Барон Казимир морщится и перебивает его недовольно:

— Гнейс, ты выполняешь задание, я плачу тебе золотом, остальное тебя не должно касаться. Согласен ты выполнить мое задание?

— Да, ваша милость. — смиренно отвечает он.

— Тогда слушай мой план действий… — переходит барон на деловой тон. И они заговорили так тихо, что их не могла услышать даже служанка Роза, которая только что подошла и по привычке встала под дверью, чтобы послушать, о чем говорят господа.