Прекрасная натурщица

Майя Блейк, 2017

Проведя с Зуки Лангстон одну ночь, магнат Рамон Акоста бросает ее. Он отказывается встречаться с ней снова, не подозревая о том, что она беременна. Узнав, что Зуки избавилась от ребенка, он решает ей отомстить, шантажом заставляя ее родить ему наследника.

Глава 3

Десять месяцев спустя

Зуки снова прочла электронное письмо. Дрожь в ее руках не могла сравниться с болью в сердце. В ее глазах стояли слезы.

«Панихида по Луису Акоста и его родителям, Кларите и Пабло Акоста. Не приезжайте без специального приглашения.

Адвокаты просят вас присутствовать на оглашении завещания Луиса и на встрече с Рамоном Акоста. Посещение обязательно».

Ее горло сдавило от слез. Она отвернулась от письма, которое не желала читать. Его прислали из юридической фирмы в Гаване, с которой она отчаянно пыталась связаться с тех пор, как получила ужасающее известие о смерти Луиса и его родителей.

Это были те самые юристы, которые отказывались отвечать на ее звонки и письма в течение двух прошедших месяцев. Она знала, что они не связались бы с ней без специального разрешения своего клиента — Рамона Акоста.

В письме сообщалось, что ее приглашают на панихиду по Луису и его родителям, и ее перелет на Кубу уже оплачен. Несмотря на то, как развивались события после их ночи вместе, она сопереживала Рамону после смерти Луиса. Поначалу Зуки уважала его оглушительное молчание, зная, что он горюет о семье, трагически погибшей в автокатастрофе. Но потом она узнала через социальные сети, что некоторые из ее университетских друзей были приглашены на похороны Луиса. Она позвонила в офис Рамона, а также его адвокатам, но ей никто не ответил. Все ее электронные письма также оставались без ответа.

До сегодняшнего дня.

Она хотела ненавидеть Рамона за его отказ позволить ей попрощаться с единственным настоящим другом, который у нее был. Но за прошедшие десять месяцев на нее обрушилось столько противоречивых эмоций, что ненависть была просто неуместной.

Она проплакала несколько недель, проклиная судьбу и свое слабое тело. Потом она смирилась с тем, что должна сделать, но легче ей не стало. Несмотря на потерю, которую ей предстояло пережить, она должна была оставаться сильной ради своей матери.

Босс Зуки предложил ей продлить больничный лист еще на полтора месяца. Зуки так вымоталась, что отлично понимала свою неспособность работать с клиентами одной из самых престижных лондонских дизайнерских фирм.

Закрыв ноутбук, она встала из-за небольшого стола и поплелась на кухню, чтобы вылить чай, к которому едва прикоснулась. Она машинально помыла кружку и поставила ее на стол.

Она коснулась рукой живота, думая о ребенке, которому было не суждено родиться. Желание подняться по лестнице в свою спальню, свернуться калачиком под одеялом и забыться вечным сном было непреодолимым.

Она снова подумала об электронном письме и авиабилете. Хотя она приготовилась потратить свои скудные сбережения на то, чтобы оплатить поездку на прощание со своим лучшим другом еще два месяца назад, ее ресурсы резко сократились после того, как ее мать снова попала в больницу. Когда у женщины диагностировали рак, Зуки пришлось использовать почти все свои оставшиеся средства, чтобы удержаться на плаву.

Путешествие на Кубу становилось несбыточной мечтой.

Хотя оплаченный билет немного задевал ее гордость, она не собиралась от него отказываться. После того как она вернется на работу, она возместит Рамону Акоста все расходы на билет.

Тихий звонок на ее ноутбуке напомнил Зуки о запланированной поездке в больницу. Она машинально оделась и отправилась на встречу с матерью.

Мойра Лангстон дремала, лежа на белых простынях. Почувствовав присутствие Зуки, она открыла глаза. Секунду они просто смотрели друг на друга.

Потом ее мать тихо и прерывисто выдохнула:

— Я говорила тебе, чтобы ты не приезжала. Я знаю, как тебе трудно.

Зуки коснулась руки матери.

— Все в порядке, мама. Мне не трудно, — солгала она.

Мойра поджала губы.

— Не ври. Ты знаешь, что я не выношу вранье.

В воздухе повисло напряжение. Вранье разбило сердце матери Зуки задолго до ее рождения. По этой причине Мойра Лангстон больше никогда не подпускала к себе мужчин, которые могли причинить ей боль. И мать снова и снова твердила Зуки о том, что она должна беречь свое сердце любой ценой.

Именно поэтому мать была с ней сурова, когда Зуки рассказала ей о своей беременности. Но именно мать забыла о своих проблемах со здоровьем и поддержала Зуки после того, как та потеряла ребенка.

Зуки сглотнула и крепче сжала руку матери.

— Я не могу не приезжать к тебе, мама.

Мойра вздохнула, выражение ее лица смягчилось.

— Я знаю. Но мне лучше, поэтому меня скоро выпишут.

Зуки не спорила, хотя замечала, как резко худеет ее мать. Они какое-то время болтали на нейтральные темы, но потом проницательная мать пристально посмотрела на Зуки:

— Что тебя тревожит?

Зуки начала качать головой, не желая расстраивать мать, но потом сделала глубокий вдох и произнесла:

— Со мной связались адвокаты Луиса.

Мойра прищурилась.

— А что Рамон? — резко спросила она.

— Ничего. Адвокаты прислали мне билет на Кубу.

— Ты полетишь?

Она медленно кивнула:

— Я хочу как следует попрощаться с ним.

Мойра долго молчала.

— Луис был хорошим человеком, — сказала она. — Это единственная причина, по которой я не стану отговаривать тебя от поездки. Но будь осторожна, Зуки. Держись подальше от его брата. Он причинил тебе достаточно горя.

Ее мать быстро возложила всю вину на Рамона, узнав о беременности Зуки. Ужасная обида и необходимость оплакивать своего потерянного ребенка в одиночку заставила Зуки держать язык за зубами. Она не сказала матери, что Рамон не знал о ребенке.

— К тебе каждый день будет приходить миссис Барон. И я скоро вернусь.

Словно по мановению волшебной палочки, в палату вошла их соседка, миссис Барон — вдова, на пятнадцать лет старше матери Зуки, но по-прежнему бодрая и полная жизни. Ее веселое настроение было заразительным, и вскоре мать Зуки стала смеяться.

Через час Зуки оставила женщин одних и вернулась домой, думая об электронном письме и Луисе.

Открыв входную дверь, она увидела на коврике письма. Радуясь возможности отвлечься, она прошла на кухню. Два письма оказались рекламной рассылкой. При виде штампа на третьем конверте ее сердце едва не выскочило из груди. Дрожащими руками она открыла конверт.

Она в отчаянии просмотрела письмо. Ее удивленный вздох эхом отразился в прихожей. Заставив себя успокоиться, она принялась читать.

«Ваша кандидатура одобрена. Первый прием утром 15 сентября».

Сложив письмо, она прижала основания ладоней к глазам. Ей не надо плакать. Слезы не решат проблему. За прошедшие несколько часов ей представилась возможность попрощаться с Луисом и шанс улучшить свою жизнь.

Потеря ребенка после нескольких месяцев отчаянных попыток сохранить беременность разрушила Зуки. Когда медсестра дала ей во время выписки пачку брошюр, Зуки едва не отшвырнула их прочь. Только через несколько дней она удосужилась просмотреть яркие цветные брошюры, предписывающие различные способы восстановления.

Вначале она отказалась от предложения благотворительного фонда, дающего альтернативу женщинам в ее ситуации. Она не планировала беременеть с самого начала и не представляла, что одна ночь с Рамоном перевернет ее жизнь с ног на голову.

Она жаждала уединения, возможности оплакать своего потерянного ребенка и зализать раны. Но эти раны с каждым днем болели все сильнее, и в один прекрасный день она решила, что горе поглотит ее целиком. Проснувшись однажды утром, прижимая к себе брошюру, она подумала, что судьба, которая забрала у нее ребенка, предлагает ей путь исцеления. Ее ребенка не вернуть, но она может помочь другой женщине стать матерью.

Она снова открыла письмо и улыбнулась. Взяв ноутбук, она отправилась на кухню. Сначала она ответила адвокатам Рамона, называя время и дату своего приезда в Гавану, а затем послала по электронной почте подтверждение о том, что придет в клинику в назначенное время.

Улыбаясь, Зуки побежала вверх по лестнице в свою комнату, вытащила чемодан из шкафа и начала собирать вещи.

* * *

Гавана в начале сентября была полна ярких красок. Краткий ливень, начавшийся после того, как самолет пошел на посадку, закончился к тому времени, когда Зуки взяла свой чемодан и прошла таможню. Она впервые путешествовала первым классом и насладилась бы этим сполна, если бы не печальная причина ее поездки.

Заметив свое имя на табличке, которую держал в руках шофер в униформе, она в очередной раз убедилась, что приехала на родину Луиса. Ей предстояло встретиться лицом к лицу с Рамоном — человеком, который бросил ее после страстной ночи и заставил расхлебывать в одиночку разрушительные последствия ее действий. Рамон до сих пор не имеет понятия, что случилось с ней после того, как он ушел от нее на рассвете.

Идя за шофером, который нес ее чемодан, Зуки вышла под лучи ослепляющего послеполуденного солнца, и ее окутала какофония различных шумов.

За пределами международного аэропорта Хосе Марти выстроились в ряд яркие такси, автобусы и частные автомобили. Зуки надела солнцезащитные очки, повесила сумочку на плечо и улыбнулась, когда водитель распахнул ей заднюю дверцу лимузина.

В отличие от роскошного автомобиля, в котором она была близка с Рамоном, этот автомобиль был серебристым и сверкал на солнце, привлекая внимание прохожих. Испытывая странное нежелание ехать в этом лимузине, она уселась на сиденье.

Решительно отмахнувшись от нежелательных мыслей, Зуки посмотрела в окно. Гавана оказалась именно такой, какой ее описывал Луис. Большинство зданий были построены в период до социалистической революции и сильно обветшали. Но то тут, то там виднелись признаки восстановления страны. Гордость богатого наследия проявлялась в статуях, мозаичной плитке скверов, барочном соборе и в граффити на многовековых зданиях между узкими улочками.

Адвокаты Рамона сообщили Зуки по электронной почте о том, что она остановится в одном из отелей Акоста. Она обрадовалась тому, что у нее будет время, чтобы подготовиться к встрече с Рамоном.

Машин на дорогах было мало, поэтому через полчаса лимузин остановился у здания отеля.

Отель «Акоста Гавана» был ошеломляющим десятиэтажным зданием, расположенным в окружении пальм на улице, разделяющей современную и старинную часть города. Вобрав в себя лучшее из обоих миров, шестизвездочный отель представлял собой реконструированный дворец в стиле барокко.

Внутри здания Зуки увидела потрясающий золотой потолок с картой мира, старинные хрустальные люстры, стильные кожаные кресла.

Зуки отвела взгляд от сверкающей черно-белой мозаики и посмотрела на замысловатую резную деревянную стойку регистрации, за которой стояла миниатюрная темноволосая, приветливо улыбающаяся регистраторша.

— Мисс Лангстон, добро пожаловать в Гавану! Мы надеемся, что вам у нас понравится. — Она махнула рукой пожилому мужчине в бордово-золотой униформе и вручила ему пластиковую карточку-ключ от номера. — Это Педро, он ваш личный дворецкий на время вашего пребывания у нас. Если вам что-нибудь потребуется, пожалуйста, сообщите нам об этом.

Зуки не спросила, откуда регистраторша знает ее в лицо. За недолгое время, проведенное в мире Луиса, она быстро поняла, что богатые и могущественные люди ведут совсем иной образ жизни. Как только она вошла в свой роскошный люкс, два работника распаковали ее одежду и накрыли ей легкий обед на залитой солнцем частной террасе.

Зуки не стала пить шампанское, но поела салат из морепродуктов на гриле. Во время подготовки к поездке на Кубу она на время отвлеклась, но сейчас, при мысли о встрече с Рамоном, снова волновалась.

Сколько бы раз она ни говорила себе, что в ту ночь они оба были в равных условиях, она до сих пор не понимала, почему он ушел от нее, не сказав ни слова.

Но самое главное, она не понимала, почему Рамон лгал ей о том, что расторг свою помолвку.

Узнав, что Рамон был по-прежнему помолвлен со Светланой после того, как провел с Зуки ночь, она испытала неверие и ужас. Она долго считала себя соучастницей измены и даже боялась потерять дружбу с Луисом. Только сообщение о беременности и связанных с ней проблемах принесло ей необходимую поддержку со стороны лучшего друга.

Хотя ее дворецкий прекрасно говорил по-английски, Зуки не желала расспрашивать его о работодателе. Рамон сделал свой выбор, связался с ней через адвокатов и дал ей понять, что хочет сохранять дистанцию.

Пообедав, она вернулась в прохладный люкс. Она получила новые сообщения от адвокатов Района, которые говорили, что за ней заедут в девять часов утра.

Остаток вечера Зуки просматривала свою одежду и принимала ванну, а потом рано легла спать.

Следующим утром в дверь номера Зуки тихо постучали за несколько секунд до того, как зазвонил будильник на ее телефоне. Она немного поела яичницу и тост, стараясь успокоить растущее волнение. Быстро приняв душ, она надела простое черное платье и туфли на каблуках. Уложив волосы в пучок, она взяла черную сумочку. В ее дверь снова постучали.

На пороге стоял Рамон Акоста. Зуки оказалась не готова к неожиданной встрече с ним, поэтому съежилась. Он плавно вошел в номер, высокий и сильный, беспощадно оглядывая ее жестким взглядом. Его губы, по-прежнему чувственные, но неулыбчивые, были плотно поджаты; казалось, он стал еще шире в плечах.

Много раз, до и даже после того, как врачи сообщили ей о беременности, она задавалась вопросом, на кого будет похож их ребенок. Потом выяснилось, что она вынашивает девочку. Представить себе женскую версию Рамона было немного сложнее, чем мужскую, потому что человек, одетый в черное с головы до ног, был воплощением угрозы.

Он остановился напротив Зуки и уставился на нее холодными зелеными глазами.

— Ты не поздороваешься со мной, Зуки? — спросил он ледяным тоном.

Она сильнее съежилась при звуке его голоса. Несмотря на его холодный тон, она вспомнила хрипловатый и страстный голос Рамона. Прямо сейчас ей не надо вспоминать, как он разговаривал с ней прежде. Она прикусила язык, чтобы не сказать, что по правилам этикета, войдя в ее номер, он обязан первым с ней поздороваться. Говорить об этом было бессмысленно, потому что люди, вроде Рамона, живут по своим правилам. Кроме того, она хотела, чтобы ближайшие два дня прошли как можно спокойнее.

Она откашлялась.

— Доброе утро, Рамон! Я не ожидала тебя увидеть.

— Неужели? — Он продолжал откровенно пожирать ее взглядом. — А чего ты ожидала?

— Я не думала, что ты заедешь за мной лично.

— Тебе придется потерпеть мое присутствие, — выпалил он.

Его тон задел ее за живое. Она подняла подбородок:

— У тебя нет более важных дел, кроме как сопровождать меня на панихиду?

— Многие требуют от меня уделить им время. Но все это меркнет по сравнению с моим желанием увидеть тебя. Мне захотелось убедиться, что ты не привидение.

Его слова поселили холодный ужас в ее душе. Она отчаянно вглядывалась в его лицо, но оно казалось непроницаемой маской. Однако его глаза потемнели, доказывая, что он не совсем еще бесчувственный человек.

— Привидение? — неуверенно спросила она. — Я тот же самый человек из плоти, крови и костей, которого ты видел в прошлый раз.

Его холодные глаза стали еще жестче. Он шагнул назад.

— Любопытно, что ты не сказала, будто у тебя осталась прежняя душа.

У нее перехватило дыхание. Нет, ее душа стала другой. В ней поселилась надежда, как только Зуки узнала, что вынашивает ребенка. Потом ее душа разрывалась на части из-за мучительных событий и решений, приведших к потере этого ребенка.

— Моя душа — не твое дело, и хватит это обсуждать.

Он медленно выдохнул, глядя на нее:

— На время отложим этот разговор. Мы должны почтить память моего брата. А после мы поговорим.

Она вспомнила абзац в письме, в котором указывалось, что она должна присутствовать на оглашении завещания Луиса. У нее сжалось сердце.

— Если речь о завещании Луиса, то знай, что в случае возникновения разногласий я готова отказаться от своей доли.

Уголок его рта приподнялся в жестокой усмешке. Он повернулся и пошел к двери.

— Ты скоро обо всем узнаешь, Зуки.

Поездка в собор Святого Августина в Старой Гаване заняла чуть более десяти минут, но Зуки казалось, что в гробовой тишине прошло несколько столетий. Внутри собора были установлены портреты Луиса и его родителей в полный рост. Их иногда смеющиеся, иногда серьезные, но всегда благодушные лица заставили Зуки по-новому оценить ее потерю. Она не понимала, что тихо плачет, пока Рамон не протянул ей белый носовой платок. Она с благодарностью посмотрела на Рамона, но увидела только его профиль, казавшийся каменным.

Церемония длилась чуть более часа. Два десятка гостей зажигали свечи и прощались с усопшими.

Зуки поставила зажженную свечу в подсвечник, когда рядом с ней появился Рамон. Надеясь, что у него поубавилось язвительности, она откашлялась и посмотрела на него:

— Спасибо, что предоставил мне возможность быть здесь и купил билет. Я оплачу тебе стоимость билета, как только вернусь на работу в следующем месяце.

Он скривил губы:

— Какая предусмотрительность! Скажи, а где была твоя предусмотрительность, когда ты решила избавиться от своего ребенка, даже не сообщив об этом мне?

Ее сердце замерло. Она почувствовала, как кровь отхлынула от ее головы. Она качнулась в сторону. Открыв рот, она попыталась объясниться. Но от шока потеряла дар речи. Ее тело сковал ледяной ужас, когда Рамон подошел к ней ближе, пульсируя от ярости и воплощая собой возмездие.

— Тебе нечего мне сказать, Зуки? — Он покосился на нее, а потом схватил за запястье. Резко потянул ее к себе. Со стороны могло показаться, что он ее утешает. Наклонившись, он прошептал ей на ухо: — Не волнуйся, мне надо многое тебе сказать. И ты сильно заблуждаешься, если думаешь, что ты должна оплатить мне только расходы на билет.