Тайна Перевала Мертвеца

Майя Габриэль Леонард, 2021

Хол – талантливый юный художник, и даже не просто художник, а знаменитый сыщик Харрисон Бек, «рисующий детектив», о котором писали в газетах. Благодаря своим незаурядным дедуктивным способностям Хол виртуозно раскрыл несколько преступлений во время железнодорожных путешествий по Великобритании, Америке и Южной Африке. И вот новое приключение и не менее запутанное дело! Холу предстоит отправиться в старинный, окутанный тайнами и проклятиями замок и разобраться, действительно ли в его окрестностях бродит призрак и что же всё-таки происходит на зловещем Перевале Мертвеца…

Глава 3. В поезде «Евростар»

Хол проснулся ещё до будильника. Выбрался из кровати и первым делом подошёл к окну. Вид из него открывался на Британскую библиотеку. Над её крышей уже вставало солнце. Хол чувствовал себя хорошо выспавшимся и бодрым. Умывшись и почистив зубы, он засунул пижаму в свой рюкзак и оделся по-дорожному, как это предусмотрела его мама. Дядя тоже проснулся и тоже одевался. Через десять минут они вышли из номера и отправились завтракать.

Хол сразу навернул большую тарелку овсянки и выдул полный стакан апельсинового сока. Дядя почти ничего не ел. Лишь выпил кофе, а потом занялся проверкой паспортов и билетов. После завтрака они вместе подошли к стойке администратора, чтобы выписаться из отеля. И вот тут-то дяде Нэту вручили большой офисный конверт.

— Что это? — тотчас вытянул шею Хол.

— Небольшое досье, — ответил дядя Нэт. — Вчера, как только я получил письмо от барона, я позвонил своему редактору и попросил собрать всю возможную информацию об этом семействе Кратценштайн. Редактор не подвёл, спасибо ему. Будет что почитать в дороге.

Международный вокзал Сент-Панкрас имел в своей основе ещё старое здание, но умело модернизированное. Классический красный кирпич неплохо сочетался со стеклом, бетоном и сталью. Ажурный свод крыши пропускал внутрь много света. На каждом шагу пассажиров встречали всевозможные магазинчики и кафе, играли уличные музыканты. Холу показалось, что откуда-то даже доносились звуки пианино, но он не понял откуда. Стойки регистрации почти ничем не отличались от тех, какие бывают в аэропорту. Дядя и Хол зарегистрировались на рейс «Евростара» очень быстро, а потом так же быстро прошли и паспортный контроль, после чего оказались в зале ожидания, тоже очень похожем на аэропортовский накопитель.

— Вы не будете менять деньги? — спросил Хол, увидев на стене объявление с предложением обменять фунты на евро.

— Успею, — сказал дядя Нэт. — Тут всё быстро.

— Да, — согласился Хол. — У меня такое ощущение, что мы сейчас полетим самолётом.

— Только лучше. Потому что самолёт никогда не доставит тебя прямо в центр Парижа.

Объявили посадку. Пассажиры выстроились к траволатору, который должен был доставить их на платформу. Холу так понравился этот горизонтальный эскалатор, что он даже пропустил момент, когда перед ними появился поезд. Тот стоял у платформы, похожий на серебристую сигару с жёлтой полосой по бокам и частично жёлтым обтекаемым носом. Таких носов у поезда оказалось два, и этим он напоминал скоростную электричку, чем, собственно, и был, только очень длинную.

— Длина поезда достигает почти четверти мили^[2], — пояснил дядя. — Когда он стоит в депо, то механики ездят из одного конца в другой на велосипедах. Хочешь посмотреть поближе?

Хол, конечно, хотел, и они направились к ближайшей кабине машиниста. Жаль, нельзя было заглянуть внутрь, потому что стёкла оказались затемнены.

— Эти поезда известны под серией e320, где цифры указывают на максимальную скорость. А то, что у него две кабины, это очень удобно. И даже с точки зрения безопасности тоже очень важно. Это на случай, если поезд застрянет в тоннеле под Ла-Маншем и вынужден будет сдавать назад.

— А такие случаи бывали? — насторожился Хол.

— Да. Но такое случалось очень редко и главным образом из-за погодных условий на выходах из тоннеля.

Хол быстро зарисовал кабину поезда и платформу, а больше там рисовать было нечего.

— Ну что ж, пошли искать наш вагон, — сказал дядя Нэт, подхватив свою дорожную сумку.

Шли они долго.

— Ого, первый класс! — воскликнул Хол, увидев, куда они пришли.

— Здесь этот класс называют «бизнес-премьер», — объяснил дядя и улыбнулся: — Бароны в Европе ездят только так. А вот и наши места.

У них было два отдельных кресла, обращённых друг к другу, посередине столик. Хол занял кресло лицом по ходу поезда и осмотрелся вокруг. Его внимание привлекла стеклянная комнатка посередине вагона. Оказалось, что это переговорная. Там деловые люди могут продолжать свои переговоры прямо во время движения и даже подписывать документы. Вскоре объявили, что поезд отправляется. Объявление было сначала на английском, потом на французском. Почти сразу двери закрылись, и поезд тронулся. Хол даже не ощутил толчка, лишь услышал под полом нарастающее гудение электромоторов.

Наступало утро. По небу плыли рваные тучи, и низкие солнечные лучи легко подныривали под них, подсвечивая края облаков слабым лимонно-розовым светом. Вскоре большие лондонские дома быстро уступили место маленьким пряничным домикам пригородов, а поезд всё набирал и набирал скорость. Вот уже пошли поля. При этом Холу по-прежнему не верилось, что всего через три часа они окажутся в самом сердце Парижа. Да и по всем своим ощущениям он ещё оставался в своём родном городе Кру, и сейчас надо было идти в школу…

Хол очнулся, когда дядя достал офисный конверт и начал вынимать из него какие-то распечатки и газетные вырезки.

— Так-так, — бормотал он, перебирая бумаги. — Значит, так. Семье Кратценштайн принадлежит компания «К-Бан». Буква «К», вероятно, это первая буква их фамилии. После Второй мировой войны семейный бизнес унаследовал Арнольд Кратценштайн. Он ещё жив, хотя ему уже восемьдесят два года. Семнадцать лет назад отец передал руководство своей компанией своему старшему сыну Александру…

— Тому, что умер? — спросил Хол.

— Да, именно. Ага, тут есть два наброска, сделанных от руки. Что-то похожее на два генеалогических древа. Но оба совсем приблизительные, голые схемы, тут надо многое уточнять. Одно древо во главе с самим Арнольдом, другое древо во главе с какой-то Адой. Можешь срисовать сначала первое, где есть Александр.

Хол тут же достал записную книжку и ручку.

— А это некролог на смерть Александра, — продолжил дядя. — Но он на немецком. Тут написано, что у покойного остались жена Клара, она художница, и сын Герман, ему девять лет.

Хол начал перерисовывать схемы. Правда, он не стал изображать ветви и листья генеалогического древа как дерева, а вместо них изобразил железнодорожные пути и вагоны, катившиеся по этим путям всё дальше и дальше.

— Любопытно, — продолжал разбираться с бумагами дядя. — Оказывается, у покойника есть ребёнок ещё и от предыдущего брака. Его зовут тоже Арнольд, в честь дедушки. Сейчас ему девятнадцать. Интересно, и кто теперь унаследует компанию? Два внука от разных матерей, гм.

Но долго размышлять над этим вопросом дяде не пришлось. Проводница подкатила к ним тележку с двумя подносами, которые она ловко переставила на их столик. Там были булочки, йогурт, маленькая упаковка повидла и ещё какое-то горячее блюдо в пенопластовом контейнере, запечатанном фольгой. Всё как в самолёте.

— Мне кофе, — сказал дядя Нэт, когда проводница спросила, кто что будет пить.

Хол выбрал чай.

— А кем тогда этой семье приходится Альма Эссенбах, жена барона? — спросил Хол, косясь на бумаги, остававшиеся на столе. Он вдруг вспомнил из письма про ведьму, которую её дядя видел на Перевале Мертвеца.

— Посмотрим. Значит, так, Альма Эссенбах. — Дядя Нэт вздохнул и поправил на носу очки. — Ей пятьдесят шесть, и поскольку она урождённая Кратценштайн, то либо её мать, либо её отец приходятся Арнольду-старшему либо сестрой, либо братом.

— Сложно, — покачал головой Хол, попутно поправляя рисунок.

— Другого объяснения нет.

— А вы что не едите? — обратил внимание Хол.

— Что-то не хочется.

— Как вы себя чувствуете?

— Нормально. Но, если честно, немного переживаю. Не вляпались ли мы в историю?

— В опасную? — Хол даже перестал есть. — Вы хотите сказать, что барон может нас подставить? Но вы же сами сказали, он благородный человек.

— Всё верно. — Дядя Нэт начал убирать бумаги обратно в конверт. Потом поглядел в окно: — Мы уже подъезжаем к Ла-Маншу. Видишь эти ограждения? Они начинаются как раз перед входом в тоннель.

Но Хол едва успел разглядеть металлический забор, как поезд уже нырнул в темноту. Тотчас включился свет, и снаружи загрохотало, как в метро. Хол поднял вверх голову и представил, как над ними плещется море, плавают рыбы, ходят корабли. Поезд шёл по тоннелю под водной толщей.

Долгое время они просто молчали, да и в вагоне по-прежнему было шумно, а когда Хол решил всё-таки спросить, как скоро они окажутся во Франции, поезд вдруг выскочил на свет, и они тут же в этой Франции оказались. Хотя прошло уже полчаса. Именно столько времени поезд преодолевал тридцать миль под Ла-Маншем.

— Мы с тобой только что проехали самый длинный подводный тоннель в мире! — с гордостью сообщил дядя.

— Круто! — произнёс Хол.

Как только глаза вновь привыкли к дневному свету, он привстал и выглянул в окно. Пейзаж был такой же, как в Англии, да и небо тоже — низкое, серое. Всё это немного разочаровывало. Зато поезд снова начал набирать ход. В тоннеле действовали ограничения на скорость, а тут он вновь полетел, и Хол даже бухнулся назад, на своё место, чувствуя, как его вдавливает в спинку кресла. Несколько мгновений он ощущал себя героем фантастического фильма, запертым внутри корабля, который только что совершил квантовый скачок, переходя в космическое гиперпространство.

Поглощённый своими фантазиями, Хол, кажется, задремал, а когда проснулся, увидел за окнами Париж. Об этом напомнило и объявление по радио, но теперь сначала на французском и лишь затем на английском. Поезд прибывал на Гар-дю-Нор.

— Gare по-французски «вокзал», а Nord — «север». То есть Северный вокзал, — перевёл дядя уловленное на слух.

Двери с шипением разъехались в стороны. С лёгким покачиванием Хол впервые ступил на парижскую землю.

Внутри Северный вокзал выглядел вполне импозантно, да и снаружи был ничего. Хола сначала немного напрягло, что все названия на французском, но тут он заметил, что под французскими надписями были и английские, только поменьше. Это его помирило с Францией, и он решил больше ничему не удивляться.

Прямо с вокзала они с дядей спустились в метро, проехавшись по эскалатору. Внизу дядя Хол купил в автомате билеты, быстро нажимая нужные плашки на экране, и протянул один Холу.

— У нас с тобой красная линия под литерой D. Мы едем две остановки на юг до Гар-де-Льон.

— До Лионского вокзала? — догадался Хол.

— Молодец! Быстро учишься.

Примечания

2

Миля — мера длины, равная 1,6 км.