Очарование невинности

Майя Блейк, 2015

Компания «Бриллианты Хейдекера» оказалась на грани банкротства из-за того, что супермодель Ану Дюваль обвинили в употреблении наркотиков. Бастьен Хейдекер вынужден спасать не только свою кампанию, но и Ану, с которой познакомился еще в детстве при весьма драматичных обстоятельствах, приведших к взаимной неприязни. Теперь, когда у Аны и Бастьена общие проблемы, смогут ли они пойти навстречу друг другу и забыть о былых обидах?

Глава 2

Ана испытала шок и, не помня себя, воскликнула:

— Я не верю тебе!

Бастьен сжал губы. Его глаза были так же холодны, как родные Швейцарские Альпы.

Не произнося ни слова, он нажал кнопку на панели управления. С нарастающим ужасом она наблюдала, как на кронштейне выдвигается монитор. Бастьен наклонил его к лицу Аны.

Под графиком на экране беспорядочно запрыгали слова и цифры, приводя ее в замешательство. Ана ощущала на себе взгляд Бастьена, но старалась сохранить спокойствие, не давая ему лишнего повода для насмешек. Она с трудом разбиралась в непонятных буквах и цифрах, ее сердце глухо колотилось, пока она наблюдала за снижающейся красной линией.

В правом верхнем углу четко высвечивалось время: 15.32.

— Выключи, — попросила она.

— Это ничего не изменит, — ответил Бастьен.

Оторвав взгляд от монитора, она посмотрела на свои руки и заметила, что мертвой хваткой вцепилась в сумочку.

— Выключи, Бастьен. Я все поняла. — Монитор потемнел. Она нервно облизывала губы. — Но должны же мы, то есть я, найти какой-то выход?

— Самым лучшим выходом было бы не попадаться с наркотиками.

Ана сердито уставилась на него:

— В сотый раз повторяю: я не употребляю наркотики!

— Получается, обвинение ложное? Да, это нам больше подходит.

— Подходит? Я всю ночь проторчала в холодной камере, а ты говоришь «подходит»? Это последнее слово, которым я описала бы свое затруднительное положение.

— В таком случае тебе нужно срочно разобраться со своим затруднительным положением. Судебное разбирательство состоится через три недели, — сказал Бастьен.

— Через три недели? — ужаснулась она.

Он скрестил руки на груди:

— Трудно поверить, что ты не употребляешь наркотики, если ты не в состоянии вспомнить, что произошло менее часа назад.

— Ничего, что я была напугана? Конечно, мне следовало быть более внимательной в суде. И я была внимательной, пока не появился ты!

— Ты хочешь сказать, что я тебя отвлек?

— Да, и уже не в первый раз.

Бастьен прищурился, но не ответил. Им обоим не хотелось обсуждать то, что произошло в Каннах.

Ана заставила себя взглянуть ему в глаза.

— Последние двенадцать часов были сложными. Все свидетельствует против меня, но я не сделала ничего плохого. Кто-то подбросил в мою сумочку наркотики, и я не знаю почему. Я невиновна.

Она радовалась, что может говорить спокойно. Спокойствие — ключ к успеху во всей этой неразберихе.

— Мисс Дюваль, виновны вы или невиновны, моя компания продолжает нести убытки. — Бастьен покосился на часы. — Биржа закрывается через двадцать пять минут. Кто-то должен ответить за это.

— Но что я могу сделать за двадцать пять минут?! — забыв о спокойствии, истерично выкрикнула Ана. Безнадежно вздохнув, она выглянула в окно и застыла. — Но эта дорога не ведет к моему дому.

Эта дорога не вела и к агентству. В голове у нее пронеслась сумасшедшая мысль: он похищает ее.

— Куда мы едем?

— Одним из условий твоего освобождения было то, что я отвечаю за тебя. Это означает, что до конца разбирательства ты будешь везде меня сопровождать. Завтра утром я должен отчитаться перед советом директоров в Женеве. Ты летишь со мной.

— Какого черта! Останови машину! — потребовала она.

Дрожа всем телом, Ана попыталась избавиться от ремня безопасности. Она провела с Бастьеном меньше часа, но паниковала больше, чем в зале суда. А если вспомнить, что произошло, когда они остались вдвоем на яхте…

Как она могла быть невнимательной в суде? Она ни за что не согласилась бы на такие условия.

«Можно подумать, у тебя был выбор…» — съязвил внутренний голос.

Выбор есть всегда, и она не собирается преподносить Бастьену свою голову на блюде. Ана отчаянно дергала пряжку ремня, но пальцы не слушались ее, отчего она мысленно проклинала все на свете.

— Позволь поинтересоваться, чем ты занимаешься? — спросил Бастьен.

— Я никуда с тобой не еду.

Наконец ремень поддался, и она рванулась к дверце. К счастью, лимузин ехал на малой скорости.

— И что? Ради этого ты готова выпрыгнуть на ходу из машины?

Желание вырваться из-под его назойливого контроля было столь велико, что, схватившись за ручку, она сказала:

— Попроси водителя остановиться.

Состояние девушки было близко к истерике, но ее это не волновало. Потребность убежать завладела всем ее существом.

— Ты хочешь нарушить закон?

— Не нужно меня запугивать. Думаешь, я не знаю, почему ты все это делаешь?

— Почему же?

«Ты мстишь мне за то, что произошло в Каннах, и за то, что моя мать сделала с твоей семьей!» Ана еле сдержалась. Напомнить подробности их мрачного прошлого — не лучшая идея.

Вслух она ответила вопросом на вопрос:

— Зачем нужно увозить меня из страны? Тебе не кажется, что я смогу принести больше пользы в Лондоне, выясняя, что произошло?

— У меня нет ни малейшего желания сесть за решетку за нарушение закона, мисс Дюваль. Да и как ты собираешься выяснять, кто тебя подставил?

— Пока не знаю. — Она кусала губы.

— Сообщи, когда разработаешь план действий, а пока мы будем исполнять решение суда.

Ану охватило мрачное предчувствие. Что-то опасное скрывалось за внешним спокойствием Бастьена, предостерегая ее от опрометчивых поступков.

Она собрала волю в кулак и заявила:

— Я не буду отсиживаться в кустах и не собираюсь ехать с тобой в Женеву.

Бастьен презрительно ухмыльнулся и промолчал.

Лимузин остановился на светофоре, и Ана распахнула дверцу.

Она боялась, что Бастьен схватит ее и затащит обратно, но спустя мгновение она уже стояла на тротуаре, вдыхая свежий воздух.

Свободна! Ана захлопнула дверцу и пошла прочь.

Однако тоненькое платье не спасало от ледяного январского ветра, сбивающего с ног. Она попыталась закутаться в теплый пиджак Бастьена. Спустя пару шагов девушка споткнулась. Ее энтузиазм испарился так же быстро, как и возник. Что же она творит?

Нравится ей это или нет, она в долгу перед Бастьеном Хейдекером. И если два месяца назад у него не было оснований уволить ее, то сейчас они появились.

Более того, он спас ее от тюрьмы. Он не был обязан вносить залог за нее или появляться в зале суда. Однако он это сделал.

Ана погрузилась в воспоминания детства. Она бежит по саду его родителей в Вербье и падает. Пятнадцатилетний Бастьен помогает ей подняться, отряхивает ее одежду. Она помнит его нежные руки, обрабатывающие ее рану, и мужественную, но добрую улыбку, которой он наградил ее, когда пластырь был закреплен. Даже его совет смотреть под ноги звучал ласково.

Это был первый и последний раз, когда Бастьен искренне улыбнулся ей.

Прочь воспоминания! Между прежним и нынешним Бастьеном лежит пропасть. Хотя тот случай в саду был единственным за всю зиму, когда он был добр к ней. Все остальное время Бастьен игнорировал ее.

Поэтому сейчас желание сделать вид, что его не существует, было велико.

Но Ана не могла двигаться: чувство долга не пускало. Несмотря на прошлое, Бастьен протянул ей руку помощи.

Она оглянулась. Горел зеленый сигнал светофора, и лимузин медленно двигался в плотном потоке. В панике она бросилась ему вслед.

— Подожди! — прокричала она.

Ее грудь сжалась от боли. Как можно быть таким безразличным?

Заметив любопытствующие взгляды прохожих, она прикрыла лицо рукой.

Раздался звонок мобильного телефона. Ана сообразила, что на ней до сих пор надет пиджак Бастьена.

Она ответила на звонок, а в ответ услышала:

— Ну что, ты уже пришла в себя?

Бастьен наблюдал за Аной. Ее старание держать себя в руках так поразило его, что против воли на его губах мелькнула улыбка. Восьмилетняя девочка не стала бы сдерживать свой латиноамериканский темперамент, если бы ее заставили бежать за машиной.

Грудь Аны была гордо расправлена, а сквозь тоненькое платье просвечивали упругие соски. Внутри у него все перевернулось, когда он вспомнил, какие они на ощупь и на вкус. Возмущенная, девушка непрерывно кусала нижнюю губу, отчего та припухла.

Бастьен попытался подавить волну возбуждения и оторвал от нее взгляд. Но даже в окно он не мог смотреть спокойно. Почему он так восприимчив к каждому движению Аны? Но Бастьен твердо решил не поддаваться ее чарам.

Он предпочитал маленьких фигуристых блондинок «без багажа» за душой. Ему вполне хватало собственных проблем, уходящих корнями в детство, и в этом они с Аной были похожи.

Именно по этой причине он решил отказать ей в рекламной кампании два месяца назад.

Бастьен был ошеломлен, когда Ана ему улыбнулась, будто была рада видеть его.

И он почти поддался…

К счастью, он вовремя остановился. Покидая яхту, Бастьен был убежден, что Ана со своей гибкой, стройной фигурой и потоком блестящих черных волос не пленила его.

Он заглянул в ее осуждающие глаза и попытался справиться с бешеным пульсом. Ей не удастся соблазнить его. Он никогда не попадет под власть ее чар. Его более чем устраивает жизнь вне всяких эмоций.

— Ты видел, что я пытаюсь остановить машину, и тем не менее уехал.

— Я подумал, что пара минут на холоде приведет тебя в чувство, — сказал он, едва сдерживая улыбку, вызванную ее раздраженным тоном.

— В тебе нет ни капли души.

— А чего ты хотела? По-твоему, я волшебник, спасающий тебя от злого судьи и исполняющий три желания в придачу?

Ана возмущенно вздернула подбородок, и Бастьен обратил внимание на бьющуюся жилку на ее шее.

— Конечно нет, но немного учтивости тебе не повредит.

— У меня нет привычки вести себя учтиво с наемными работниками. Скажи спасибо, что я не оставил тебя гнить в тюрьме.

— Возможно, зря не оставил!

Ее слегка истеричный тон заставил его умолкнуть. Он с болью признал, что был слишком груб.

Но, с другой стороны, разве не она виновата в том, что случилось?

— Кто мог тебя подставить? — спросил Бастьен, понимая, что, чем быстрее они докопаются до сути, тем быстрее их пути разойдутся.

Ее полные губы скривились в циничной улыбке.

— Это модельный бизнес, Бастьен. Правило номер один гласит: «Не поворачивайся спиной к коллеге, если не хочешь, чтобы в нее воткнули нож».

— Кому-то не понравилось, что «Бриллианты Хейдекера» заключили контракт с тобой?

Ана помотала головой, шелковистые пряди скользнули по плечам.

— Если бы кому-то хотелось занять мое место, он предпринял бы что-нибудь в начале кампании. А как насчет тебя?

— Что?

— Не раздражал ли ты кого-нибудь в последнее время? Кого-нибудь, кто мечтает погубить твой бизнес?

— Хорошая попытка переложить вину на меня, мисс Дюваль, но нет.

— Попробовать стоило, — пожала плечами Ана. — Ты уверен, что у меня есть скелеты в шкафу. Я хотела проверить, есть ли они у тебя. Вдруг мы что-то упускаем из виду.

— Но, кажется, не меня обвиняют в употреблении наркотиков.

— А ты не допускаешь, что конкурент по бизнесу пытается таким образом добраться до тебя?

Бастьен с трудом проанализировал цепь ее рассуждений. Последняя попытка поглотить одну из его компаний была два года назад. Тогда он разгромил конкурентов и заставил их бежать поджав хвост.

— И еще кое-что. Мы знаем друг друга с детства, так зачем называть меня мисс Дюваль? — улыбнулась Ана.

Как просто она подбросила ему мучительные воспоминания! Будто он не потратил годы, пытаясь забыть то время. Будто последствия тех ужасных недель, которые они провели вместе, не отражаются на их жизни.

Бастьен разозлился:

— Мы провели вместе восемь неприятных недель шестнадцать лет назад против своей воли. Твоя мать решила соблазнить моего отца, и он, как дурак, поддался ей. С тех пор наши дорожки пересеклись лишь однажды. Нужно ли мне напоминать, чем все закончилось?

Ана отчаянно затрясла головой, но он проигнорировал это.

— Ты предложила мне свое полуголое тело, а я чуть не вышиб тебе мозги. Разве все это характеризует нас как друзей детства?

Улыбка исчезла с лица Аны, и она побледнела. Ее пальцы сжались с такой силой, что суставы стали белыми.

— Я презираю тебя!

Бастьен не испытывал сожаления. С точки зрения рекламной кампании, красота Аны Дюваль была необходима «Бриллиантам Хейдекера». Женщины мечтали быть похожими на нее, мужчины хотели быть с ней. Но над ним она не имела никакой власти.

Ради собственного блага он должен внушить ей это.

— Твоя соседка сейчас дома?

Она подняла голову, обиженно и подозрительно посмотрела на него. Бастьен отвел взгляд.

— Должна быть дома. А что?

— Будет кому собрать твои вещи. Тебе нужна другая одежда. Совет директоров состоится завтра утром. Не рекомендую появляться там в таком виде.

— А к чему, собственно говоря, мое присутствие?

— К утру станет известен объем ущерба, причиненного компании, — пожал плечами Бастьен. — Возможно, твое присутствие на совете директоров предотвратит увольнение и иск о возмещении убытков.

Ана снова прикусила губу.

Бастьену все сложнее становилось отводить глаза от ее губ. В машине воцарилось молчание, которое ему не хотелось нарушать. Он проигнорировал телефонный звонок, не желая слышать новости, какими бы они ни были.

Бастьен наблюдал, как Ана рылась в сумочке, пытаясь найти и включить телефон. Он любовался ее изящными запястьями, такими хрупкими…

Пытаясь привести в порядок свои неуправляемые мысли, он заметил, что Ана, прослушивая сообщения, снова побледнела.

Генри доложил ему, что новость о скандале, в котором замешана звезда рекламы «Бриллиантов Хейдекера», распространяется со скоростью звука. Ее муссируют даже международные новостные каналы. Несомненно, автоответчик Аны переполнен сообщениями журналистов, желающих дотянуться до нее своими грязными ручонками.

Одним словом, нервный срыв ей гарантирован.

— Думаю, тебе лучше выключить телефон и не включать его в ближайшем будущем.

На этот раз она не протестовала. Дрожащим пальцем Ана надавила на кнопку. Признаки беспокойства опять проявились на ее лице: она кусала губы, демонстрируя безупречные зубы.

— Успеет ли Симона приехать в аэропорт до нашего отлета?

— Мы полетим, когда я распоряжусь. И твоя подруга не привезет вещи. Я послал на квартиру своих людей, которые, в крайнем случае, сами все соберут.

Ее глаза расширились от гнева.

— Они будут рыться в моих вещах без моего разрешения?

— Ты задолжала моей компании кучу денег. На твоем месте я бы поостерегся проявлять неуместный гнев.

— Ты не на моем месте! Ты на все смотришь со своей, хейдекеровской, колокольни высокомерия, а нормальные люди предпочитают относиться друг к другу с уважением.

— Ты можешь снова выскочить из машины, если считаешь, что с тобой грубо обошлись. — Бастьен многозначительно взглянул на дверцу.

Ана стала белее полотна. Трясущейся рукой она провела по волосам. Шелковистые пряди медленно скользили между пальцами. Несколько секунд она молчала, но ее губы двигались, беззвучно произнося слова, которыми она хотела уничтожить его. Она подняла глаза, и Бастьен увидел, что из шоколадных они стали почти черными, пылающими яростным огнем.

Грубое, незнакомое чувство охватило Бастьена. Это ощущение раздражало его, заставляло ерзать на месте. Он перевел взгляд на ее полные губы.

— Я ненавижу тебя, — прошипела Ана.